Если это судьба

Помещение было достаточно просторным, чтобы стройные официантки ловко и незаметно лавировали между столиками, ничего не задевая. Воздух не был сперт. Свет был чуть приглушен. Но почему-то сама атмосфера была отчетливо сладко-удушающей. Кузнецов ослабил узел галстука и выдохнул. Зачем вообще надел этот чертов галстук? Никогда же их не любил. Расстегнутая верхняя пуговица ворота рубашки не изменила ситуации: по-прежнему что-то сдавливало. Было одновременно тихо и громко. Григорий не мог объяснить себе это – музыка и разговоры были, но как будто и нет. Зал ресторана казался заполненным густым дымом, но здесь не курили даже кальяны. Мясо в тарелке заметно остыло, зато вода в бокале была прохладной. Ему нравился этот ресторан. Здесь всегда было спокойно для обеда или ужина и даже деловых встреч. А еще до работы рукой подать, всегда есть свободное парковочное место недалеко и просто почему-то нравилось. Может, дело было в интерьере, музыке, скромных улыбках персонала или его личной скидке от администратора, что давно положила на него глаз. Но мужчине нравилось стабильно минимум дважды в неделю опускаться на мягкий стул, расстегивать пиджак и пару пуговиц рубашки, потреблять что-нибудь удивительно вкусное, отвлекаясь лишь на смартфон, вид из окна или собственные мысли, которые волшебным образом выстраивались в стройный последовательный ряд. Но сегодня точно что-то было не так. Голова напрочь отказывалась структурировать все ее содержимое, накопленное за долгий трудовой день, а ведь нужно было планировать ближайшую неделю. Странно давящая атмосфера не давала покоя. Мужчина тщательно прожевал кусок холодной говядины и осмотрел зал в поисках официантки, потому что с холодным мясом и горячей головой ему тут делать нечего. Миловидной блондинки, что сегодня была его собеседником при выборе мяса, не было видно. Зато Кузнецов увидел кое-что иное. Она сидела в другом конце зала, за точно таким же столиком, но у стены, точно отзеркаленная версия самого мужчины. Пуговицы белой рубашки были расстегнуты до создания вполне аппетитного выреза, а рукава были закатаны на четверть. Юбка от талии плотно сжимала бедра и колени. Изящная стопа пропадала в черных лодочках. Насыщенно-каштановые волосы с каким-то медным отливом были собраны в небрежный пучок, а пара прядей спадала на лицо. Перед ней на столе стоял бокал вина, полупустая тарелка с овощами, приборы, смартфон и ежедневник. Григорий замер. Воздух, вдыхаемый им, казался нагретым и в разы потяжелевшим. В голове сдавило. Девушка ловко подцепила вилкой половинку черри и почти с аристократической грацией положила ее себе в рот. В этот же самый момент взгляд ее прищуренных и скрытых за очками глаз скользнул по залу. Она увидела его. Глаза в глаза. Сердце будто пропустило удар, а потом забилось с новой силой в попытках компенсировать свой промах. Губы девушки изогнулись в усмешливой улыбке. Кузнецов не заметил, как поднял руку и приоткрыл рот. - Вас можно рассчитать? – милый девичий голос вернул его к жизни. - Да, пожалуйста, - автоматом ответил он, запуская руку во внутренний карман пиджака за бумажником. От нее будто веяло магией. Воздух, который казался густым и туманным, теперь обрел причину для такого восприятия. Она. Кузнецов готов был поклясться, что чувствовал, как запах ее кожи, спрыснутой духами, наполняет зал, как вместо музыки звучит ее дыхание, как… Как он расплатился и оставил на чай несоизмеримо большую сумму, он не помнил. Ноги сами вынудили пересечь зал поперек и встать возле ее столика. Пушистые накрашенные ресницы медленно поднялись вверх, глаза смотрели поверх очков, приборы замерли в руках. - Добрый вечер, - голос осип. Мужчина коротко кашлянул, - могу я составить Вам компанию? Снова та же улыбка-усмешка. Рука, что держала нож, плавно изогнулась и указала острием на стул напротив. Он сел, как послушный пес по хозяйской