Поиски

      Тэхен размазал соленые слезы по лицу. Ссадина на губе неприятно защипала. Как он оказался здесь? Вернее, как он оказался здесь снова. Как он вообще докатился до этого? Как так получилось, что он не у себя дома? Не ходит на пары, как раньше, не встречается с друзьями. Имеет статус «неприкосновенный» и не выпускается за пределы особняка. — Ну что? — Ким вздрогнул от насмешливого хриплого голоса. Чонгук расслабленно раскинулся на своей кровати, крутя пистолет на указательном пальце. — Нашел? Нашел то, что ты искал? Как тебе там? На свободе?       Тэхен поднял взгляд. Чонгук смеялся над ним, как обычно. Он часто над ним смеялся. Тэхену гадко, потому что Тэхен его ненавидит. Первое, что он увидел, когда ему стянули мешок с головы тогда — усмешка Чона. Родители… Нет, те люди просто отдали его за долги. Они проигрались, а Тэхен был единственным, чем они могли расплатиться. Ким истерил и плакал, пока его запихивали в машину, пока везли куда-то, пока вели с мешком на голове. А потом увидел Чонгука. И возненавидел. Чонгук же, когда его увидел, решил, что оставит себе. — Понравилось?       Тэхен упорно молчит. Он часто не может ответить Чонгуку. Раньше отвечал. Кричал, кусался, пинался и царапался, когда ему руки за спину закручивали и прижимали к кровати. Прислуга прятала глаза. Чон твердо давал понять, что Тэхен больше не принадлежит себе. Он принадлежит Чонгуку до кончиков волос. — Я ненавижу тебя, — тихо шепчет блондин, смотря на его грудь. Ненавидит так люто и сильно, что в груди давит. Но еще больше ненавидит себя за свою слабость перед этим человеком. У него появилась возможность сбежать — Чон распахнул перед ним дверь все с той же усмешкой. И Тэхен… Вернулся. Вернулся в свою золотую клетку. Надеялся, что если не станет того, кто его пленил, он почувствует себя свободным. — Я убью тебя. — Убьешь? Меня? — Чонгук откровенно веселится, все так же крутя пистолет на пальце. А потом перехватывает за дуло и протягивает Тэхену. — Вперед. Убей. Знаешь ведь, что не сможешь.       Тэхен решительно хватается за пистолет, сжимая рукоятку двумя руками. Наставляет прямо в лоб Чонгуку, который все так же улыбается, расслабленно раскинувшись на кровати. На той самой, где Ким спал. Там, где Чон его трахал, и там, где он лежал целыми днями, потому что не мог выходить никуда. Та самая золотая клетка. — Я смогу! — Тэ кладет палец на курок и чувствует, как дрожат руки. Из глаз снова льются слезы. Он не двигается, а Чон поднимается, самостоятельно упираясь лбом в дуло своего же пистолета. — Тогда давай, жми, — Тэхен смотрит в его черные глаза, которые смотрели на него каждый день в течение полугода. Со злостью, с похотью, с раздражением и насмешкой. С чёртовым желанием.— Можешь сколько угодно притворяться, но мы оба знаем, что ты не сможешь.       Тэхен смаргивает слезы. Руки с пистолетом обреченно падают меж его коленей. Чонгук пихает его на мягкое покрывало, и Ким послушно откидывается назад, поджимая губы. — Убивай сколько хочешь. Сбегай сколько хочешь. Но мы оба знаем правду — ты принадлежишь мне, — Чонгук сжимает его шею. — Тебя отдали мне, а потом ты сам сдался, поэтому хватит притворяться, что это не так, — брюнет поднимает за запястье его руку, в которой все еще зажат пистолет. — Ты всегда будешь возвращаться.       Тэхен следит за тем, как Чон упирает оружие себе в грудь, а потом поднимает на него покрасневшие глаза. Знает, что Тэхен не выстрелит. И Тэхен это знает. Чонгук сжимает пальцами его щеки, а потом медленно целует. Они оба знают, что свободы не существует. Не для Ким Тэхена. Только не для него. Если понадобится, Чонгук запрет его в особняке еще на долгое время. Будет возвращаться с очередных разборок в спальню, закатывая окровавленные рукава рубашки, а там будет Ким. С ненавистью в глазах и под этим самым шелковым покрывалом, под которым Чон оставит его утром. Потому что Тэхен не может сопротивляться, а так он выглядит самой красивой частью его спальни.       Тэхен глухо стонет, когда Чонгук кусает его нижнюю губу. Роняет руку с пистолетом и все же выпускает его из пальцев. Чон прав. Он не может. И не сможет. Стоило бы ненавидеть себя за это, но он не может даже этого. Жалеет себя, как слабак. Он и есть слабак. Жертва со стокгольмским синдромом. Чонгук его убил ещё в самом начале, а он влюблен в своего убийцу.       Можно ли это назвать влюбленностью? Нездоровой зависимостью, скорее. Тэхену казалось, что Чонгук просто одинок. Но когда он смотрел на Тэхена, Ким видел в этом взгляде все. Все, что мог бы там увидеть, чтобы поддаться.       Чонгук заставляет его перевернуться на живот и выкручивает руку. Тэхён шипит и смаргивает капли слёз с ресниц, когда кофта задирается, а Чон больно кусает за поясницу. Чертов садист и собственник, который всегда метит свою жертву. В который раз метит. Тэхён ерзает и крутится, пока Чонгук раздражённо не шипит: «Прекрати двигаться», и не вдавливает носом в одеяло. Свободные теперь руки вцепляются в покрывало, потому что чоновские пальцы ловко сдергивают с него джинсы. Чонгук злится, и это чувствуется словно через его прикосновения. Они всегда были грубыми и резкими, но сейчас… Тэхён чувствовал что-то ещё. Что-то горячее и более яркое, чем его злость. — Тебе стоит сказать, что ты меня любишь, — шипит Чонгук, сплевывая себе на ладонь. Тэ хнычет и почти плаксиво отвечает: — Пошел ты.       Чонгук удовлетворённо усмехается. Да, так даже лучше. Ким Тэхён, который даже сломанный будет говорить это, заводит не на шутку.       Проведя рукой по своему члену, брюнет наклонился ниже, выдыхая ему в затылок. — Ты проебал свой шанс на пощаду, — и резко входит. Тэхён кричит и сильнее сжимает пальцами покрывало. Но не подаётся назад, словно говоря себе, что заслужил. Убедил себя, что сможет завязать с этим.       С Чонгуком завязать невозможно.       Тот резко входит в разгоряченное тело, вжимая его за шею в кровать. Чон всегда любил эту узкую спину и потрясающий S-изгиб его тела. Настоящие эстеты бы его оценили. У этих старых извращенцев ещё будет время глянуть на его шикарную игрушку, которая сейчас кричит под ним. Не от боли. От наслаждения. Тэхён любит боль, и они оба это знают. Чонгук тянет его за волосы к себе, заставляя прогнуться сильнее, и чуть меняет угол проникновения. Такой Ким — сплошное наслаждение. — Ты должен извиниться. — Я не… Стану, — с перебоями выговаривает блондин, протягивая одну руку назад и ухватываясь за его шею. — Станешь, сучка, ещё как станешь, — Чонгук заводит руку вперед и сжимает его возбуждённую плоть, заставляя Тэ заскулить от боли. — Прости! Пожалуйста, прости меня! — выкрикивает он резко, пытаясь удержать равновесие. Тело влажное, и Чонгук не лучше. Тэ смаргивает пот и слезы, больно кусая ребро ладони. — За что? — За то, что ушел. — Это все? — За то, что сопротивлялся. — И? — За то, что ты зависишь от меня, — Ким скулит, зная, что за такие слова его накажут, но Чонгук, неожиданно мягко целует в шею и разжимает пальцы, плавно проводя ими по венозной плоти. От резкого контраста Тэхён полузадушено стонет и кончает, стараясь все ещё держаться за шею Чонгука. Тот через несколько толчков кончает внутрь и резко поворачивает его голову к себе. У Тэ почти нет сил поэтому даже глаза он держит полузакрытыми и дышит через раз. Чонгуку нравится такая картина. — Ты принадлежишь мне и только, — снова рычит Чонгук, сжимая его щеки. — И если ты попробуешь от меня сбежать, я прикую тебя к этой кровати, — он впивается в его губы болючим поцелуем, заставляя Тэхёна забыть о золотой клетке.

