Меч и Проклятье

Шаотянь тихо ругается, снова отвлекаясь от игры — хоть в ПвЕ ему нет равных во всей гильдии, но какой в этом смысл, если концентрация ни к чёрту? Вэньчжоу отвлекает. Нет, он не пристаёт с вопросами, не мельтешит на грани бокового зрения, просто сидит на своей кровати, черкая что-то в блокноте. Шаотяню просто слишком интересно, чем он занимается так увлечённо вот уже пару часов как. Собрав всю силу воли в кулак, Шаотянь наконец-то показывает класс, и когда старший Чунь собирает дроп с дикого босса, выходит из игры. — Что ты там всё рисуешь, а? — нетерпеливо спрашивает Шаотянь, забираясь на кровать к Вэньчжоу и заглядывая в его блокнот. — Это чё такое? — Наш будущий логотип. Один из вариантов, — поясняет Вэньчжоу и протягивает блокнот Шаотяню. Тот листает, разглядывая стилизованные сочетания меча и гексаграммы в разных вариациях. Так себе художества, если честно. Нет, Вэньчжоу отлично рисует, чуть дальше идут наброски и даже полноценные портреты: Шаотянь за компом, Шаотянь в столовке, Шаотянь в душе... Эй, у него не такая огромная задница! Но Вэньчжоу художник, он так видит, с этим Шаотянь давно смирился. У него есть заботы поважнее. Например, что Синий Дождь в третьем сезоне вряд ли даже до плей-оффа дотянет, не то что до чемпионства. Ну ничего, это их последний год в тренировочном лагере, а уж потом они с Вэньчжоу покажут всем настоящую силу парного стиля их команды! Мощный и говорящий логотип действительно важен, чтобы создать нужное впечатление. Только Шаотянь не сильно заморачивается. Во-первых, его больше заботит серебряное оружие для Проблемного Дождя, потому большинство его тренировок сейчас проходят непосредственно в Славе, в помощи гильдии. А во-вторых, он просто не умеет рисовать. Это Вэньчжоу мастер на все руки, он и в отдел разработки частенько заглядывает, и с основной командой обсуждает стратегии, а с недавних пор ещё к дизайнерам прицепился. Ни для кого в клубе не секрет, что в следующем сезоне Вэньчжоу станет обладателем карты Своксаара. И что Проблемный Дождь будет его защищать. — Брось ты это, — говорит Шаотянь, отпихивая блокнот в сторону. — Хоть ненадолго. Я соскучился. Вэньчжоу смотрит искоса, улыбается — и Шаотяня ведёт от него моментально, будто прямо в кровь впрыснули горячего возбуждения. — Прокачка синергии? — ласково спрашивает Вэньчжоу. — Да хватит уже подъёбывать! — ворчит Шаотянь, пряча краснеющее лицо в подушку. Отношения с Вэньчжоу выбивали его из колеи с самого начала: каково было принять факт, что тебе нравится другой парень? Что ты этого парня задирал всё время, проведённое вместе в тренировочном лагере? Что не знал, как извиниться нормально, хоть он и не требовал никаких извинений. Каково было признаться, так по-детски находя отговорки вроде "совместные тренировки" и "прокачка синергии"... А потом и нормально, краснея и выдавливая из себя слова "нравишься" и "давай встречаться". Вэньчжоу одним своим существованием превращает жизнь Шаотяня в ад. Или в рай — с ним никогда не понятно до конца. Шаотяню нравится: взгляды, прикосновения, интеллигентный трэш-ток Вэньчжоу, когда он говорит вроде вежливо, а ощущение такое, будто в унитаз башкой макает. Конечно, только если Вэньчжоу уделывает кого-то другого, а не самого Шаотяня. И всё же с ним Вэньчжоу нежен. Не снисходителен, нет — это именно нежность. Как он прикасается, ведёт кончиками пальцев по боку, щекотно даже через ткань футболки. Шаотянь поднимает голову, перехватывает его руку, придвигается ближе. Чувствует дыхание, ещё мятное от зубной пасты, и на губах Вэньчжоу тоже мята — свежая, сладкая, вкусная. — Не кусайся, — улыбаясь, говорит Вэньчжоу и тут же целует снова, подминая Шаотяня под себя. Шаотянь гладит его раскрытыми ладонями по плечам, рукам, талии — Вэньчжоу тощий совсем, лёгкий, но запястья Шаотяня держит сильно. Вжимает их в подушку, раскачиваясь сверху, трётся через одежду — так кажется даже ещё интимнее, чем голой кожей. Шаотянь смотрит на него и взгляда отвести не может. Реально ли преодолеть путь от презрения до любви за какой-то год? О, если б Шаотянь мог вернуться в прошлое, он набил бы себе