команде. Тишина парализовала. Он впервые в жизни сидел напротив девушки и не знал, что сказать. Обычно слова сами складывались в предложения, что вызывали горящие глаза у любой особи женского пола. Но сейчас… он не чувствовал привычной заинтересованности, что была у женщин всегда. В голову закралась мысль, что надо было больше заниматься магией любовно-сексуального характера. - Что Вам принести? – тишину нарушила темноволосая невысокая девушка, что появилась из-за его спины и тут же спрятала руки, склоняясь. Мужчина обратил взгляд на девушку напротив и уже приоткрыл рот, чтобы поинтересоваться, чего она желает, но та опередила его: - Два бокала вина, пожалуйста. От ее голоса заложило уши. Зал, в котором был мужчина, будто весь заполнился водой. И через тугую жидкость проходило только ее звучание: низкое, твердое и какое-то магическое. - Надеюсь, Вы не возражаете, - решила начать разговор незнакомка. – Я видела, что Вы пили воду, но подумала, что бокал вина еще никому не повредил. - Вы, пожалуй, правы, - он улыбнулся. Нашел в себе силы улыбнуться. Она продолжила трапезу. Овощи исчезали с тарелки с завидной скоростью, легкостью и особой элегантностью. Кузнецов не находил, что сказать, отчего чувствовал себя более неловко, чем когда-либо за все тридцать с хвостиком лет. Когда приборы сложились на тарелке знаком «хватит», а два бокала белого сухого опустились перед парой, она вновь заговорила. - Вы не голодны? Мужчина не ожидал этого вопроса. С чего ее волнует его сытость? И почему это прозвучало так неожиданно по-домашнему? Он уловил едва различимое тепло в голосе. То самое тепло, которое хотелось слышать дома после долгого дня на работе и тренировках. - Сыт по горло, - отшутился он. – Я не узнал Вашего имени. - Виктория, - прозвучало так, будто ему представляется сама королева английская. Она протянула ему руку. - Григорий, - он секунду метался между тем, чтобы пожать ее или поцеловать у кисти, но сделал выбор в пользу первого, сжимая уверенно, но не сильно, чуть отклоняя ладонь тыльной стороной вверх. - Вот как? – она изменилась в лице и голосе. Губы растянулись в улыбке, левая бровь поползла вверх, а в голос добавилось что-то искрящееся. - Что Вас так удивляет? – наконец-то, хоть что-то, за что можно уцепиться. Желание вцепиться руками себе в колени пропало. - Скажу по секрету, - она чуть склонилась к столу и заговорила тише, хотя их и так никто не слышал. – Я сегодня ходила к гадалке. И знаете, что она мне сказала? - Удивите же меня. - «Встретишь в скором времени судьбу свою. Сердце золотое, звать будут, как любовь твою первую. Будет на руках носить, но в ежовых рукавицах держать, хотя ты сама в них напросишься. На тебя не скупится. Талантливый во всем, за что берется. Ласка ему нужна и забота. Дашь ему это, так свадьбу сыграете в жаркий день, между вашими днями. Дочь у тебя должна быть, но родишь ему сына, назовете в честь отца твоего». Григорий рассмеялся. Не столько от удивительно банальных предсказаний очевидно какой-то пенсионерки, сколько от того, как наигранно серьезно она это выдавала. - Представляете, да? – продолжила она, когда смех закончился. – Удивительное совпадение, но Вас зовут, как мою первую любовь. - Я бы сходил к этой Вашей гадалке, а то мою первую любовь тоже звали Викторией. Может, это тоже что-то значит. - Верите в судьбу? – спросила она, делая глоток вина и оставляя на бокале следы розоватых губ. - Отчего же нет. - А когда у Вас день рождения? – она подперла кулачком подбородок и с интересом уставилась на мужчину, щурясь. Очки лежали на ежедневнике. - В июле, - ответил мужчина, пробуя вино. Прекрасное белое. - А у меня вот в июне. Как думаете, найдется где-то между нашими днями один жаркий день для свадьбы? Кузнецов чуть не прыснул вином на стол и в ее прекрасный вырез, от которого было непросто оторваться. Это был откровенный флирт, бред не самой адекватной женщины или