***
— Ее состояние ужасно. Ты виновата в этом, Ада. — Эдвард, лучший друг Кэролайн, сидел возле кабинета психотерапевта, бурча под нос, — Она бредит, идиотка ты голубоглазая. Как ты могла погибнуть и оставить ее? Через некоторое время из кабинета вышел сам психотерапевт. Девушка, похожая внешне на ту самую Аду, произнесла на вздохе: — Она все еще думает, что я являюсь Адой Николас.1.
23 ноября 2018 г. в 20:20
Вдох. Взгляд бегает по белоснежным стенам уже начавшего раздражать кабинета психолога.
— У меня есть мечта.
Вообще-то, это очень трудно. Кэролайн не знает, как это скрыть.
— Что это за мечта, мисс Бенсон? — Ада, на данный момент личный психолог блондинки с родной белой прядью волос, которой так гордится, искоса глядит на девушку напротив.
— Мечта стать нужной, мисс Николас. — тихо, почти шепотом, как признание в любви произносит она.
Это трудно. Трудно, когда та, из-за кого ты посещаешь психолога, им и является.
— Подробнее.
— В школе меня не любила одна девочка. — Бенсон-старшая прикрывает глаза, откинув голову, ведь видеть Аду, рассказывая о боли, причиненной ей, вовсе не обязательно, — А вместе с ней и ее шайка. Я не совсем понимала, за что.
— Вы можете рассказать об этой девушке? — делать спокойный вид становилось труднее. То ужасное время рыжеволосая и сама прекрасно помнит.
— Внешне? — выдавливает смешок та, — Внешне она почти ничем не отличалась от остальных. Волнистые волосы до лопаток, перекрашенные в карамельный. Я мечтала почувствовать их запах, дотронуться до них, мисс Николас. Красивые голубые глаза напоминали небо, в которое я была влюблена в школьные годы. Больше всего мне причиняла боль ее ухмылка.
Николас тяжело вздохнула. Это действительно описание ее самой несколько лет назад.
— Я любила ее, мисс Николас. — на лице появляется грустная улыбка, — Она была причиной моего существования и страданий. Она не знала об этом. И лучше бы не знала. Я говорила себе: «Нет, я не сдамся, я положу конец нашей вражде!». Я так и не узнала, с чего она вообще началась.
— Помимо ухмылки, как вы сказали, что еще в ней приносило вам боль? Или же это была она сама?
— Все и сразу. Вы замечательно помните шрамы на моих руках, ногах и горле. Они носят ее имя. — улыбка Кэролайн, пропитанная печалью, вдруг заменяется недоброй ухмылкой, — Я хотела избавить ее от всего, что ей не понраву. В том числе была и я.
— Это неправда.
— Почему вы так уверены?
— Она тоже любила вас. — психолог знала, что это не то, ради чего она слушает Кэролайн 5 раз в неделю. Но разве это волнует?
— Позвольте мне продолжить, — Кэри распахивает глаза, глядя в потолок.
— Да. Конечно.
— Я хотела стать айдолом. Хотела славы, чтобы обо мне говорили: «Вау, она вообще настоящая?». Я не одну песню написала о той девушке, лишь меняла женский род на мужской, хах.
— Вы и есть знаменитость, Кэролайн.
— Это все имело более важную цель, мисс Николас. — еще один тяжелый вздох, — Я хотела, чтобы она слышала меня. Хотела, чтобы ты меня слышала, Ада. Если ты меня любила, почему не остановила, когда это потребовалось?