***
Место, куда пришли старшие офицеры Пятого отряда, не внушало доверия. Нет, район был ничем не примечателен: точно такие же дома, как и в других районах Каракуры, те же деревья. Да та же концентрация духовной энергии! Но всё равно Момо было немного не по себе. Да и тот факт, что они пришли без гигаев… Получается, тут есть люди с высокой реяцу? Хирако усмехнулся. Её замешательство он понимал прекрасно. Не каждый день тебя приводят непонятно куда. Весь вид района говорил о его невзрачности. Примерно, как магазин Урахары, с тем отличием, что Киске маскирует свою лавочку под обычную торговую точку сладостей. — Пойдём, — коротко бросил капитан и, взяв за руку Хинамори, повёл её вниз по лестнице, которая находилась в пристройке одного из домов и вела в некое подвальное помещение. Над массивной чёрной дверью, украшенной изображением граффити большой и пёстрой стрекозы, висела небольшая вывеска «Jamjali-Tatoo» Она была стилизованной под грубые, неаккуратные линии, словно её вырезали на дереве, с небольшими палочками поперёк надписи. Потянув за ручку дверь, Синдзи пропустил первой Хинамори. И внутри девушке предстала вообще другая картина. Стены, обклеенные газетными вырезками, фотографиями, разрисованные граффити — были с одной стороны. А с другой — чисто-белые, с чёрными шкафчиками и полочками с красками. Возле некоторых рабочих мест были расклеены эскизы. И все, кто тут работал, не сидел без дела. Момо очень поразило то, что здесь находились рядовые некоторых отрядов Готея, в том числе и Пятого. Но каково было её удивление увидеть здесь Абарая, сидящего наполовину раздетым и о чём-то весело болтающего с мастером. — Это… — У девушки слов просто не находилось, но Хирако её понял и пояснил: — Обычная тату-студия. Ничего такого. За исключением того, что здесь все мастера видят шинигами. Момо стояла и молча офигевала. Тату-салон? Для шинигами? В мире живых?! Нонсенс! Хотя, с другой стороны, главнокомандующий не одобрил бы подобное заведение на своей территории. А в Руконгае большинство тату-мастеров работают по старинке — бамбуком и иглами. — Какие люди нарисовались! — воскликнул подошедший дедушка лет семидесяти. Он был ростом с Хинамори, уже с проплешиной, короткими седыми волосами и аккуратно подстриженной бородой. Всё его лицо было усеяно глубокими морщинами, но выглядел он куда моложе Командира Ямамото, если судить по внешности. Он был одет в чёрные майку и брюки, на ногах — синие кроссовки. На нос он водрузил большие солнцезащитные очки в круглой оправе. Всё его тело было покрыто слишком реалистичным рисунком каких-то машинных механизмов в сочетании с мышцами. И Хинамори даже поначалу приняла рисунок за действительность. И ужаснулась: «Как же он по улице в таком виде ходит»?! — Здрасте, дедуль, — улыбнулся до ушей Синдзи, обнимая мужчину. — Я думал, вы уже кони отбросили. — Не дождёшься, — хохотнул дядечка. — Ладно, бросай любезности. Выкладывай, что за идея у тебя? Меня уже ничем не удивишь. Да и ты просто так никогда не заглядываешь. Как стал капитаном — всё. Тут же для всех пропал под ворохом бумажек. — Собственно, вот. — Хирако, пропустив последние слова мимо ушей, взял Момо за плечи и поставил её перед собой. — Делать надо не мне, а ей. — О как… — присвистнул дедушка и прищурился, изучающе осматривая хрупкую фигурку лейтенанта. — И? — Надо шрам закрыть. Мики ещё тут работает? — Куда ж она денется! — захохотал дядька снова. А Хинамори растеряно озиралась, не двигая головой. Что за странный разговор! Почему она ничего не понимает?! Что за место такое странное, а?! Заметив растерянный взгляд девушки, дедушка снова засмеялся и похлопал её по плечу: — Да ты не пугайся так, внучка. У