Горечь и валериана

      Что-то странное выпало из конверта в ладонь профессора Снейпа. Этот белый конверт с опознавательным знаком Гриффиндора самым примитивным образом был подкинут под дверь покоев зельевара. Снейп отлевитировал его и вместо того, чтобы выбросить, зачем-то вскрыл, даже не думая о безопасности. Что, впрочем, и не понадобилось. То, что находилось в конверте, представляло собой… Профессор Снейп даже ненадолго задумался о глупости этого момента. Медальон с изображением стихии снега и льда не представлял абсолютно никакой опасности. А также и ценности. А также и необходимости.       До какого-то момента Снейп думал или пытался думать, что все происходящее — лишь неосознанная тяга мальчишки к чему-то запретному, недосягаемому, тайному. То есть такими эпитетами он обозначал себя. Долго не мог он понять, что именно может вызывать симпатию Гарри Поттера к нему. К нему. Симпатия была явной, осязаемой и… нравилась зельевару. В конце концов он уверился в том, что происходит, и, наверное, впервые в жизни ум, расчетливость и логика шпиона дали сбой.       Профессор придвинул кресло к камину и сел, прикрыв глаза. Он часто так делал, это помогало погружаться в воспоминания. Он вспомнил, как это случилось впервые на третьем курсе. Совершенно взбешенный из-за инциндента с Блэком на тот момент Снейп стрелял инсендио в свой камин. А после разговора с директором он едва сдерживался, чтобы не сделать чего помощнее. Например, пальнуть в котёл готовящегося зелья забвения бомбардо. Запах ингредиентов этого зелья слегка раздражал зельевара: обычно все начинало пахнуть валерианой.       Так вот, мало того, что мальчишка снова влез, куда его не просили, так еще и в итоге он сам оказался дураком. Снова чего-то не знающим дураком. При этой мысли он чуть ли не заскрипел зубами, и в тот момент дверные чары оповестили его о чьем-то приходе. Со всего размаха Снейп распахнул дверь и увидел Гарри Поттера. — Что случилось, мистер Поттер? — гнев вдруг испарился, чему зельевар был вовсе не рад. — Я хотел сказать спасибо. — Сказали. Можете идти, — отрезал декан Слизерина и только потом подумал — а за что, собственно, спасибо?       Но, естественно, он не собирался заводить долгих бесед с мальчишкой. А тот неожиданно подался вперед, наступая на порог и носками туфель касаясь запретных покоев. Снейп инстинктивно отступил на шаг назад. — Я еще хотел поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь на заколдованной метле, — быстро-быстро заговорил Поттер, — я всегда вспоминаю об этом. Почему вы сделали это? Зельевар молча прикрыл за ним дверь, совершенно не понимая, что происходит. — Мистер Поттер, как преподаватель и декан Хогвартса я обязан следить за безопасностью учеников… — Но у вас не было палочки, когда вы закрыли нас от об… профессора Люпина. В этот момент Снейп почему-то задумался о возрасте Поттера: сейчас он вел себя словно семилетний ребенок, но не успел ничего сказать. — Я люблю вас, — брякнул стоящий перед ним подросток, и Снейп онемел. Зеленые глаза, не мигая, уставились в темные глаза профессора, который наконец-то набирал воздуха, чтобы хватило на всю гневную отповедь. Но почему-то слов не нашлось. — Две недели чистки котлов после всех занятий, — рявкнул он и распахнул дверь. — Я уже не ребенок, — упрямо и невозмутимо возразил мальчишка. — Я знаю, что люблю вас. И тут зельевар понял, что почему-то абсолютно бессилен, и поднял палочку: — Обливиэйт…       Снейп поднялся с кресла, ощущая, как тепло от камина успело согреть его, сбросил с себя мантию и наколдовал любимое огневиски. Уж очень он любил тепло. Кресло снова приняло его в свои «объятия», и воспоминания нахлынули в очередной раз. Во второй раз