Что больше всего ненавидит зритель на телевидении? Правильно, рекламу детских игрушек с убийственными джинглами и унылых соплежуев в кадре. Хочешь нравиться зрителю? Тогда ты должен швыряться в него сенсациями, с мясом вырывать самое громкое и шокирующее и подавать это ему, ты должен плеваться в него словами и делать это так, чтобы он тебе только спасибо потом сказал. И, разумеется, у тебя ещё должна быть харизма. И если повезёт, ещё какое-никакое искреннее желание достучаться до чьих-то мозгов. Это всё у Эдди Брока имелось в избытке. Сложно сказать, натура была такова, или всё из-за наркотиков. Правда в том, что свою работу Эдди любил так же, как ловить кайф. Живя в Нью-Йорке, он перепробовал практически всё, что в городе возможностей возможно было достать: от кокоса до каких-то совсем экзотических чаёв из Чайнатауна или Бауэри, от которых час сверхбожественно витаешь в оргастической нирване, два трахаешь пальцем чёрную дыру и три сидишь на толчке. Не добрался разве что до крэка и героина. Кто вообще в здравом уме будет долбить крэк? С героином была отдельная история, с Кейси из их отдела. Эдди тогда только влился в «Дэйли Глоуб», и у них с Кейси как-то сразу всё легко пошло. У Кейси всегда была знатная трава, которую доставала откуда-то его девушка, потом порошок, потом героин. Парень быстро подсел и так же быстро слез, испугавшись — на самом деле, расставшись с девушкой. Он не хотел обращаться в клинику, пытался переломаться дома с анальгетиками, а Эдди держал его запертым и периодически заглядывал в комнату. Кейси только трясся, орал, блевал, трясся, молился, прятался под кроватью от Годзиллы, трясся и пытался драться. Кейси уронил на себя шкаф и всё-таки уехал в больницу, а потом уволился. Больше Эдди даже не думал колоться.
Брок вообще пытался завязать, когда переехал в Сан-Франциско, где обратился в клинику. Дела шли дерьмово, он боялся, что начнёт долбить по-настоящему. Не собирался же он действительно становиться наркоманом. Эдди на самом деле бросил, ровно до первого азиата в душной забегаловке и милых, розовых японских таблеток. Экстази был что надо.
На интервью в «Фонд Жизни» Брок решил идти чистым. Всё равно Дрейк одной своей рожей обломал бы весь кайф. Плюс ко всему, Эдди не был уверен до конца, стоит ли в это ввязываться. Может, раз в жизни прикинуться пустоголовым полудурком и согласно кивать, пока Дрейк перед камерой будет корчить из себя святого девственника? Всего один раз, и тёпленькое место в компании останется за ним. С другой же стороны, это было попросту чудовищно. Когда знаком с кислотой, осмысление фундаментальных этических концепций и моральных горизонтов становится в один ряд с тремором и рвотой. И после того, что Брок нашёл в ноутбуке Энни, он должен будет сам пешком отправиться в ад, если засунет в жопу язык. Он как никогда понимал: если примет, его непременно понесёт.
— Эй, Брок! — их оператор, Блэйз, тронул Эдди за плечо, пока тот пялился в окно роскошного чёрного «Мерса» — сучёныш Дрейк или кто-то из его секретарских сошек распорядился прислать за ними машину, какое потрясающее великодушие. — Волнуешься?
— С чего бы? — фыркнул Эдди, отрываясь от окна. Его действительно больше волновало то, каким варёным куском дерьма он проснулся с утра. Последнее, чего ему хотелось — видеть богоизбранную рожу Карлтона, но отступать было поздно.
— Выглядишь хреново, — констатировал Блэйз, по-своему расценивая кислую физиономию Брока. — Может, как обычно? У меня есть, — он выделил последнее слово.
Эдди только поморщился и мотнул головой, возвращаясь к своим мыслям. Он серьёзно собирается оставить всё так? Просто потому, что пригрел свою репортёрскую задницу так хорошо, что готов поступиться своими принципами ради серийного убийцы с золотой ложкой в глотке? Он даже отказался закинуться, как будто перед самим Господом Богом предстать готовился. Это было даже смешно: ни такой чести, ни тем более безнаказанности этот тип не заслуживал.
— А хер с ним… — Эдди повернулся к оператору. Карлтон Дрейк может сосать большой и толстый! — Давай как обычно.
