***
Время ничего не щадит, словно быстрая бескрайняя река, убегая вперед, и унося нас с собой в будущее. Ничто не вечно в его волнах, меняясь вместе с ним в этом круговороте судеб, и порой даже непобедимое светлое войско может терпеть тяжелые поражения. После проигранной Войны Гнева светлые вернулись в Благословенный Край, оставив искалеченное битвами Средиземье во власти Темного Вала. Много славных воинов пало в той войне, но ни одно из сражений не унесло столько жизней, сколько Битва у пик Тангородрима. Немало славных майар надолго лишились своих физических обличий, вернувшись в Валинор бестелесными и ослабленными. Нолдор-изгнанники были прощены, и многие из них, преисполнившись страхом пред мощью Ангбанда, стремились покинуть смертные земли, позабыв старую клятву Феанора, что ныне стала почти невыполнимой. Раз за разом быстрые корабли поднимали свои лучезарно-белые паруса, ласкаемые морским ветром, уходя в дальний путь на запад. Лишь немногие эльфы пожелали остаться, не решившись покинуть столь полюбившиеся им места, но даже они постарались уйти как можно дальше от неприступных черных гор, окружающий Темную Твердыню. Они укрылись в бескрайних лесах, хранимых Йаванной Кементари, куда ещё не ступало зло, желая сокрыть свое прибывание от окрепшего Врага, все набиравшего сил, вновь оправдывая своё первое имя, Мелькор-Тот, кто восстаёт в Мощи . Широкие кроны могучих деревьев с радостью служили им домом и укрытием, ибо соглядатаи Моргота не смели ступать в священные леса, не было там места и смертным, что успели расселиться по всему Средиземью, основав множество государств и городов. Но шли годы, а темные продолжали бездействовать. Не было ни рек крови, ни бессмысленного разорения поселений, и даже мрак перестал продвигаться на юг, собравшись вечными черными тучами на севере, окутав Железную Тюрьму* и Дор-Даэделот**, словно непроглядный занавес . Не свершилось ничего из страхов свободных народов средиземья, от которых те пытались укрыться, и из всех опасений сбылось лишь увеличение количества орков, шаставших по Арде в поисках легкой наживы . После победы над светлым воинством и возвращения большинства эльфов в Благословенный Край, они лишь стали наглее, без опаски шныряя по всем северным землям, но не уходя далеко за пределы тени, ибо они не любили дневного света, что был за пределами свинцовых туч мрака . И вот, счет уже пошел на века, и много поколений смертных сменилось с тех времен, а могущественный падший бог, державший в страхе всю Арду долгие эпохи, восседая на своем черном троне, стал всего лишь легендой, оставив напоминанием о своём присутствии лишь ужасающую неприступную крепость на самом краю мира, где в бесплодных землях царил вечный губительный холод. Мало кто из людей помнил о тех славных временах, когда бесстрашные Феаноринги с войском нолдор противостояли Врагу Мира, ведя непрерывную войну. О временах отваги и безрассудной доблести . Большинство подвигов древности превратилось в легенды, а затем и в сказки, потерявшись в недолгосрочном бытие младших эрухини. Но несмотря на забвение былых ужасов и опасностей, лишь единицы осмеливались ступать на земли , окутанные мраком, земли пусть и ставшего мифическим, но все же Древнего Зла. Самого же Моргота, с самого отплытия эльдар, так ни разу и не видели за пределами его владений. Образ Темного Вала окутался тайной, со временем превратившись в детскую страшилку. Никто и не подозревал, что в далеком Ангбанде все еще кипит жизнь, а Мятежный Вала отправившись в странствие по Эа, незаметным призраком былой мощи, ходит средь них в поисках заветного знания, как когда-то давно искал Неугасимое Пламя .***