нас — своя атмосфера. Тебя как звать? — Х-Хинамори… Момо… — ответила брюнетка. — Момо-тян, значит… Зови меня дед Умидзо, — улыбнулся целыми зубами мужчина. — Да не тушуйся ты так. Тебя тут никто не обидит. Тем более, ты с Синдзи пришла. Кстати, ну-ка, ну-ка… Покажи ручку. Дедушка мягко взял девушку за левую руку и внимательно посмотрел на колечко, что красовалось на её безымянном пальце. Его губы ещё шире растянулись в улыбке. — Ну надо же… А я думал, что этот дурачок никогда не решится. — Дед, — недовольно скуксился Синдзи, скрестив руки на груди. — Ой, да брось. Ты ж с одной девушкой никогда не оставался надолго. А тут… И когда свадьба? — Мы пока в процессе… — промямлила Момо, краснея. — Ну, это ничего. Свадьба — это довольно ответственно. Так что молодцы, что решили готовиться сейчас. Ладненько, пойдём, Момо-тян. Познакомлю тебя с мастером. Умидзо похлопал лейтенанта по плечу и зашагал вперёд. Брюнетка следовала за ним, подталкиваемая Хирако со спины. Заметивший её Рендзи помахал рукой, но не подошёл. Его мастер ещё продолжал работу на его спине. Дедушка пересёк весь зал, зашёл за ширму и весело произнёс: — Мики-тян, к тебе клиент. Момо осмотрелась. Кушетка, обтянутая чёрным дерматином и плёнкой, полка на колёсиках, те же чёрные шкафчики и стеллажи. В кресле на колёсах сидела женщина лет сорока. Её жидкие, прямые, чёрные волосы достигали лопаток, но были стянуты в низкий хвост. Всё её лицо было усыпано веснушками, а на кончике носа красовалась родинка. Тёмно-зелёные глаза смотрели слегка устало, а нижнюю губу украшала серьга-кольцо. На ней было бледно-зелёное платье в бордовую клетку, с внушительным декольте, юбкой до колен и длинным рукавом. На ногах — чёрные мокасины с серебряными набойками. И ни намёка на косметику. Женщина перевела взгляд на подошедшего Умидзо и зевнула: — А ко мне только клиенты и ходят. Больше некому. О, Синдзи. Давно не виделись. — Привет, — махнул рукой Хирако. — Ты, что ли, клиент? Снова на пирсинг? Или на тату? — Нет. Мне пока прокола на языке хватает. А с тату ещё пока думаю. Собственно, вот человечек, с которым ты будешь работать. — Блондин приобнял Момо и похлопал её по плечу. Мики приподняла бровь. Она умела показывать свои эмоции молча, и делала это так, что никто ещё ни разу не ошибся, стараясь угадать настроение дамы. Видя её изумление с неким сомнением, капитан Пятого отряда усмехнулся: — Я к тебе брутальных мужиков водить не нанимался. — Синдзи. Ты просто берёшь и молча идёшь в задницу, — без особого рвения бросила Мики. — Ладно, детка, показывай, что за беда у тебя? Ко мне приходят либо на перекрытие, либо на проколы. Оголяйся. — Э? Прям перед всеми? — покраснев, пролепетала Хинамори. Нет, Хирако она не стеснялась, но вот Умидзо… — Окей. Понятно. Так, мужичьё. — Мастер красноречиво бросила на них свой взгляд. Дедушка вскинул руки, хохотнув, и вышел. Синдзи он прихватил с собой, хотя тот пытался упираться. Но Умидзо предложил ему поиграть в приставку вместе с ним, и Хирако тут же согласился. Когда мужчины ушли, Хинамори скинула с себя верхнюю часть формы и простенький белый бюстгальтер. Мики, сидя в кресле, подъехала к шинигами и прикоснулась к шраму от меча. Девушка чуть не пискнула от неожиданности. Руки у женщины были холодными, как лёд. Но прикосновения её были очень осторожными и аккуратными. — Хочешь его скрыть, так понимаю? — скорее, для «галочки» спросила Мики. — Угу, — кивнула Момо. — А что ты хочешь? Ну, в плане, какую татуировку? Какой рисунок хочешь увидеть на своём теле? — Я… не думала об этом… — оторопела шинигами, одеваясь. — Всё настолько спонтанно вышло… Я думала… — Ясно, понятно, — остановила девушку мастер, вскинув руку. — Тебя