Холод.
Здесь существует только холод.
Это не страшно, когда ты слышишь это из чьих-то уст, сидя в теплом доме. Это не страшно, когда под боком у тебя сопит верный пес, а за столом ведут привычную перебранку родители. Это не страшно - не смертельно уж точно. Но если в этот момент ты посмотришь в глаза говорящему, то в глубине зрачков, там, где таяться воспоминания, ты увидишь отражение этого холода и ты поймешь -Это до слез, до мурашек по коже, страшно.
Ты вцепишься в материнскую юбку, напуганный этим секундным взглядом. Теплая рука будет гладить тебя по волосам, а губы ласково сокрушаться на непутевое чадо. Ты согреешься, успокоишься, хотя временами тебя все еще будут мучить кошмары.Но если ты почувствуешь этот холод вживую, ты уже никогда не забудешь его.
Рано или поздно детство заканчивается. Ты вырастаешь из прежней рубахи, деревянный меч становится слишком неповоротливым, а сердце, подобно птице, вырывается из родного дома. И если в твоих глазах сверкает любопытство, а голове водятся дельные мысли, ты собираешь узелок и, попрощавшись с матерью и отцом, уходишь искать свое счастье. Но если же в твоем сердце горит огонь, в башке пляшут черти, а в заду натирает шило, то тогда ты надеваешь кольчугу, заправляешь в ножны меч и ночью, додумавшись взять лишь краюху хлеба да пару монет, через окно сбегаешь в лес на битву с холодом. И пускай жизнь тебя всему научит! Ты прав – она научит. Научит не доверять незнакомцам, растягивать кусок хлеба на неделю, идти до того, пока не потемнеет в глазах и ты не рухнешь почти что замертво, а после, полежав на стылой земле, ползти до ближайшего поселения, пока силы не оставят тебя до конца. Она крайне доходчиво объяснит и покажет тебе, что значит Холод. Жизнь – отличный учитель. Правда, берет дорого. И очень вряд ли найдутся люди, готовые расплачиваться за твои долги. Но если ты везунчик, то тебе может повезти. Пожалуй, так, как везет лишь один раз в жизни. Тебя – дворняжку – подберут на обочине дороги, отогреют, дадут еды и научат держать меч. Тебя тысячу раз изобьют и две – ранят, но если в твоем сердце все еще горит огонь, то холод рассеется перед тобой,Но ты навсегда запомнишь, что он никогда не исчезнет.
Он раз за разом будет леденящими щупальцами просачиваться сквозь доспехи, щекотать загривок и вонзаться в душу, сковывая страхом сердце. Тогда тебя спасут лишь инстинкты – рука взмоет вверх, из последних сил рубанув по обезьяньей морде, нога сделает шаг назад, и локоть, с разворота, раскрошит ледяного монстра. Голова в поисках противников замотается туда-сюда, но глаза, заслоненные пеленой крови, не сослужат хорошего. Утробный хрип у самого уха выдаст своего обладателя, но тело не успеет среагировать и тебя повалят на спину, заставив ногой упереться вперед, а мечом кромсать все что под него попадется. Ты скинешь с себя труп и одной рукой зажимая разодранный бок, а другой держась за стену, поднимешься. Прислушаешься.Холод звенит тишиной.
Покачнувшись, ты заправишь в ножны меч, и насквозь пропитанным кровью рукавом попытаешься протереть глаза.Холод источает темноту.
Ты уже привык. И тебе уже не привыкать на шатающихся ногах, на четвереньках, ползти до дому.Жизнь научила.
*** Плохо. Но относительно, вполне неплохо. Макушку временами задевали свисающие с рук рукава, а сами руки мокрой тряпкой обтирали недавно рассеченный лоб. Царапину неприятно саднило, но она, похоже, уже не кровоточила. Ланс, не открывая глаз, шевельнул пальцами руки, чтобы хоть немного почувствовать свое тело. Тело с готовностью отозвалось болью в правом боку, который, однако, был туго перемотан. Мужчина от неожиданности поморщился, и руки, а точнее их обладатель, заметили это и поспешили убраться. По полу пошебуршала мантия, а после раздался тихий звон стекла и журчание переливаемой жидкости. Лансу был знаком этот аромат сотен трав, чистой воды и накрахмаленных простыней, отчего он не спешил открывать глаза, к тому же сейчас это было выше его сил и необходимости. Местный обитатель, видимо, считал иначе, потому что когда мужчина не отреагировал на вливаемую в рот воду, а после горькое лекарство – лишь слегка поморщился – он сел у изголовья кровати и принялся тонкими пальцами перебирать длинные разметавшиеся по подушке темно-русые волосы больного, временами слегка оттягивая прядки, отчего тот смешно морщился. В конце концов ресницы дрогнули, и карие глаза попытались сфокусироваться на лице раздражителя-озорника. Тот наклонил голову, отчего светлые пряди каскадом свесились на кровать, и прежде чем мужчина смог найти голубые глаза, сказал: - Сэр Ланселот, вам обязательно, каждый раз уходя в подземелья в одиночку, каждый раз обратно возвращаться неизменно в полумёртвом состоянии? Я не сомневаюсь в том, что вы храбрейший из рыцарей и одной левой можете уложить полк врагов, но мне кажется, что компания вам бы не помешала. Хотя бы чтобы просто дотащить вас обратно. Голос Йона был негромок и размеренен - идеальный для лекаря, чьи пациенты почти постоянно мучаются головной болью – но даже в, казалось бы, спокойный тон он умудрялся вкладывать столько упрека, что Лансу постоянно становилось стыдно. Но виду он не подавал. - Да ладно тебе, Йон, – слегка улыбнулся «храбрейший из рыцарей». - Пару раз после таких походов я все же приходил в целости. - Значит, это было не на моей памяти, - отрезал юноша все тем же спокойным голосом и потянулся к тонкому одеялу, укрывающему мужчину. – Чем оправдываться, лучше покажи бинты. Ланс позволил стянуть с себя все, что надо, и постарался