Львица

      Тсунаеши сидит в фамильной библиотеке Поттеров и копается в книгах. Малыш Бернардо спит в соседней комнате под присмотром домовихи Кики, поэтому у нее, молодой мамочки, есть свободное время на поиски нужных сведений. Девушка недовольно постукивает рукой по подлокотнику кресла и в который раз уже перелистывает страницу, с неудовольствием отмечая, что и здесь пусто.       Нет, вернее не совсем так. Информация была, и ее было невероятно много, но… она была совершенно не та. Тсуна недоверчиво хмурится и со злостью захлопывает очередную книгу, с грустью осознавая, что тут действительно ничего. Хреново. Савада вздыхает и передергивает плечами, устремляя взгляд в окно. Кажется, ей пора поговорить с Блэками и… прочими древними родами.       Пожалуй, в этом прекрасно сможет помочь Сириус, в первую очередь заинтересованный в том, чтобы у малыша Бернардо, сына его друга Джеймса, было нормальное детство. Да и Дамблдор в последнее время плетет какие-то странные интриги вокруг них. Старый педофил, вернее, паук!       Не то чтобы ее это всерьез волновало или пугало, но… было неприятно. Девушка еще не совсем осознавала все те неприятности, которые мог этот педофил-манипулятор обрушить на них, чтобы добраться до какого-то своего, странного и весьма эфемерного, блага. Как бы убить ее не решил…       Все же, какой бы подкованной в интригах Савада ни была, но ей не стоило забывать, что не ей, просидевшей в кресле Босса Мафии пятнадцати с лишним лет, соперничать в этом поприще с тем, кто интригует уже больше семидесяти лет. И, судя по тому, что этот старик жив и здоров и по сей день, интригует весьма и весьма успешно (а жаль). Опыт слишком разный.       Хотя, девушка не могла не признавать, что Реборн хорошо потрудился, воспитывая из нее достойную себе, любимому, смену. А иначе зачем он ее настолько сильно мучил?       Тсунаеши устало вздыхает и мрачно косится на запретную секцию библиотеки. Нет, возможно ей с ее пламенем волноваться не стоит, но рисковать нынешней Поттер как-то не хотелось. Все же, оставлять своего сына сиротой, чтобы до него мог добраться вездесущий Альбус…       Нет уж, этому интригану подобной радости девушка доставлять не была намерена. Единственный максимум, который она могла допустить, это собственноручно уничтожить все крестражи, чтобы воскресший Темный недоумок лорд не мог доставить ее сыну какие-либо неприятности в будущем.       Интуиция уж больно трепетно позвякивала. Намекала, так сказать, что этим вопросом стоит заняться как можно быстрее. А своей интуиции она привыкла доверять. Единственный раз, когда она ее проигнорировала, привел к ее смерти. Но как верно кто-то в ее родном мире подметил: что не делается, все к лучшему. Или это, может, переобщавшись с Варией, Вонголой и Реборном привыкла так считать?       По крайней мере, тут уровень маразма окружающих снизился чуть ли не в десять раз. Под этим можно было подписать и тот факт, что ей не хотелось каждые пять-десять минут звонить в дурку, чтобы добрые дяденьки-санитары забрали ее поехавших друзей и знакомых.       Ради Мукуро, Кеи и Бьякурана девушка готова была даже организовать отдельную палату со всеми удобствами, если бы они только от нее хоть ненадолгое время отстали. Как жаль, что Реборн лишил ее такой возможности.       Нет, точно хорошо, что она в том мире померла. По крайней мере, ее никто не взрывает каждые несколько минут, не бьют током и просто не бьют, не пытаются отравить, не пытаются столкнуть с обрыва и всячески пришибить, чтобы она переломала себе все кости. Так, подумаешь, осталась эфемерная угроза в виде возможного воскрешения Тома Реддла.       