— Жарко, - шепчет Тина одними губами, и он вскакивает, помогает стянуть темное кожаное пальто, отмечает жар, что густо открасил ее щеки в пунцовый цвет, и трансгрессирует в соседнее помещение, в мгновение ока обыскав несколько шкафчиков и найдя небольшой флакончик с известной лишь ему эссенцией. Он вернулся в комнату быстрым шагом, сжимая в руке кружку и палочку, и присел на уголок кровати.
— Тина, - впервые за долгое время уверенно произнес он. — Выпей это.. пожалуйста.
Она не протестует, верит, позволяет помочь ей выпить до невозможности странную на вкус смесь, чувствуя, как с каждым глотком жар отступает, боль в ноге уменьшается, и на душе становится спокойно. Ньют молча смотрел, как она пьет, и хотел было уже встать с кровати, но Тина резко схватила его за руку, тем самым приказывая оставаться на месте. Он неловко улыбнулся и, не делая лишних движений, поставил пустую кружку на прикроватную тумбочку. По правде говоря, он переживал. Раны слишком серьезны. На поправку и полное восстановление понадобится несколько дней, но долго находиться в лесу не безопасно. И не это главное - ни одно заклинание не сработало, а эссенция лишь на время утоляла недуг. Нужно было срочно пробовать что-то новое. Что-то, что сможет побороть магию врага. Что-то, что сможет спасти Тину.— Ньют?
Он незаметно дрожал. Сердце билось как сумасшедшее, отдаваясь гулкими ударами по всему телу. Волосы прилипли ко лбу. Палочка, крепко сжатая левой рукой, вибрировала в такт всему организму. Взгляд был сконцентрирован в одной точке, а все, что Ньют видел перед собой, это Лета, рассыпающаяся пеплом и навсегда исчезающая в синем пламени, и взгляд Тесея.. Где он сейчас? Как давно они не виделись, решив разделиться и действовать отдельно друг от друга? Младший Скамандер знал только одно - он больше не намерен терять кого-то из своих близких. И он найдет способ помочь той, кто так дорога ему.— Ньют? - чуть громче повторила Тина, сжав его руку и отведя взгляд, когда он посмотрел на нее в ответ. Ему подумалось, что действие эссенции не могло прерваться так быстро. Тогда отчего же ее лицо все еще пылает?..
— П-прости, я немного переживаю. За тебя.. За всех нас, - он прервался, но она продолжала молчать. — Заклинания не работают. Но я.. Я обязательно найду выход. Обязательно. Най.. ду...
Он поднес руку с палочкой к лицу и закрыл глаза. Казалось, что отчаяние так давно не подступало к Скамандеру, что он забыл, каково это. Но теперь, когда ком в горле не дает спокойно дышать, а глаза щиплет, Ньют понимает, - Отчаяние всегда ходит по пятам человека, выслеживает его по следам, наблюдает за мирным течением жизни и ждет. Когда наступает нужный миг - миг слабости, боли и максимальной открытости, оно выходит из-за угла и укутывает человека своими махровыми колючими крыльями. Но Отчаяние не работает одно. На пару с другим Отчаянием его могущество сильнее. И Тина поддается. Медленно, боясь спугнуть, отпускает его руку и тянется к другой - той, что прикрывает глаза и крепко сжимает палочку. Дотрагивается до щеки, чуть ощутимо колючей, и поворачивает к себе. Видя ее слезы, он ощущает то, что до этого мига мог ощутить лишь рядом с фантастическими зверями.Единение.
Их души, такие уязвимые, непорочные, тянутся друг к другу, как загнанный мотылек - к свету. Разумы очищаются от посторонних мыслей, избавляются от лишнего багажа стеснения и премудростей, сливаясь воедино. Эхом в голове Ньюта звучит ее, Тины, голос: боль от ухода сестры, незнание и мука, обвинения и ненависть к себе самой и к врагу, невыносимое сожаление и нестерпимое желание жить. Он заглядывает ей в глаза, огонек в темной воде, и ощущает в ее мыслях свое присутствие. Читая насквозь, знает наверняка, - она делает то же самое. Оба их Отчаяния столкнулись лицом к лицу, тянут руки, желая заключить в объятия, соединиться, поделиться болью и утолить боль, навсегда избавиться от этой муки. Влага остается на ладонях, ресницы щекочут кожу, дыхание обжигает. Отчаяния напрягаются, ведь тянуться уже некуда. Близость играет разом всеми струнами и обрывается на самой высокой ноте... Вкус ее губ - железо, ее Отчаянию нравится делиться кровью, а он и не против, впитывает все до единой капли и отдает в ответ боль напором. Испещренная шрамами рука путается в угольных волосах, чуть сжимает, напрягается и дрожит. Где-то на уровне груди Бог их сердец мечет молнии, дождем смывает все границы, сносит ветром все барьеры, штормом делает больно, больно.. хорошо. Бледные пальцы водят по веснушкам на щеке, надеются пересчитать все до последней, слегка впиваются и царапают ногтями кожу.Они делятся болью.
Два Отчаяния делятся друг с другом собою.
И когда они уходят, впитав все чувства по максимуму, останутся лишь два человека. Взлохмаченные волосы, пылающие щеки, с блеском горящие глаза.Нога отзывается неприятным уколом.
Они найдут выход.