Reign

Регина закусила губу, пытаясь сдержать тяжелый вздох, но при этом зацепила корочку на губах, от чего острых ощущений только прибавилось. Ну лежал ведь бальзам Ванечкин вечно на тумбочке, нет бы спиздить! Не думала она, конечно, что в любимом безразмерном худи из собственного мерча могло быть некомфортно, но, блядь, с Ванями надо быть готовой ко всему. Особенно с Ванечкой. Кто же знал, что при долгом обстоятельном обсуждении ткани и способа печати они с Денисом забудут как следует подойти к вопросу внутренней отделки. Не дело это, в следующей коллекции она точно позаботится, чтобы изнутри в ее шмотках было мягенько, как на лапках кота. На меньшее она была не согласна. Ведь никуда не годилась эта жёсткая, вафельная какая-то ткань, то и дело проезжающая по… И все равно это был действительно лучший Регинин мерч, она была уверена. Черное плотное худи с небольшим, но ярким принтом. Жилистая шея, острые ключицы, не самые узкие плечи и соблазнительная впадинка между голыми грудьми. Ее фотография, обрезанная, конечно, на самом интересном. И все в крови. И срала Худякова на комментарии хейтеров и шутки про «рэперш во время менструации», этот мерч был настолько про нее и про ее музыку, что только получив коробки со свеженькими толстовками, Регина отложила себе сразу две, и вылазить из них не собиралась вообще. Но кто же ожидал вот такой подляны. Плотно пропечатанная сочная картинка обрывалась на самом интересном, а вот под ней интересного сегодня хватало с головой. Небольшая острая грудь с маленькими темными ореолами сосков, отсутствие лифчика и… два узких маленьких зажима с тонкой, совсем невесомой цепочкой между ними. Которая была куда меньше и легче, чем ее родное украшение на шее, но сейчас ощущалась как неподъемная якорная цепь. Регина прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Ничего страшного, просто двигаться поменьше, не поворачиваться всем телом на каждый вопрос к Рощеву, уткнувшемуся в бумаги, и пониже опустить плечи, чтоб чувствительная грудь как можно меньше контактировала с жесткой тканью. Последнее, правда, оказалось неудачной идеей, потому что из-за движения вниз тонкая цепочка едва ощутимо дернулась, пуская по спине и внизу живота мурашки. Худякова не выдержала и, достав телефон, отбила Ванечке: «это самая хуевая твоя идея, честно» Ответ пришел моментально. Она была уверена, что Фаллен целый день с телефоном в руках сидел, подленько ожидая от нее яростных сообщений. «это все ради Рудбоя, ну что ты, милая» Регина закатила глаза. «хуилая, блядь» «это единственная причина, по которой я тебя не убью» Ванечка прислал очередной стикер с хитрой рожей своего кота, а следом приписал: «успокойся, теть, у Вани уже скоро поезд, он обещал сразу после в офис заехать, а там уже разберетесь. сдерживай оргазмы, дыши глубже, игнорируй своего имбецила Рощева, ты же у нас сильная псинка» От «псинки» Регина тихо рыкнула, но на вопросительный взгляд Дениса только покачала головой. Ваня со своей задротской тусы в Киеве действительно должен был вернуться вот-вот и сразу же, не заезжая домой, зарулить в офис, подвезти вечно замотанному Илюхе что-то ужасное важное от украинских оргов. В офис, где по просто невероятному стечению обстоятельств уже полдня торчит Регина, внезапно вызвавшаяся заехать с Рощевым подписать никому особо и не нужные бумажки. Первые полчаса ее напряженного сидения на диване с телефоном Денис косился подозрительно, но теперь, кажется, забил. Худякова даже не пыталась придумывать оправдания: знала, что лучший друг все равно все поймет, как только увидит Рудбоя. Спустя еще полчаса ожидания в офис ВМ таки ввалился Евстигнеев, усталый, заебаный, но улыбающийся родным друзьям-коллегам тепло и весело. Осмотрев весь оупенспейс и не найдя Мамая, уже хотел было подойти к секретарше Танечке, но завидев Регину, удивленно приподнял брови и улыбнулся еще шире. Сыто так, хитро, явно догадываясь по ее напряженному взгляду, что она тут не просто так, по работе. — Привеет, — протянул Рудбой с едва заметной насмешкой в голосе, обращаясь вроде как ко всем, но смотря с прищуром прямо ей в глаза. Худякова улыбнулась ему в ответ, а потом все-таки заставила себя встать и подойти к Ваньке. Все равно в офисе все уже почти были уверены, что она с ним спит. Рудбой сразу же притянул ее к себе, обнимая вроде как по-дружески и похлопывая по плечу. От загребущих объятий напряженная грудь сразу втиснулась в широкого твердого Рудбоя, зажимы еще сильнее смяли и так напряженные соски, так что Регина не удержала жаркий, громкий, на грани стона выдох прямо Ване в ухо. Когда она отстранилась, взгляд его уже был совсем не веселым, а так знакомо тяжелым, темным. Услышал, догадался, почувствовал, словил напряжение в ее плечах под своими широкими ладонями. От этого Худяковой иррационально стало спокойнее. Не надо было хотя бы больше притворяться, что все в порядке, все как обычно. Не отрывая взгляда, Ванька едва заметно мотнул головой в сторону лестницы на второй этаж, где было пусто, но иногда сидели ребята-монтажеры, и одними губами произнес: — Пять минут. Регина кивнула в ответ, и Ванька отстранился как ни в чем не бывало, как будто потеряв к ней интерес, и подошел к Танечке. Худякова вернулась на свой диванчик, снова уставилась в телефон, но