Innocent girl with ash-blond hair

«Спокойная скромность любит самоуверенную дерзость, а беззащитность всегда нуждается в храбрости и силе,» — читая именно эти строки, на ум приходит ассоциация двух девушек, что с разными жизненными ситуациями очень сильно нуждаются друг в друге. Типичная, для многих, песня про маленькую слабую девочку и про храбрую воительницу. И какой раз нам твердят, что противоположности притягиваются? И не пересчитать… Сладостная, как конфетка, улыбка всегда нравилась нашей главной героине, но она не хотела того признавать, считая эту симпатию незначительной мелочью и глупостью. А яркие голубые глаза, в которых можно запросто утонуть? Пожалуй, воительница уже в них утонула, как только впервые в них взглянула. Ну, а что можно сказать про губы? Это то самое, что не дает покоя какой день, какую неделю… А какой месяц? Сколько они были знакомы? Норт уже и не помнила толком. Девушка часто уделяла время своей подруге, постоянно проводила с ней время, но та… Будто боялась ее, поэтому иногда закрывалась сильнее и говорила через силу. Что ее так сильно беспокоило? Никто не знал, да и сама девочка с пепельными волосами не смела никому рассказывать о своих личных проблемах и душевных переживаниях. Норт, конечно, это очень сильно беспокоило, и поэтому слова «обращайся всегда» она употребляла каждый раз, как только видела всю печаль в глазах своей собеседницы. В один зимний вечер, когда звезды горели ярко-ярко, а снег хлопьями валил с неба, во входную дверь квартиры Норт постучались, и стук был настолько тихим и слабым, что хозяйка не сразу его услышала. И кого же она обнаружила на пороге? Замерзшую, дрожащую и… Избитую девочку, которая даже проронить слова не могла, опуская взгляд ниже и чуть не падая в руки своей подруги. Была ли это слабость? Нет, это точно была усталость и похоже от той жизни, в которой живет эта девочка. — Кто посмел тебя ударить, Кэра? Кто, блять, посмел? — Норт уже успела налить горячего чая, уложить Кэру в кроватку, обработать ее глубокие и кровоточащие раны. Да уж, за эту девочку она готова была порвать любого. Кого мог обидеть этот ангел, да и тем более до такой степени, что та еле держит в руках кружку с горячим напитком. — Это… Это мой отчим. Он постоянно так… Я не хотела говорить, но… Пришло время, — девушка всхлипнула, выронив кружку из рук. — Из-извини… Я… — Да забудь ты про эту долбанную кружку, тебя избивают, а ты молчишь? — воительница и правда отмахнулась, не жалея какой-то дешевой посуды. Станете ли вы ругать сломанного человека за то, что тот случайно выронил кружку? Это наглость и полное бесчеловечие. — Зачем я буду нагружать других собственными проблемами? Зачем кому-то меня слушать, если у других даже больше проблем, чем у меня? — Кэра не перестает дрожать, сильнее укутываясь в одеяло. — Потому что если ты будешь держать все в себе, то ты так умрешь, Кэра. Твой ебаный отчим не пожалеет и грохнет тебя, — Норт чуть ближе подвинулась к девочке и, взяв ее аккуратные ладошки в свои, стала на них легонько дышать, чтобы быстрее согреть. — А я не хочу, чтобы в этом ужасном мире погиб еще один ангел. От этих слов по щекам Кэры потекли соленые капли и она еле-еле держалась, чтобы не зарыдать… Громко-громко. Внутри так все болело от обиды и от боли. Почему все так? Почему все так несправедливо именно к ней — к невинной девочке с пепельными волосами? А никто и не сможет ответить на этот вопрос, ведь жизнь всегда несправедлива к ним — к слабым людям, которые держат все в себе и никому ничего не говорят. Но разве это слабый человек? Кэра уже показывает себя очень сильной девочкой, раз умеет это терпеть и терпеть до такой степени, что даже в крайнем случае решила обратиться к подруге, а не к полиции. — И ты считаешь меня ангелом? — Кэра поджимает губы, сдерживая подступающие всхлипы. — Я… — Ч-ш-ш… Кэра, — Норт подняла свой нежный взгляд на девочку и чмокнула сначала одну перебинтованную ладонь, а после другую. — Конечно, ты ангел. И дело даже не во внешней красоте, а в красоте твоего внутреннего мира. — Не продолжай! Это не так! — голос чуть повысил тон, и Кэра, не сдерживая истерики, крепко обняла девушку и громко зарыдала. Воительница каждой клеточкой своего тела чувствовала