Be gentle

      Свет от гирлянды мягко падал на пол гостиной, освещая коробки с рождественскими игрушками и различными украшениями. Этот свет разливался по всей комнате, играя в складках штор, отсвечивая от зеркала и попадая на кухню, из которой доносился аромат свежеиспечённых пряничных человечков и индейки.       В этом году вывески и праздничные украшения на улицах Нью-Йорка увеличились не только в количестве, но и в размерах. Будто каждый дом Манхэттена соревновался в своём свечении и праздничной ауре. Вечером открыть глаза на улице было сложнее, чем смотреть на Аполлона в его солнечной колеснице. Поэтому все окна в квартире были плотно зашторены, но несмотря на это, свет всё равно проникал внутрь.       Перси поставил на пол последнюю коробку с украшениями. Да, раньше всеми этими рождественскими подготовками занималась мама, но в этом году они с Полом решили отпраздновать Рождество в Вашингтоне, потому что Салли так захотелось. Перси не был против, мама ведь беременна, ей можно вот так вот «хотеть». А Пол всё беспрекословно выполнял.       Несмотря на это, Джексону казалось, что это будет лучший праздник за всю его жизнь. Наверное потому, что сейчас на кухне возилась Аннабет, готовя всякую еду, напевая «Merry Christmas». Наверное потому, что они всё ещё живы, потому, что уже чуть больше, чем через полгода они будут учиться в Новом Риме. Больше не будет этого риска, этого страха и этих поисков.       Перси зашёл на кухню. Здесь было невыносимо жарко, несмотря на минусовую температуру на улице. Аннабет уже доставала запечённую индейку из духовки. Тот факт, что Чейз умеет готовить, очень удивлял Перси. Нет, ну когда она успевает всё? Учится на отлично, создаёт макеты невероятных зданий во весь человеческий рост, помогает кузену с неизвестными проблемами, да ещё и готовит.       Сын Посейдона взял одного пряничного человечка с тарелки. — И… — парень подозрительно сузил глаза, глядя на Аннабет. — Почему они не синие? — спросил он, размахивая печеньем в воздухе.       Чейз рассмеялась. Сегодня её глаза были более светлыми, чем обычно. Девушка выхватила пряник из руки Перси и положила обратно в тарелку. — Перси, они с синим кремом, — она ткнула указательным пальцем в грудь парня. — И, пожалуйста, не прикасайся к моему печенью.       Они рассмеялись. Как приятно было вот так проводить время вдвоём. Перси определённо хотелось продлить Рождество. До скончания времён. А пока… Парень хищно ухмыльнулся. — Слушай, — он взял дочь Афины за руку, — Помоги мне выбрать украшения. Боюсь, что те, которые выбрал я, не впишутся в интерьер.       Аннабет снова хихикнула. — А Рейна была права, — девушка заправила золотистую прядь волос за ухо, — Без меня ты и из пакета вылезти не сможешь.       Перси пожал плечами и, всё ещё улыбаясь, повёл девушку в зал. Она и не подозревает, что он продумал всё. Куда она встанет и что он скажет.       Чейз остановилась у коробок. Она достала красный шарик из самой большой коробки. — У вас так много игрушек, — она достала другой шар — такой же, но только зелёный. — Думаю, можно всё украсить в классическом красно-зелёно-белом. «Давай же, ещё один шаг» — подумал Перси.       И Аннабет шагнула. Встала прямо туда, куда нужно. Джексон улыбнулся. Да, она жутко умная, но это не значит, что её нельзя заманить в ловушку. — Кто-то встал под омелой, — произнес он, кивая вверх, где на потолке была закреплена веточка растения с мелкими ягодками. — Перси, — девушка поставила свободную руку на бок, — Сколько раз тебе объяснять, в Америке омела не растёт, это форадендрон, род семейства…       Перси не дал ей договорить, заткнув рот поцелуем. Они впервые целовались под омелой, потому что в прошлом году Перси немножечко… исчез (спасибо Гере). Зато теперь об этом можно не волноваться.       Они отстранились друг от друга только потому, что им нужно было дышать. — Полагаю, теперь я обязана сорвать ягоду, — произнесла девушка. — Или ты дашь мне выбор?       Перси хмыкнул. — На твоё усмотрение.       Аннабет было открыла рот, но тут нахмурилась и, сорвав жменю ягод, кинула их в парня. Затем блондинка чмокнула Перси в щёку и, развернувшись, отправилась на кухню. — Какой же ты невыносимый, — закатила она глаза, вынося тарелки с различной едой и расставляя их на столе. Конечно, она говорила шутя, ведь нельзя злиться на Перси долго. И девушка знала, что он это понимает. Но Джексон молча собирал ягодки форадендрона, лишь изредка поглядывая в сторону блондинки.       Аннабет мысленно подчеркнула: у Перси был план затащить её по омелу (на самом деле форадендрон), у Аннабет есть план — её подарок. И это как раз то, что хочет Перси, она это знала. Когда он смотрел на неё, когда забывал как говорить, когда прикасался — она чувствовала. А сейчас он, такой красивый, стоит и развешивает эти чёртовы шарики на ёлке.       Как бы не было сложно в этом признаться, но да, Аннабет хотелось выкинуть дурацкие украшения в окно, лишь бы он смотрел только на неё, лишь бы позволил стянуть эту чёртову толстовку с его тела. Лишь бы дотронуться. Ей так хотелось прямо сейчас прикоснуться к нему, поцеловать, обнять и прошептать на ушко, чтобы он был нежным.       Но она не могла. В этом и заключалась сложность этого подарка — в терпении. Ждать сдачу экзамена — запросто; ждать наступления конца света — раз плюнуть; но ждать чего-то хорошего, чего-то приятного— сравнимо с медленным тушением в Флегеоне.       Аннабет всё рассчитала. У неё был план (как бы это странно не звучало). А теперь? Как ей себя вести пока? Пожалуй, на эти вопросы она затруднялась ответить. Но тело всё делало за мозг.       Девушка подошла к ёлке, доставая несколько красных шариков из коробки. — Давай помогу.