Синдзи притащил сразу же, даже не обсудив идею. Мужики, что с них взять? Ладно, тогда давай так. Что тебе нравится? — Персики… — Ага… Тогда смотри. — Мики достала телефон и вышла в интернет. Полистав несколько страниц, она открыла картинку с татуировкой медузы. Но чёрный контур обитателя морских глубин был разбавлен цветными пятнами, словно медузу рисовали акварелью. И в такой стилистике Мики показала несколько картинок. — Мы тебе можем набить персик, на цветущей веточке. Или же… Ещё сюда подойдут гладиолусы. — А ландыши? — Ландыши… Если только букетом. Но они тут будут не к месту, — покачала головой Мики. — Понимаешь, у тебя такой шрам, что ландышами его не перекроешь. Это должен быть либо крупный цветок с толстым стеблем, либо крупный фрукт, либо большой полинезийский орнамент или орнамент хайда. А я в орнаментах не сильна, буду честна. Ну? Так что? Что будем бить? Персики или гладиолусы? Выбирай. Хинамори зависла. Выбор был не из лёгких. Для неё — точно. Вроде хотелось чего-то нового, но при этом тяга к любимому фрукту тоже манила. С эстетической точки зрения оба варианта были хороши. Но вместе не сочетались никак, как бы Момо ни представляла. Спросить совета у Синдзи? Он скажет, что и то, и другое очень красиво будут смотреться на девушке. Абарай-кун? Ну… Можно, конечно, но… Вспомнишь солнце — вот и лучик. Лейтенант Шестого отряда бесцеремонно ввалился к Мики и махнул рукой: — Хинамори! Брюнетка тут же отвлеклась ненадолго от своих размышлений и слабо улыбнулась: — Привет, Абарай-кун. — Так, мартын, опять без спроса вваливаешься? — недовольно заворчала Мики, поправляя вырез на груди. — Только не надо в меня кидать баночки с краской. Сами себя же потом будете ругать за испорченный материал. — Спину свою побереги лучше. А то я могу и по свежесделанной татухе папкой долбануть. Рендзи тут же примирительно вскинул руки и подошёл к Момо. Ему перспектива быть избитым таким подлым образом никак не улыбалась, поэтому лишний раз мастера лучше не злить. Парень не стеснялся разгуливать по помещению с голым торсом, да и, к тому же, накинуть на себя хотя бы верх формы не имело смысла. Хинамори заметила на его спине приклеенную пластырем пелёнку и спросила: — Ты тут свои татуировки делаешь? — Ага. Правда, не всегда удаётся делать именно здесь. Сама, думаю, понимаешь, почему, — ответил Абарай. — Я сюда вообще на коррекцию пришёл. На спине рисунок стал блёклым. Я больше удивлён, что тут забыла ты? Нет, я видел, как вы с Хирако-тайчо вместе зашли, но я думал, что это он на сеанс пришёл. В конце концов… — Рендзи! — позвал мужской голос лейтенанта. Парень уже хотел идти, как вдруг Хинамори его остановила своим вопросом: — Абарай-кун, как думаешь, что лучше: гладиолус или персик? — Никак не можешь решить, что набить? — понимающе улыбнулся шинигами. Девушка кивнула. — Бей гладиолусы. Они будут классно смотреться. — Думаешь? — Тебе же шрам перекрыть надо, насколько я понимаю? Так что цветы будут лучшим вариантом. А персики можно набить и потом. Так даже удобнее будет. С этими словами он ушёл, что-то ворча себе под нос. Момо задумалась. Рендзи она доверяла, и его выбор в сторону цветов был вполне ожидаем. Видимо, цветы смотрятся на теле достаточно эстетично. — Ну? — Мики улыбнулась уголками губ. — Гладиолусы, — решительно ответила Хинамори. Женщина хмыкнула: — Пока ты думала, я успела перевести эскиз. Сейчас мы его нанесём на тебя. Так что укладывайся на кушетку, подушечка на соседнем стуле, на него же можешь и форму сложить. Лейтенант кивнула, улыбнувшись, и послушно прошла к кушетке.***