не стонать, когда, пусть даже ловкие, пальцы принялись отдирать прилипшую ткань и обрабатывать раны. Одна проворная снежная обезьяна умудрилась прошмыгнуть у него под мышкой и оставить под ребрами три царапины. Пусть когти у неё были короткими, да и броня несколько смягчила удар, не будь этой раны, Ланс бы смог пойти дальше, а не раненым возвращаться обратно. Мужчина слегка помотал головой, будто пытаясь вытряхнуть из головы все ненужные мысли, и решил заняться нынешними проблемами, то бишь сердито сопящим Йоном. Поняв, что рыцарь не собирается умирать и раны хорошо затягиваются, Йон позволил себе отойти от поговорки «О мертвых либо хорошо, либо ничего» и моментально вскипел на безрассудность Ланса, чуть не погубившую его. Пускай голос его почти ничем не выдавал, но вот пыхтеть как паровоз, из которого вот-вот повалит пар, юноша умел только так. Нет, вообще миролюбивого и спокойного священника разозлить было крайне трудно, но когда это удавалось, успокаивать его нужно было еще на подходе к истерике, иначе даже непрошибаемые Вен с Каем хватали склянки-детальки и бежали прятаться под столы. То-то никто до сих пор не шатался в лазарете - видно боялись попасться под горячую руку, оставив честь успокаивать священника Лансу, рассудив, что больного бить он вряд ли станет. Ланс сглотнул, вспомнив обрывки прошлого скандала, посмотрел на юношу, резкими движениями разрывающего новый бинт, и решил начать издалека. - Йон, - как можно ласковее окликнул целителя раненый, когда тот бинтовал ему талию. В ответ раздалось вопросительно-недовольное сопение. – Сколько я здесь уже валяюсь? - Два дня, - резко ответил Йон, не отрываясь от работы. - Тебя лихорадило. И еще как минимум три дня «проваляешься». Священник хоть и был недоволен, раны перевязывал бережно, следя за тем, чтобы случайно, в порыве чувств, не перетянуть бинт. Ланс вздохнул, подумал, что «издалека» здесь не выйдет, и, решив не тянуть, шагнул с места в карьер: - Ты злишься на меня, - уверенно заявил он. Священник замер. - Да неужели? – Йон позволил себе жестко выжать тряпку, которой протирал кожу. - Интересно, почему же? - Я понимаю, что поступил опрометчиво, зайдя так далеко в одиночку, но на то была своя причина. Прости, если доставил тебе слишком много хлопот, - Ланс старался говорить в меру жестко и в меру примирительно, что бы, не дай великие статуи, у парня не началась истерика. Йон окаменел, а потом тихо, сквозь зубы, прошипел: - «Опрометчиво»? Ой, бли-и-ин… - Простить? Может, пронесет? - ХЛОПОТ?! – голос сорвался на крик, а Ланс буквально увидел, как за секунду тихий хрупкий юноша превращается в василиска. Всё, поздно. Кто не спрятался – Йон не виноват. Рыцарь зажмурился – что не позволял делать себе даже перед самыми страшными врагами – и стал ожидать своей участи. Мышцы окаменели, дыхание замерло на вдохе, но… ничего не произошло. Через несколько секунд любопытство все же взяло свое, и мужчина приоткрыл один глаз, увидев, как взметнулись бело-золотые рукава и священник, мгновение назад горой нависавший над ним, рухнул на пол, закрыл лицо руками и тихонько задрожал. Лансу показалось, что ему со всей силы влепили пощечину. - Й-йон?... Голос предательски задрожал. - Эй, Йон, ты чего?... – мужчина медленно сполз на пол, забыв и послав ко всем чертям гордость и раны. - Ну-ну… тихо, успокойся, маленький… чего это ты?... Он неуклюже обнял ревущего парня и прижал к себе. Чуть подумав, Ланс стянул с него колпак и, положив подбородок на светлую макушку, принялся гладить Йона по рассыпавшимся золотым водопадом волосам. Хотя ему тут же показалось, что сравнение с золотом здесь было неуместно и скорее подходило щегольскому Сиэлю, нежели такому хрупкому, светлому Йону… Ланс неожиданно для себя вспомнил, что тот как-то говорил ему, что «Йон» - в переводе с древнего эльфийского наречия значит «свет». Странно, что так решили назвать человека, но Йону его имя действительно подходило. Да, его волосы были точь-в-точь как свет, что сейчас, ранним утром, сквозь белые занавески врывался в хижину. Ланс вдруг заметил это, понял, и в сердце разлилась непонятная теплота от обладанием этим сокровенным знанием. Он улыбнулся своим мыслям и зарылся носом в волос юноши, пытаясь хоть немного его успокоить. Йон еще был юн, наивен и слишком добр, чтобы с усмешкой встречать тех, кто вернулся оттуда, откуда не возвращаются. К тому же Ланс, по сути говоря, был ему единственным близким человеком, поэтому мужчина позволил мальчику эту маленькую слабость. Тот, забыв о ранах, вцепился в него мертвой хваткой и отпускать явно не планировал. Минут через десять, когда спина стала дрожать чуть реже, Ланс слегка отстранился от парня и, отодвинув передние пряди, отнял его руку от лица. - Ты мог умереть, - всхлипывая, прошептал Йон, уставившись в пол, чтобы хоть как-то прикрыть красную физиономию. - Ш-ш-ш, Ш-ш-ш, - Ланс не позволил ему этого, ласково взяв за подбородок и потянув вверх. – Если так смотреть, я мог умереть в первую же ночь, после того как сбежал из дому, но мне повезло и мне попались сытые волки. Я очень везучий, Йон, поэтому пожалуйста, не плачь… Нет смысла плакать над не случившейся смертью. Ланс чуть неуверенно чмокнул юношу в лоб и прижал к себе, чтобы он ненароком не разглядел его лица – мужчина был полностью выбит из колеи этой внезапной истерикой. Он-то думал, что Йон поорет, побьет посуду, поносится за кем-нибудь, ну, как в прошлый раз, но слез бравый рыцарь увидеть уж точно не ожидал. Ну что, молодец, сэр Ланселот, довел парнишку… Священник