***
— Никчемные, — удобно расположившись на мягком диване, вот уже полчаса он наблюдал, как его королева нервно меряет шагами комнату. Керим ждал, пока она выплеснет свой гнев и сможет мыслить рационально. Пока же Мерве не сильно походила на прежнюю хладнокровную себя. — Ничего без меня не могут, даже промолчать. — Мерве, — его губы дрогнули в легкой усмешке, — пойми, бывает так, что люди не могут продолжать бороться и проигрывают. Не все могут быть, как ты, — продолжил он, озвучивая очевидное и неоспоримое. — Я подумаю над этим, — «завтра». Так и просилась фраза из знаменитого романа, отметил Керим, восхищенно наблюдая, как решительно она прикусывает нижнюю губу и останавливается, возвращаясь к себе. Все же он звал ее Скарлетт не зря. — Посмотрим. Что ты будешь делать? — то, что его Мерве что-то придумает, он не сомневался. Единственное, что нельзя было предугадать — последствия, к которым могли привести ее планы и которые ему придется разгребать. Одну он ее точно не оставит. Никогда. — Подумаю, нужно собраться с мыслями после случившегося, — сдаваться было не в ее природе — за это он ее и любил — но сейчас было не самое лучшее время для упрямства. Он должен убедить ее принять его помощь. Пока все еще не зашло слишком далеко. Пока он еще может помочь. — По-моему, думать тут не о чем. Кемаль поймал вас, тут нет выхода. — Всегда есть какой-нибудь выход, — огрызнулась она, вызывающе изогнув бровь. — Мне просто нужно подумать. Керим склонил голову в неопределенном жесте, похожем на кивок, понимая бессмысленность этого разговора сейчас, когда она еще не успела все взвесить. Когда больше всего хотелось схватить ее в охапку и показать, как сильно он тосковал по ней все эти дни, возясь с сармашикскими людишками и увязая в их дешевых интригах. Не веря в успех задуманного, он все же приблизился к ней. Взгляд невольно соскользнул на ее сухие поджатые губы, выдающие ее напряжение. Сглотнув, Керим усилием воли поднял глаза. — Мы здесь. В Париже, — он поймал тревогу в ее глазах, спрятавшуюся где-то в глубине темных зрачков. Хоть она и старалась сохранить невозмутимость. — Как и мечтали. — Какая еще мечта? — как можно презрительнее бросила Мерве, но голос прозвучал фальшиво. Она все еще старалась заставить его поверить в затеянную ею игру, в ту, в которую сама не верила. — Какая мечта? — насмешливо переспросил он в ответ на такое откровенное притворство. — Ты же не будешь делать вид, что не помнишь? Ему удалось застать ее врасплох. Мерве поспешно отвернулась, пряча бегающий взгляд и на ходу придумывая нелепые отговорки. Она отчаянно держалась за свою привычную маску, готовую в любой момент сорваться и обнажить ее истинные чувства и желания. — Слишком много времени прошло с тех пор. — Ей все же пришлось признать свое поражение — она никогда не умела ему лгать. — Мы изменились. Прими это. — Ты уверена? — он не поверил ей. Он видел, как только что придуманная ею ложь растекается по ее губам, прячась где-то в опущенных уголках. Она не сможет обмануть его. — Мила уже спит, — Скарлетт снова сбегала, выстраивая между ними стену из надуманных предлогов, боясь, что ее собственная — многолетняя, построенная из страха, комплексов и амбиций — вот-вот разрушится. Чтобы он ушел. Сейчас. Что бы она осталась. Собой. — И время уже позднее. — Хорошо, я уйду, — он несколько минут стоял в надежде продлить и без того мучительно длинные минуты, созерцая ее упрямо отвернутый профиль. Она боялась. Он чувствовал ее страх. Если повернется — проиграет. Сдастся. Останется с ним. Понимая, что этот раунд за ней, Керим обреченно выдохнул, предприняв последнюю попытку: — Я в соседнем номере. Если вдруг не заснешь, я буду ждать. — «Как жду уже восемнадцать лет». Она так и не повернулась, когда он уходил. В какой-то глупой бесплотной надежде Керим помедлил еще секунду, задержавшись у двери. Словно ждал, что она остановит его, позовет обратно, оставит рядом с собой. Сейчас. Сегодня. Навсегда. Усмехнувшись собственной наивности, мужчина негромко хлопнул дверью, отдавая ей право на победу и не зная, что она ощущала себя проигравшей.***