— Как успехи? — В рабочее пространство Мики ввалился улыбающийся Хирако. — Как у Советского Союза в войне с Германией в последние года, — хмыкнула мастер, набивая машинкой контур цветов. — Медленно, но идём к победе. Мужчина хмыкнул и подошёл ближе. Момо жмурилась, кусала губы от боли, но героически терпела боль от иголок. Он знал, что на груди и рёбрах бить татуировки достаточно больно, не каждый выдержит подобную пытку. Но это же Момо-тян, его Момо-тян, которая вытерпела и не такое. Боль от игл и боль от меча — два кардинально разных ощущения. Поэтому грех жаловаться. Синдзи это понимал, однако всё его внимание привлекало наполовину оголённое тело Хинамори. Она стыдливо прикрывала свою грудь ладошками (зачем — непонятно), тяжело дышала, а лоб покрылся испариной. — Ты как? — спросил блондин у своей невесты. — Вроде живая, — выдохнула Хинамори. Хирако снисходительно улыбнулся. Она в своём репертуаре, ничего не скажешь. — Мики-сан. — Ммм? — А можно узнать от вас побольше об этом месте? — робко спросила девушка. — Что тебя интересует? — не отрываясь от дела, уточнила мастер. — Всё. — Хммм… Даже не знаю, с чего начать… — протянула Мики. Синдзи к этому моменту уже ушёл, клюнув Момо в лоб и пожелав удачи. Женщина даже не обратила на это внимания. — Думаю, у тебя очень много вопросов связано с тем, что мы вообще за студия такая, раз обслуживаем шинигами. Хинамори кивнула, и Мики начала неторопливо рассказывать историю тату-студии. Примерно полвека назад, когда татуировки уже активно использовались моряками, жил да был молодой амбициозный солдатик флота. Всё бы ничего, но парнишка мог видеть духов. Сначала — только души умерших людей. А со временем, с каждой прошедшей битвой на борту корабля «Санта-Диана», начал видеть духов в чёрном кимоно и с мечами. Морячок никому не говорил о своей способности, ведь в те годы его могли посчитать за придурка и упечь в психиатрический диспансер. И тогда — прощай, флот. Однако, в те годы он активно начал интересоваться татуировками. Так что было не до духов с мечами. Прибывая на берег, первым делом солдатик шёл не в паб, а искал мастеров тату. В ученики к ним не просился, но просил разрешения понаблюдать за работой. Впрочем, мастера не отказывали ему в этом. И уже спустя полгода морячок собрал свой прибор для татуировок. Это была бамбуковая палочка с тонкими иглами, обвязанными шёлковой нитью. И начинал ваять татуировки на себе, пока пребывал в плавании. Он и своей команде, включая капитана, сделал отличительные знаки в виде девушки-ангела, грудь и пах которой были обтянуты лентой с надписью, соответствующей названию их корабля. На пенсию моряк вышел рано, ему было тридцать лет. Но он уже пользовался популярностью у людей. И именно в этом возрасте случился переломный момент — моряк познакомился с девушкой-шинигами. Та была несказанно удивлена, что её мог видеть человек. Но против общения с ним ничего не имела. Да и, к тому же, он познакомил её с татуировкой. Шинигами втянулась в это дело и, обучившись у моряка, стала таким же мастером своего дела, сменив бой с Пустыми на тихую жизнь тату-мастера. Ей же и пришла в голову идея о создании тату-салона, в котором могли бы обслуживаться не только люди, но и духи. Моряк её идею поддержал, да и помещение было в наличии. Они вдвоём сделали ремонт, сами сколотили всю мебель, собрали машинки и водили к себе старых и новых клиентов. К старым можно было отнести сослуживцев солдата флота, так как они время от времени приходили обновлять свои татуировки. А к новым относились сослуживцы девушки-шинигами, которые её искали, хотели вернуть, но она отказывалась. Уж очень ей нравилась её новая жизнь с тату-машинкой в руке и человеком бок о бок. Спустя год мужчина и девушка сыграли свадьбу, потом был кризис и нескончаемые военные