Гарри Поттер заявился к нему после турнира юных волшебников. Профессор не успел ничего сказать, как мальчишка снова торопливо начал: — Я знаю, что это вы дали Невиллу книгу, в которой упоминаются жабросли. Почему? Тот на секунду испугался. Ситуация повторялась, как будто и не было никакого «обливиэйт», но, кажется, мальчик не помнил. Но тогда какого черта? И он почему-то принюхивался, морщил лоб, будто пытаясь что-то вспомнить, а Снейп, привыкший к запахам своих зелий, пытался вспомнить, что он варил последним. Кажется, зелье забвения. — Во-первых, я не намерен выслушивать ваши претензии и требования, — «железо» в тоне зашкаливало, — во-вторых, почему вы решили, что можете вот так просто ходить в мои комнаты и требовать ответы на абсолютно глупые и необоснованные вопросы? Двухнедельная чистка котлов и на выход. — Вы мне нравитесь, — сказал Поттер, — я чувствую, что так было всегда. Я не знаю, не знаю, зачем говорю это, зная, как вы ненавидите меня. Да даже если бы не ненавидели, все равно, зачем бы… — Обливиэйт… У Снейпа закружилась голова от странных откровений.       Камин потрескивал, едва различимое дыхание зельевара нарушало тишину комнаты. Он открыл глаза и неожиданно вызвал патронуса, чтобы прогнать сомнения. На секунду в его душе появился страх — а вдруг его патронус изменился, но нет, все было, как прежде, и это успокоило его. Наблюдая за прекрасным существом, он вспомнил третий раз. А в третий раз Гарри Поттер как-то вдруг вырос, словно резко поднялся с одной ступеньки на другую. А Снейп, услышав едва различимый стон и увидев рану на руке мальчишки, сделал ошибку. Ну и пусть, и так бы все прошло, так нет же! Он схватил его за руку и буквально потащил в подземелья. Там случилось нечто странное. Мальчик неожиданно пошатнулся, его глаза подернулись пеленой, и его тряхнуло. Если бы зельевар не удержал его, усадив на кресло, тот бы свалился на пол. — Что с вами, Поттер? — грубовато спросил Снейп. — Я не знаю, но… Что-то странное. Такого точно не было, но и на чужое проникновение тоже не похоже. — Что ты видел? — продолжил тот допрос. — Э-э… Вас, — Поттер замялся и замолчал. — Впрочем, неважно.       А вот профессор Снейп похолодел. Кажется, блок уже бесполезен. Пока он обрабатывал и лечил рану, царило молчание. Мальчишка думал, не сошел ли он с ума, а зельевар все больше боялся. Еще и потому что понял, что каким-то необъяснимым образом Гарри Поттер чувствует почти неслышный запах валерианы и горечи, которым пропахли покои зельевара и сопоставляет с тем первым «обливиэйт». Ассоциация — катализатор воспоминаний. — Я хотел поговорить с вами, — неловко заговорил Гарри, когда с раной было покончено. Снейп обреченно вздохнул. Он прекрасно заметил, как неотрывно мальчишка следил за его руками, касающимися его руки. Как едва различимо вздрагивал при каждом новом прикосновении. Как посматривал в глаза, как… — Мне сложно, — продолжил он. — Я просто хочу, чтобы вы знали, что я люблю вас. Я знаю, какое неподходящее время, место, да и… Впрочем, спасибо и за то, что я сказал это. Видимо, поэтому у меня странные видения. Просто я хотел бы всегда видеть вас, слышать вас, сидеть рядом с вами, я даже могу приготовить ужин… — Обливиэйт… ***       Четвертого раза не было. Но весь его пятый курс Снейп думал, что сойдет с ума. Парень преследовал его. Нет, он относительно умен, никто ничего не замечал, но его взгляды, его дурацкие подарки, даже записки — все это позволило декану Слизерина влюбиться в него. Нет-нет-нет! Эту мысль он даже не допускал, но Мерлин… Ему вдруг безумно захотелось дом на острове Льюисе, среди штормов и бесконечных песчаных пляжей и Поттера на кухне вместе с ним и английским чаем. Ну, возможно, и не