***

— Итак, время подарков! — торжественно воскликнул Перси.       Они сидели возле ёлки, прямо на полу. Сын Посейдона ощущал приглушённый запах свежей хвои и духи его девушки — такой лёгкий цитрусовый аромат, который он теперь узнает из тысячи. Аннабет была одета в серую толстовку, почти как у него самого, и синие джинсы. Немного не празднично, но раз они одни — к чему наряжаться? Девушка сидела на полу, скрестив ноги в позе лотоса.       Парень не знал, что она ему подарит, но надеялся, что не книгу (потому что он сам дарил книги). — Что ж, давай начнём с тебя, — сказала Аннабет.       М-да. Перси был уверен, если ей не понравится, девушка шлёпнет этими книгами ему по голове. Но всё же он попробовал и протянул девушке прямоугольную коробку в зелёной обёртке (как хорошо, что есть Рейчел, всегда готовая упаковать лишнюю стопку книг). — Как говориться «лучший подарок — это книга, — произнёс Перси, уже представляя как больно эти книги бьются по голове.       Но она улыбнулась. Той самой искренней улыбкой ты-у-меня-дурачок-но-я-тебя-люблю. — Каждый подарок, даже самый маленький, становится великим даром, если вручаешь его с любовью, — сказала она, обняв Перси. И да, он чувствовал, что долг выполнен. — Так, подожди здесь, — сказала Чейз и с этими словами выбежала в коридор. Обратно она вышла не одна. Точнее одна, но с доской для сёрфинга в руках. — Учитывая твою любовь к океану и… к сёрфингу, думаю, лучше ничего не придумаешь. Хотя… сначала я хотела подарить тебе парочку книг, но решила что это будет немного неразумно.       Перси уже не слушал. Он выхватил доску из рук девушки, ладонью проведя по её поверхности. — Класс… — Если честно, — произнесла девушка. — Я не очень разбираюсь в досках для сёрфинга, поэтому мне немного помогали. — Пайпер? — Ага.       Девушка потёрла ладони друг о друга. Ей становилось холодно. Это значило только одно. Аннабет села обратно похлопав по полу возле себя. Перси наконец оставил бедную доску и присел рядом м девушкой. — Это ещё не всё, — прошептала дочь Афины. — Пусть это будет нашей необычной Рождественской традицией, — она заправила локон вьющихся золотистых волос за ухо. — Дарить немного… необычные подарки.       С этими словами девушка впилась губами в губы Перси. Сначала он немного ошарашено сидел, но потом ответил на поцелуй.       «Возможно, он не понял в чём смысл, — подумала Аннабет, — Но это не проблема. Сейчас поймёт».       После этой мысли девушка потянула вверх край его толстовки. Но Перси перехватил её запястье и, с неохотой отстранившись, спросил, выдохнув: — Что ты делаешь?       Да, Чейз знала, что он это спросит. Но её не остановить. — Ой, брось, Перси, — она выдернула руку из крепкой хватки. — Признай, ты этого хочешь.       Он не ответил. Залился краской, а потом нерешительно кивнул. — Тебе… не кажется, что ещё слишком рано, — прошептал Джексон. — В плане… наших отношений.       Аннабет развела руками. — Почти полтора года, Перси, — она закусила губу, — Рано или поздно это должно было случиться. Ты не помнишь тот день в Лагере? Если бы мы были не возле костра, ты бы меня раздел. — Я не… — парень вдвойне залился краской. Он снова не договорил. На этот раз Перси проявил инициативу, приблизившись к Аннабет. Он завалил её на спину, всем весом нависнув над ней. А потом коснулся носом её скулы и прошептал: — Только если не будешь умничать.

