Розы и пистолеты

— Ваш чай, Дон Джо­ван­на, — от­кры­вая дверь бук­валь­но пин­ком но­ги — от­части по­тому, что у ме­ня за­няты ру­ки и от­части по­тому, что та­кое по­яв­ле­ние бу­дет смотреться го­раз­до эф­фек­тнее, я вры­ва­юсь в ра­бочий ка­бинет Джор­но. Он лишь на се­кун­ду под­ни­ма­ет взгляд, пос­ле че­го ед­ва за­мет­но ух­мыль­нув­шись, воз­вра­ща­ет его на бу­маги, ле­жащие пе­ред ним на тем­ном ду­бовом сто­ле. — Шут­ка пов­то­рен­ная де­сятый раз пе­рес­та­ёт быть смеш­ной, — рав­но­душ­но от­ме­ча­ет он. Кру­тит меж­ду паль­ца­ми руч­ку. По его ли­цу вид­но, что в его светлой голове сей­час идет бур­ный мыс­ли­тель­ный про­цесс, от ко­торо­го я от­влек его. — Вот и нет. Она при­об­ре­та­ет ста­тус клас­си­ки, — го­рячо воз­ра­жаю я, ос­тавляя пе­ред ним еще клубящийся паром на­питок. — От­вле­кись на пять ми­нут уже. Джор­но по-доб­ро­му ус­ме­ха­ет­ся, от­кла­дыва­ет подписанные бумаги, на ко­торых вы­цара­пывал до мо­его по­яв­ле­ния ров­ные бук­вы с изящ­ны­ми за­вит­ка­ми сво­им чуд­ным по­чер­ком. Ак­ку­рат­но скла­дыва­ет лис­тки ров­ной стоп­кой на край сто­ла и прид­ви­га­ет к се­бе круж­ку, по­дан­ную мной. С вы­раже­ни­ем пол­но­го поль­ще­ния смот­рит на ме­ня и че­му-то ед­ва за­мет­но улы­ба­ет­ся. В гла­зах за­лег­ли приз­на­ки из­ну­рен­ности: длительная ра­бота с до­кумен­та­ци­ей ко­го хо­чешь прев­ра­тит в вя­лый овощ - слиш­ком мо­нотон­но и не­ин­те­рес­но. Нес­мотря на это, в угол­ках рта ис­крит­ся хо­рошее рас­по­ложе­ние его креп­ко­го ду­ха. Лис. Хит­рый лис. Знать бы, что его так раз­ве­сели­ло. — Ус­тал? — спра­шиваю я, опи­ра­ясь по­яс­ни­цей на его стол и рас­смат­ри­вая вы­раже­ние Джор­нов­ско­го арис­токра­тичес­ко­го ли­ца, чи­тать ис­тинные эмо­ции на ко­тором как всег­да за­дача не из лёг­ких. — Нем­но­го, — приз­на­ет­ся он, пос­ле то­го как де­ла­ет про­тяж­ный гло­ток из круж­ки. Об­легчён­но вы­дыха­ет и рас­слаб­ля­ет­ся, от­ки­нув­шись на спин­ку сту­ла. — Что пи­сал? — я под­цепляю вер­хний лис­ток со стоп­ки кон­чи­ками паль­цев, изу­ча­емый во вре­мя это­го дей­ствия вни­матель­ным взгля­дом изум­рудных глаз Джор­но. — На до­кумен­ты это не по­хоже. — Пись­мо, — крат­ко от­ве­ча­ет он, нем­но­го сму­тив­шись, но ви­ду ста­ра­ет­ся не по­давать — ув­ле­чен­но хле­ба­ет чай. — Пись­мо? — скрыть удив­ле­ние в го­лосе не по­луча­ет­ся. — У, как ста­ромод­но. Поз­во­нить бу­дет не быс­трее? — Триш хо­тела по­лучить от ме­ня пись­мо, на­писан­ное от ру­ки, на Рож­дес­тво, — по­яс­ня­ет он и не­лов­ко улы­ба­ет­ся. — Я не очень-то умею пи­сать та­кие