только на кухне. Эти мысли были словно бредом сумасшедшего в период войны, печали, мрака. Однако это было огромным соблазном спасти Гарри Поттера, но… Снейп старался не думать. И когда уже совершенно взрослый парень после безрассудной стычки с Малфоем снова заявился в покои Снейпа — который, безостановочно чихая, варил зелье забвения по просьбе Дамблдора — извиняясь, благодаря и млея от профессорского присутствия, зельевар буквально взвился и сорвался. — Мистер Поттер, мне кажется, что ставить вам блок на воспоминания уже не только опасно, но и совершенно бесполезно, вы, как ваш отец, упрямы и глупы… — Что вы имеете в виду? — Поттер широко раскрыл глаза и вроде бы даже не услышал последней обидной части. — Как же до вас не доходит, что я, во-первых, вас старше, во-вторых, я ваш преподаватель, в-третьих, я Пожиратель Смерти, а, в-четвёртых, люблю тебя, Мерлин тебя подери! А вот тут все кончилось. Повисла оглушительная тишина, в которой все еще отчетливо слышались последние слова Снейпа. На Гарри Поттера тут же обрушились воспоминания. Он сел, потом встал. Снейп поднял палочку… — Не смейте, — бросил мальчишка, вскинул палочку, и мужчина понял, что все пропало.       Зелье готовилось, камин трещал, а профессор Снейп, застыв, как статуя, наблюдал, как наглый мальчишка, не опуская палочки, приближается к нему. Зачем? Палочка Поттера переместилась в левую руку, а правая его ладонь легла на плечо профессора, скользнула под волосы к шее, и он вдруг понял, что невероятный наглец большим пальцем считает его пульс. Его бешеный, сумасшедший пульс. Он хотел отпрянуть, но ему не дали, рука настойчиво удержала его за шею, и Поттер его поцеловал. Слегка неумело мягкие губы скорее исследовали губы зельевара, чем целовали. «Что я делаю? Это мальчик, который должен умереть и который ещё не знает об этом. Что я могу ему дать? Счастье на один день, после которого он разочаруется во мне раз и навсегда»? Дилемма в голове профессора была прервана испуганным: — Вам не нравится? Он пришёл в себя и устало потер виски пальцами. — Я бы мог показать тебе, как мне нравится, а заодно и как понравится тебе, но… — Я знал, что вы скажете «но». «Но» старше, «но» Пожиратель и так далее… Я все понимаю. И если кто-то… из нас не… выживет в битве, я хочу успеть… — Что ты хочешь успеть, Поттер? — усмехнулся Снейп. — По-моему, ты выбрал не того, с кем можно проводить предположительно последние дни спокойной жизни. — Я выбирал вас снова и снова, пока вы просто затыкали мне рот. — Знаешь, — Снейп наконец-то присел, позволяя дрожи во всем теле уняться, — я безумно устал слушать твои признания. У меня два условия: ты прекращаешь лить розовые слюни и прекращаешь считать меня женщиной, которая нуждается в открытках и бессмысленных медальонах… Гарри Поттер рассмеялся, громко и весело, давая своим эмоциям долгожданную свободу. — Проверь зелье, — буркнул Снейп, отворачиваясь и пряча полуулыбку. — Что мы будем делать? — спросил парень, пока пытался понять, что делать дальше с зельем. Зельевар помолчал, наблюдая за неуспешными попытками гриффиндорца, а после спросил: — Ты был где-нибудь в маггловской Шотландии? — Я нет, а что? — Поттер забыл про зелье и развернулся, успев увидеть, как Снейп прикончил свое огневиски и встал, направившись к нему. — Я бы показал тебе кое-что, — говоря это, он представлял этот домик, который был готов для проживания уже неделю назад. На песчаном побережье острова Льюиса. — То, о чем никому нельзя говорить, потом ты поймёшь почему, — он пристально смотрел в глаза парня, который вдруг подался вперед и обвил его руками. — Если захочешь, — переходя на «ты», пробормотал он куда-то в ключицу Снейпа, — можешь потом применить обливиэйт…