Амф у Блэйза был в таблетках, вырвиглазно-голубых. И ещё у него был какой-то дар снимать так, чтобы расширенные зрачки не привлекали слишком много внимания. Хотя Эдди сомневался, что они действительно не привлекают. Правдоподобнее была версия, где всем класть на твои зрачки, пока ты даёшь шоу: и зрителю, и руководству. Когда они вошли в здание корпорации, Брок ощутил будоражащий прилив бодрости и сжал едва заметно подрагивающие руки в кулаки. Вставило приятно, хоть и не сильно. Во время интервью его, разумеется, понесло.
Эдди был уверен, что знает свою норму и соблюдает границы. Не садился обдолбанным на байк, время от времени, вроде как, чистился неделю-другую, обходясь только травой, завязал с кокосом, а это было титаническое усилие. Себя он считал разумным. Энни была не согласна. Она нюхала порошок и ограничивалась этим уже давно. Ну, и пару раз они с Эдди закидывались экстази и трахались — им казалось, они делают это сначала на Луне, потом внутри облака, потом Энни сворачивалась на полу возле кровати, а Эдди, захлёбываясь слюной, пытался закончить без неё. Когда его вышвырнули из «Дэйли Глоуб», первым делом он направился в туалет головного офиса и смачно нанюхался там. Через минуту из носа хлынула кровь, которой Эдди, глупо хихикая, измазал толчок, раковину и стену, а на зеркале и двери даже что-то нарисовал. В Сан-Франциско он отчаливал с чувством со смесью стыдливого сожаления и мстительной радости. Пошли нахуй, «Дэйли Глоуб»!
После вылета из последнего места всё было куда менее весело. Энни ушла, началась полная задница с работой. Деньги заканчивались, а нужно было платить за аренду, питаться чем-то кроме пива, хотя бы иногда чем-то себя радовать… Эдди сделал перерыв и не притрагивался к наркоте несколько месяцев. Словил омерзительную депрессию, лопал прозак в терапевтических дозах, пытался не повеситься, пил и пробовал медитировать, пока не нашёл под диваном зиплок с кислотой. Он честно хотел смыть это в унитаз, от греха подальше, потому что последними словами, которые бросила Энни, прежде чем исчезнуть из его жизни, было: «И завязывай уже со своей дрянью, это добром не кончится». Надеялся не подвести её хотя бы в этом, раз уж подвёл во всём остальном? Он почти что не хотел глотать, не хотел заливать сверху пивом и тем более ставить фоном Autechre. Да, он подвёл Энни в очередной раз. Это был лучший вечер за все месяцы. Как и следующие двое суток.
А потом возникла эта девушка в очках, Дора Скёрт. Эдди как раз слонялся по магазинчику миссис Чен, раздумывая, как попросить скидку. У миссис Чен водился хороший и иногда весьма экзотичный товар, китайские чаи. Кайфа в чистом виде от них было мало, один галлюциногенный кумар, так что Брок мог бы и забить. Но он чувствовал себя настолько подавленным и затраханным, а ещё куда-то пропала Мария, и только знатные глюки, после которых не будет сильного отходняка, могли бы как-то отвлечь.
— Мистер Брок, они умирают, все они! — говорила Дора с таким неподдельным задушенным ужасом, что Эдди это практически веселило. Конечно, он их убивает! Но где она была полгода назад? — Это правда, я верила в него, но увидев всё это, я просто…
— Так позвоните копам. Или ищите другого дурака, в любом случае, мне плевать. Хватит с меня спасения мира и прочей пурги. Хорошего вечера, мисс Скёрт.
Ему было не плевать, но говорить об этом с кем-то, хоть как-то связанным с «Фондом Жизни», он не собирался.
Тем же вечером Эдди узнал, что эти полгода Энни впустую не потратила. Новый бойфрэнд выглядел, на взгляд Брока, как-то слишком благопристойно и чересчур буднично её целовал, так что Эдди не удержался от предложения вернуть всё назад. Придурок, думал он, широкими шагами удаляясь от дома, от которого у него больше не будет ключей, больше не будет Энни — ничего больше не будет, раз так. На сей раз он вознамерился сдохнуть настолько серьёзно, что в ближайшем баре выложил за пару таблеток кислоты — на прощание, чтобы с наслаждением, чтобы хоть тут круто, только надо успеть умереть раньше, чем накроет бэдом — последние деньги, но так и не закинулся. Суицид отложился на неопределённое время, потому что Эдди не был бы собой, если бы не послал всё к чертям в последний момент и не передумал.
