твоё имя

      Тьма.       Она нагнетает, заполняет собой почти всё. Драко кажется, что даже чёртова тьма служит Ему. Она давит физически, будто замедленный круциатус, ощущается покалыванием на коже.       Окно в его комнате открыто нараспашку, ветер колышет когда-то белый тюль, и капли ночного дождя попадают Драко на лицо. Мама снова будет ворчать о его привычке стоять возле открытого настежь окна, но Драко плевать, ему кажется, что капли дождя приводят его в чувства, что холод покалывающий лицо, доказывает, что он жив.       Но разве можно быть живым, когда в свои шестнадцать, единственное, что ты слышишь по ночам, это крики. Настолько ужасные, что желудок скручивает и темнеет в глазах.       Ну да, тяжело чувствовать себя живым, ведь не у каждого шестнадцатилетнего подростка рядом с комнатой каждый день проходит Лорд, мать его, Волан-де-Морт.       При мыслях о Нём Драко злится. Злится от безысходности, злится от страха. Злится на отца, который втянул их семью в это дерьмо. Злится на себя, потому что понимает, что слишком труслив для того, чтобы хоть как-то противостоять Ему. Злится, что он не герой, как Святой Поттер. Злится, что он просто мальчишка.       Мальчишка, который просто хочет жить.       Мерлин, как же он хотел оказаться бы сейчас в Хогвартсе. Подальше от Мэнора, подальше от всего того, что в нём происходит. Он хотел бы сейчас положить голову на колени Пэнси и слушать её глупое лепетание с Блейзом и тихий смех Тео. Он хотел бы не вздрагивать от каждого слова, он хотел бы не просыпаться от скрипов по ночам, он хотел бы перестать стискивать палочку в своём кармане каждый раз, когда за спиной слышны шаги, так сильно, что сводит руку.       Каким бы эгоистичным ублюдком Малфой не был, он надеется, что с его слизеринцами всё хорошо. Он знает, что им тяжело – их семьи застряли в одной лодке, но он надеется, всем мать его сердцем, надеется, что с ними всё хорошо.       Драко закрывает окно подрагивающими руками и бессильно падает в кресло возле стола. Его комната достаточно небольшая, к всеобщему заблуждению, родители не так уж сильно и баловали его, и берёт со стола стакан огневиски. Он выпивает его почти залпом и чувствует, как жидкость обжигает горло. Стоит щёлкнуть пальцами - стакан снова наполняется. Кажется, Драко уже забыл, какой это стакан по счёту.       Пятый?       Десятый?       Плевать.       Сегодня ему можно. Сегодня Драко Люциусу Малфою исполнится семнадцать.       Он моментально напрягается, когда слышит скрип половиц возле своей двери, сжимает палочку и проверяет щит.       Всё хорошо, всё нормально.       Успокойся.       На его комнату наложены сотни охранных заклинаний, чтобы никто не смог зайти. Ни один из тех грязных собак, которых Он называет своими рыцарями, Пожирателями смерти. Напыщенные ублюдки. Драко, может, и мальчишка, но знает, что в доме, полном убийц, психов, насильников и оборотней, нужно быть начеку. Только мать может зайти в его комнату, только она может мягко пригладить его волосы и нежно провести рукой по щеке. Только la maman его лучик света в этой непроглядной тьме. Но сейчас даже она была бы нежелательным гостем. Её сын вдребезги пьян и почти прикончил бутылку, и, кажется, он плохо спрятал пепельницу под кроватью.       Он слышит, как где-то, в одной из комнат, часы отбивают двенадцать. Драко пьяно улыбается сам себе и торжественно поднимает бокал.       -Надеюсь, этот год будет последним, - его хриплый голос похож на скрип старой задвижки.       Он подносит стакан к губам и чувствует, как правую ключицу обдаёт огнём, бледные длинные пальцы разжимаются, и стакан, полный огневиски, выпадает из руки, обливая белую рубашку алкоголем.       Дерьмо.       А ведь он почти и забыл об этих метках. Как говорили отец и Северус: "Магия - та ещё сука, думаешь, что наконец-то смог её обуздать, но она всё равно поставит тебя на колени". У каждого волшебника по исполнению семнадцати лет магия выводит на ключице имя его души, его половины, того, с кем он сможет быть по-настоящему счастливым. Поначалу всё звучит довольно-таки романтично, но м а г и я, мать её. Ты можешь никогда и не найти свою половину, никогда не узнать её, но если тебе повезёт и ты найдёшь её, не факт, что ты будешь нужен, ведь у неё может красоваться совсем другое имя на ключице. Вот такая вот магия сука. Драко знает, что родителям повезло. Имя матери серебряной нитью выведено на ключице отца, а его имя - на ключице матери. Но так же Драко знает и другой пример, того, кому не повезло. У его крестного, Северуса, золотой росписью красовалось "Лили Эванс", а у неё - "Джеймс Поттер".       Драко почти грациозно поднимается, пьяно перебирая ногами и держась за стену, как за ориентир, доходит до уборной. Он встречается со своим отражением в зеркале и криво усмехается. Да, он уже не тот холёный и беспечный слизеринский принц, каким был раньше. Волосы отросли, и челка, спадая, достаёт до подбородка, скулы остро выпирают, норовя порезать тонкую бледную кожу, синяки под глазами, кажется, достигли своего апогея и в них можно спрятать все галеоны из сейфа Малфоев в Гринготтс. Он умывает холодной водой лицо, пытаясь привести себя хоть в немного в понимающее состояние. Как никак, но эта метка, пара Драко – она может быть уже мертва, может находиться на другой половине Земли, или иметь уже свою половину, но сама мысль о том, что где-то есть кто-то, кто сможет тебя принять таким, какой ты есть, дать тебе всё то, что тебе нужно – греет душу. Ведь именно сейчас Драко бы не помешала помощь.       Он аккуратно расстёгивает верхние пуговицы испорченной белой рубашки и оголяет плечо.       Первые мгновения Драко думает, что просто упился в смерть, если кажется такое. Потом, когда Драко действительно осознаёт, его выворачивает. Буквально. Он падает на колени, цепляясь одной рукой за ободок унитаза, а другой за свой живот. На спине выступает холодный пот, и ему кажется, что он сейчас выблюет свои кишки.       Он не понял, в какой момент у него началась истерика. Он помнит только то, что уже рыдал, когда тёплые руки матери обнимали его и гладили по голове, кажется, она даже шептала что-то успокаивающее на французском. Он помнит её сочувствующий взгляд и то, как она смахнула выступившую слезу, когда увидела имя.       У Драко поехала крыша, сдали нервы. Он понял, как же всё-таки проебался. Он понял, что этот год действительно будет последним. Он понял, что магия - та ещё сука, которая не только поставит на колени, но ещё и развернёт раком, потому что у него на ключице золотистой нитью букв выведено –

Гарри Джеймс Поттер.