Серый конь резво, звонко цокая копытами по земле и камням, скакал вперед, продвигаясь все дальше в земли одного из небольших людских государств. Километры дороги остались далеко за спиной, на пути долгожданного возвращения. Все еще теплый летний ветер южных земель приятно дул в уставшее лицо, нежно трепля вороно-черные волосы Темного Вала, подхватывая их своими игривыми потоками. Бескрайние живописные пейзажи стремительно сменяли друг друга, являя взору бездонных черных глаз то просторные поля золотой пшеницы, освещенные ярким, сияющим солнцем, заставляя Владыку Тьмы презрительно жмуриться, ощущая противную резь в глазах от ослепительных лучей Ариэн. То густые леса, окутанные тенью многовековых деревьев, что помнили еще нолдорских королей. То широкие луга с чистыми, прозрачными озерами, напоминающими огромные зеркала, отражающие высокое лазурное небо с редкими пушистыми облаками крисально-белого цвета. Майрон, закутанный в одеяло, тяжело дышал, сопровождая каждый прерывистый вдох хрипами и слабыми подрагиваниями худой груди. Он не шевелился и не реагировал ни на какие внешние факторы, будто его не было в этом исстрадавшемся теле, но Мелькор чувствовал слабое, но такое родное феа ученика, заключенное в этом хроа. Кровотечение из черных отметин приостановилось, почти сойдя на нет, что несказанно радовало Бауглира. У него не было ни бинтов, ни мазей, ни даже еды, которые были так необходимы ослабшему майа для восстановления сил и поддержания физического воплощения, что сейчас было крайне нестабильным и беспомощным. Мятежный Вала понимал, что Майрон долго не выдержит трудного, длинного пути, нуждаясь в мягкой постели, пище и отдыхе, но появляться в крупных городах он не решался, боясь привлечь лишнее внимание во время досмотра при въезде, вынуждено довольствуясь кратковременными передышками в густых лесах, укладывая ученика на подстилку из опавшей разноцветной листвы и мягкого подсохшего мха, что быстро увядал даже от самой маленькой капли проклятой крови, изредка пробивавшейся сквозь плотную ткань одеяла. И вот, заметив на высоком лбу майа выступившую испарину холодного пота, Мелькор понял, что настало время очередного привала. Остановившись у узкой речки в густом горном лесу, он привязал коня к раздвоенному дереву, склонившемуся к тихо журчащим потокам чистой, ключевой воды. Аккуратно сняв Артано со спины животного, и подхватив его на руки, он медленно и плавно уложил ученика на зеленую траву в нескольких метрах от ровного берега с тонкой песчаной полоской у кромки воды, не разворачивая тёплого одеяла. Майа тихо застонал, слабо стиснув белые зубы с небольшими, но острыми клычками. Видимо любое движение причиняло ему боль. Печально нахмурив густые брови, Бауглир бросил сочувствующий взгляд на своего слугу, а затем спустился к самой реке. Холодная кристально-прозрачная вода бежала вниз по зеленому склону. Где-то высоко на деревьях пели в своих гнездах немногочисленные в этих местах птицы. Среди пышных ветвей они были совсем незаметны из-за своего невзрачного, сероватого оперения, но чистые, звонкие трели их высоких голосов очаровывали слух всех проезжавших здесь путников. Всех, но не Темного Вала. Бауглир ненавидел птиц-жалких зверушек его не менее жалкого брата, которого он заслуженно винил в большинстве своих невзгод. Он никогда не забудет то унижение в Валиноре, когда он поникший и израненный стоял на коленях в Круге Судеб, мерзкого Торондола, по вине которого с истинного обличия Властелина Тьмы никогда не сойдут глубокие шрамы, и он никогда не простит то, что по их вине случилось с Майроном. Они заплатят за каждую секунду их расставания, за каждую каплю драгоценной крови! Отвлекшись от внезапно нахлынувшего потока тягучих, словно кисель мыслей, Мелькор зачерпнул немного воды в походную флягу, захваченную с собой на всякий случай, оказавшись крайне кстати, и вернулся к Артано, постаравшись его напоить. Каждый глоток давался майа с трудом, заставляя Темного Вала нежно придерживая его голову с огненно рыжей шевелюрой, буквально вливать в него студеную живительную жидкость маленькими порциями, чтобы тот не захлебнулся. Иногда Майрон все же давился и начинал кашлять, вздрагивая всем худым телом, болезненно