Тсунаеши этого допускать не собирается, так что у глупого мальчишки есть все шансы отправиться на тот свет, так и не материлизовавшись.       Иногда, в очень редкие дни, Савада предается меланхолии, вспоминая своих поехавших друзей, сумасшедших друзей-врагов-союзников-хрен-знает-кого, в число которых давно и плотно прописались Вария и Мельфииоре; просто спокойных личностей, с которыми можно нормально поговорить (Ирие, Спаннер и Фонг); сильно увлеченных ученых (Верде); не менее дурных знакомых (Шимон, Каркасса и прочие Аркобалено); друзей-соперников (Бьянки и Лонгчемп Найто…), а также садиста-репетитора.       И да, Реборн у нее всегда идет отдельным пунктом. На меньшее Аркобалено Солнца не согласен, а это большее, что девушка вообще ему может дать.       Обычно, Тсунаеши грустит ровно полчаса, пока не вспоминает про всю ту головную боль, которой ее наградили мафия, добрый дедушка Тимотео и любящий папочка, решивший, что таким способом сможет защитить дочь лучше всего. Нет, по некоторым пунктам она, может, и была согласна, но… Это же не повод подписывать ее на вечный дурдом, который с пугающей регулярностью происходил вокруг!       Обычно, после таких воспоминаний Савада искренне и с благодарностью молилась всем известным ей Ками за то, что она вообще сумела выжить. Нет, сейчас ее состояние достаточно трудно назвать этим гордым словом «выжила» (она даже не уверена, что это вообще можно так назвать), но… Она ведь жива, хоть и в другом теле. Она помнит. А это уже многое.       После подобных минут меланхолии, она обычно зябко передергивает плечами, ежится так, будто за ее плечами стоят дементоры (Ну, или Вендиче), а потом с радостью отмечает, что в этом мире ее дружки-приятели-союзники-последователи (ну, кто там еще есть?) ее точно не достанут.       Ну, по крайней мере, ей искренне хотелось бы в это верить. Однако, какой-то частью своей души, Тсуна прекрасно понимает, что ее семья просто не может все так оставить. Они ее найдут. Рано или поздно, но найдут. Вселенную, если понадобится, с ног на голову перевернут, но найдут.       Тсунаеши тяжело вздыхает и захлопывает очередную книгу. Тут тоже ничего нужного. Может, и правда обратиться к Темным родам? Все же, маловероятно, что они хотели бы воскрешения полубезумного поехавшего фанатика, который их клеймил, как скот. А значит, именно они в первую очередь заинтересованы в окончательном упокоении Лорда Волдеморта.       Где-то в спальне требовательно захныкал Бернардо. Однако, почти сразу хныканье сменилось благословенной тишиной: Кики очень ответственно относилась к присмотру за маленьким хозяином. Савада выходит из спальни и направляется к сыну.       Она счастлива здесь, но… Интересно, с каким процентом вероятности, ее бешеная семейка действительно сможет ее отыскать и добраться до нее? Учитывая их упорство, процент достаточно большой. Тсуна скользит мимо зеркала и бросает короткий взгляд, с радостью замечая, что огненно-рыжие волосы постепенно светлеют, приобретая медово-рыжий оттенок. Как у нее из прошлой жизни.       Глаза прежние, яркие, изумрудные, но вспыхивают в них янтарные искорки… Девушка хмурится, испытывая нечто похожее на чувство дежавю. Интересно, с какой процентной вероятностью ее шебутная семейка и правда окажется здесь?       Тсунаеши вспоминает все произошедшее с ней благодаря ее друзьям-врагам-приятелям-и-прочим приключения и снова тяжело вздыхает. Не к добру эти мысли. Точно не к добру.       Накаркает еще.

