***
***
***
Геллерт взмахом руки погасил весь свет в комнате. Его вымотали беседы с иностранными министрами, которые имели наглость интересоваться благоустройством ИХ с Альбусом общего маленького государства. Больше всего сейчас Геллерту хотелось оказаться в объятьях Альбуса. Он рухнул на кровать, снимая тяжелую обувь взмахом руки. — Я скучал, — Альбус лежал перед ним полностью обнажённый, и смазанными движениями пытался стянуть с него остатки одежды. — Я тоже, — поцеловав его в при открытые манящие губы ответил Геллерт, — Признайся, тебе не было плохо, ты просто хотел побыть с малышами и не хотел видеть рожи этих политиков. — Меня трудно в этом винить, да? — Альбус засмеялся, длинными холодными пальцами массируя его голову, избавляя от усталости. Геллерт застонал от удовольствия, поддаваясь прикосновениям мягких рук возлюбленного. Альбус закусил губу, и, обхватив Геллерта за шею потянул на себя, прижимая к себе теснее, чтобы почувствовать его желание. То, с каким взглядом смотрел на него Альбус возбуждало Геллерта даже сильнее, чем его ласки или выпитое давеча вино. Геллерт лишился остатков одежды, только лишь распахнутая рубашка болталась на нем, позволяя Альбусу безболезненно впиваться ногтями в его плечи, когда Геллерт входит в его расслабленное подготовленное тело, что вызывает разом стаю мурашек и темноту перед глазами. Альбус обхватывает его бедра ногами, сжимает его плечи, прижимаясь к нему всем телом, усиливая проникновение, и не сдерживая стонов удовольствия. Снова и снова повторяя только: — Геллерт, Гелл…- повторяя это снова и снова. «Не прекращай» — слышал во всем этом сам Геллерт. По всему телу прошла волна наслаждения, Геллерт почувствовал, что близок к разрядке, но захотел растянуть момент. он резко поцеловал Альбуса, аккуратно укусив его за губу, зная как того возбуждает подобное. Альбус вернул поцелуй, целуя его грубее и почти отчаянно, прерываясь на стоны от очередного толчка. — Геллерт, Геллерт, — повторял Альбус едва слышно, словно читал молитву или заклинание. Его собственное имя из уст Альбуса звучало для него слаще любых признаний в любви. Геллерт затрясся от оргазма, простонав только одно, на выдохе, то что важнее всех слов любви и всего мира: — Ал… После он лежал на Альбусе, отходя от оргазма, и длинные волосы щекотали ему щеку, а руки нежно гладили по голове. В комнате пахло озоном, как после сильной грозы. Альбус потянулся, чтобы поцеловать его, но их прервал детский плач. Геллерт устало вздохнул, улыбнувшись. Что он, что маленький Ал были ужасно капризными детьми, которых нельзя было оставить ни на минуту. Альбус накинул на себя халат с совершенно радостным видом. Похоже, вся эта возня с детьми действительно делала его по-настоящему счастливым. То ли дело было в компенсации его любимого преподавания, то ли в чем-то ещё. Геллерт улыбнулся, закрывая глаза. Если это было именно то, что делает Альбуса — счастливым, то пусть. В конце концов его Альбус заслуживал хоть всего мира.***
***
***
Альбус взмахнул палочкой и в пустой фоторамке на каминной полке появились смутные образы, которые мгновенно превратились в колдографию с людьми, чьи лица были смутно знакомы Геллерту. Двое пожилых на небольшом диване: мужчина в очках и женщина в строгом платье и вязанной накидке смотрели вперёд с теплыми улыбками. По обе стороны от них стояли взрослые мужчина и женщина. Мужчина был старомодно одет и выглядел немного хмурым, и высокая русоволосая женщина с внимательным взглядом. Альбус смотрел на колдографию, словно заворожённый. Геллерту хотелось что-то сказать, например то, что Аберфорт все ещё не разучился строить козьи морды, или что Ариана вышла красавицей... Но он решил промолчать, видя, что глаза Альбуса блестят от слёз. Геллерт обнял его со спины, положив подбородок на острое плечо. Смотреть на повзрослевшие лица тех, кого он помнил подростками было странно. Хотя Геллерт уже давно перестал испытывать чувство неправильности, когда смотрел на своё отражение в зеркале или на Альбуса, на их лица, слишком молодые для их настоящего возраста… В конце концов великая магия, часть секретов которой им с Альбусом удалось открыть была способна и не на такое. — Ты виделся с ними? — наконец спросил Геллерт. Альбус вздрогнул, будто только сейчас осознав где находится. — Видел, но не говорил. Не смог решится, — с отчаянием признался Альбус. — Им лучше без меня… — его голос задрожал, и Геллерт готов был поклясться, что ещё секунду и он расплачется. Какой же он всё-таки дурак, Геллерт было развернул Альбуса к себе, чтобы высказать все по поводу той чуши, которую он успел вбить себе в голову, накрутив себя, но из детской коляски раздался тихий плач. Опомнившись, Альбус бросился укачивать маленького Ала, который, будто чувствовал настроение и мысли своей более взрослой копии. Его Альбус редко вызывал у него желание его стукнуть, но сейчас был именно тот случай. Оставшись без внимания и расстроившись из-за Ала, маленький Гелл тоже стал плакать, и Геллерту ничего не оставалось, кроме как тоже начать его укачивать и щекотать. — Тшш, — Альбус поцеловал в макушки Ала и Гелла. — Простите меня.***
***
***
— Я написал им письмо, — сознался Альбус. Он смотрел на него выжидающе, и очевидно ни разу не раскаивался. — Прости их, Геллерт. И себя. Геллерт дёрнул плечом. Альбус как всегда умел залезть к нему в душу. Геллерт не хотел говорить об этом, и что-то всё-таки не давало ему покоя, пусть ему не нужны были его родители, которые никогда не были ему настоящей семьёй. — Я попробую, — честно отвечает Геллерт. Единственная его настоящая семья находилась сейчас с ним в этой комнате. И Геллерт был готов на все ради неё. — Спасибо, — непонятно за что поблагодарил Альбус, хитро глянув на него, а после с улыбкой склоняясь над детской кроваткой. Геллерт подошёл, взяв его за руку, и тихо наклонился, стараясь не разбудить. В одной кроватке в атласных пеленках лежали годовалые мирно спящие крошки, которым суждено разделить власть над всем этим миром — Геллерт Гриндельвальд и Альбус Дамблдор, маленькие Ал и Гелл. Их собственное прошлое и их наследие миру, которое они оставят однажды, отправившись в самое большое приключение. Геллерт легко и с нежностью прикоснулся к макушкам детей. Они будут счастливы. «Счастливей чем мы когда-либо.» В конце концов именно это они с Альбусом и пообещали друг другу. В тот день, когда Геллерт Гриндельвальд выбрал любовь мир изменился навсегда.