потерянная частичка сердца

- У нас ЧП! – в кабинет к временно исполняющему обязанности Директора Улья, который вот уже третий месяц ждал официального назначения на этот пост из столицы Акатсуки, но которые, по непонятным причинам, медлили, без стука ворвался Дино Рубини.       Эрмаль поднял уставший взгляд на своего друга и верного помощника, с которым они вместе доставляли письма и посылки, ещё в те времена, когда Мета был всего лишь рядовой почтовой пчелой, к слову, очень упорной и амбициозной. Не все могли похвастаться тем, что смогли достичь желаемой цели и побывать в столице Янтарной страны, Акатсуки, и собственными глазами взглянуть на искусственное Солнце. А Эрмаль Мета, хоть и не хвастался этим, но в столице побывал, и впечатлил местную знать, что те предложили ему должность Директора Улья – старый директор как раз собирался уходить на покой. Вот только для чего они это сделали, Эрмаль так и не смог до сих пор понять – часть его воспоминаний была безвозвратно потеряна после того как ему «посчастливилось» встретиться с Императрицей. А то, что он помнил, о пребывании в Акатсуки больше походило на какой-то бредовый сон. Если бы он только знал, чем для него закончится это путешествие в столицу, он бы ни за что не согласился туда отправиться; лучше бы так и продолжил доставлять письма по стране, но его воспоминания были бы хотя бы при нём, и у него не было бы ощущения пустоты в сердце. - Что случилось, Дино? – мужчина удивленно приподнял брови, откладывая ручку в сторону, поднимаясь из-за стола, неторопливым шагом направляясь к другу – Дино никогда не входил без стука в его кабинет, значит, положение дел было действительно серьёзным. - Господи, Эрмаль, ты хоть отдыхаешь немного?.. – поинтересовался с нотками беспокойства в голосе Дино, но стоило Эрмалю хмуро взглянуть на него, сразу же перешёл к теме разговора, - в общем, недалеко от города произошло нападение Гайтю на группу из четырех пчел и их динго. Из выживших остались только Фабрицио Мобричи и его волк. Они сейчас находятся у Марко. Марко оказал обоим медицинскую помощь, ты его знаешь, но в срочном порядке необходимо залечить душевные раны Фабри. Его и остальных… случайно обнаружили путники. Я уже дал распоряжение нашим ребятам, чтобы они забрали тела остальных пчел… - Я понял, - Эрмаль удрученно кивнул, новости и правда были не из хороших. – Ты молодец. Есть возможность перенести Фабрицио ко мне в кабинет? Я сам займусь его восстановлением, - он перевел взгляд с друга на пианино, что стояло в комнате. – И позаботьтесь о путниках, которые обнаружили наших. - Да, в принципе, это возможно, - Дино проследил за его взглядом. – Но ты уверен, что сможешь? Всё-таки, и не смотри на меня так, когда ты в последний раз отдыхал, Эрмаль? – и в тоне его послышалась угрюмость.       Эрмаль устало вздохнул, опуская взгляд, избегая смотреть другу в глаза. С назначением на должность временно исполняющего обязанности Директора Улья на его плечи свалилось такое огромное количество работы, что не будь рядом его младшего брата Ринальда и верного друга Дино, он просто с ней бы не справился. Ещё и этот Фабрицио всё время что-то и кому-то пытался доказать, уходя на продолжительные командировки в другие районы и города их страны, беря самые сложные задачи, абсолютно себя не жалея. Эрмаль всё пытался с ним поговорить, но просто не успевал или не было времени – а разговор воспитательный с этой пчелой рано или поздно стоило провести. Столько проблем свалилось на голову Эрмаля, столько вопросов было в голове. А ещё ему всё никак не давали покоя слова Валерио, с которым он познакомился в Кагеро, которые тот сказал ему, во вторую их встречу, после возвращения из Акатсуки на приграничную его территорию, во время пребывания в больнице: «Никому не доверяй, Эрмаль. Тебе очень повезло, парень. Не каждому суждено вернуться обратно…» Дино молчал как партизан, но он и знал гораздо меньше, чем Эрмаль, о том, что произошло там, у Императрицы; в отличие от Эрмаля, которого привратник посчитал достойным ступить на территорию столицы, Дино остался в Кагеро. У Дино при одном только упоминании о привратнике по спине пробегал холодок – привратник перебирал их воспоминания как бусины в ожерелье, каждое проверяя на качество и неподдельность. Но если Дино смог прийти