все эти страдания, пережитые слабенькой на вид, но с сильной душой, девочкой с голубыми глазами, и могла лишь крепко прижимать ее к себе, оглаживая ладонью дрожащую от всхлипов спину. И вскоре девочка успокоилась и даже умудрилась уснуть от усталости, чего Норт очень сильно и желала. Кэра слишком устала и ей нужно очень много времени на восстановление, и воительница, конечно, готова предоставить столько времени, сколько светловолосая пожелает. И всё-таки… Как же здорово однако иметь хотя бы одного человека, который сильно тебя понимает и готов жертвовать собой ради твоего же счастья. Да и есть ли сейчас такие? Единицы, которые можно спокойно считать на пальцах. И это, слава богу, что повезло нашей маленькой девочке Кэре. И как бы ночь не манила в свои сети, Норт не позволяла себе даже глаза закрыть этой ночью, пусть Кэра спала совершенно спокойно. Конечно, до поры до времени. Примерно в четыре часа ночи на всю квартиру раздался жалобный крик, а после истерический плач. Девочка даже во снах видела это чудовище и никак не могла убрать образ из своей памяти. А как ты его уберешь? Монстры и страхи всегда заселяются у нас в голове, а после не дают нам спокойной жизни ни в реальности, ни в наших мыслях. — Ч-ш-ш… Тише, Кэра, тише! — Норт прибежала в комнату как можно быстрее и нашла девушку сидящей у кровати. Та нервно качалась, прижимая к себе колени, и глотала соленый капли, что текли по бледным щекам. — Нож… Я… Норт, он… Он чуть не убил меня! — и с каждым словом истерика начиналась по новой. Воительница лишь сильнее прижимала к себе дрожащий комок и не смела даже отпустить испуганного ангела. И за что все это наказание? За что все это так свалилось на Кэру? Сладкая улыбка не появлялась без причины, а когда-то наполненные радостью глаза до ужаса опустели так, будто потеряли все яркие краски: голубые глаза превратились в серое, никому не нужное, тусклое пятнышко. В прочем, будь в такой ситуации воительница, она бы тоже потеряла весь смысл… Но не сидела бы на месте, ибо такие твари, как отчим Кэры, должны отвечать за свои поступки и сидеть за решеткой! Бледное тело Кэры еще долго дрожало, пока сознание всё-таки вновь не погрузилось в царство сновидений. В этот раз Норт уложила девочку в кровать и легла рядом, обнимая крепко, чтобы ей самой, конечно, было спокойней. И слава богу, именно в такой спокойной атмосфере Кэра даже не шелохнулась… Ведь чувствовала безопасность каждой клеточкой своей нежной бледной кожи. *** — Сначала он пьет, а уже потом начинает обвинять во всем меня, попутно хватая любые предметы и избивая меня, — стала рассказывать Кэра на следующий день, и Норт ее внимательно слушала, крепко держа за крохотную ладонь. — Вчера я не выдержала и убежала из дома. Не могла я там больше оставаться, тем более… Что… Он грозился меня убить. В карих глазах воительницы блуждало сожаление, и какой раз мягкая ладонь ложилась на другую, более хрупкую, и аккуратно гладила. Девочка с пепельными волосами уже не так дрожала, но и вспоминать вчерашний день желания не было. В прочем, а зачем? Норт завтра же поведет ее в полицию, ибо так продолжаться не должно! Такому хрупкому ангелу не трудно оторвать крылья, а лишить райских мечтаний и желаний проще простого. Нужно остановить это, пока не произошло чего-либо ужасного. — И всё-таки… Мы должны пойти в полицию. Хорошо, Кэра? Поверь мне, если ты расскажешь полиции о своих проблемах — тебя не убьют и не накажут. — Х-хорошо… — чуть дрожащим голосом отвечает она, прежде чем потянуть ручки к девушке, чтобы обнять. Наша воительница, даже не задумываясь, обнимает девочку с пепельными волосами и целует в макушку. — Я не позволю тебя обижать, слышишь? — шепчет она. — Никто тебя больше пальцем не посмеет тронуть, — в глазах Норт просыпается некая жестокость, и она готова этого чертова отчима наказать самыми больными пытками из средневековья… И ей точно будет не жаль обидчика. Потому что таких тварей надо истреблять сразу же, без церемоний и каких-либо заминок. — Спасибо… — лишь тихо шепчет Кэра, утыкаясь в широкую грудь своей подруги, откуда слышен бешеный стук горячего живого сердца. … Сердце, которое готово остановиться, лишь бы девочка Кэра была жива и была в полном порядке.