жмуря и без того плотно закрытые глаза. В такие моменты его приходилось приподнимать и постукивать по нагой костлявой спине с выступающим рядом рельефных позвонков, пока тот силился вновь начать дышать. Несмотря ни на что, Майрон из последних сил цеплялся за еле теплющуюся стремящуюся ускользнуть жизнь, как за последнюю нить надежды, не желая возвращаться в Пустоту и небытие, где был заточен не одну сотню лет. Закончив эту вынужденную пытку, Мелькор присел рядом, поглаживая и пропуская сквозь пальцы спутавшиеся рыжие кудри - последнее, что осталось от прежней красоты его слуги. Как же он любил эти волосы, как же красиво они развевались на ветру, когда Саурон вел в бой огромную армию, сияя багровой вспышкой в сером бескрайнем море орков ... Когда он был могущественным чародеем, что вселял в сердца врагов страх своей силой и хладнокровностью, граничащей с жестокостью, не знающей пощады, за что его и звали Гортхауром. Но те времена давно прошли... Не было больше нолдорской осады, не было постоянных войн, не было больше и его прежнего слуги, что ныне был беспомощен и ослаблен, а сам Владыка Тьмы стал всего лишь страшилкой, которой пугают маленьких детей. Древней Легендой, в чье существование уже давно никто не верил, задумываясь о ней, лишь случайно наткнувшись взглядом на грозную северную твердыню и ее мрачные тучи. Тяжело и глубоко вздохнув, втягивая носом чистый горный воздух, Мелькор очнулся от томящих горечью утраты воспоминаний и понял, что провел здесь уже несколько часов. Больше медлить нельзя. Он вновь погрузил Майрона на коня и сам вскочил на животное, продолжая свой путь. Узкая каменная горная дорожка резко петляла меж высоких стволов хвойных деревьев, устремившихся в самое небо. Артано сильно трясло, от чего он похрипывал, терпя боль. Меж сведенных у переносицы, ровных густых бровей неподвижно залегла глубокая морщина, в которую стекали мутноватые капли холодного пота. Видя это, Бауглир, гневно рыкнув, свернул с тропы, выезжая из леса на просторную равнину. Безлунная, пасмурная ночь уже успела опуститься на Средиземье, накрывая его фиолетовой дымкой. Свинцовые тучи закрыли ясные звезды Варды, погрузив мир во мрак. Густой туман стелился у синеватой в прохладных сумерках травы, укрывшей поля зеленым лоскутом. Конь стремительно мчался вперед. Копыта сминали сочную ковыль, втаптывая ее в сухую землю. Так Мелькор выехал на ровную дорогу, похожую на заброшенный торговый тракт, по каким раньше ходили караваны странников-беженцев с севера Арды, в поисках нового обиталища. Здесь конь скакал намного легче и быстрее, по-прямой, никуда не сворачивая. Тихий мелодичный шелест ласкал уставший чуткий слух Темного Вала, что уже давно не смыкал глаз. Сиплое дыхание Майрона вновь стало размеренным, успокоившись и стабилизировавшись. Медленный вдох, подрагивающий сиплый выдох, снова вдох, снова выдох, но уже с нотками тихого посвистывания скопившейся в глотке жидкости. Нехитрый ритуал жизни. Кажется он наконец-то забылся чутким сном, дарящим кратковременное облегчение и некое жалкое подобие мутного покоя. Отведя черные глаза от дороги, Бауглир мимолетно глянул на столь дорогой ему сверток, всматриваясь то в выбивавшиеся из-под ткани пряди, то в белую кожу бессильно свесившейся вниз руки. В холодном сердце внезапно промелькнула едва заметная искорка давно погасшего тепла, согревая черную, погрязшую во тьме душу. На мрачном лице на миг появилась незаметная беззлобная улыбка, что не посещала своего обладателе уже так давно, что успела забыться, потерявшись в тысячах гневных оскалов, кровожадных и злорадных ухмылках и не сходивших ни на миг суровых надломах тонких губ, скрывавших глубокую обиду и тоску. Но спокойствие длилось недолго. Внезапно хлынул сильный дождь, в вышине сверкнула яркая белая молния, звонко загрохотал юный шумный гром. Началась гроза, заставшая путников на бескрайнем открытом пространстве, где не было ни единого