***

      Как они оказались на кровати? На это у Перси не было ответа. У него вообще ни на что не было ответа. Почему он согласился? — Наверное, потому что хотел этого. Тогда почему он испытывает сомнение? Потому что ещё рано. Да, им уже по семнадцать с половиной. Да, они вместе полтора года. Да, они прошли через многое (буквально). И да, они любят друг друга. Тогда почему он чувствовал, что поступает плохо? И в каком именно смысле можно было подразумевать слово «плохо», он также не знал.       Так чего же хотел Перси? Может, хотел любви? Нет, не той которая у них уже была. Он хотел той — взрослой любви. Он хотел огня. Хотел секса. Хотел её.       Девушка под ним выгнулась.       Она была всё ещё в одежде как и сам Перси, но по-видимому, она решила это исправить. Джексон лишь мимолётно почувствовал горячую ладонь, оттягивающую край толстовки. Она провела рукой от пресса до груди, по сильным рукам и спине.       Аннабет почувствовала как Перси напрягся. Парень часто вздрагивал от её прикосновений. Тогда Чейз осторожно прильнула к его губам. Поцеловала его в скулу, медленно ведя влажную дорожку до шеи, прикусывая зубами его кожу.       Аннабет вдохнула этот аромат. Его запах, дурманящий разум. Такой бархатистый, такой родной.       Это странное тянущее чувство, зарождающееся внизу живота. Такое щекочущее и давящее изнутри. Ей так жарко. Так жарко в этой комнате, в этой одежде, в этом теле. Нужно раздеться. Не то она сгорит. Объятая красным пламенем, её будет убивать это чувство внутри. Но что это? Страх? Или это что-то новое? Что-то иное, незнакомое. Это возбуждение. Это от него всё внутри сжимается, завязывается в тугой узел, что хочется кричать. Не от боли, нет. От наслаждения.       Девушка поторопилась снять с себя эту чёртову кофту. Толстовка полетела на пол, а вслед за ней и джинсы. Аннабет покраснела. Залилась краской, да так, что даже в полумраке этой комнаты можно было заметить, как она стесняется. Но Чейз переборола желание закрыться. Тут она почувствовала горячее дыхание у своей щеки. Перси прикусил мочку её уха, проводя руками по всему её телу. От бедра к рёбрам. От ключиц к шее. Поцелуи становились всё страстнее. Воздух накалялся до предела.       В этот момент Перси посмотрел на Аннабет. Их взгляды встретились. Девушка поняла, что он хочет. Спрашивает разрешение. Она медленно кивнула. Интересно, он всегда будет вот так спрашивать?       Белый кружевной бюстгальтер полетел к толстовке и джинсам. Только сейчас девушка поняла, что тогда стесняться было нечего. Потому что все стеснения должны быть сейчас. А чего она ждала? Нужно было идти до конца.       Снова перебарывая порывы стеснения, девушка перевернула Перси на спину, оказавшись сидящей сверху. Она начала расстёгивать ремень его джинс, когда почувствовала горячую ладонь, идущую от бедра к груди. Когда рука парня коснулась соска, Аннабет выгнулась в спине, издав стон.       Боги, этот звук. Перси был готов на всё, лишь бы ещё раз услышать это. Парень и без того чувствовал огромное напряжение в штанах, ведь Аннабет сидела на нём, упираясь ногой в его пах. Она была такой красивой. Светлые волосы разбросаны по плечам, блеск в почерневших глазах. Перси только сейчас заметил, как расширились её зрачки. А грудь… Он вздрогнул, когда вспомнил, что совсем недавно хотел отказаться от этого.       