в себя в Кагеро со временем, то Эрмаль в Акатсуки только чудом смог уцелеть – что так впечатлило верхушку столицы никто не знал, что там происходило – тоже, но очнулся мужчина уже в больнице Кагеро, где узнал от Валерио, что для него, как и для Дино, есть кое-какая работа. Ценой жизни для Мета стала часть его сердца и воспоминания, которые он навсегда потерял - мужчина не помнил того, что с ним произошло за последние пять лет. Эрмаль пытался вспомнить, с отчаянием пытался восстановить свои воспоминания с помощью синдана и своего синдандзю, но всё было бессмысленно. Оставалось только смириться с таким положением дел, а он не совсем желал этого – каждое воспоминание было ценно, приятное или плохое. Те крупицы, что у него оставались. - Знаешь, я могу привести Элизу… - Нет, в этом нет необходимости, Дино, - Эрмаль покачал головой. – Я справлюсь. Перенесите его ко мне в кабинет.       Дино кивнул в ответ – с Эрмалем, если он на что-то решился, спорить было бессмысленно. Именно настойчивость когда-то и позволила ему отправиться в Акатсуки, доступ, куда открывался далеко не всем. Но, думал Дино, никакой радости это никому в итоге не принесло – его друг после их пребывания в столице сильно изменился, словно потерял что-то важное. - Да, кстати, а что с Гайтю? - Уничтожен. Кем-то из пчел. - Хорошо.       Когда Дино покинул кабинет, Эрмаль подошел к окну, из которого открывался вид на двор их Улья. Несколько пчел внизу что-то обсуждали. Ещё одна ела яблоко, сидя на скамье, время от времени делясь небольшими кусочками со своим динго, рыжей лисой. Когда-то и он был таким же, когда-то и он проводил все свои дни на улице, живя полной жизнью и храня мечты в своём сердце, доставлял драгоценные письма адресатам от рассвета до заката, помогал Фабрицио с посылками, смотрел на бескрайнее ночное небо, усеянное тысячами звезд в компании Дино. Эрмаль поднял взгляд чуть выше – из его кабинета звезды были видны плохо, но в любом случае эта картина, бесспорно, красивая, за многие столетия осточертела многим. О Солнце – настоящем Солнце, а не той подделке, что была роскошью только обитателей столицы – теперь знали только из книг.       Как-то, после своего возвращения из Акатсуки, он спросил у Ринальда, что его связывало с Фабрицио Мобричи, воспоминания об этом человеке остались лишь отрывками. Его брат, пожав плечами, ответил, что они хорошие друзья, часто вместе ходили доставлять письма. Эрмаль умолчал о недоумевающем взгляде Фабрицио и его разочарованном вздохе, который тот не смог сдержать, о том, как сам он резко дернулся в сторону в легком испуге, когда «незнакомец» предпринял попытку заключить Эрмаля в объятия и прикоснуться к его волосам. А ещё о так некстати подслушанном разговоре, в котором Мобричи обвинял Дино в том, что тот, как динго, недостаточно хорошо смотрел и защищал своего партнера, из-за чего Эрмаль потерял часть своих воспоминаний. Эрмаль тогда жутко взбесился и даже повздорил с Фабрицио, наблюдая как в глазах того удивление сменяется злобой и невыносимой печалью – Дино не был ни в чем виноват и никто не имел права упрекать его в чем-либо, и они оба это знали. После того случая Эрмаль не видел Фабрицио в Улье около месяца; набрав работы мужчина вместе со своим волком Либеро ушел доставлять срочные письма и посылки как можно дальше от Юсуари.       Эрмаль прикоснулся ладонью к груди – его сердце билось в привычном ритме – сердце которое знало ответы на многие вопросы, но часть которого была где-то безвозвратно утеряна вместе с важными воспоминаниями. Мужчина устало вздохнул, запуская ладонь в свои отросшие темные волосы, начинающиеся понемногу виться, взъерошивая их, а затем отправился неторопливо в сторону пианино, в которое ещё месяц назад они с Ринальдом и Дино встроили Духовный Янтарь. Когда-то восстановлением душ в Улье занималась его мама, которой в своё время довелось устроиться помощником бывшего Директора – она лечила души, играя на особой скрипке, внутри которой находился Духовный Янтарь. Теперь эту обязанность делили между собой Элиза, которая работала в Улье около двух лет, и Эрмаль, который брался за восстановление душевных ран, когда его подчиненная отсутствовала.       Мужчина сел на табурет и коснулся клавиш пианино, начиная наигрывать одну только ему известную мелодию.

