dark cherry and receding you

— Мой любимый цвет - тёмно-вишнёвый.       Парень подносит к блестящим губам белёсую сигарету, обхватывая изящными пальцами губительное спасение. Лёгкий ветер играется с прядями, из-за чего волосы то и дело попадают в рот, раздражая их обладателя. Тэхён улыбается нервно, поправляя выбившиеся локоны за ушко, затягивая вновь и вновь ядовитый дым. — Почему?       Чонгук ловит мимолетно ухмылку старшего, её возможно разглядеть лишь благодаря лунному свету. — Глупый. Это же очевидно.       Чон хмурится обиженно. Мол, хён, можно было бы и повежливее; можно было бы не так грубо; можно было бы? — Тёмно-вишнёвый цвет приковывает взгляд, зачаровывает своей загадочной темнотой, а его багровый отблеск сеет здесь страсть, — Тэхён пальчиком указывает на грудь младшего, показывая на сердце. Ким откидывает на землю окурок его смертельного лекарства и приближается к Чону близко, касаясь щеки кончиком своего холодного носика. Младшего в дрожь бросает, настолько их близость интимна и одновременно с тем невинна. — этим цветом обладает прекраснейшее вино, многие ягоды, и, конечно же, венозная кровь. Самый особенный цвет из существующих, не правда ли? — Он такой же особенный как и ты, хён.       Ким тихо смеётся в ответ, ласково тянет на себя запястье Чона, приближая его к бледным губам, и целует; целует трепетно, проходясь легко по нежной тонкой коже. Она настолько тонка, что даже почти не скрывает сине-фиолетовые ниточки, переплетенные удивительным узором. Тэхён вонзает свои острые зубки возле вены, оставляя метку. Чон лишь тихо шипит, напрягая руку, но не дергается даже; Тэ благодарит за терпение, зализывая ранку теплым языком, создавая впечатляющий контраст. По влажному месту проходится всё тот же игривый ветерок, и младший покрывается мурашками. — Хён, — Чон шумно слюну глотает, вместе с ней пытаясь проглотить и боль, и обиду, и некую грусть. — Ты не забудешь обо мне?       Тэхён только глядит наверх, наблюдая за черными тучами на небе. Там, наверху, всё также уныло и одиноко. Звёзд не видно, лишь только луна веселит ночную степь, проливая свет безвозмездно. Такая щедрая, такая святая; отвратительно завидно. — Кто знает. — Ким обнимает Гука со спины, зарываясь руками под теплый свитер младшего, шумно вдыхая его запах напоследок. Он чувствует ежевику и верность, Чонгук же чувствует морской бриз, холод и потерянность, и не понимает, влияют ли так на него ледяные пальцы хёна на горячем животе, или приближающееся одиночество. — Однако я однозначно буду скучать по твоему жаркому телу.       Чон грустно кидает улыбку в ответ, хотя в голове шумит низкий голос старшего, гудит, действует на нервы. Боль возрастает, крупно накрывая, и Тэхён уже ловит на лице Гука прозрачные соленые дорожки.       Киму тоже тяжело. Он ищет себя в разных местах, пользуясь разными людьми, используя разные способы. Итог один - он подрывает свое состояние и ломает ни в чем невиноватых партнеров. А самого себя починить так и не выходит.       Чонгук оказался кем-то волшебным, может быть даже единственным, но он не первый, и, к сожалению, не последний такой. Покупая билет на очередной рейс в знакомом самолете в незнакомый город, Тэхён ловит в голове непривычные мысли. Он в первый раз задумывается о том, как кому-то Чонгуку будет сложно отвыкать от него, если они побудут вместе ещё какое-то время. Оставаться нельзя - Тэхён собирает вещи в небольшой рюкзак, не забывая положить подаренные Чонгуком серьги с красивыми бардовыми камешками и совместную полароидную фотографию, на которой старший обнимает любовно Гука за талию, а тот по-детски и безумно счастливо улыбку давит.       Чистый и искренний мальчик, с вечно запутанными волосами цвета сочной малины задыхается под натиском парня, похожего на кошку; непреданный, лишь принимающий любовь и ласку, изредко дарящий её неискренне другим. Такой не правильный. Такой эгоистичный.       Последний поцелуй Ким дарит робко в щеку, молча уходя с балкона.       Чонгук не успевает и слова проронить, как уже раздается громкий хлопок входной двери. У Тэхёна рейс в пол четвертого утра, а у Чона нет даже сил выйти из квартиры и проводить старшего. Тэхён всё понимает, и выходя из дома застенчиво машет рукой под окном младшего, прощаясь.

***

      Спустя долгое время Ким становится сдержаннее и взрослее, изредка вспоминая мальчика с жарким телом и вечно запутанными волосами цвета сочной малины. Иногда он даже жалеет, но без обязанностей любить и быть верным Тэхёну значительно легче. Как печально, что он понял это слишком поздно, убив морально многих людей.       Однажды он звонил младшему, соскучившись сильно. Хотел услышать ласковый голос, трепетный и застенчивый; узнать, как поживает Чон. Однако Ким услышал тогда лишь томные гудки, и сдавшись, взглянул на общую полароидную фотографию, дав себе обещание забыть и не вспоминать.       А Чонгук не забывал и помнил.       Он помнил до своего победного конца о чувственном и безобразно чудесном хёне. После отлёта старшего он, встретив первые в новом дне и последние в его жизни лучи солнца, губит себя. — Тёмно-вишнёвый такой же особенный как и хён. Удивительно, — погибая, он улыбается, мимолетно вспоминая восхищение Тэхёна, завороженно глядящего на переплетение вен младшего. Каким бы он был восхищенным, увидев эти тёмно-вишнёвые струи на бледном запястье Чона; каким бы он был очарованным; каким бы он был?