шту­ки. Проч­тёшь? — Ба­бы. Веч­но у них дурь ка­кая-то на уме, — хо­хот­нув, го­ворю я. Но воп­ре­ки собс­твен­ной ре­ак­ции, вни­матель­но вчи­тыва­юсь в с тре­петом вы­веден­ные сло­ва на бу­маге — имен­но с тре­петом, по­тому что каж­дая бу­ков­ка, каж­дая за­пятая здесь про­писа­на с та­кой скру­пулез­ностью и вни­мани­ем, что на этот ак­ку­рат­ный по­черк за­любо­вать­ся мож­но: ви­ти­ева­тый, изящ­ный, лег­кий — под стать сво­ему та­кому же изыс­канно­му и утон­ченно­му хо­зя­ину. Жаль на­писан­ные сло­ва не­сут в се­бе ти­пич­ные по­жела­ния все­го хо­роше­го и воп­ро­сы в ду­хе «как твои де­ла?» или «как про­ходит учё­ба в уни­вер­си­тете?». По­теряв вся­кий ин­те­рес к нуд­ной сен­ти­мен­таль­ной пи­сани­не, я от­кла­дываю лис­ток об­ратно от­ку­да он был взят мной па­ру мгно­вений на­зад. Джор­но, ко­неч­но, ста­рал­ся, но выш­ло до жу­ти ба­наль­но. И с соп­ля­ми в ду­хе «при­ез­жай», «ску­ча­ем» он пе­ребор­щил. С дру­гой сто­роны, в раз­го­ворах с де­вуш­ка­ми без этих хит­ростей ни­как не обой­тись — зак­лей­мят черс­твым чур­ба­ном. — Что ду­ма­ешь-то? — поч­ти не взвол­но­ван­но спра­шива­ет он. — Ва­ниль­но. Ей пон­ра­вит­ся, — чес­тно от­ве­чаю я. — Сво­им оде­коло­ном ещё поп­рыскай — и во­об­ще в вос­торге бу­дет. — До­бавь от се­бя па­ру стро­чек в кон­це, — серь­ез­но го­ворит он мне. — Ещё че­го. Твоё же пись­мо. — Ду­маю, ей бы бы­ло при­ят­но, — до­ля прав­ды в его сло­вах есть. — Не знаю. Мо­жет, поз­же зай­мусь этим, — обе­щаю я, уса­жива­ясь на сто­леш­ни­цу под уко­риз­ненным взгля­дом До­на: всё вре­мя го­ворит мне, что си­деть на сто­ле — мо­ветон, но уже свык­ся с этой мо­ей при­выч­кой. — Сей­час не хо­чу. Да и не к спе­ху это. Он мяг­ко ки­ва­ет и бро­са­ет взгляд на мел­ко мо­рося­щий за ок­ном дождь. Ко­нец но­яб­ря. Ско­ро и прав­да Рож­дес­тво, хоть и ка­жет­ся, буд­то впе­реди еще це­лый ме­сяц. Так за­бегал­ся, что нап­рочь за­был, ка­кой сей­час день не­дели, ме­сяц, вре­мя го­да. А на де­ле, уже боль­ше по­луго­да мы с Джо­ван­ной про­вели в ста­тусе кос­тя­ка Не­аполитанской ма­фии. Ка­жет­ся, буд­то так бы­ло всю жизнь. Но од­новре­мен­но с этим, ког­да вспо­мина­ешь вес­ну это­го го­да — не­воль­но все те­ло про­шиба­ет хо­лод­ным по­том. Ве­село жи­вем, ду­маю я. Труд­но, су­ет­ли­во, опас­но, но ве­село. Од­на­ко так и жизнь всю мож­но про­пус­тить ми­мо се­бя, по­ка бу­дешь носиться с этими ки­пами ра­бочих дел, без воз­можнос­ти вы­дох­нуть и хо­тя бы один ве­чер бездумно по­сидеть пе­ред те­ликом, просматривая что-то из лю­бимых ста­рых вес­тернов. — По­ра пла­ниро­вать, как мы