Девушка только сейчас справилась с ремнём, судорожно расстёгивая его штаны. Не выдержав, Перси перевернул Аннабет обратно, нависнув над худенькой девушкой. А дальше снова страстные поцелуи, горячие руки и эти прекрасные стоны.       Перси опять остановился. На этот раз всё серьёзней. На этот раз он спрашивал разрешение не просто снять какой-то там бюстгальтер, нет. Сейчас мир сжался до пары человек, так сильно любящих друг друга. — Аннабет? — еле слышный вопрос в гремящей тишине.       Судорожные вдохи и выдохи. Горячие тела и неудержимый блеск в глазах. Они не остановятся. Слишком поздно.       Снова слабый кивок. Снова горячая ладонь проходит от рёбер к бедру, на этот раз стягивая белую кружевную ткань вниз.       Аннабет сжала колени, зажмурившись. Она ещё раз кивнула, цепляясь пальцами за одеяло. — Подожди, — выдохнул Перси, потянувшись к тумбочке и поднимая край книги, цепляя квадратную упаковку. — Ты уверена? — спросил он через некоторое время. Дышать стало ещё трудней, и так хотелось уже сделать это, но он сдерживался. — Абсолютно.       Аннабет медленно развела ноги в стороны, сильнее вжавшись в матрац. Перси вошёл рывком. В этот миг послышался полувскрик—полустон. Девушка запрокинула голову назад, ногтями одной руки впиваясь в спину Джексона, другой — сжимая край одеяла. Перси остановился. Ему так хотелось ещё и ещё, но увидев боль в глазах любимой девушки, он остался в таком положении, чтобы она привыкла к новым ощущениям.       Перси что-то шептал ей на ушко — что-то невнятное, неразборчивое, гладил её по волосам, расцеловывал ключицы, на которых уже осталась пара красных засосов.       Спустя некоторое время девушка успокоилась. Она закусила губу, взглянув на молодого человека и прошептала: — Давай, только… не останавливайся.       Последовал второй толчок, более сильный, более резкий. Затем третий, четвёртый. Аннабет снова издавала стоны. На этот раз более похожие на тот — первый. Девушка закинула ноги на спину Перси. Она медленно начала подаваться вперёд, и скоро они слились в нечто целое, они чувствовали друг друга.       В морозной тишине Рождественской ночи раздавалось рваное дыхание и приглушённые стоны, плавно перерастающие в вскрики двух любимых имён.

***

      Аннабет зажмурилась от солнечных лучей, попадающих ей на лицо. В Нью-Йорке редко можно встретить ясную морозную погоду, поэтому девушка с улыбкой открыла глаза. После вчерашней ночи у неё осталась буря эмоций и тянущее чувство внизу живота. Дочь Афины перевернулась на другой бок, где лежал Перси.       Парень опёрся одной рукой о щёку, наблюдая за сонно потирающей глаза, девушкой. — Доброе утро, — сладко протянул он, рассматривая золотые волосы, разметавшиеся на его подушке. — Доброе, — Аннабет нахмурилась, всё ещё потирая глаза. — И как давно ты проснулся?       Парень ухмыльнулся. Его тёмные волосы были как всегда взлохмачены, что казалось, будто он только вернулся с пробежки по набережной. — Хороший вопрос, — парень наклонился, поцеловав девушку в нос. — Но я бы просыпался так хоть каждый день.       С этими словами он притянул девушку к себе, крепко обнимая и не желая её никуда отпускать.