рожу за каждое брошенное в лицо Вэньчжоу оскорбление, которого тот не заслуживал. Сейчас он даже сам не может понять, зачем задирал его. И благодарит небо за то, что теперь между ними всё иначе. — Я люблю тебя. Шаотянь даже не сразу понимает, что это он сам сказал вслух. Только растерянный взгляд Вэньчжоу заставляет вынырнуть из неги желания, вернуться в реальность и осознать происходящее. — Люблю, — повторяет он, уже глядя Вэньчжоу прямо в глаза. Чувство, от которого порой ломило грудь, будто в приступе бронхита, находит такой постой способ выхода, и дышать становится как будто легче. Хочется смеяться, но Шаотянь не успевает — Вэньчжоу прижимается всем телом и целует так глубоко и сладко, что ни одной адекватной мысли в голове не остаётся. Шаотяню резьбу срывает в одно мгновение. Весь мир идёт нахер, остаётся только Вэньчжоу в его руках, которого можно так целовать, обнять крепко и повалить на кровать, втираясь между его ног. Можно делать с ним что угодно: вылизывать шею, получая в награду тихие сдержанные стоны, целовать грудь, поглаживая соски — странная ласка, но Вэньчжоу от неё тащится, и Шаотяня кроет с ним вместе. Больше стонов, больше удовольствия, так хочется завоевать весь мир и кинуть к его ногам, но всё, на что способен сейчас Шаотянь, это дарить ему удовольствие. Чуточку боли, когда скользкие пальцы проникают внутрь, и ещё, когда они наконец-то находят общий ритм. Это и правда синергия: они учатся чувствовать друг друга, предугадывать движения, желания, мысли. Доставлять друг другу как можно больше наслаждения. Невероятное ощущение. Шаотянь чувствует, как кончает Вэньчжоу, он чувствовал это заранее — и у них получается кончать одновременно. Всегда получается. Это так круто. Шаотянь расслабляется, тяжело дышит, вминая горячего и потного Вэньчжоу в постель, обнимает его, шепчет: — Ну, теперь твоя очередь. Вэньчжоу, на удивление, слышит его. — Что ты имеешь в виду? — Признайся. Вслух скажи. И не смей врать, что я тут один втресканный по уши! Вэньчжоу смеётся. Закидывает на Шаотяня ногу, влажную от пота, неожиданно тяжёлую. Тёплую — Шаотянь обнимает его за бедро и придерживает, чтобы Вэньчжоу мог расслабиться. — Я тебя тоже. Дыхание перехватывает. Готов же был, сам просил! А всё равно до дурацких слёз хорошо. *** Шаотянь просыпается абсолютно счастливым. Со сна не разбирает, где была реальность, а где сон, но, немного очухавшись, упорядочивает наконец свои мысли. И чувство счастья накрывает ещё сильнее. Только в задницу впивается что-то жёсткое. С сожалением отпустив Вэньчжоу и извернувшись на постели, Шаотянь вытаскивает из-под жопы блокнот Вэньчжоу с набросками их нового логотипа. Приглядывается, думает... И ухмыляется, принимаясь черкать по клетчатой бумаге. — Мм? — едва проснувшись, тянет Вэньчжоу. — Наш будущий логотип. Один из вариантов. Смотри, — Шаотянь придвигает блокнот Вэньчжоу под нос. — Это типа гексаграмма, а меч типа в неё проникает... Ну ты понял, да? Шаотянь двигает бровями. Вэньчжоу смеётся. — Дизайнеры никогда это не примут. *** — Мне кажется, или это... — Тебе кажется, — тут же говорит Е Сю, забирая у Вэй Чэня планшет, где красуется новый логотип Синего Дождя. — Ты куда-то там ехать хотел, хватит жить на нашей шее! — Я платил за аренду, вообще-то! — возмущается Вэй Чэнь. — Короче. Хочешь оставаться — давай в команду. Это равносильно заявлению "иди нахуй отсюда", потому что Е Сю знает, Вэй Чэнь душой всегда с Синим Дождём. — Не. Спасибо за гостеприимство и это всё. Спасибо, Цю. — Хоть бы написал им. Твой мечник заебал. — Ха, он и меня заёбывал, — с гордостью говорит Вэй Чэнь. — Ты за ними присмотри. — Ни за что! Они станут ужасным оружием года так через три. И тогда твои наставления им уже не будут нужны, — замечает Е Сю. — И пусть. Если без этого старшего выкарабкаются, то и кубок чемпионов получат без проблем! Провожая товарища, Е Сю не жалеет ни о чём. Он просто верит, что они с Вэй Чэнем ещё сразятся — не важно, на про-сцене или в ПвЕ. Но он вернётся. Потому что Слава сводит людей. Потому что Слава — игра не для одиночек. Потому что отставка — это не конец жизни. Е Сю в это верит.