вдруг задергался в объятиях рыцаря, видимо, поняв, что только что произошло, и, чуть отстранившись, смущенно прошептал: - Ланс, ты – идиот. - Я знаю. - Если мне еще раз приволокут тебя в таком состоянии, я тебе голову откручу. - Я знаю. - А то, что ходить в одиночку по полным монстров подземельям нельзя – ты, случаем, не знаешь? – с сарказмом протянул успокоившийся парень. - Не-а, - весело ответил Ланс, за что тут же получил негодующий вопль и кулаком по голове. Благо, слегка, поэтому подразнивать Йона можно было и дальше. – А знаешь, что ты не знаешь? - И чего же? – скептически поднял бровь тот. - У меня для тебя есть подарок! – радостно отозвался рыцарь и полез в запримеченную сумку с вещами. Он как-то умудрился донести её до хижины вместе с собой, а воспитанный Йон просто оттер её от крови и поставил около кровати. Поэтому сейчас Ланс очень надеялся, что по пути не потерял свой трофей. - Что ты ищешь? – спросил он, наклонив голову. Как вдруг Йон ойкнул, и потянул Ланса за плечо со словами: - Вставай живо, чего на полу сидишь, тебя же сейчас продует! Лансу уже было как-то все равно, так как он нашел заветный сверточек из льняной чуть влажной ткани, который каким-то образом не испортился за два дня, и, радостный, бухнул его на колени Йону. Парень недоверчиво посмотрел сначала на сверток, потом на Ланса, потом снова на сверток и, надеясь, что там не яйцо кристаллической звезды, развязал узелок. Ткань упала в руки Йону, обнажив содержимое, и… - Ланс, если я узнаю, что ради этого ты полез в подземелье и чуть не умер, то я клянусь, что самолично тебя сейчас убью. Улыбка осколками стекла осыпалась с лица рыцаря. Ланс почти что чувствовал, как ледяной тон священника кувалдой вдарил ему по голове. - Тебе не нравится? – пораженно произнес он, находясь в шоке скорее не от этого факта, а от реакции священника. – Я… я просто увидел, как он цветет на стене подземелья и… подумал, что может тебе понравиться… Ланс подался вперед, желая увидеть лицо Йона, и, к своему удивлению, обнаружил, что тот улыбается, глядя на сверток. - Слава великим статуям, что ты рисковал не из-за него… На ладонях у священника лежал, чуть подвернув листочки, небольшой голубой цветок с такими же голубыми стеблем и листьями. Казалось, что его лепестки тонким узором покрыл иней, и Ланс знал, что на самом деле так и есть. Редко когда растение может прорасти в суровом климате подземелий, но инеевик был как раз одним из них, причем наиболее прекрасным и редким. Его листья использовались для отваров, останавливающих кровь, и росток этого чуда был давней мечтой Йона. К сожалению, у торговцев редко когда попадались даже засушенные листья, которые, тем не менее, алхимики скупали по любым ценам. Крайней удачей было то, что Ланс заприметил росток инеевика на стене одной из комнат, поэтому он рассчитывал, что целитель обрадуется такому подарку. - Так тебе нравится? – уточнил рыцарь - Да, конечно да! – восторженно прошептал Йон, не в силах оторвать взгляд от переливов инея, и тут же смутился. – Спасибо тебе большое… - Пожалуйста. И не пугай меня так больше, - тепло улыбнулся рыцарь, внезапно для себя положив руку на руку Йона. - Кто кого напугал, - еще больше смутившись, прошелестел тот, спрятавшись в волосах. Одной рукой священник прижимал к себе растение, а другой даже боялся пошевелить. Вдруг они встретились взглядами и одновременно улыбнулись, боясь разрушить это необычное для обоих мгновение. Кем они друг для друга были? Ланс не знал. Он был первым, кто нашел заплутавшего посреди леса Йона и тут же увидел в нем себя десятилетней давности – такой же юный, напуганный и непонятно чего ищущий паренек с пылающем сердцем, чертями в глазах и шилом в заду. Два года назад он впервые привел Йона в хижину и с тех пор взял над ним негласное «попечительство» - всё ему показывал и объяснял, учил обращаться с оружием (увы, безрезультатно), отдувался за все его косяки и защищал, даже пару раз водил в подземелье. Не ниже первого уровня, но все же. Миролюбивый Йон, в противовес Лансу, не любил насилие и кровь, и даже пару раз порывался исцелить раненых товарищами монстров, за что получил море смешных прозвищ. С тех пор Ланс предпочитал лишний раз не брать священника в походы, если в том не было крайней необходимости, и того, кажется, это полностью устраивало. Но рыцарь все равно каждый раз приносил ему всякие сувениры из подземелий, будто прося прощения за то, что тот сидит здесь и в одиночестве ждет его. Ведь ждать всегда труднее всего. Мужчина знал, что для Йона он тоже выделяется из толпы других, и сегодняшние слезы были тому подтверждением, но вот что он к нему испытывает, для рыцаря оставалось тайной за семью замками… И Ланс очень давно хотел отворить их. Он сжал руку священника, чтобы тот ненароком не вырвался, и медленно, давая право передумать, наклонился к нему. Он мог разглядеть, как крыльями бабочки трепыхнули белесые ресницы и в небесно-голубых глазах расширились зрачки, в которых можно было разглядеть его – Ланса – лохматое отражение. Йон поддался чуть вперед и… - Извините, вы закончили? Чего и следовало ожидать. В этом месте никогда ничего не идет так КАК НАДО. Йон мгновенно вспыхнул, аки мак, и, рванувшись с пола, принялся хлопотать с инеевиком, ища для него свободную склянку. Ланс, готовый рвать и метать, повернулся страшным ликом к беспечно стоящему на пороге Сиэлю. Эльф перекатывался с носка на пятку и, будто издеваясь, насвистывал мотив эльфийской песенки, вольный перевод которой был «То, чего никогда не