укрытия, где можно было бы переждать непогоду, спрятавшись от потоков холодного ветра с дождем. Мелькор лишь пригнулся к колю, стараясь закрыть своим широким плащом проснувшегося майа, вновь начавшего напряженно, судорожно и рвано хрипеть, чтобы тот меньше намок под холодными струями. Для его нынешнего тела любая, даже самая легкая болезнь могла означать гибель. Дождь все усиливался, мощные порывы великой стихии все быстрее сгоняли большие ватные тучи, но вдалеке, у самого горизонта засветился небольшой теплый огонек, обнадеживая Темного Вала. Это оказался маленький одинокий домик посреди широкого поля, в окнах которого горел свет домашнего очага. Не тратя времени даром, Мелькор поспешил к этому лучику надежды. Похрапывания уставшего животного смешивались со звонким, ритмичным плеском луж и шумом дождя, и вот на пороге домика уже стоит усталый путник, держа под уздцы серого коня. Бауглир трижды стучит кулаком в плотной кожаной перчатке в дубовую дверь, которая через мгновение отворяется, а на пороге появляется высокий мужчина средних лет. В его темных волосах уже виднеется проседь, а на смуглом лице возле голубых глаз залегли мелкие паутинки незаметных морщинок, что были скорее мимическими, а не старческими. Он окидывает нежданного гостя изучающим взглядом, который цепляется сначала за дорогую промокшую до нитки одежду незнакомца, затем за длинные черные волосы, по которым стекали капли воды, разбиваясь о деревянный порог, и останавливается на правильных чертах бледного лица, напоминавшие эльфов из старых легенд. (подъезжая, Мелькор сменил физическое обличие чтобы не пугать обитателей дома, ибо странствуя, он скрывал свою истинную личность. Несомненно он мог бы с легкостью запугать незнакомца, угрожать и силой заставить подчиниться, но он не хотел подвергать опасности еле живого Майрона, которому было необходимо убежище, и чем скорее, тем лучше. ) - Приветствую тебя, путник. Что ты забыл в столь поздний час в этих землях в такой дождь? - спокойно, но бодро спросил мужчина, не выходя из помещения, явно стремясь сохранить сухость своих недорогих, но красивых одеяний, с детским любопытством силясь разглядеть странную поклажу нежданно нагрянувшего странника, которую тот в свою очередь неосознанно загораживал своими широкими плечами. - Я везу моего тяжело больного друга к северным лекарям, о талантах которых ходит немало слухов по Арде. Много дней мы уже в пути, измотанные и оголодавшие, так как нам давно не попадалось ни одного торговца. Дождь застал нас внезапно в чистом поле, когда мы волей судьбы наткнулись на ваш дом. - умело мешал правду с ложью Темный Вала, указывая на заинтересовавший человека сверток одеяла. - Не окажите ли Вы нам услугу, позволив поесть и переждать непогоду до утра. Я щедро заплачу Вам, если Вы проявите должное гостеприимство и накормите нас. - Эотен, кто-то пришел? - Не успел хозяин дома и слова сказать, как за его спиной раздался высокий, слегка писклявый голосок, выражавший крайнее недоумение с нотками недовольства и страха, что витали в воздухе немым напряжением. В помещение послышались тихие, явно женские шаги, и вскоре в проходе показалась сама девушка, замерев подле встретившего гостей хозяина дома. Ее длинные прямые волосы, цвета черной смородины плавно ложились на узкие плечи. Выразительно изогнутые аккуратные брови того же оттенка выгодно подчеркивали обрамленные длинными ресницами хитрые карие глаза, полные заинтересованности. Смуглую кожу пышной груди скрывало длинное синее платье с широким и вычурно вышитым фиолетовым поясом. Невысокий рост, хрупкая фигура, игривый взгляд темных глаз и манера одеваться с головой выдавали в ней юную вастачку, скорее всего одного из народов истерлиногов, что давно успели покинуть эту местность, являясь кочевниками. Она с удовольствием осматривала незнакомца, то и дело вглядываясь в серьезное лицо черноволосого мужчины, затем, потеряв интерес, моментально переметнулась