Утро наступило для него со звонком Акбаша. Кое-как разлепив глаза и жмурясь от полуденного солнца, сочившегося в комнату сквозь тонкий белый тюль штор, Керим с неохотой ответил помощнику, потратив целых две минуты на обсуждение этого придурковатого Аксака. Отключившись, мужчина поднялся, садясь на смятое гостиничное покрывало. Заметив на прикроватной тумбочке бокал с недопитым красным, Керим сделал глоток, смачивая пересохшее горло. Ночь прошла для него ужасно. Вернувшись в номер после Мерве, он так и не смог успокоиться и отпустить ситуацию. Какая-то неведомая сила потянула его обратно. Понимая, что выглядит полнейшим идиотом, он вышел в коридор, сверля взглядом ее закрытые двери. Он осязал ее. Ее дыхание за дверью, ее сожаление, просьбу вернуться. Она звала его. Или это был всего лишь плод воображения? Керим простоял в коридоре еще пару долгих минут, истязая себя призрачной иллюзией, что вот сейчас ее дверь откроется, он услышит ее нежный голос и закончатся его мучения. Но вместо этого он зашел обратно в номер. Усталость тяжёлым свинцом налилась в груди, сдавив виски и — что было хуже всего — сердце. Усталость от бессмысленных надежд и ежедневной борьбы. С собой и с ней — за них. Что ж, сказал он себе, наливая вина и безрадостно улыбаясь, по крайней мере он ее нашел. И это уже что-то. Уснул он прямо в одежде, даже не расстелив постель. Но теперь наступило утро, и надо было двигаться дальше. Гнетущая атмосфера вчерашнего дня осталась позади, впереди ему предстояло еще многое. Откинувшись обратно на подушки, Керим набрал Ойю, заранее представляя, как через считанные секунды длинные гудки сменятся ее недовольным голосом. — Чего тебе Керим? — раздалось из динамика, заставив его закатить глаза от этого претенциозного тона. — И тебе доброе утро, Ойя. У нас с Серханом осталось одно нерешенное дело о ферме. — И при чем тут я? — Ты должна сфотографировать бумаги Серхана и отправить мне, — лениво, как неразумному ребенку, начал объяснять он, в очередной раз поражаясь ее заторможенности. Видимо, отношения с Серханом наложили свой отпечаток. Далее ему пришлось выслушать поток истеричных причитаний о том, что она ни за что не поступит так с Серханом. — Как ты можешь думать, что я это сделаю? Ты маньяк? — Маньяк? — ее истерика казалось ему даже забавной. — Неплохо, мне подходит. — Зачем ты здесь, скажи правду, для чего ты приехал в Сармашик? Услышав это, Керим инстинктивно покосился на дверь, за которой сейчас скрывалась истинная причина всех его действий. — Ах, да, я ведь не знаком с Эдипом. Признай, неплохо я тебя обманул, ты ведь поверила мне, правда? — Я отключаюсь. — Не отключаешься, — в голосе послышались угрожающие нотки. Не стоило доводить его, только одна женщина могла делать это безнаказанно, и это была не Ойя. — Не трать свою энергию напрасно, направь ее на что-нибудь полезное. Отключившись, Керим уже хотел расслабленно вытянуться, как внезапная идея, пришедшая ему на ум, заставила его подняться и соединиться с администратором отеля. — Здравствуйте, я хочу сделать заказ в номер 446. Положив трубку, он замер, припонимая уголки губ, пытаясь представить, как Мерве с милой улыбкой и злостью в глазах, отправит официанта назад и в притворном гневе назовет его имя. Жаль, что ему не придется это увидеть.***