про­ведём Рож­дес­твенские праз­дни­ки, — ре­зюми­ру­ет Джор­но свою мысль вслух, буд­то про­читы­вая мою, по­ка за­бира­ет у ме­ня пись­мо, пред­назна­чен­ное Триш, и уби­ра­ет его в ниж­ний ящик сво­его сто­ла. — По­ра бы. Толь­ко, ра­ди бо­га, без тол­пы гос­тей. Хо­чу хоть в праз­дни­ки быть пре­дос­тавлен­ным са­мому се­бе, — оз­ву­чиваю я своё по­жела­ние. — Сог­ла­сен. Па­роч­ки близ­ких дру­зей и нас с то­бой впол­не дос­та­точ­но, — ки­ва­ет он, и за­дум­чи­во под­пи­ра­ет ру­кой под­бо­родок. — Триш не смо­жет при­лететь к нам, так что она от­па­да­ет. — Гос­по­ди. Пер­вое за пос­ледние па­ру лет Рож­дес­тво, на ко­торое мне не­кого поз­вать, — вы­дыхаю я, сто­ит толь­ко по­думать об Аб­а­ккио, На­ран­че и Буч­челла­ти, чьи име­на пер­вы­ми всплы­ва­ют в го­лове при сло­восо­чета­нии «близ­кие друзья». А по­том гад­ким осад­ком рас­сы­па­ют­ся вмес­те с осоз­на­ни­ем, что в этот раз они не ста­нут частью тор­жес­тва. Нас­тро­ение не пор­тится. Но становится не­выно­симо грус­тно. Неп­ро­из­воль­но скре­щиваю ру­ки на гру­ди, ус­та­вив­шись в прос­транс­тво пе­ред со­бой. — Позовём Фу­го? — ак­ку­рат­но спра­шива­ет Джор­но. — Вы, кажется, неп­ло­хо ла­дите в пос­леднее вре­мя. Мысль о ста­ром дру­ге вы­зыва­ет в го­лове бу­рю про­тиво­речи­вых эмо­ций. Мы и прав­да ста­ли луч­ше об­щать­ся в пос­ледние па­ру ме­сяцев. Поч­ти как рань­ше, я бы ска­зал. Но ка­кое-то не­види­мое меж­ду на­ми дву­мя нап­ря­жение ви­село в воз­ду­хе боль­шой се­рой ту­чей. Ка­кой-то барь­ер все-та­ки ощу­щал­ся. С дру­гой сто­роны, не ска­зал бы, что за­та­ил на не­го оби­ду или что-то по­хожее на неё. Я был не про­тив вер­нуть ста­рые от­но­шения. А дру­зей у ме­ня ста­нови­лось с каж­дым днём все мень­ше и мень­ше. Па­уза и моё раз­думья за­тяги­ва­ют­ся. Я оп­ре­деляю это по то­му, как вы­рази­тель­но каш­ля­нул Джор­но, на­мекая мне, что все ещё ждёт от­ве­та. — Да. Да­вай, — сог­ла­ша­юсь я. — У них ка­жет­ся что-то нак­ле­выва­лось с Ши­лой И, — го­ворит он мне, хоть я и не по­нимаю, к че­му мне нуж­на бы­ла эта ин­форма­ция. — О, это вряд ли, — воз­ра­жаю я, негромко ус­ме­ха­ясь. — Фу­го не­нави­дит жен­щин. — Это по­чему? — Джор­но при­под­ни­ма­ет свою ос­трую бровь в удив­ленном воп­ро­се. Ме­ня это вы­раже­ние ли­ца ве­селит. — Вот сам у не­го и спро­сишь при слу­чае, — от­ве­чаю я и спры­гиваю со сто­леш­ни­цы, ощу­щая как за­тек­ла нижняя час­ть мо­его те­ла от си­дения на не­удоб­ной твёр­дой по­вер­хнос­ти. — А ты как к ним от­но­сишь­ся? — хит­ро спра­шива­ет Джорно, про­вожая ме­ня взгля­дом по ком­на­те до