блуждать взглядом по коню гостя и странной поклаже, что секундой раньше была названа "другом", но из-за одеяла была почти не различима, лишь бледная тонкая кисть руки с длинными изящными пальцами выглядывала из-под согревающей, но успевшей промокнуть под дождем ткани. Вастачка внимательно всмотрелась в единственную открытую часть тела второго путника. Абсолютно белая, на вид нежная, как шелк, кожа была покрыта мелкими, прозрачными каплями воды, блестевшими словно мельчайшие кристаллы хрусталя высшего сорта. Ухоженные ногти идеальной формы, завершали каждый, чуть подсогнутый палец, делая ладонь нежной, будто женской. Хотя не каждая красавица, даже из самой богатой семьи, ни разу не работавшая в поле под изнуряющим солнцем, могла похвастаться такими руками. Внезапно, какая-то еле заметная тень выскользнула из-под затененной части конечности, и быстро пробежала по ладони от узкого запястья к кончику остренького пальца, оставляя позади себя багровый след, образовывая густую каплю, а затем сорвалась на деревянный порог. Тот тихо шипнул, как будто на него капнули кислотой, и оставил на месте соприкосновения с жидкостью сероватое напоминание о дивной алой капле. Карие глаза расширились в детском удивлении, что не укрылось от внимания странника, который мгновенно поняв, что послужило причиной столь яркой реакции, накрыл незаметный след прожженной древесины своим тяжелым сапогом, переступив с ноги на ногу. За его широкой спиной сверкнула яркая вспышка молнии, озаряя все вокруг белым пламенем, позволяя краем прозорливого глаза заметить, на сколько черны омуты радужки незнакомца, сливавшейся по цвету со зрачком. Конь, занервничав, звонко заржал, начиная топтаться на месте, но длинноволосый мужчина придержал его, взволнованно взглянув через плечо на "раненного товарища", а затем вновь обернулся к хозяину дома в немом вопросе. - Что ж ... Гроза не на шутку разыгралась, и вряд ли скоро стихнет... Давно в здешних местах я не видал такого дождя, хотя и живу тут с рождения... С моей стороны было бы слишком жестоко оставить вас мокнуть, ни в чем не повинных предо мной, посему проходите. - задумчиво, но решительно ответил Эотен, а затем, медленно повернувшись к девушке, все еще внимательно смотрящей на кожаный сапог незнакомца, будто стремясь проскользнуть взглядом сквозь него, рассмотрев заинтересовавшую ее деталь, которую не заметил ее супруг, и ласково добавил, - Амаэль, покажи путнику гостевую комнату, и подготовь ему постель. Я же пока заведу коня в хлев. Лошадей мы не держим и конюшни не имеем, поэтому придется ему переночевать там. Мелькор с облегчением выдохнул, но не подал виду, сокрыв истинные эмоции. Наконец-то этот человечишка соизволил принять верное решение ... Темный Вала, спешно развернулся снова к коню и осторожно, не разворачивая одеяла, снял Майрона, подхватывая его на руки, про себя отмечая на сколько легок стал его майа, даже по сравнению с их прошлой остановкой (дорога сильно изматывала его, неумалимо вытягивая последние силы), а затем передал поводья лошади хозяину дома. Тот уже успел накинуть на себя плотный серый плащ с такого же цвета плотным капюшоном, и с заметной неохотой выходя под шумные струи холодного дождя, повел животное куда-то во двор, укутанный непроглядным и мрачным туманом, исчезая в мутной дымке, откуда теперь раздавались шлепки обуви по глубоким лужам и размеренное цоканье копыт. Амаэль, обуздав свое чрезмерное любопытство, и наконец перестав разглядывать гостя, снова игриво улыбнулась, скорее по-привычке стреляя озорными глазами, а затем жестом поманив путника за собой, резвым и легким шагом поспешила по широкому коридору с деревянными стенами вглубь помещения. Чинной поступью широких и плавных шагов за ней направился и Мелькор, все так же стараясь лишний раз не тревожить вновь задремавшего майа, лежавшего у него на руках, с головой накрытого одеялом, скрывающим изможденный лик и длинные рыжие кудри.