— Я принес круассаны, будешь? — он стоял на пороге ее номера, держа в руках шуршащий пакет с ароматной выпечкой. — Я уже ела сегодня утром, — ее губы изобразили подобие улыбки, выдавая неуступчивость своей хозяйки. — Значит, и это попробуешь, — безапелляционно заявил Керим, нависая над ней, и, не церемонясь, прошел внутрь. — Что такое? — Мерве зашла вслед за ним, принимая свою излюбленную защитную позу. — Тебе стало мало Сармашика, и ты решил поиграть в соседей и здесь? — Мерве, — как долго еще она собирается делать вид, будто ей все равно? — Признай, тебе нравится, что я здесь. — Только в твоих мечтах. — Пусть будет так, — решил согласиться и не затягивать он, признавая тщетность попыток сломить ее упрямство в нежелании признавать очевидное. — Где Мила? — в шикарных люксовых апартаментах не было никаких признаков присутствия здесь ребенка. Только безукоризненная до зубовного скрежета казенная чистота. — Я записала ее в школу. — То есть мы сейчас одни, — протянул Керим, сокращая дистанцию между ними. — Да, но как два совершенно чужих друг другу человека, — Мерве, наоборот, стремилась сделать эту дистанцию максимально далекой всеми доступными ей способами. — Люди, которые так хорошо друг друга знают, не могут быть чужими, — чуть улыбнувшись, парировал он. — Понятно, кажется, наша беседа затянется. Я сварю себе кофе. Ты будешь? — Наконец-то и она поняла, что так просто ей от него не избавиться. Прикрыв глаза в утвердительном жесте, Керим кивнул. — Мои круассаны. Я возьму, — ее рука потянулась к заветной выпечке, которую он все еще сжимал в руках. Передав ей пакет, он, расплываясь в широкой улыбке, наблюдал, как ее маленький любопытный носик тут же сунулся внутрь, вдыхая свежий аромат его содержимого.***
— Очевидно, что ты пришел сюда, чтобы что-то обсудить, — Мерве не могла даже просто выпить с ним кофе, не переходя сразу же на деловой тон. — Говори уже. — И что ты хочешь, чтобы я сказал? — Керим задумчиво поджал губы, с расслабленным видом откидываясь на спинку кресла с чашкой кофе в руках. Ему действительно было интересно, что она думает о его мотивах. Что она думает о нем. — Что хочешь, то и говори. Я слушаю, — она пригубила горячий напиток, насмешливо глядя на него со своей позиции — стоя в другом углу комнаты, даже здесь пытаясь показать ему, что они не на равных. — Не бойся, это не больно. Керим повторил за ней, отпивая из своей чашки, и поднялся, становясь напротив и чувствуя, как раздражение удушливой волной поднимается в нем. Та тема, которую он хотел обсудить с ней, была слишком серьезной и болезненной для него, чтобы продолжать дурачиться, изображая визит вежливости. — Тебе нужно развестись, Мерве. Избавься уже от этого. Все и так все знают, у тебя нет другого выхода. Пока он говорил, ее глаза расширялись все больше, принимая застывшее стеклянное выражение. Керим знал этот взгляд, как знал и то, что его ждет — яростное сопротивление и отказ бросить все то, что стоило ей стольких усилий. — Мне кажется, — гордо вскинув голову, она медленно приблизилась, оглушающе четко произнося каждое слово, — не стоит говорить о том, чего не знаешь. Это не так легко. — Так легко, — отрезал Керим, передразнивая ее тон. Как же он ненавидел ее амбиции, мешавшие признать, что она совершила неправильный выбор. — Ты перестанешь отказываться и согласишься. — А что будет с борьбой, которую я вела