просто шутка? Ответ пришел сам собой. Она рассмеялась, гортанно и низко. - Не переживайте, я пока что птица вольная, а из жаркого предпочитаю ночи, а не дни. Мужчину точно молнией ударило. Вот и ответ. Ему хотелось ее. Он привык проводить время с девушками и женщинами исключительно из оздоровительно-приятных соображений. Но ее хотелось не потому, что хотелось, а потому что хотелось именно ее. Сжать ее тонкие запястья, прижать к себе, овладеть полностью, слушая, как из пухлых губ рвутся высокие стоны, так не похожие на ее низкий голос. Хотелось узнать, что скрывают остальные пуговицы идеально-белой рубашки и узкой длинной юбки. Хотелось увидеть ее прекрасное лицо влажным в полутьме спальни. Вся ее магия заключалась не в плавных движениях, голосе или взгляде с поволокой, а просто в том, что он захотел это. Захотел получить. Кузнецов слышал собственный голос, будто он звучал из другого помещения, но быстро осознал, что что-то ей рассказывает. В глазах собеседницы уже прослеживался легкий налет алкоголя и интереса. Зубки чуть закусили нижнюю губу. Вино в обоих бокалах стремительно пустело. - Вы же позволите подвезти Вас? – спросил он, расплатившись по счету второй раз за вечер. - Довериться незнакомому мужчине, который только что на моих глазах выпил бокал вина и собирается сесть за руль? – кисть с длинными пальцами театрально опустилась на приоткрытую грудь. - Именно это я и предлагаю, - он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. - Что ж… гадалка не предрекла никаких аварий, так что… - она не закончила, но все и так было понятно. Улица встретила неприветливым осенним холодом позднего вечера. Мужчина помог девушке накинуть пальто. - Вы не возражаете, если я покурю? – спросила она, ожидая ответа. Пара подошла к черной иномарке. - Нет, пожалуйста, - и только после этого она извлекла из кармана пальто пачку тонких сигарет и подожгла одну из них бензиновой зажигалкой, что звучно щелкнула в тишине улицы. Клубы дыма обрамляли ее лицо и тут же расплывались по сторонам, давая возможность рассмотреть ее получше. Не самая красивая девушка. Он видел и красивее. С более ровными и симметричными лицами, с аккуратными носами и идеально пухлыми губами. Но у этой было что-то волшебное. Какое-то скрытое очарование в горбинке на переносице, в небольшом ротике, покрытом розовым оттенком помады, в больших глазах цвета стального неба с черной радужкой. Может, все дело и было в глазах, но не в этом цвете или радужке, а в том, как она смотрела и что видела. За ее глазами будто был целый мир, дверь в который была закрыта, но через замочную скважину пробивался яркий свет. Свет, который хотелось поглотить. - Знаете, Виктория, - обратился мужчина к девушке, что практически закончила свое дымное занятие. Та заинтересованно вздернула брови и издала вопросительное «мм». – Я тоже своего рода ясновидящий. - Правда? – левая бровь вновь изящно изогнулась. – Может, Вы тогда предскажете мне мою судьбу? - Я не предсказатель, но кое-что разглядеть могу. Кузнецов приблизился на пару шагов и протянул открытую ладонь. Девушка протянула руку, которую тут же накрыла вторая ладонь. Кожа мягкая, рука теплая, нежная. Под такую хочется ластиться. Но поразило мужчину не это. Ему даже настраиваться не пришлось, чтобы прочитать ее мысли. Темнота. Тяжелое дыхание. Ее дыхание. Рука держит за горло. Тело прижимает к стене, упираясь коленом между ее ног. «Ты – моя», - он отчетливо слышит в голове собственный голос, а затем различает в темноте собственное лицо. В штанах становится невыносимо тесно. Мужчина поднимает взгляд с их рук на ее лицо. На девичьем лице застыл интерес и любопытство. Она смотрит на него снизу вверх и ждет, что же он ей скажет. Наверное, она надеялась на какую-нибудь хорошую шутку. Но вместо этого Кузнецов уверенно схватил ее за тонкую шею и притянул к себе. Звериный взгляд в ее испуганный всего на секунду прежде, чем