случится». Его не смущало то, что его общество тут явно было лишним, на что указывал наигранно-суетливый вид Йона и прямейший взгляд Ланса – казалось, он и вовсе не замечал таких мелочей. Ланс для приличия посверлил изящную фигуру взглядом и сдулся – на этого орать было бесполезно. Эльфийский слух был до того избирательным, что Сиэль слышал трепет крыльев бабочки у цветка на линии горизонта и не слышал толпу орущих пьяных мужиков прямо у себя под носом. Досвистев припев, тот, как ни в чем не бывало, обернулся к рыцарю и будничным тоном произнес: - Ланселот, - он предпочитал обращаться к людям полными именами, - тебя зовут на собрание. Ты очень вовремя очнулся и быстро успокоил Йона, так что ты можешь туда пойти. На всеобщем языке Сиэль говорил довольно странно, хоть и совершенно без акцента, поэтому на необычные формулировки Ланс уже научился не обращать внимания. Правда, из этого предложения рыцарь все же сумел выудить, что команда тянула жребий на того счастливчика, что пойдет в комнату с истерящим Йоном. - Ну, если можно, то пошли, - пытаясь встать, кряхтя усмехнулся он. - Эй! А постельный режим?! – тут же взбеленился священник, моментально вырастая перед Лансом. Сиэль тут же тенью скользнул за дверь. Не повезло в жеребьевке эльфу, и он это знал. - Йон, - Ланс положил руки тому на плечи, частично, чтобы успокоить, частично, чтобы самому не упасть. – Я ходил в этот поход в одиночку, чтобы добыть несколько деталей и важных сведений, применение которым мы будем обсуждать на этом собрании. Я просто немного посижу там, а потом, обещаю, все три дня отлежу у тебя в лазарете, принимая все микстуры, которые скажешь. Ты тоже приходи, если хочешь, - добавил он, не давая юноше возразить. Строгий тон Ланс применял не так часто, чтоб его не слушаться. Рыцарь накинул рубаху и плащ, после чего направился в гостиную, перед этим ласково потрепав Йона по голове. Выйдя за дверь, он увидел Сиэля, который, оказывается, ждал его. - Так что между вами творится? – без обиняков спросил эльф, по-детски склонив голову набок, отчего его ярко-золотые волосы совершили изящный финт. - Это не твое дело, Сиэль, - так же без обиняков ответил Ланс. Он знал, что эльф не обидится, а если б даже обиделся, то его это не особо волновало. – Лучше скажи, что творится у вас. - Пиздец, – бесстрастно сказал Сиэль, мастерски уместив в одно слово всю ситуацию.***
Хижиной базу называли чисто по привычке, оставшейся с тех времен, когда команда борцов ютилась в маленькой избушке. С тех пор прошел не один десяток лет и база разрослась до двух этажей, подвала, сада и множества комнат. Так как пристройки достраивались не по плану, а там, где просто было место, незнающий человек мог запросто потеряться в коридорах и сгинуть если не навечно, то на пару дней точно. Ланс широким шагом пересекал длинные коридоры и нырял в почти невидимые повороты, спиной чувствуя, как эльф неслышно лавирует за ним. Раны почти не давали знать о себе. Всего один раз, когда мужчина неудачно задел запястьем угол, его окатило тупой болью - наверное, вывихнул при маневре мечом и даже не заметил. Ланс задумчиво посмотрел на свою руку, не заметив, что стоит перед дверью в гостиную – ту самую избушку, повидавшую не один состав команды. Сиэль стоял за спиной и терпеливо ждал, пока Ланс додумает свои мысли. Эльфы вообще были крайне терпеливым народом и предпочитали не вмешиваться, пока ситуация того остро не требовала, так что Сиэль, наверное, решил бы окликнуть Ланса только под вечер. Рыцарь вновь тряхнул головой – отчего-то сегодня там развелось столько ненужных мыслей, мельтешаших подобно рою мух – и толкнул здоровой рукой дверь. - Мы уж начали было думать, что вас сожрал Йон, - Ланс зажмурился от рубанувшего в глаза света и узнал Рекса лишь секунду спустя, да и то чисто по нахальному голосу. Оборотень сидел на бочке у стены и, прищурившись, сверлил взглядом вошедших. Почуяв знакомый запах и удостоверившись, что перед ним свои, он приветственно махнул хвостом и широко улыбнулся, сверкнув белоснежными клыками. Сиэль тут же выскользнул из-за Лансовой спины, при этом, словно в благодарность, мазнув тонкими пальцами по его ладони, и устроился на лавке рядом с Берсерком. - Ты как, сэр Ланселот? – знакомый голос окликнул его из-за стола. - Жить буду, - небрежно ответил Ланс, невольно поморщившись от давнего прозвища. Рыцарь подошел к столу, окинув взглядом извечно разбросанные там карты, бумаги, разнообразные камни и шестеренки, а после невольно прошелся по силуэтам товарищей. Даже когда ты в сотый раз возвращаешься из объятий смерти, все равно не можешь забыть, что ты мог больше не увидеть этих лиц. Ланс выдохнул и, перешагнув через лавку, сел на неё. За столом, не считая рыцаря, сидело шестеро. В команде никогда не было какой-то особой иерархии, но в силу возраста и стажа особым авторитетом пользовались Кай, Венум и Ланс, отчего без них старались не начинать редкие «совещания» и зачастую их мнение все там и решало. Окликнувший Ланса Кай сейчас сидел напротив него и пытался найти что-то в ворохе карт, разбросанных по столу. Его эмоции от встречи с вернувшимся товарищем понять было невозможно: голову полностью закрывал шлем, сияющий голубыми росчерками магической и электрической проводки и по форме больше напоминающий банку. Дразнить Кая за это сходство побаивались почти все, за исключением, пожалуй, Ланса да Вена, но сейчас не было никакого настроения. Кай, похоже, тоже был не в восторге от того, что его после бессонной ночи заставили выйти из лаборатории – о том, что он именно от туда, свидетельствовали измазанные в саже перчатки и криво застегнутый оранжевый комбинезон. Остальные члены команды тоже предпочитали скрывать лица, отчего попробовать прочитать их эмоции и ситуацию не представлялось возможным: Рей, замотанный в капюшон и шарф, вполне удачно сливался с тенью сидевшего по правую руку от Ланса Баввера. Тот был закован в серебристую броню и шлем, бросающий тень на лицо. Ланс тоже предпочитал ходить в доспехах, так как чувствовал в родном железе себя более защищенным, но идти искать их сейчас не было ни времени, ни желания. Венум, сидящий рядом с Каем, как обычно прятался в широком темно-коричневом капюшоне и в придачу был наполовину завален разгребаемыми инженером свитками, так что выдавал расположение алхимика только резкий запах трав и реагентов. По левую руку от Ланса сидел Берсерк, на плечо которого уже возложил голову Сиэль, отчего по мускулистой руке водопадом струились золотые волосы. Понять, что мужчина не против этого, можно было только зная, что если бы ему было неприятно, он бы давно уже избавился от эльфа – Ланс не помнил ни одного случая, когда хоть один мускул дергался на его лице. Упомянутый Сиэль выглядел как обычно безмятежно, но рыцарь подметил на его руке свежие мозоли на указательном и среднем пальце – такие бывают у лучников, когда они слишком много стреляют. Значит, пока Ланс был в отключке, бои не прекращались. До того как инженер протянул ему распечатанный свиток, он успел заметить Нокса, сверкающего красными глазами из темного угла, и Широ, как обычно смотрящего телевизор. Разбойник был, наверное, единственным человеком в их команде, понявшим философию эльфов и сохраняющим спокойствие несмотря ни на что. Ланс слегка улыбнулся и взял протянутый свиток. - «Королевский указ»? – прочитав первую строчку, его брови сами поползли вверх. - Офицер доставил вчера вечером, - пояснил Кай и устало вздохнул. Через некоторое время из динамика в шлеме снова раздался голос: – Можешь не читать. Если кратко, то из-за участившихся нападений они просят нас защитить города. Монстров стало слишком много. Армия уже не справляется. Они готовы заплатить любые деньги. - Но мы же не сможем этого сделать. - Как будто я этого не знаю, – раздраженно отозвался инженер. Остальные сидели молча. Рыцарь вдруг понял причину всеобщего настроения. Прокрутил в голове свой поход и медленно произнес: - Так значит, монстры решили перейти в нападение. - Все к этому шло, - кивнул инженер и резко выпрямился. – Королевский двор считает нас за каких-то богов, которым достаточно взять в руки оружие, придти и всех перестрелять. Мы же - обычные люди, ну, и эльфы, вампиры и тому подобные, но уж точно не боги. Но мы являемся теми, кто пришел сюда, чтобы сражаться с монстрами и защитить этот мир. Здесь, - он махнул рукой в сторону толстых металлических дверей, - находится главный портал, соединяющий подземелье с нашей землей, и пока он не падет, монстры не смогут свободно перемещаться сюда. И цель всех собравшихся в хижине – защитить его. - А лучшая защита – это нападение, – усмехнулся рыцарь. Все шло к этому очень давно. Кажется, уже почти шесть лет. – Кстати, хорошая речь, но я думал, что это моя работа их толкать. Последние слова все проигнорировали, так как первых хватило с лихвой - даже Сиэль открыл аквамариновые глаза и посмотрел на мужчину. Видно, Ланс озвучил то, что висело в воздухе последние два дня прошедшие с его возвращения. - Сможем ли мы? – из-под черной маски раздался голос Рея. - А у нас есть выбор? – пожал плечами Ланс. – Если мы не хотим наступления апокалипсиса, сопутствующему вторжению монстров, это – последний шанс, пока еще мы можем все остановить. Вы все пришли сюда потому что знали, что королевская армия будет защищать от монстров только крупные города, а до остальных им не будет и дела. Что бы все остановить, надо перерубить зло в корне. А разве мы не для этого существуем? Повисла тяжелая тишина. Даже разбойник выключил телевизор и повернулся к говорящим. - Ты прав, – наконец сказал паладин. Его голос, усиленный эхом доспехов, подобно грому раскатился по комнате. – Рано или поздно мы должны были сделать это. – вдруг он поднял голову и посмотрел за спину Ланса. – Скажи, священник, боги благословляют нас? - У нас нет другого выбора. – тихо сказал Йон. Рыцарь не заметил, как он вошел. Через несколько часов металлические двери распахнулись и в гостиную вошли Тис, Дэн и Эн-2. Сидя в лазарете, маг рассказывал Лансу об их походе. Даже когда Йон перевязал тому плечо, он не ушел и все говорил, говорил и говорил – тихо, чуть слышно и обреченно. Священник лишь вздохнул, прикрыл дверь и ушел по своим делам, зайдя только один раз, что бы занести засидевшимся допоздна мужчинам свечу. - Раньше мы запросто доходили до второго уровня, зачищали все комнаты, что бы монстры не вторгались в наш мир. Сейчас их так много, Ланс, ты даже не представляешь. Они заполонили всё. Что бы расчистить первый подуровень, мы прошли около двадцати комнат. И это были самые слабые из них! – отчайно вскрикнул Тис и опрокинул бутыль с вином. Потом снова тихо заговорил – Еще немного, Ланс, и они прорвут любую оборону. Пока еще не поздно – надо действовать. Свеча, принесенная Йоном, давно догорела и комнату освещал лишь лунный свет, проникающий через единственное окно. Возле кровати Ланса уже скопилась стопка мутных пустых бутылок, а рыцарь так и не выпил ни капли. Ему казалось, что стоит сделать хоть один глоток, как его тут же вывернет наизнанку от