столько лет? — упрямо прикусывая губу, возразила Мерве. — Столько битв прошло напрасно? — вот, вот в чем заключалась та самая причина, по которой Мерве все время давала задний ход там, где нужно было ускориться — развестись, значит, проиграть. А королевы не проигрывают. — Нет, — она поставила жирную точку, снова отходя от него назад и хватаясь за чашку. — Я не могу сдаться сейчас. Но тебе не понять, — презрительно передернув плечом, фыркнула она, делая небольшой глоток. — Хорошо, — примирительно ответил Керим, пытаясь подобрать слова, чтобы не разозлить Мерве еще больше. — Я не смогу понять, но… Ты должна четко осознавать свое положение. Нет смысла размахивать оружием, когда битва уже проиграна, — выдохнул он, готовясь к ее следущей атаке. Тонкий писк телефона и засветившийся экран неожиданно спасли его от вновь разжигающегося спора. Мерве подозрительно покосилась на дисплей, вмиг меняясь в лице. — Ойя? — вся ее холодная ярость вдруг улетучилась, уступая место нервному злому смеху. — Ты переписываешься с Ойей? Керим так и застыл с телефоном в руках, не зная, как реагировать на такую внезапную перемену. Словно он был неверным мужем, пойманным ревнивой женой с поличным на месте преступления. Ему даже померещились истеричные нотки. Это казалось каким-то абсурдом. — Какая между вами связь? — Мерве продолжала наступать, забыв о кофе и Серхане, сосредоточившись только на нем. — А что здесь такого? — его лицо все еще выражало полнейшее непонимание ситуации. Казалось, она была даже злее, чем когда они разговаривали о ее разводе. — Это ведь ты хотела, чтобы все выглядело именно так. Это совсем другое. — Так было нужно, — бросила она отрешенно. — Тогда. Керим приблизил на экране слайд с договором, который Ойя достала у Серхана. Удовлетворенно усмехнувшись, он уже предвкушал скорую победу на приближающемся тендере. Подняв глаза, он с удивлением отметил, что все еще находится под прицелом недоверчивого взгляда Мерве, не сводившей с него глаз все это время. — То, что мы общаемся, — отложив телефон, Керим посмотрел на нее, — вполне нормально — мы друзья. — Верно, — снова прозвучал ее недобрый смех, — ведь все мужчины обожают рок-н-рольную Ойю. — Мерве даже не замечала его присутствия, продолжая вести обличительную речь сама с собой. — А еще это ее высокомерие, — она повернулась к нему, копируя манеру речи Ойи. — Хм, хм, хм. Вы обожаете таких женщин, да? Обожаете, — заключила Мерве, отвечая на свой же вопрос. — Ты в курсе, что сейчас приревновала меня? — осознание того, что она ревновала его, теплым воском разлилось по его венам, вызывая счастливую улыбку на губах, которую он не мог сдержать. — Еще чего, с чего бы мне тебя ревновать, — отмахнулась Мерве, игнорируя его испытующий взгляд. Затем она повернулась к окну, демонстративно принимая равнодушный вид. — Делайте, что хотите, два холостяка. — Два холостяка? — Керим не переставал удивляться ее логике. Вулкан ее эмоций взрывался каждую секунду, заставляя его улыбаться ее непостоянству. — А ты у нас, значит, замужняя дама, да? С семейными пикниками по выходным? — Представь себе, — Мерве наконец вышла из своего отстраненно-раздраженного состояния. — По закону я все ещё замужем. — По закону? — только Мерве могла с такой уверенностью говорить о таких нелепых вещах. — Вы сейчас в разных странах вообще-то, ты знаешь об этом? — Ай, хватит уже, — Мерве схватила со стола чашку, утыкаясь взглядом в холодную пленку остывшего кофе. — Перестань говорить о моем браке. Это моя жизнь. — Твоя жизнь, — не стал отрицать он, — именно поэтому ты должна сама принять решение. — Приму, — решительно кивнула Мерве. — Просто пока еще не знаю, какое. В любом случае, приму. Потому что жизнь моя и решение тоже мое. Керим ничего не ответил, просто кивнул, прикрывая глаза. Он сделал все, что мог. Теперь только она могла решить свою судьбу. И его тоже.***