***

— Я слышал, что вы уж больно дорожите своими вещами, — говорит партнёр Чонгука, закидывая ногу на ногу. Этот мужчина был довольно своевольным. Чон ненавидел обсуждать с ним свои дела, тем более ненавидел, когда кто-то появляется у него дома. — Где же та счастливица, что смогла остаться в вашей кровати? — Хотите увидеть? — Чонгук ухмыляется, откидываясь на спинку дивана, и поворачивает голову в сторону. — Детка, подойди сюда.       Повернув голову обратно, он посмотрел на заинтересованного партнёра, что всматривался в проход. Из спальни выглянул светловолосый парень. Сонно зевнув, он медленно направился к дивану, поправляя на себе шелковый халат. — Вам, кажется, было интересно? — Чонгук снова усмехнулся и поманил Тэхёна пальцем. Тот подошёл и сел к нему на колени, молча рассматривая лицо. — Вот он, только он совсем не счастливчик, да, милый? — брюнет надавил пальцем на внутреннюю сторону его бедра, с удовольствием отмечая перемены в чужом взгляде. — Он у меня свободолюбивая птичка, только с подрезанными крыльями, — Ким прикрывает глаза и выдыхает. Чонгук давно просек фишку, что птичка уже не жаждет свободы и привыкла к своей клетке. Но если остальным нужно видеть силу и власть Чонгука, он подыграет.       Чонгук возвращается в спальню спустя час. На нем уже нет рубашки, только майка, значит, дел сегодня больше нет. Тэхён стоит на балконе, рассматривая людей внизу. — Хочешь попробовать улететь с подрезанными крылышками? — Чонгук вжимает его в перила, но потом позволяет повернуться. Тэхён смотрит на него спокойно, как и всегда. — Даже если улечу, я вернусь обратно, мы же оба это знаем, да?