всего этого дерьма. Единственным правильным решением сейчас было не окунаться в океан мыслей, как никогда бушевавший в голове и заполнить ту чем-нибудь другим. Тихий голос Тиса был хоть и не лучшим, но вполне действенным вариантом. Рыцарь и Маг были давними друзьями. Множество битв сплотило их кровью, сталью и магией, они не раз прикрывали друг другу спины и тащили друг-друга до дому на себе. Хоть они и были ровесниками, Тис пришел в команду относительно недавно – около трех лет назад, Ланс же вырос в хижине. Рыцарь вдруг улыбнулся внезапно пришедшей мысли и когда Тис, пьяный, уснул на кровати, взял нераспечатанную бутылку вина и, поднявшись на второй этаж, засунул её за пояс. Нога скользнула на подоконник, выкинула тело вперед, отчего в лицо ударило ночной прохладой и до того как почувствовать что он падает, Ланс извернулся, зацепился за карниз и подтянулся, усевшись на край крыши. Он был рад что не забыл свою мальчишескую шалость. - Знал, что встречу тебя здесь. - за спиной раздался тихий, глубокий голос. - И тебе привет, Вен. Алхимик сел рядом с ним, свесив ноги вниз. - Разопьем? – Ланс кивнул на бутылку. - Давай. Рыцарь ударом ладони по днищу выбил пробку и протянул вино Вену. - Ты же сегодня именинник – по голосу можно было понять, что он ухмыляется. Ланс пожал плечами и отпил из бутылки первым. Царила тихая ночь. Лето уже заканчивалось и мало по малу начинали наступать холода, но небо, особенно по ночам, пока было чистым. Звезды освещали кроны деревьев родного леса, а луна белым всевидящим глазом висела над сидящими на крыше мужчинами. Когда Ланс бросил взгляд на Вена, он увидел как его глаза двумя зелеными фонарями смотрят вверх. Человек, не знающий алхимика, испугался бы. Ланс, сам того не желая, входил в оставшиеся единицы. - Скажи, зачем ты сюда пришел? – вдруг спросил его Венум. - Я могу задать тебе тот же вопрос – спокойно ответил рыцарь. – Насколько я помню, мы не слишком ладим. - Ты еще вспоминаешь ту обиду шестилетней давности? – нотки удивления проскочили в голосе мужчины. – Я не о том. Зачем ты пришел в хижину? Ланс помолчал. Посмотрел в небо. Потом тихо сказал: - Потому что был мелким, глупым мальчишкой, решившим сбежать из дому «на поиски приключений». - Нашел? - Как видишь. Стая птиц пролетела над ними. - Так зачем ты забрался на крышу? – повторил вопрос рыцарь. - Тебя хотел увидеть. - Зачем? - Потому что ты помнишь. Ланс опустил голову, а потом тихо произнес: - Все повторяется. - Боишься? - Уже нет. - мрачно ответил рыцарь – Мне уже нечего бояться. - Так уж и нечего? – алхимик опять усмехался, а потом вдруг посмотрел двумя светящимися точками прямо в глаза Лансу. – Скажи, ради чего ты сражаешься? - Потому что я должен сражаться. – отвел взгляд тот. Больше пары секунд алхимику в глаза не мог смотреть никто. - Все кто «должен» погибают первыми. Лишь те кому «надо» справляют десятилетие со времен прихода в хижину. Ланс нахмурился, не в силах чувствовать взгляд Вена на затылке и понял, что тот не отстанет, пока не услышит то, до чего рыцарь сам пока не смог докопаться. - Раньше, - медленно начал он, - я сражался, потому что должен. Потому что я видел, как из-за монстров погибают целые селения и города. Потому что мне нравилось представлять себя героем-рыцарем спасающим прекрасных дам. Раньше… Пока игры не закончились. Алхимик сидел рядом и молчал. Не поддакивал, не проявлял интерес, а просто прикрыл светящиеся зелеными огоньками глаза и слушал. И Лансу казалось, что он по гроб жизни будет благодарен ему за это. Он продолжил. - Шесть лет назад, когда мне только-только исполнилось восемнадцать, популяция монстров начала расти и… ты помнишь что произошло. Я тогда ненавидел себя за то, что не пошел в бой. Тогда я стал сражаться ради мести. Месть не приносит пользы, но она дарует покой. Когда ты приходишь от туда, уставший как собака и в их крови, тебе хотя бы не сняться кошмары. Но потом… - Ланс вдруг запнулся и в голове что-то щелкнуло и встало на свои места. Это было так же элементарно как дышать, говорить и думать, так же неоспоримо как смена дня и ночи, наступление зимы и лета… Это было так просто, что когда Ланс осознал это, ему почудилось что он наконец-то вздохнул полной грудью. Он внезапно ясно понял, зачем затеял этот разговор алхимик, хотя совершенно не понимал, зачем ему это. - И что потом? – приоткрыл зеленые огни алхимик. - Потом я встретил свет, - медленно произнес рыцарь, будто пробуя это новое предложение на вкус. – Но зачем тебе это? - Потому что все повторяется, - жестко повторил его слова Венум и огни сверкнули особенно ярко, а потом тут же успокоились и потухли, уйдя в темноту лица. – И шанса найти свой свет, может уже не быть. Они замолчали. Луна вдруг впервые за ночь спряталась за внезапно появившейся тучей, погрузив лес в полумрак, освещаемый лишь светом звезд. - Скоро с севера придет тьма. - алхимик посмотрел на небо. - И начнется новая игра. – Ланс неожиданно для себя усмехнулся и почувствовал какую-то странную легкость на душе. Вен чуть повернулся к нему, посмотрев на спектр эмоций рыцаря, и, кивнув, спрыгнул вниз, обратно на подоконник. - Эй, Вен! – окликнул его рыцарь, когда тот почти что залез в окно. Он замер. - Спасибо, - искренне сказал Ланс. - Надеюсь, ты сумеешь применить то что понял. Фигура в темной мантии скрылась в проеме окна. Ланс сел обратно на край крыши, посмотрел на вновь выглянувшую луну и осушил бутылку до конца, что бы согреться от нагрянувшего ветра. Вдалеке раздался протяжный вой.Скоро наступят холода.
