Только для вас

За окном уже около получаса моросит дождь, создавая неприятную влажность в воздухе. Юэ смотрит на Бланку слишком долго и пристально, будто ожидает хоть какой-нибудь реакции, помимо спокойной полуулыбки. Иногда он хочет специально подставить себя под град пуль и увидеть, изменится ли в выражении лица телохранителя хоть что-нибудь, дрогнет ли неизменно спокойное лицо в испуге и беспокойстве. Бланка смотрит на него с невидимым осуждением. Бланка подавал пальто, расчёсывал ему волосы и всегда начеку стоял за плечом; Юэ Лун видел ненависть, неприязнь и ранящие обязательства перед ним — только во имя спасения любимого Линкса. Бланка держал над ним зонт, сам открывал дверь в машину и придерживал длинный край ципао; Юэ понимал, чувствовал каждой клеточкой своего тела, что в голове его телохранителя только чёртов проклятый небом Эш Линкс. При заключении контракта — Эш Линкс, при сотрудничестве с Гольцине — Эш Линкс, на банкете, посвящённом Эшу Линксу, так неожиданно, Эш Линкс. Юэ не мог сказать, кто, он или Бланка, думал об Эше чаще. Внутри неприятно свербило. «Ты позволил нанять тебя, только чтобы помочь Эшу?». Только помочь Эшу. Юэ не хотел, чтобы его жизнь снова была разменной монетой «Вы хотите расторгнуть его?». Воздуха предательски не хватает, а тяжёлый ком подкатывает к горлу. Юэ кажется, что его стошнит от Эша, от Бланки и от самого себя. От самого себя в первую очередь. — Всё в порядке? — Бланка так безучастно спрашивает, что кажется, будто он скорее выколет себе глаз, чем позволит появиться хоть какой-то эмоции на своём лице. Позволит, если дело будет касаться всеми любимого Эша Линкса. — В полном. Юэ помнит гадкие руки Эша, трогающие его за волосы, душащие и ранящие; помнит шуршание ткани его куртки, когда отвратительный Линкс доставал и приставлял нож к его бледной шее. Юэ помнит тяжёлую ногу на своей спине, полет по лестнице и болезненное столкновение с полом. Юэ помнит взгляд Бланки, которым тот смотрел на Эша. Юэ помнит взгляд Бланки, которым тот смотрел на него, клиента, нуждающегося в защите. Как же противно быть клиентом. — Налей мне вина, — Юэ старается смотреть холодно, говорить — твёрдо. Он с ногами забирается в обшитое бархатом кресло и перебирает пальцами рукав ципао. — Я вынужден вам отказать, господин Юэ Лун. Вам не стоит… — Налей мне вина, — Юэ перебивает и сам тянется за бутылкой. — И пей тоже. Юэ Лун пьянеет очень быстро, смотрит сквозь дымку прямо в глаза Бланке и улыбается устало и горько. Кажется, что он вот-вот отправится смотреть яркие сновидения, но сам Ли даже находит в себе силы говорить. — Вот пьёшь со мной, да? — он тихо посмеивается и делает ещё один глоток из полупустого бокала. — А любишь ты, паршивый гигантский мужик, совсем другого. В ответ Бланка молчит и отводит взгляд в сторону. Ему не стыдно, не жалко, не больно. Ему, как обычно, всё равно. Протрезвеет — перебесится. Юэ видит, как у мужчины в глазах отражается лицо Эша Линкса. — Я ненавижу молчание. Дождь за окном начинает накрапывать сильнее, оставляя на стекле тонкие полосы. — Бланка, скажи что-нибудь. За дверью проходит горничная, неприятно шурша тапочками по покрытому ковролином полу. — Бланка! — Да, господин? — Назови меня по имени, — Юэ делает ещё один глоток и морщится, понимая, что пить столько на голодный желудок не стоило. Сейчас всё равно. — Зачем? — Это мой приказ. Назови меня по имени. — Хорошо, Юэ, — ожидания не оправдались. Юэ видел этот момент совсем по-другому: представлял, что Бланка скажет это, и его интонация, наконец, станет иной, выражение лица не будет безразличным и чёрствым. Бланка же тоже чувствовал. Он был человеком. К этому «Юэ» можно смело прибавить официально-приторное «господин», и не изменится ничего. Ничего. Совсем. — Эш, — Юэ тянет это имя, как жвачку, прилипшую к подошве. Он ненавидит всё, что связано с этим гадким мальчишкой. Гадким и любимым кем-то мальчишкой. Бланка, несомненно, был человеком. И, несомненно, чувствовал, раз готов был жертвовать своими интересами, своим временем и своей жизнью ради другого. Юэ готов был голову на отсечение дать, Бланка живёт ради Эша. По телу бегут мурашки, и он отставляет бокал в сторону. — Вам нехорошо? — Если я скажу это имя ещё раз, меня вывернет прямо здесь. За долгими разговорами о пустом Юэ совершенно теряет границы и рассказывает о своём прошлом так, как никому никогда не говорил до этого. Жалеет ли? Нет. — Они насиловали мою мать, как звери! Они тёрлись об неё своими мерзкими грязными тушами, — Юэ дышит рвано, будто вот-вот задохнется от переизбытка чувств, — они резали её, будто она и не человек! Ты когда-нибудь видел что-то похожее? — Юэ падает обратно в кресло и начинает истерично смеяться. Бланка протягивает к нему руку, но парню становится до полного отвращения противно от этого жеста. — Мне не нужна твоя жалость! — Юэ дёргается и начинает испуганно трястись. Он хотел любви, понимания и… жалости, как бы противно ни было это признавать. Но сейчас, когда то, чего он так долго и страстно желал, находится на расстоянии в несколько сантиметров, Юэ отталкивает это от себя. Отталкивает простую человеческую заботу. Юэ предпочитает оградить себя от чувств, чтобы не приходилось перестраивать свой характер под новые обстоятельства. В какой-то мере, ему проще смириться с собственным одиночеством и не стремиться что-то менять. Возможно, он боится потерять последнее оправдание своей ненависти. Последнее подтверждение того, что злость породила совсем не влюблённость и привязанность. Он чувствует себя маленьким, немощным насекомым, запертым в огромной стеклянной банке, выхода из которой просто не существует. Остаётся ждать, когда в ней закончится кислород. — А знаете, в чём Эш превосходит вас? Юэ переводит туманный взгляд на Бланку и уже без ненависти смотрит уставшим взглядом. — Замолчи. — Эш умеет любить, господин Юэ Лун, — Бланка встаёт с кресла и подходит ближе, — он позволил себе любить и поэтому сам обрёл любимого и любящего человека. — Замолчи! — У него тоже была тяжёлая жизнь, но он всё равно не хочет лишать счастья других людей, — Бланка садится перед Юэ на одно колено и гладит его по щеке. — Вам тоже следует этому поучиться. Юэ замирает и полностью проникается теплом, исходящим от чужой руки. Внутри, кажется, оживают бабочки, распускаются цветы и счастье поёт нежной трелью. — Поверьте, появится человек, который будет заботиться о вас и любить вас. Юэ не перестаёт чувствовать притворство и прежнюю ненависть к Линксу. Бланка знает о неравнодушии своего клиента и давит на слабое место, чтобы защитить своего ненаглядного Эша. Цветы внутри вянут так же быстро, как расцветали. — Для чего ты делаешь это? — Только для вас, господин Юэ Лун, — Бланка улыбается и выходит из комнаты, оставив Юэ наедине с собой. Иллюзия разбивается вместе с упавшим на пол пустым бокалом.