перевороты. Но они тихо трудились на благо народа и духов. Тату-салон никто не трогал даже в самое кровавое время. Либо это было тотальным везением, либо девушка умело скрывала с помощью кидо их с мужем дом от посторонних глаз. Точно нельзя сказать. Когда группировки якудза начали набирать обороты, салон был забит под завязку криминальными авторитетами. Чтившие традиции, пара татуировщиков наносили на тела мужчин и женщин рисунки бамбуковыми палочками с иглами. Но и этот период продлился недолго, вплоть до ухода банд якудза в глубокое подполье. С течением времени простых людей становилось всё меньше и меньше. А шинигами — наоборот, больше и больше. И по сей день «Jamjali-Tatoo» принимает у себя большое количество шинигами, реже — обычных людей. А иногда — даже арранкаров. И всё это было сделано стараниями и упорством семейной пары тату-мастеров — Ватанабэ Умидзо и его жены Цубаки. — Серьёзно?! — воскликнула Момо. — Умидзо-сан — владелец?! — Не скажешь, что ему уже больше века, да? — улыбнулась Мики. — Умидзо-данна уже успел умереть, стать духом, а после — шинигами. Так что он и Цубаки-данна тут спокойно без гигаев разгуливают. У Хинамори в мыслях случился нехилый такой диссонанс. Неужели кто-то действительно смог так поступить? Бросить свою службу в Готей-13 и перебраться в мир живых ради своей любви… Очень романтизировано. На такое мало кто мог решиться. Подобные случаи единичны. К тому же, всё произошло достаточно давно, а в те годы в Готее творилось чёрте что. Поэтому потерю бойца, видимо, никто из главных не заметил. Мики, тем временем, нанесла слой мази с анестетиком, приклеила плёнку и сказала: — Так, с контуром мы закончили. Так что можно отдохнуть пока. Будешь чай? — А? — Слова женщины вытащили Хинамори из размышлений. — Да, буду. Мастер улыбнулась и встала со своего места. А брюнетка тем временем села на кушетке, накинула на себя верх формы и решила немного пройтись по студии. Заодно и Синдзи поискать. Последний, впрочем, нашёлся сразу. Он весело трещал о чём-то с одним из мастеров и дедом Умидзо. Краем глаза заметив Хинамори, Хирако тут же подошёл к ней: — Решили прерваться? — Угу, — кивнула Момо. — Сильно больно? — Пока терпимо. Блондин ласково улыбнулся и погладил лейтенанта по волосам. Собеседники Хирако умильно улыбнулись. — Какая прелесть, — сказал молодой парнишка, что был на вид ровесником Ичиго, с выбритыми висками, в майке и брюках. — Эх, молодость, — хмыкнул владелец студии, и его лицо тут же просияло каким-то озарением. — Кстати, Момо-тян! Это ведь твоя первая татуировка? — Ну да, — кивнула девушка. — Ооооо… — Ч-чего? — Знаешь, я тебе одну очень важную вещь сейчас скажу, — с деловитым видом произнёс Умидзо и поманил к себе пальцем. Хинамори подошла поближе, вопросительно глядя на дедушку. Тот же, в свою очередь, приблизился к её уху и что-то прошептал. Но сделал это так, что никто не услышал. По мере того, как Умидзо говорил, у Момо глаза становились ещё более круглыми, а личико выражало крайнюю степень изумления. Видя реакцию невесты, Хирако потёр переносицу и поджал губы. Он уже знал, что сказал ей этот старый чёрт. Потому что ему он говорил то же самое, когда Синдзи делал себе прокол языка. Но высказать этому старпёру всё язык не поворачивался. Во-первых, тут Момо, а во-вторых, злиться на уже старенького и чуть поехавшего Умидзо не имеет смысла. — Момо! — позвала Мики. — Иди, — с улыбкой похлопал лейтенанта по спине дедушка. И та ушла в некой прострации.***