Да лучше бы вообще не думал! Тогда бы не видел хотя бы Марию мёртвой, за ним не гнались бы парни с пушками, он не болтался бы, трясясь от шока и ужаса, на верхушке дерева в лесу. Как так получилось, как слез и добрался домой, Брок не помнил напрочь. Очухался только возле порога квартиры, об который запнулся, ввалившись внутрь. Жар накатывал волнами, слюна била просто фонтаном. Мазало и плющило. Эдди думал, это из-за таблеток, он же принял их на мосту, так? Всё было похоже одновременно на забористый трип и отходняк, могло бы ими быть, но те несчастные люди под стеклом, как лабораторные крысы, не привиделись, нет, Эдди был уверен. За ним гнались, его пытались убить, Дрейк ведь мог кого угодно из-под земли достать… Он залпом осушил стакан, запивая найденные в кухне транки и анальгетик. С ним и раньше случались такие тошнотно-тревожные бэд-трипы, хоть и давно, этот трюк всегда прокатывал. Бывало и хуже, особенно если переборщить с дозой. К отходнякам тем более успел привыкнуть, хоть и непонятно было, что вообще на этот раз. Это пугало больше всего. Сердцебиение отдавалось в ушах, руки тряслись, а в голове перебалтывалась грязная и душная муть, как будто там трубу канализации прорвало. Комната рябила и немного покачивалась.
Брок непослушными пальцами вытащил телефон. Хорошо, что он сдуру не стёр её номер.
— Энни, ну же, ответь. — Стук в ушах сделался почти оглушительным, но тихий вздох на том конце прозвучал ещё громче. — Энни, привет, прости, мне так хуёво, но я не об этом, я тут был в «Фонде Жизни», и там просто полный…
— Эдди… Эдди, подожди, — заговорила Энни, первый раз его имя прозвучало с недоумением, второй — практически умоляюще. — Что у тебя с голосом? О господи, ты снова что-то принял?
— Я не знаю! Просто послушай, я встретил девушку, она привела меня прямо туда, за мной гнались какие-то ублюдки, но у меня есть снимки, я всё-о-о докажу!
— Брок, перестань! — разозлилась. По-настоящему. — Ты бредишь. Я прошу тебя, завязывай, ты не умеешь останавливаться! Пожалуйста, обратись за помощью, ты же видишь, до чего это тебя доводит.
— Энни!
Эдди едва успел положить замолчавший телефон на стол, прежде чем в мозгу что-то переклинило, и как будто какая-то сила развернула его к холодильнику. Нет, на приход это похоже не было. Никогда во время трипов так нечеловечески не хотелось жрать, тем более тухлятину. Как же он был голоден. И как потом полоскало-то…
После всех лет экспериментов Брока сложно было удивить, но такая хрень творилась впервые. Собственная помятая рожа в зеркале красок радости не добавляла: с покрасневшим носом, с набрякшими веками и лопнувшими капиллярами он действительно смахивал на торчка. Дожили. А потом чей-то замогильный голос сказал
«Эдди», его глюкнуло, дёрнуло, приложило об стену — и всё исчезло.
К сожалению, ненадолго.
***
То, что наркотики здесь не при чём, стало окончательно понятно вечером, уже после грандиозной шоу-программы в ресторане и выкрутасов в томографе. Эдди нащупал в кармане джинсов злополучный непочатый зиплок — выходит, он не принимал ничего вчера ночью. И что это тогда было, кара божья? Вытряхнул таблетки на ладонь и почти рефлекторно потянулся проглотить, терять было нечего.
«Даже не думай», — сказало. Что-то. Тем же голосом, от которого Брок чуть в штаны не наложил в трамвае. Словно сам Дьявол.
— Ладно, хорошо! Не думаю! — нервным жестом вздёрнул руки Эдди и тут же устыдился: слуховые глюки ему были не впервой, а тут вдруг затрепыхался. Но таблетки всё же бережно убрал в зиплок и спрятал в кухонный шкафчик, просто из соображений того, что хватит с него пока впечатлений. — И вообще, с какой радости ты мне что-то запрещаешь? Тебя даже нет, а я говорю сам с собой!
«Ты слишком много на себя берёшь».
Перепалку прервал звонок. Голос Энни из динамика звучал обманчиво спокойно, сдавленные интонации выдавали с головой — беспокоилась.
— Почему ты не сказал? Что ты что-то подцепил в той лаборатории? Пришли результаты анализов, Дэн говорит, у тебя какой-то паразит, поэтому тебе так плохо.
