А губы её блестели...

...А губы её блестели — от солнца, или От чьей-то бесстыдно осевшей на них слюны... Я помню, как мы друг друга навзрыд любили, Насколько мы были безбашенны и юны В тот чёртов июль... Он ведь память прошил, как пуля — Я, как ни старался, забыть до конца не смог... Конечно, потом было много других июлей, Но каждый из них был безрадостен и убог. Ты знаешь, она бродила по кромке моря Почти по-кошачьи бесшумно, и нараспев Мурлыкала что-то в тональности ми-минорной, А что — я едва ли припомнить могу теперь... Я брал её медленно — так, как она хотела, И эта чертовка, срываясь на ультразвук, Вжималась в меня угловатым голодным телом, Целуя костяшки белеющих пальцев рук... Я ей не сулил ничего. Не давал обетов (Но как же она оказалась на них щедра...), А после не раз и не два пожалел об этом, Ведь, как ни крути, от добра не найти добра. Я так и не понял, когда мне она наскучить Успела так быстро — аж прямо до тошноты. Вот — думал — остыну, и встречу кого-то лучше... Я честно пытался, Но так и не смог остыть.