Реверс

На лице Гэвина застыла жуткая перекосившаяся улыбка, способная излечить от запора даже самого морально устойчивого человека, которым Ричард, разумеется, себя не считал. Он многое повидал за время работы в департаменте. Его били, в него стреляли, ему приходилось сталкиваться с наркоманами, убийцами, извращенцами всех мастей и отбитыми напрочь придурками. Он заставил разрыдаться серийного маньяка, убивавшего маленьких девочек и делавшего из них кукольные инсталляции. Капитан Фаулер, которого он безмерно уважал как справедливого, хоть и склонного к фаворитизму руководителя, утверждал, что в заднице у Ричарда не палка — стальная труба. И посмотрите на него сейчас. — Да брось, — проскрежетало откуда-то из-под нижней челюсти Гэвина переломанным, надтреснутым, напрочь лишенным человечности голосом. — Не может все быть настолько плохо. Сканеры еще не отказали, я вижу, что ты почти целый. Для мешка с костями — даже удивительно целый. — Я — да, — прохрипел Ричард, с трудом сглотнув огромный горький комок в горле. В воздухе все еще не осела пыль. Сквозь густую взвесь с трудом угадывались очертания разметавшихся по подвалу андроидов — точнее, того, что от них осталось. Кто бы ни был уродом, начинившим взрывчаткой безобидную с виду YK500, Ричард его отыщет. Где-то среди обломков лежали обугленные, залитые тириумом фрагменты корпуса Гэвина. При мысли об этом подкатила тошнота, и Ричард зажмурился, мелко вдыхая приоткрытым ртом. Голова кружилась. Отстраненно подумалось: хорошо, что здесь нечему гореть. — Остальные в пути, — проскрежетал Гэвин, беспокойно моргая уцелевшим глазом, диод вспыхивал красным. — Твой уровень стресса зашкаливает за девяносто, ты в курсе? — Девяносто? Неужели? — разозлился Ричард, и сам испугался этого яркого, вспыхнувшего, как спичка, чувства. — Как я, по-твоему, могу успокоиться? Меня чуть не убили, а от тебя осталась одна голова. Как ты вообще можешь разговаривать? — Подними меня, я ебал говорить с тобой с пола. Хочу хоть сейчас быть выше. — Не собираюсь я задирать тебя выше своей головы. Это было абсурдно. Весь их разговор — абсурд. Он разговаривает с валяющейся на полу оторванной головой. И она тычет в него показателем стресса. Ричард поморщился от боли в ребрах, подвинулся и протянул руку, хватая голову Гэвина за волосы. Скин сбоил, из-за чего на его затылке неконтролируемо появлялись залысины, обнажающие серый пластик, и в итоге он перехватил его за лицо обеими ладонями. Гэвин моргнул и медленно расплылся в улыбке, и выглядело это... — Тобой детей можно пугать, — не удержался Ричард, сгибая ноги в коленях и откидываясь спиной на холодную стену. Из-за смены положения из шеи Гэвина вывалились разноцветные провода и несколько трубок, подтекающие ярко-синим тириумом. Чудом уцелевшие брюки — точно на выброс, Ричард не сможет ходить и знать, что напарник накапал на них своим заменителем крови. Даже если он испарится и его не будет видно, следы все равно останутся. Господи. О чем он только думает. Гэвин с интересом рассматривал его лицо, продолжая скалиться в своей кривой улыбке, на дне зрачков пульсировала ярко-красная точка. Он ничего не ответил на выпад Ричарда. Пластик с имитацией колючей от щетины кожи был прохладным. Ричард отстраненно рассматривал свои побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в лицо Гэвина, и думал, что этот вечер точно будет сниться ему в кошмарах. Дышать было тяжело, под грудиной больно пульсировало, перед глазами стояла муть. Показалось, что вдали завывают сирены — что ж, почти вовремя. Он понимал, что это отупевшее, опустошенное состояние не продлится долго, но сейчас был за него благодарен. Это был первый раз, когда они с Гэвином подставились так крупно. Гэвину пришлось пожертвовать собой, чтобы спасти его жизнь. Черт. — Эй, — проскрежетал тот, не размыкая губ. Звук по-прежнему доносился откуда-то из-под нижней челюсти. — Не спать. Я не за тем тебя спасал, чтобы ты сдох. — Я не собираюсь сдыхать, — огрызнулся он и без перехода выдавил: — Прости. Гэвин моргнул, внимательно посмотрел на него и дернул рассеченной бровью. На верхнее веко потек тириум, и Ричард вытер его, пачкая пальцы. — Ты в курсе, что меня восстановят? — уточнил Гэвин, и в его безэмоциональном, машинном голосе мелькнуло удивление. — У меня укрепленный корпус. Как видишь, даже с одной головой я еще могу вцепиться преступнику в задницу. Пусть только зубами. Ричард нервно фыркнул и тут же стиснул зубы, пережидая вспышку боли в ребрах. Красный огонек в зрачке Гэвина вспыхнул ярче, а потом погас. — Что... Сердце подскочило к горлу, перекрывая дыхание, и Ричард по-идиотски встряхнул тяжелую голову Гэвина. Тот медленно опустил и поднял веко. Вторая глазница зияла пустотой, в которой что-то угрожающе потрескивало. — Заряд заканчивается, — будничным голосом сообщил он, все еще не шевеля губами. — Подал сигнал. Увиди... «Увидимся», догадался Ричард, кое-как сглатывая комок в горле. Чужая голова стала вдруг очень тяжелой, Ричард обхватил ее обеими руками и прижал к животу, чувствуя, как медленно с пластика сползает скин, обнажая перекореженную, исцарапанную серую поверхность. Диод медленно потух. Без звука голоса Гэвина вдруг стало очень тихо, почти жутко. Ричард запрокинул голову, прижимаясь затылком к стене, и закрыл глаза. Ему нельзя было засыпать, в идеале нужно выбраться наружу, но не сейчас. Через минуту. Сирены звучали все отчетливее. Когда внутрь ворвалась подмога, Ричард уже лениво стоял, опираясь плечом на стену, и держал подмышкой лысую пластиковую голову напарника с торчащими из шеи проводами. — Долго же вы, — высокомерно сообщил он, прохромав на выход мимо онемевших коллег. — Техники приехали? Гэвину требуется небольшой ремонт. Он продемонстрировал им перемазанную тириумом оскалившуюся голову с развороченной глазницей и, увидев автомобиль с эмблемой «Киберлайф», радостно припустил туда, отмахиваясь от подскочившего к нему медика. Медик суетился вокруг него, не зная, за что хвататься, за сердце или за голову, и отчетливо мешался. За спиной послышались сдавленные смешки и возмущенное: — Ничто этого психа не берет... Спустя два дня Гэвин, целый и невредимый, подошел к своему рабочему месту, картинно свалился на стул и закинул на столешницу ноги. Поерзал, не отводя от Ричарда наглого взгляда, и оскалился: — Скучал по мне, напарник? — Сто лет бы тебя не видел, — отозвался Ричард, неодобрительно косясь на обутые в тяжелые ботинки ноги, небрежно закинутые на стол. — И твоих отвратительных манер — тоже. Гэвин широко улыбнулся и отвел взгляд, явно не поверив ни единому слову, и Ричард поймал себя на странном ощущении. Кажется, он тоже улыбался.