то и дело отрывалась, кидая на Рудбоя быстрые взгляды исподлобья. Тот мило поздоровался с секретаршей, а потом вопросительно кивнул в сторону конференц-зала. Танечка с улыбкой кивнула в ответ, и Ваня уверенно направился прямо туда, на ходу доставая из рюкзака папку. Пора, решила Худякова и, нервно оглянувшись на заебаного своими бумажками Рощева, с максимально безразличным видом пошла к лестнице. Она такой конспирацией не занималась, наверное, со школы, когда сбегала на переменах покурить вдали от учителей. Только скользнув за поворот, она наконец выдохнула и прислушалась к звукам в общем пространстве офиса. Вот скрипнула дверь конференц-зала, зашуршала Ванина ветровка, и он пояснил кому-то весело: «Сейчас еще занесу», видимо, кивая тоже в сторону монтажек. Медленные тяжелые шаги по лестнице, последний напряженный вдох полной грудью, уже почти не обращая внимания на жесткую ткань худи, и вот ее прижали к стене, целуя наконец-то жестко, подминая губы под себя, так, как давно хотелось, так, как не хватало с Ванечкой. Ванечка был мягким, тягучим, душу своими поцелуями высосать мог. А Рудбой оправдывал имя, целовал коротко и жестко, прикусывая, сминая, подчиняя. Регина не сдержалась, тихо застонала прямо в губы, и Ванька сразу отстранился, глядя строго и весело, с чертинками в глазах. В темноте монтажки она почти и не видела его, свет из-за угла только и выхватывал, что хитрый взгляд и шальную улыбку. — Тихо, — на грани слышимости прошептал Евстигнеев, запуская наконец руки под так заебавшую ее шмотку. Длинные чуткие пальцы, пробежавшись по напряженному животу, быстро нащупали невесомую цепочку, потянули сразу сильно, уверенно. У Регины как будто разом весь воздух из легких выкачали, она открыла рот, пытаясь вздохнуть, и смотрела на Ваню как-то потеряно, удивленно, как будто не справляясь с еще сильнее накатившим возбуждением. Рудбой снова поигрался с цепочкой, не спеша прикоснуться к груди, а другой рукой крепко провел по пояснице и опустился ниже, сминая зад в узких джинсах. — Какие интересные сюрпризы мне тут оставил Ванечка, — тихо произнес он ей на ухо, потеревшись носом о щеку. Худякова хотела повернуться, поцеловать еще раз, но Ваня снова отстранился, хитро покачал головой. — Нам по-быстрому надо, понимаешь? — Тогда хватит хуйней страдать, — она хотела сказать это зло, но на середине фразы Ваня наконец-то жестко провел большим пальцем по левому соску, потянув за маленький стальной зажим, и последние слова прозвучали жалобно, больше похоже на всхлип. — Моя девочка хочет что-то сказать? — издевательски переспросил Рудбой, зная, как бесит Регину такое обращение, но она даже возмущаться не стала, только покачала головой и посмотрела на него умоляюще. — А что же она тогда хочет? — Чтобы ты засунул ей руку в штаны и сделал хоть что-то полезное, — скороговоркой выплюнула Регина, боясь, что ее снова прервут, но Ваня с улыбкой дослушал ее, кивнул и все-таки поцеловал. Одной рукой он наконец снял ебаный зажим с левого соска, смял грудь в ладони, а другой провел по джинсам между ног, отчего ее бедра моментально напряглись и в белье стало совсем влажно. Худякова тихо простонала ему в губы, а когда Ванина правая рука наконец расстегнула джинсы и залезла в узкие, обычные и совсем не соблазнительные хлопковые трусы, она отстранилась от его рта, и, зажмурившись, покачала головой. Слишком много. Правый сосок, на котором теперь висели цепочка и снятый зажим, горел огнем и посылал по всему телу дрожь и боль, левый тер между пальцев Рудбой, а между ног, едва касаясь влажных губ, гуляли легкие пальцы, от которых Регина откровенно текла, горячо и изобильно. Евстигнеев, наверное, все-таки догадался, что она на грани, поэтому наконец-то перестал играться, сдернул цепочку, которая тихо звякнула об пол, скользнул пальцами чуть глубже, приласкал клитор сначала едва-едва, а потом потер сильно и совсем не нежно. И не выдержав гулявшего целый день по телу возбуждения, Регина, сжав его руку бедрами и прикусив губу, кончила, несколько раз крупно вздрогнув всем телом. Упершись лбом в Ванино плечо, она пыталась отдышаться и сморгнуть выступившие слезы. Рудбой достал левую руку из-под толстовки и теперь обнимал ее, успокаивающе поглаживая по плечу, а правой продолжал едва ощутимо касаться мокрых складочек. Только когда она наконец окончательно расслабила бедра и подняла голову, он вытащил руку из белья и показательно облизал густо покрытые ее смазкой пальцы. Худякова только снова покачала головой, потому что сил говорить не было совсем. Она было потянулась к его джинсам, которые почти не скрывали стояк, но Ваня покачал головой. — И так слишком долго тут тусим уже, — зашептал он ей на ухо. — Сейчас я уйду и буду ждать в машине, прощайся с Дениской своим и спускайся. Думаю, Ванечка заслужил кое-что интересное, правда? Регина кивнула. Ебучая их конспирация. Рудбой коротко чмокнул ее в губы, отстранился и бодро сбежал вниз по лестнице. Худякова постояла еще несколько секунд, приходя в себя, непослушными пальцами застегнула заевшую молнию, чувствуя, как внизу все неприятно хлюпает, и с облегчением подумала, что на черной ткани ничего лишнего видно не будет, потому что по ее ощущениям мокрыми были даже джинсы. А Рощев и Танечка явно не готовы к такой откровенности.