***

      Сириус, что ожидаемо, развил бурную деятельность, стоило ей только заикнуться про крестражи и будущую опасность для малыша Бернардо. Кажется, Блэку даже не слишком важен сам факт упоминания именно про крестражи. Главное, что ребенку Джеймса вообще грозит хоть какая-то опасность. Нет, брюнет действительно слишком сильно напоминает собаку.       С одной стороны это хорошо, но с другой… Он ведь даже не может увидеть в ее действиях второе дно! И ладно, что Тсуна не собирается его убивать или хоть как-то вредить, но… Ведь другой человек может не быть таким добрым! Савада тяжело вздыхает и устало качает головой, отводя глаза. Нет, точно похож на Кена, разве что последний более осторожный и думающий.       Девушка с каким-то замешательством смотрит на то, какую бурную деятельность развил Сириус. Ради спасения крестника он даже пошел на поклон к матери и помирился с ней, пообещав стать примерным сыном и наследником древнего рода. Тсунаеши ходила с ним как-то в их фамильный особняк и почуяла удушливую атмосферу… Облако и Ураган, переплетенные так, что даже не разобрать, что именно доминирует.       Ну, по крайней мере, теперь становятся понятны все те слухи про знаменитое Блэковское безумие. Оба этих пламени чувствительны настолько, что без нормального «якоря» просто не могут существовать в твердом уме и светлой памяти. А как девушка точно знает (ну, или догадывается) в этом мире пламени, как такового, практически не было.       Вернее, даже не так. Потенциальные пламенные в этом мире были, но пламя спало настолько крепко, что она его, может быть, даже не учуяла бы, если бы она не привыкла сканировать все вокруг по настоянию Реборна и отца. Так вот, в Блэках пламени было больше настолько, что оно даже почти проснулось. А «якоря» не было.       Вот поэтому, видимо, у всех Блэков и была расшатана психика, отчего они со всей силой цеплялись за знакомых и друзей, способных удержать их от безумия. Раньше таким человеком был Джеймс, потом немного Лили (в гораздо меньшей степени), а теперь «якорем» стал малыш Бернардо.       Тсуна устало вздохнула и пожала плечами, приняв за аксиому то, что и эту странность Сириуса придется принимать без возражений. По крайней мере, после Варии и Вонголы подобные выбрыки судьбы ей удавалось воспринимать со вселенским спокойствием и смиренностью.       Действительно, удивляться подобному после всего того, что с ней происходило раньше как-то не приходится.       Вальбурга Блэк Тсуне понравилась. Хорошая, разумная женщина, пусть и немного безумная из-за Облака и Урагана. Чем-то она немного напоминала ее мать, которая тоже придумала себе выдуманную жизнь покруче любого иллюзиониста и совершенно отказывалась воспринимать реальность. Частенько возвращаясь с очередной тренировки-издевательства Тсуна замечала то, как ее мама смотрит какие-то мелодрамы.       Иногда Тсуна думала, что именно в таких сериалах мама черпала вдохновение для очередных объяснений поступков дорогого супруга, любимой дочурки и прочих личностей, которые на постоянной основе околачивались в их доме. Если честно, в отличие от той же мамы, Тсуну сериалы немного пугали: отсутствием логики и количеством родственников.       Впрочем, не ее одну, потому что Гокудера и сам, глядя на экран, периодически бледнел и начинал креститься. Видимо, его пугала перспектива того, что помимо Бьянки у него еще где-нибудь есть родственники с такими же, как у нее, наклонностями. В такие моменты, глядя на священный ужас Хаято, Тсунаеши испытывала небольшой стыд от того, что бессовестно хихикала над своим Ураганом. Но что поделать, если он и правда был невероятно забавным в это время?       Информацию про крестражи удалось отыскать легко. Впрочем, как и заручиться поддержкой рода Блэк. Впрочем, Вальбурга обещала поговорить с другими, так что, когда объединятся абсолютно все, было лишь вопросом времени. Тсуна благодарно улыбнулась женщине и поклонилась, выказывая уважение, как старшей. — Кстати, милочка, ты же, надеюсь, собираешься стать достойной леди рода Поттер? — уже в дверях нагнал ее вопрос леди рода Блэк. Тсунаеши чуть побледнела, но, когда обернулась, по ее лицу совершенно нельзя было понять, что именно она думает об этой ситуации. — Конечно. Буду благодарна, если вы поможете мне. — Савада мысленно поморщилась, представляя все то, что произойдет после. Почему-то она была уверена, что так просто не отделается и ее будущие тренировки можно будет сравнить с уроками манер от Бельфегора в обнимку с его любимыми стилетами. Однако, почему-то отделываться от этого ей даже не хотелось.       В конце-то концов, тогда жизнь будет не настолько веселой и интересной.       Да и у малыша Бернардо должна быть достойная мама, которая не посрамит его и не бросит тень на своего сына. А ради этого, как считает Савада, можно и потерпеть.