той по­ры, по­ка я не ис­че­заю у не­го за спи­ной. Обо­рачи­вать­ся ко мне он не спе­шит. — А у ме­ня с ни­ми вза­им­ное обо­жание. Ты знал, что я очень по­пуля­рен? — В тво­их меч­тах? — па­риру­ет он. — Ой-ой. Все рав­но я жен­щи­нам нрав­люсь боль­ше, чем ка­кой-то смаз­ли­вый соп­ляк. При­ми этот факт с дос­то­инс­твом, — шут­ли­во про­из­но­шу я, сам в свои ар­гу­мен­ты не ве­ря ни грам­ма. Я под­хо­жу сза­ди его боль­шо­го ра­боче­го стула, опи­ра­юсь лок­тя­ми на то­ченую спин­ку из тёмного де­рева. Опускаю ладони на его уставшие напряжённые плечи, ак­ку­рат­но на­чинаю раз­ми­нать паль­ца­ми. Чувс­твую, как он рас­слаб­ля­ет­ся от это­го. — Гос­по­ди, ты луч­ший, Мис­та, — улы­ба­ет­ся он, под­став­ляя шею и пле­чи под мои пу­тешес­тву­ющие по ним лов­кие руки, ук­ла­дыва­ясь го­ловой на спин­ке сту­ла так, что я мо­гу ви­деть его ли­цо. Его вы­раже­ние постепенно при­об­ре­та­ет от­те­нок уми­рот­во­рен­но­го нас­лажде­ния. Джор­но прик­ры­ва­ет гла­за, в од­ной все ещё вы­тяну­той ру­ке дер­жит за руч­ку круж­ку с ча­ем. Я не сдер­жи­ваю улыб­ки. Эти при­кос­но­вения вы­зыва­ют в мо­ей го­лове са­мые жи­вые кар­тинки с Джор­но. Не отя­гощен­но­го та­кой де­талью, как его си­ний тя­жёлый пид­жак. В тём­ной ком­на­те, чей приг­лу­шен­ный свет гу­ля­ет по его зо­лотис­той ко­же матовыми бли­ками. Ле­жаще­го на его боль­шой двус­паль­ной кро­вати, неприкрытого ни­чем и без­за­щит­но­го пе­ред мо­им кол­ким взгля­дом, изу­ча­ющим каж­дый из­гиб строй­но­го под­тя­нуто­го те­ла. Его хо­чет­ся тро­гать, тро­гать и еще раз тро­гать, по­тому, что выг­ля­дит он слов­но ка­кой-то древ­негре­чес­кий бог, тактильный кон­такт с ко­торым при­носит ду­ше стран­ное эс­те­тичес­кое удов­летво­рение. Хва­тит ду­мать об этом. По край­ней ме­ре не сей­час и не здесь, ког­да в лю­бой мо­мент сю­да спо­соб­на вор­вать­ся ка­кая-ни­будь оче­ред­ная сош­ка и сбить весь нас­трой. — Ве­чер­ком ус­тро­им се­бе не­боль­шой пе­рерыв? — иг­ри­во пред­ла­гаю я, опус­ка­ясь ла­доня­ми ни­же по ли­нии его шеи, зак­ра­дыва­ясь под плотную ткань к об­ласти гру­ди, прев­ра­щая свои пог­ла­жива­ния в бо­лее ин­тимные и мяг­кие ка­сания. Мне ка­жет­ся, буд­то его ко­жа ста­новит­ся го­рячее на па­ру гра­дусов на этой фра­зе. Как дав­но мы с ним не ос­та­вались вдво­ём из-за на­шей ра­боты, ду­маю я. — Да­вай, — по­хаб­но улы­ба­ет­ся он, об­ли­зывая ниж­нюю гу­бу, естественно понимая, о каком перерыве я говорю. Мы ти­хо пос­ме­ива­ем­ся, гля­дя друг на дру­га. По­ка ти­хий стук в дверь не зас­тавля­ет нас вер­нуть­ся в серь­ёз­ные се­рые буд­ни.