***
- Йон. Священник, не заметивший как отворилась дверь в его комнату, вздрогнул и отложил перо, которым минуту назад выписывал в тетрадку отрывки из древнего фолианта. - Не спишь? - Нет, - юноша обернулся и увидел Ланса, оперевшегося на дверной косяк. Волосы на ладонь ниже ушей сейчас были распущены и самыми кончиками касались шеи и плеч, которые обнажала расшнурованная рубаха. Йон прошелся взглядом ниже, по выделяющимся ключицам и мерно вздымающейся груди, а потом, будто ошпарившись, резко отвернулся. – А вот тебе, кстати говоря, не помешало бы. Ты обещал соблюдать постельный режим. Ланс с интересом наблюдал за ним. - Что ты пишешь? – поинтересовался он - Рецепты зелий из инеевика, - нехотя ответил юноша. – Часть написана на эльфийском и я хочу попросить Сиэля её перевести. - Понятно. Мужчина подошел к Йону и положил руки ему на плечи. Тот вздрогнул. - А теперь рассказывай, что тебя гложет. Священник закусил губу и опустил голову. Не получилось скрыть от старшего товарища своего настроения. Он из-за плеча посмотрел на мужчину и тихо спросил: - Ланс, а если я спрошу, ты ответишь? - На что угодно, - подтвердил он. - Что случилось шесть лет назад? Ланс замер, но тут же, успокаивая, сжал плечи притихшего Йона. - Откуда ты знаешь? – мягко спросил мужчина. - На собрании я слышал, как вы говорили что «всё рано или поздно должно было к этому придти» - ответил священник, вставая из за стола, отчего Лансу пришлось убрать руки. – Закономерно, что «всё» должно было когда-то начаться. Я часто говорил с остальными членами команды и узнал что после вас с Веном, дольше всех находиться в хижине Кай. А он пришел шесть лет назад и в тот момент здесь были только вы вдвоем. Дальше все нити будто обрываются, утаивая какую-то тайну. И я хочу знать, что же все таки случилось. Ланс закусил губу. - Ты уверен? - Да. «Каков наглец, хоть и священник» - подумалось Лансу и он улыбнулся уголками губ – «будто в зеркало смотрюсь». Ланс вдруг ещё раз посмотрел на Йона. Посмотрел по новому, так, как каждый раз – не переставая удивляться, что с каждой встречей в этом мальчишке появляется что-то новое, что-то что хочется откопать, изучить, а после спрятать ото всех и сохранить, что бы абсолютно обо всем знал только он – Ланс. Он посмотрел на этого семнадцатилетнего, хрупкого парня, чья бледная кожа, не смотря на все его попытки откормить того, подобно ткани обтягивала кости, выглядывающие из-под ворота ночной сорочки; чьи волосы светлыми волнами струились по спине, завиваясь в локоны и обрамляя юношеское лицо; чьи глаза двумя прозрачными самоцветами врезались в душу и мерещились в каждом встречном; он посмотрел на него и понял – отныне между ними не будет секретов. - Шесть лет назад погибли все бывшие обитатели хижины, - сказал Ланс и, сев на кровать Йона, похлопал по месту рядом с собой, призывая ошалевшего юношу присесть рядом. Разговор обещал быть долгим. – Ты, наверное, подозревал, что до нас с Веном здесь были и другие люди. Ну, до меня так точно… Эх, если начинать с начала, что будет вполне логичным, то пришел сюда я ровно десять лет назад. Ну, как пришел – меня, отощавшего полумертвого четырнадцатилетнего пацана внес на порог хижины, впоследствии мой друг и наставник, Херен. Меня отогрели, накормили, и, коли уж я горел нестерпимым желанием вершить историю, разрешили остаться. Раньше это был скорее не штаб наемников, а орден рыцарей и почти каждый здесь носил броню и меч, поэтому обучали меня соответствующе. Поначалу, как только я научился более-менее ровно держать оружие, меня отправляли в соседние деревни разбираться с волками и мелкой нечистью, после – с некромантами и маньяками. Хочешь - верь, хочешь - нет, но когда я впервые убил человека, я почти ничего не почувствовал. Разве что неприятно было двигать руками от горячей и липкой крови. Все-таки мальчишеская непоколебимая уверенность, что ты все делаешь правильно, иногда бывает полезна. Меня хвалили, говорили что я один из лучших рыцарей что повидали эти стены… Тогда, наверное, я был по настоящему счастлив. Но… но меня всегда манило узнать, что же скрывается за огромной, железной, металлической дверью, которую мне строго-настрого запретили открывать. Любопытство меня когда-нибудь погубит, это я еще тогда сумел уяснить. После того как меня, полумертвого, вытащили из конца первого подуровня – ты представляешь, я даже дверь тогда забыл закрыть – лекарь возился со мной порядка двух недель. Ох, как тогда ругался Дерен, ох как матерился. Хотя ты все равно похлеще будешь. Ладно, ладно, что-то я отвлекся. После этого случая мне рассказали о монстрах. Этим существам не придумали иного названия ни тогда, ни сейчас. Я только знаю что они не желают поддерживать с нами контакт и одержимы только кровью… Тогда мне нравилось их убивать. Мне казалось это правильным, интересным, в конце концов веселым, занятием. Ты, наверно, уже понял, что я тогда был поехавшим на голову фанатиком? Да и сейчас мало что изменилось… Через четыре года после моего прихода в хижину, мы все уже заметили, что монстры стали сильнее. Они эволюционировали. Как эволюционирует болезнь, когда от неё находят лекарство – дабы существовать дальше, она становиться сильнее, изощреннее, неизлечимией. В один день монстры просто взяли и вторглись в наш мир – они то ли нашли, то ли «прорыли» другие порталы, ведущие в города, деревни, села… Они начали убивать людей, сеять хаос и разрушения. Королевский двор воззвал к нашей помощи, как и сейчас, но тогда мы согласились и ездили по всему королевству, вместе с армией истребляя монстров. Когда мы поняли что это непрерывный цикл, все наши решили, что их надо истребить раз и навсегда. Уничтожить очаг. Как же мало мы тогда знали об устройстве этого ада, называемого подземельем… Я тогда так рвался с ними… Так хотел помочь… Умереть если надо будет… Они были слишком благородны, что бы рисковать жизнью несовершеннолетнего пацана. Сейчас я понимаю, что поступил бы так же. Венум вколол мне какую-то хрень, от которой я отрубился, а сам уехал на срочный вызов в город, где монстры рассеяли летучий яд. Когда я проснулся, никого не было в хижине. Мне стоило только открыть дверь и войти в подземелье. Я прошел по тем же коридорам по которым шли они, где горами валялись трупы. Там было так холодно… Я не плакал, когда увидел золотистую цепочку Жерра, обвитую вокруг отрубленной руки. Рядом лежали кровавые ошметки и трупы снежных обезьян. В землю был воткнут меч. Я не плакал, когда увидел проткнутую посохом света