***

      Фабрицио сквозь сон слышал чудесную музыку. Манера игры и мелодия были смутно знакомыми и очень родными; во всём Юсуари он знал только одного человека, который мог играть на фортепьяно так проникновенно. Фабрицио всё ещё ощущал слабость и боль во всём теле, но на душе у него становилось легче и теплее. Душевные раны медленно залечивались, страх и нервозность уступали место покою и умиротворению. Мужчина повернул голову, лежа на диване, в кабинете Директора Улья, взглядом из-под полуприоткрытых глаз натыкаясь на хорошо знакомую спину. Фабрицио слабо улыбнулся своим внезапным воспоминаниям, каждое из которых он бережно хранил в своём сердце: как Эрмаль звонко смеялся над его шутками, показывая свою очаровательную улыбку, как позволял себя обнимать, принимая заботу и поддержку, как называл его «Бицио», играя интонациями голоса в зависимости от настроения. Но Эрмаль, который сейчас сидел перед ним и играл на пианино, был другим – чужим и недоступным, холодным, хоть и проявляющим заботу по отношению к людям, с которым ему приходилось контактировать.       Фабрицио затаил дыхание, внимательно всматриваясь и жадно впитывая одно из воспоминаний Эрмаля. Опустошенный и испуганный, никому не доверяющий, ничего не понимающий, Эрмаль, схватившись за голову, покачивается из стороны в сторону, пытается вспомнить хоть что-то из своих последних пяти лет жизни. Это было страшно и пугало – Фабрицио сам не заметил, как на глазах его выступили слезы.       Закончив свою игру, Эрмаль не спешил оборачиваться, о чем-то раздумывая несколько бесконечно долгих секунд. А когда обернулся, то внимательно и цепко изучал его взглядом, словно сканируя, отчего Фабрицио почувствовал себя неуютно. - Как ты? – отстраненно поинтересовался Эрмаль. - Хреново, если честно, - а потом его осенило, и он с испугом добавил: - Где… где Либеро? – он почувствовал, как в ладонь ему уткнулся влажный внос, а потом волк провел по нему шершавым языком. – Господи, хорошо, что ты в порядке, - мужчина чуть улыбнулся, кладя ладонь на голову Либеро и слегка поглаживая её. - Что-нибудь помнишь? - Эрмаль поднялся с табуретки и не спеша двинулся в сторону мужчины, спустя какое-то время останавливаясь недалеко от своего рабочего стола, и устало опускаясь на пол. – Сожалею, - он оперся спиной об стол, - но на тебя и ещё трёх пчел напали гайтю. Вы с Либеро – единственные выжившие. - Не может быть… ты лжёшь! – он резко поднялся с дивана, но затем, чуть покачнувшись, сел обратно. - С чего мне лгать тебе? - С того, что ты лжешь мне с самого своего возвращения из этой чертовой столицы! - Я не лгал никому… с чего ты вообще всё это взял? - Черт… не знаю, Эрмаль… я запутался, - он снова лег, чувствуя, что голова начинала у него кружиться, волк рядом с ним обеспокоенно визгнул, глядя преданными глазами на хозяина. – Я ничего не понимаю… что значило это воспоминание? Только что я видел… - Я потерял воспоминания за последние пять лет, перед тем… как ступил на территорию Акацуки… - Что? - Я не должен был тебе этого говорить, знаешь?! Эта информация секретная, но тут, в Улье, я только и слышу, как меня изменила столица, что я совсем не тот, что был раньше… Я пытался вспомнить, правда, - Эрмаль достает из кармана пиджака небольшую плитку шоколадки, отламывает от неё два кусочка, один закидывает к себе в рот, второй протягивает Фабрицио. – Ну же, бери, у меня нет яблок поблизости, но шоколад тоже неплохое лекарство, - и Фабрицио нерешительно берет кусочек шоколада, кладя себе на язык, ожидая пока тот растает у него во рту. – Я нашёл записки от тебя… что? – Эрмаль поймал на себе изумленный взгляд, но мужчина, смутившись чего-то, молча покачал головой. – Я не сразу понял, что Бицио это сокращение от Фабрицио. Просто как-то услышал, как тебя называли так: Бицио. Скорей всего, я тоже писал тебе… - Значит, это правда? Ты действительно ничего не помнишь?       