the blood of your beloved one

утро. безнадежность. вода в чайнике кипит, булькает и рвётся наружу. огонь шипит, глотая горячие капли; я не простужена, но не чувствую горла. я — маленький человек, и я не нужен. страх; в голове пустота, как и в пачке чая (что я заварить собиралась?) роняю ложку нечаянно. роняю голову. отчаянность. горячие брызги. не больно и даже не неприятно. душа — большая и мертвая. сердце — стучит и никчемное. я не принадлежу этому месту, и себе тоже. пожалуйста, открой глаза, — говорит разум. чушь. я и не закрывала. обжигающая боль. я жива, классно. сползаю на пол по стенке. тупо. царапаю ногтями обои. неприятно. не знаю, кто я. смотрю в потолок: лампочка дурацкая, давно пора выкинуть. вероятно, я умру сегодня. хотя нет. невероятно больно. хочу сказать «помоги», говорю «ничего» вместо. я — герой книги ужасного писателя, и прошу переписать мой сценарий. писатель мой, правда, глух. ну и пусть. я встаю и иду, я уже не вернусь. я волнуюсь. дрожу. повернусь и тихонечко звать тебя стану. город шумит, насекомые-люди в нем тоже. воздух пахнет весной, а я вяну. скоро лето настанет, но как-то все равно уже. ненавижу жару, ненавижу и холод. ненавижу себя и свой тихий шепот, когда просят погромче сказать. передумать успела — теперь же тебе не узнать, что скрывает улыбка на деле. я стою на балконе и шатаюсь на месте, слушая птичье пение. точнее, бессмысленный щебет (зачем миру птицы, красивые и пустоголовые?), я дышу — то часто, то еле-еле, в груди что-то щемит. подкашиваются ноги — и я возвращаюсь в дом, чтобы снять чайник с плиты и останавливаюсь посреди дороги. я опять не смогла. отчего-то не движутся ноги. на кухне привычно отвратительно, как и везде, где я снова одна. я мешаю — воду в чашке и еще тебе. я теряюсь — в толпе и в себе. холодно и промозгло в марте, в душе — точно так же. возможно, безнадежность — это место. тогда надежда — бумажный город, которого нет на карте.