поцеловать. Поцелуй властный и жесткий, язык тут же толкается в податливый рот, и девушка точно обмякает в его руках. Ее губы мягкие и отдают горечью, не то от вина и сигареты, не то от помады, которая каким-то чудом держится весь вечер. Двери в машину открываются и закрываются, скрывая пару от ночной прохлады, которая уже не казалась такой уж неприятной. Рука ложится на бедро, и они оба проклинают тот момент, когда девушка решила надеть длинную юбку. Ладонь обжигает. Ему больше не нужно держать ее за руку, чтобы видеть образы и читать мысли. Потому что все ее мысли точно совпадают с его. Дверь в его квартиру закрывается с глухим звуком. Щелчок замка и пути назад больше нет. Он прижимает ее к стене, придавливая собственным телом. Рука сжимает горло и притягивает к себе. - Ты – моя, - шепот в ухо обжигает. Он слышит, как она делает короткий вдох, и почти чувствует, как дрожат ее ресницы. Он сминает ее губы в мокром поцелуе. Женское пальто с шорохом сползает с плеч и падает на пол. Мягкие руки скользят по плечам, стягивая пиджак, который тут же составляет пару пальто в их ногах. Ладошка опускается на грудь, и Кузнецов чувствует, как кожа начинает плавиться прямо через ткань рубашки. Дорога до кровати выстлалась мужскими и женскими туфлями, ненавистным галстуком и рубашками: по иронии черной и белой. Мужчина навис над девушкой. Она смотрела с вызовом, без стеснения, совершенно диким взглядом, точно хотела, чтобы ее приручили. Но Кузнецов знал, что уже приручил ее. Ладонь скользнула от шеи ниже, прошла между грудей, что так манили к себе вечером. Узкая юбка легко задралась до талии. Согнутые в коленях ноги призывно разошлись в стороны. Ее усмешливая улыбка выводила из себя. В груди горело, но не так сильно, как в паху. Мужчина вновь поцеловал ее и тут же оказался пальцами внутри. Она была мокрая, невыносимо мокрая и тесная. Желание овладеть ею захватило сознание ровно в тот момент, когда он услышал ее стон. Высокий, протяжный, как он и думал. Внизу живота сводило, сжимало, сдавливало и невыносимо зудело от желания толкнуться в ее плоть, чтобы ее голос заполнил все пространство вокруг. И когда женские руки ловко справились с ремнем и коснулись члена, Кузнецов понял, что оттягивать этот момент больше не может. Ночь помнилась смутно. В легкой утренней дреме мужчина пытался собрать по кусочкам все то, что видел, слышал и чувствовал несколькими часами ранее. Разбросанные по подушке волосы, раскрытые пухлые губы, дерзкий, но покорный взгляд. Мягкая кожа. Мокро и узко. До невозможности громкие стоны, от которых хотелось кончать. Ее лодыжки на плечах. Ее трясущиеся бедра, когда она сидела сверху. Прогиб в пояснице и ямочки. Красные от ударов ягодицы. В паху заныло. Мужчина перевернулся на бок, надеясь прижать к себе обнаженную девушку и сделать утро по-настоящему приятным. Но постель была пуста. Григорий приподнялся и, опираясь ладонями о кровать, осмотрелся. Слишком чисто для такой ночи. Приснилось? Нет, темные простыни слишком измяты для ночи в одиночестве, да и рубашка с брюками висят не там, где должны. Мужчина встал, потянулся и устало вздохнул, глянув на возбужденный член, скрытый черными боксерами. Присутствия кого-то еще в квартире он не почувствовал. Ушла. В груди необъяснимо кольнуло. Она ведь хотела уйти еще ночью, но Кузнецов помнил, как притянул ее к себе, выдохнув в растрепанные волосы «оставайся». Отчего-то ему очень хотелось проснуться рядом с ней. Но квартира была пуста. Полотенце в ванной было влажным, а в горячем воздухе мужчина улавливал аромат своего геля для душа. А вот на кухне было куда приятнее. Во френч-прессе ждал еще теплый черный кофе, рядом стояла его любимая кружка и сложенная пополам салфетка, на которой черными чернилами рваным, но аккуратным почерком было написано «разверни, если это судьба». Человеческое любопытство взяло верх. Визитка. Усмешка тронула его губы.