Эрмаль не торопился отвечать на поставленный вопрос. О том, что он потерял часть своего сердца в столице, в Улье мало кто знал. Об этом он поначалу не решался рассказать даже своей семье, но его мать сразу почувствовала что-то неладное в сыне, и он больше не мог и не хотел жить с этим грузом на душе. - Я бы хотел, - и он сам удивился тому, как слишком низко и глухо прозвучал его голос. - Но нет, - он откашлялся, а затем продолжил, - часть моих воспоминаний стерлась… я не могу их вернуть, Фабрицио. Мы ведь были друзьями, да? До моего отъезда в столицу… Ринальд сказал…       Фабрицио устало вздохнул, а затем слез с дивана, располагаясь на полу, рядом с Эрмалем.       Когда-то давно они сидели так, плечом к плечу, дома у Фабрицио, после одной из их совместных командировок за пределы Юсуари (пока Дино восстанавливался в лазарете), уставшие и довольные от отлично проделанной работы – они тогда удачно уложились в сроки доставки, прибыв на день раньше, и благодаря им мальчишка получил так нужное ему лекарство – и после хорошо проведенной совместной ночи. Им тогда обоим выделили выходной, и они, даже не обсуждая ничего, сразу направились домой к Фабрицио. Редко, когда их выходные совпадали, но если такое случалось, то они непременно проводили их вместе. Фабрицио нравилось ощущать рядом тепло тела Эрмаля, а ещё больше – делиться с ним своим теплом, когда тот мерз. Они сидели рядом, оперевшись спинами на его кровать, руки и плечи их соприкасались друг с другом, и курили одну сигарету на двоих, смеясь над всякой чушью и болтая об планах на будущее. Тогда Эрмаль и рассказал ему, что скоро его должны отправить в столицу. - Мы были немного больше, чем друзья, Эрмаль, - спустя несколько секунд раздумий, тихо произнес Фабрицио. - Хм, что ты имеешь в виду? - Мы… думаю, ты сам должен это вспомнить. - Я пытался. Не получается, неужели, непонятно? - Тогда… дай мне свой Синдандзю. Наши воспоминания всегда более правдивы, чем слова – их не подделать. - После столицы, я в этом уже не уверен. И я не дам тебе своё оружие, даже и думать об этом не смей. Не сейчас, точно. Хочешь на тот свет отправиться, да? С твоим состоянием…       Он замолк, удивленно переводя взгляд на Фабрицио, сидящего рядом с ним и тихонько посмеивающегося. Он впервые видел за то время как вернулся из столицы, как этот мужчина смеется. Всё это время мужчина носил на себе маску хмурости и злости, не говоря на прямую «держитесь от меня подальше», но безмолвно это подразумевая. Эрмаль опустил взгляд чуть ниже, на участок его груди, которая была видна из-за расстегнутых пуговиц на форменной рубашке, на ней проглядывали какие-то буквы – он и не подозревал, что на теле этого мужчины были татуировки. - Прости, - сквозь смех произнес Фабрицио, откидывая голову назад, - просто я скучал по твоей заботе, знаешь. Ты всегда обо всех заботишься. - Мне нужно, чтобы люди выполняли хорошо свою работу… - Ну да, ну да… а ещё ты урод... всегда таким был. С одной стороны жутко заботлив, а с другой тот ещё мудак. - Фабрицио, не переходи черту. Ещё что-нибудь услышу в свою сторону, уволю к чертям, за нарушение субординации. Будешь искать другую работу.       В ответ он услышал лишь легкий смех мужчины. Эрмаль покачал головой, чуть прикрывая глаза, усталость постепенно давала знать о себе, а потом позволил появиться полуулыбке на своём лице. Он чувствовал приятное тепло, исходящее от Фабрицио, сидящего рядом с ним. Вся эта ситуация казалась ему правильной. «Ты можешь мне доверять, Эрмаль… - услышал он шепот Фабрицио, а потом ощутил, как тот пальцами прикоснулся к его волосам, чуть зарываясь в них, взъерошивая. – Я жалею, сильно жалею, что позволил тебе тогда уехать в эту чертову столицу. Знал бы что там произойдёт – никогда бы не отпустил».