— Мики-сан… — Ммм? — Можно вопрос? Женщина макнула иглы в краску и продолжила раскрашивать гладиолусы: — Ну валяй. Хинамори немного замялась. Подобные вопросы не вызывали такого смущения и стыда при разговорах с Хирако или подругами. Но задать такой вопрос абсолютно чужому человеку… Было крайне неловко. Но Момо не была бы Момо, если бы не хотела узнать что-либо. А потому решилась и парировала: — А это правда, что, пока татуировка не заживёт, то нельзя три месяца сексом заниматься? К чести мастера, Мики не стала резко прерывать работу. Лишь усмехнулась и спросила: — Тебя данна надоумил? — Ну… Умидзо-сан мне сказал об этом, да… — начала оправдываться несмело девушка. — И ты поверила? — Улыбка Мики расползлась от уха до уха. Момо стушевалась ещё больше, отчего женщина расхохоталась. — Брось, Момо, он всем новым клиентам так говорит! — А? — Не буду лукавить: данна с прибабахом. Такие шуточки у него, с этим ничего не поделаешь. Так что не напрягайся, он просто пошутил. — Правда? — Взгляд брюнетки был до того наивным, что даже со стороны смотрелся умилительно. — Ага. Он и Синдзи это говорил, когда тот пришёл ко мне язык прокалывать. — Значит, вы причастны к пирсингу Синдзи, — протянула девушка. — Ну да. У меня имеется сертификат пирсира. Прокалываю всё, что пожелает клиент. Даже паппи делаю. — Паппи? А что это? Женщина наморщила лоб, вздохнула тяжко и протянула: — Как бы тебе сказать… Да простят меня достойные джентльмены. Паппи — это прокол головки члена. Насквозь. На таких процедурах практически все мужчины теряют сознание. Я их не осуждаю за это. Уж слишком эта процедура повергает в шок. Да и больно, к тому же. Данна и Синдзи предлагал сделать паппи. Правда, они тогда оба были пьяными. Благо, этому долговязому идиоту хватило рассудка отказаться. Я уж про «Принца Альберта» молчу. — «Принц Альберт»? — Тоже вид интимного пирсинга у мужчин. Прокалывают головку в направлении от уздечки к уретре. — А… Зачем вообще люди делают подобное? — недоумённо спросила Хинамори. — Говорят, что таким образом хотят улучшить ощущения у девушек по время секса, — пожала плечами Мики. — Хотя тут уже относительно. Не все делают пирсинг на пенисе любовных утех ради. Кто-то просто хочет острых ощущений, кому-то нравится себя украшать. Причин — великое множество. А видов интимного пирсинга тоже немало. Семнадцать, как минимум. И женщина плавно начала просвещать наивную маргаритку Момо в вопросах интимного пирсинга, как мужского, так и женского.***
Момо стояла у зеркала в душевой и внимательно смотрела на свою первую татуировку. Гладиолусы вышли шикарными, что и говорить. Пусть они выглядели как обычный рисунок, но какой это был рисунок! Яркий, насыщенный, с акварельными разводами и кляксами. Он не только закрывал шрам от меча, но ещё и красиво обрамлял небольшую грудь девушки снизу. Мики — профессионал своего дела, ничего не скажешь. К тому же, уложилась за один сеанс! Хинамори женщина понравилась не только своим опытом. Она знала много интересных вещей, с которыми охотно делилась, отвлекая девушку от неприятных ощущений. Одиночество лейтенанта нарушил Синдзи, который вошёл со словами: — Ты там не утонула ещё? — Очень смешно, — хмыкнула Момо. Особо говорить не хотелось, уж слишком её переполняли эмоции после прошедшего дня. Хирако тем временем подошёл со спины и притянул девушку за плечи. Обнимать её под грудью пока не представлялось возможным как минимум месяц. Это немного удручало. Но с другой стороны, довольное личико его девочки того стоило. — Синдзи, — Хинамори повернула голову, задрав её вверх и сталкиваясь с тёплым и любящим взглядом светло-карих очей, — а мы… — Сможем, конечно, — предугадывая вопрос, ответил Хирако. Почему-то он так и знал, что Момо спросит про секс на то время, пока будет заживать татуировка. — Но тебе придётся вставать на колени. — Почему? — Узнаешь. А пока… Давай помогу тату промыть?