И снова стук в ее дверь. На этот раз последний. Керим не хотел уезжать так скоро, но Серхан и тут смог вмешаться своим незримым присутствием — из-за тендера ему приходилось возвращаться. Но он не мог уехать, не попрощавшись. Мерве открыла ему, тут же споткнувшись взглядом об его чемодан. Проследив за ее взглядом, Керим вздохнул, вынужденный озвучить то, что и так было понятно им обоим. — Я уезжаю. — И ты пришел сказать «прощай»? — она старалась скрыть разочарование за напускным весельем, но в ее глазах Керим увидел отражение собственных чувств. — Я пришел сказать «мы скоро увидимся», — он не мог и не хотел говорить ей «прощай», лишая себя и ее надежды. Он верил, что она примет правильное решение. — Я хотел бы остаться, но вопрос с Серханом еще не закрыт. — Все еще та ферма? — просто спросила Мерве, даже не пытаясь защитить Серхана. И это было уже что-то. — Да, — так же просто ответил он, вглядываясь в красивое лицо, желая запомнить ее образ до их следующей встречи. — Я буду ждать тебя в Сармашике. К тому же тебе все равно скоро позвонят из консульства страны. — А может, я сбегу раньше? — Мерве улыбнулась, немного грустно, но все еще продолжая играть назначенную себе самой роль. — Туда, где меня никто не найдет. — Даже он. — Не сбежишь, — хоть Керим и знал, что Мерве сейчас блефует, в глубине души он боялся потерять ее снова. — Ты же знаешь, что это решение все равно придется принять, где бы ты не была. Мерве чуть слышно хмыкнула, молчаливо соглашаясь с его доводами. — Ты откажешься быть Аксак? — и стать Саглам. — Подумай и прими решение. — Ты совсем не понимаешь меня, — она прибегла к единственному в ее арсенале аргументу, понимая, что объективных возражений не осталось. Керим поднял глаз к потолку, вспоминая, сколько раз за последние несколько дней он слышал эти слова. — Мне непросто. Я не могу. — Сейчас твоя проблема вовсе не Серхан, — Керим вытащил свой последний козырь. — А Ойя. И я могу уничтожить ее, сделать ее жизнь тесной, — ради нее он мог сделать все, что угодно. Это была такая малость. — Ты только разведись. — Я подумаю, — в ее голосе послышалось сомнение, что было хорошим знаком. Ему вдруг нестерпимо захотелось забрать с собой ее частичку, что-то, что поможет ему дождаться ее приезда. Сделав вид, будто он хочет поправить непослушные пряди, Керим протянул руку, касаясь ее затылка. Нащупав шелковый узел шейного платка, он медленно развязал его, почти невесомо скользя пальцами по открывшейся полоске кожи. Затем он поднес гладкую ткань к носу и полной грудью вдохнул запах ее терпких духов. — Пусть останется у меня, — Керим улыбнулся, видя, что его действия вызвали у нее ответную улыбку. — Пока ты не приедешь. Она прикрыла глаза, копируя его жест и выражая молчаливое согласие. Уже пройдя половину пустого коридора, Керим вдруг остановился. Ему захотелось еще раз увидеть ее глаза, смотрящие ему вслед и ту улыбку, которую она подарила ему напоследок. Обернувшись, он посмотрел на нее. Мерве все так же стояла в дверном проеме, наблюдая за его удаляющейся фигурой. Увидев, что он остановился, она помахала ему ладошкой в прощальном жесте. В ответ Керим поднял ее платок, зажатый в правой руке. Теперь он был точно уверен, что ее наполненные печалью глаза и вымученная улыбка ему не показались. Она вернется. К нему. Скоро.