мантию Дерена, и лужу крови вокруг нее. Остального просто не было. Я не плакал, когда увидел черно-бурое тело распятое на костях и шлем Кары, с синим перышком на макушке – такие давала ей её птица. Я так и не спросил породу… Я не плакал, когда в конце второго уровня, рядом с трупом некроманта лежала сверкающая броня Херена, служившая для меня путеводным светом с самого юношества, а рядом кровью было написано «Не ходи туда». Я не плакал. Я просто лег и закричал. Но ослушаться последнего приказа наставника не сумел. На мой восемнадцатый день рождения Венум, наверное, в первый и последний раз забодяжил в своей лаборатории самогон… Мы тогда сильно поссорились, я наговорил ему много лишнего, а он… А, впрочем, это уже другая история. Но ещё тогда мы точно поняли одно – это было начало конца. Йон сидел и молча гладил по голове плачущего Ланса. Тот обхватил его руками и уткнулся головой куда-то в грудь – лишь спина дрожала, да раздавались редкие всхлипы. У рыцаря было чувство, что он вовсе никакой рыцарь, а тот тощий бессильный четырнадцатилетний мальчик, который в одиночку пытается выстоять против холода. Лишь тонкие руки, гладящие его по спине, подобно одеялу укрывали душу и не давали противным ледяным щупальцам проникнуть в сердце. Лансу показалось, что его выпотрошили или его все таки вырвало, и теперь из него все лились и лились те мерзкие воспоминания прошлого. Когда становилось совсем плохо, Йон хватал его за загривок и словно вытаскивал из мрачного омута памяти. В этот момент пальцы юноши казались необычайно сильными, такими, что способны выдержать целый мир. Тогда рыцарь еще сильнее хватался за Йона и вжимался в его тело, желая услышать сердце – и он слышал. Своим, чуть ускоренным, биением, оно заглушало все крики, что клеймом отпечатались на подкорке сознания. Ланс не помнил, сколько времени прошло до тех пор, пока он не пересилил себя (а может, не выплакал все слезы) и смог оторваться от Йона. Тот ободряюще посмотрел на него и Ланс почувствовал, что он все понимал. Во взгляде юноши не было ни жалости, ни насмешки – он просто пережил все те события многолетней давности вместе с рыцарем, прошел с ним бок о бок тот страшный путь и тогда Лансу показалось, что Йон гораздо старше, чем кажется на первый взгляд… С тех пор ему перестали сниться кошмары о том дне. - Какой-то день сегодня особенный что ли – всех тянет пореветь, - неловко усмехнулся рыцарь, облокотившись на стену возле кровати. Он протянул недопитую бутылку вина священнику и тот рефлекторно отпил из неё, а после, скривившись, поставил на пол и вновь поджал колени к подбородку. Так они и сидели. Юноша вдруг вдохнул, собираясь сказать что-то, но Ланс перебил его: - Йон. Я с самой первой нашей встречи старался уберечь тебя от опасности, – мужчина поднял голову и посмотрел в глаза священнику. Волосы растрепались, ночнушка помялась, кожа казалась бледнее и тоньше обычного, а сам он выглядел обескураженным и… напуганным? Ланс вздохнул и продолжил. – Но не от всех опасностей я тебя уберегу. Все повторяется. На нас идет войной сила, подобная шторму, и я не знаю, выстоим ли мы. Йон склонил голову и, хоть волосы и закрыли его лицо, понуро опущенные плечи выдавали его настроение. Ланс тряхнул головой и вдруг оторвался от стены, накрыв своими руками руки Йона, лежащие у него на коленях. Парень встрепенулся и удивленного посмотрел на него. - Йон, тогда, шесть лет назад, я нашел в себе силы встать только из-за желания отомстить, - шептал рыцарь, смотря в голубые, почти что белые, глаза юноши. – Но тот кто бредет во тьме, ориентируясь по запаху крови, неизменно идет в могилу. Я потерялся. Я не мог найти выход из своего бесконечного кошмара. Но несколько лет назад я… Я увидел солнце. Оно сияло так ярко, что поначалу ослепило меня, а после я несмело пошел за ним. Я наконец-то почувствовал, что значит «не холодно». Что значит «тепло». И я не хочу терять свое солнце, Йон. Ланс что-то сбивчато говорил, нес полнейшую околесицу, держа Йона за руки, боясь, до смерти боясь, что он уйдет. Йон лишь улыбался, прикрыв глаза, и слушал монолог рыцаря. Когда он, не найдя что больше сказать, замолчал, юноша приоткрыл глаза и тихо рассмеялся: - Ты пьян, Ланс. Нельзя было оставлять тебя с Тисом, тот походу таки научился воду в вино превращать. - Йон. Тот шарахнулся от голоса друга и уставился на него. Так не говорят пьяные люди. Настолько серьезно, проникновенно, смотря глазами прямо в душу. Юноша оцепенел. А рыцарь заговорил. - Скоро все может закончиться. И нам понадобиться, по меньшей мере, чудо, что бы вернуться из ада живыми. Мне не страшно умирать. Но я боюсь потерять тебя. - Ланс, ты ч… - Дослушай. Я на собственной шкуре знаю, что значит не успеть сказать что-то важное. Что-то что могло бы все изменить. Обычно, такие вещи в лучшем случае выясняются, когда у кого-то распорота грудь и жить осталось считанные мгновения. Я отчаянный, Йон. А может просто наивный дурак. Но надежда, сука этакая, все равно помирает последней. Йон, ничего не понимая, поднял голову, как вдруг его губы накрыли чужие, а щеку чуть царапнуло щетиной. Ланс бережно целовал юношу в нежные, розовые губы. В нос ударил еле уловимый запах трав, а щеку щекотало светлой прядкой – рука так и тянулась аккуратно заправить её за ухо, что Ланс и сделал, а потом, резко осознав что происходит, хотел было отстраниться, но рука неожиданно надавившая на затылок не позволила этого сделать. Йон, отошедший от шока, обвил руками шею рыцаря и пылко, быстро, по мальчишески - как умел - начал целовать Ланса в чуть приоткрытые губы, словно боясь что этот сон тут же раствориться в предрассветной дымке. Когда солнце первыми робкими лучиками пронзило холодный серо-голубой горизонт, мираж не сошел, подтверждая собой нереальную, сумасшедшую явь. Для того что бы в этом убедиться, Ланс не ложился спать и подобно дракону всю ночь стерег свое сокровище. Да даже если бы и хотелось, рой мыслей, шепчущих в голове, ни за что не дал бы уснуть – слишком много произошло за этот день. Пробуждение, известие о королевском указе, решение идти в бой, разговор с Тисом и Веном… От всего этого голова просто раскалывалась на части. Но стоило посмотреть чуть ниже, на мерно сопящего на груди Йона, чьи волосы шелковыми лентами укрывали их вместе с простынями; стоило почувствовать тепло его рук на шее и спокойное дыханье на плече; стоило обнять и зарыться носом в водопад солнечных лучей, как становилась понятно:Он ни за что не отдаст холоду свой свет. Свое тепло.