— Ну, извини, я пытался, — хмыкнул Эдди, вдруг осознавая, до какой степени влип. Он чем-то заразился, возможно, смертельно, а единственная, к кому он мог обратиться, даже не поверила поначалу, просто потому что для всего — плохого ли, хорошего — в его жизни уже существовало объяснение: вещества. И до сегодняшнего дня оно даже работало. — Слушай, а Дэн не скажет, я могу из-за этого паразита… ну там, слышать голоса или вот прямо молниеносно карабкаться на самые высокие деревья?
«А ты сам не догоняешь?»
— Да заткнись уже, заебал! — рявкнул Брок и тут же ответил на отрывистое «э» Дэна на том конце. — Это я не вам, ребята. Вот чёрт, у меня снова началось, я перезвоню. Иисусе… Да что ты за хрень такая?
«Не что, а кто. А теперь приготовься, у нас гости».
***
— Я не хочу умирать, — сдавленно проговорил Эдди, оглядывая город с такой высоты, от которой сердце в груди выделывало мёртвые петли и сжималось с силой гидравлического пресса.
Пока они — он, обёрнутый в тугую слизистую кожу этого… симбиота — поднимались на крышу по стене здания, Брок успел практически заново пылко уверовать в небесного создателя и даже вспомнил молитву во спасение. Могло бы быть смешно, если бы не было реально страшно. Он с таким же шилом в заднице гонялся за острыми ощущениями, экспериментируя практически со всем, что росло и синтезировалось, с каким старанием избегал этих самых острых ощущений, если они касались высоты. «Подъёмы» от наркоты были гораздо приятнее. Пожалуй, в очередном шансе в этом убедиться он всё же не нуждался.
— Да ну? — непринуждённо откликнулся Веном, как будто его забавляли трясущиеся поджилки носителя. Впрочем, кто знает. — Разве не это ты пытаешься сделать всё время? Пихаешь в себя не пойми что, а потом лезешь куда не просят. Видел своё мясное тело изнутри?
— Это другое, чёрт, это ради, типа, кайфа… Ну, удовольствия, — Эдди с трудом складывал предложения.
Место для светской беседы было неудачное, а шевелить губами внутри инопланетного тела было непривычно. И с этого голоса до сих пор всё холодело, особенно после того, как Брок увидел, что именно забралось ему в голову.
— Серьёзно, эти конвульсии мозга и проблемы с кишками — удовольствие? Я готов разочароваться, Эдди.
Внезапно Эдди прыснул нездоровым смехом и так же резко умолк, поняв, что, вообще-то, полегчало. Старался смотреть немного вверх, на небо над мегаполисом. Пришла даже какая-то дикая мысль, что Веном так охотно присосался к простому репортёру, который и здоровый образ жизни-то никогда не вёл, именно из-за привычки к веществам. Во-первых, организма, во-вторых — психики. Да, это было по-другому, но если так подумать, Эдди не впервой было терять контроль над телом, видеть летающие бошки и всё такое. Разве что кайфа не наблюдалось. Самое обидное, не считая грядущего конца света.
— Может, тебе будет интересно узнать, что такое настоящий кайф, а, Эдди? Что я могу — что мы можем? — спросил Веном, и в его гулко перекатывающихся интонациях человеческому уху слышалась абсолютная серьёзность. В нём было даже больше: какое-то тёмное и непонятное… искушение?
Брок даже растерялся, продолжая бессмысленно пялиться вверх. Он ничего не знал об инопланетянах, ситуация казалась крайне абсурдной. Ему первый раз так предложили попробовать мескалин: «Хочешь узнать настоящий кайф, Эдди?»
— Э-э, да как-то, знаешь… — Эдди вдруг замолчал и всерьёз прикинул: а что, собственно, терять? С Энни теперь всё, в его теле неведомая хуйня из далёкого космоса, мир в опасности, за собственную адекватность после всего случившегося вообще ручаться было нельзя. И он хотел узнать. Настоящий кайф. — А впрочем, если это не переваривание меня изнутри, то давай уж, раз ты всё равно свалился на мою задницу.
— Тогда узнаешь, если доберёмся до Дрейка раньше, чем он запустит ракету. Если я не передумаю оставлять тебя в живых, разумеется. Хотя ты начинаешь мне нравиться. К тому же, ты невкусный.
Что-то никогда не меняется. Каков Эдди Брок без наркоты, сколько в нём на самом деле от унылого соплежуя — это миру ещё узнать предстояло. Оставляя необходимые улики в офисе, Эдди всерьёз надеялся, что у них получится.
