honestly

Я, чёрт возьми, снова в бреду. Я не знаю где я и что происходит. Моя голова лежит на краю чьей-то ванной, а я (не могу понять сам) лежу или сижу на кафельном полу. В ушах стоит неприятный звон, и всё, что я могу слышать, доносится до меня будто через пелену. Очень сложно пошевелить даже мизинцем. Тело полностью перестало подчиняться мне, и всё, что мне остаётся делать – изредка моргая, полулёжа сидеть в чьей-то ванной комнате. Мне всего шестнадцать, а моя жизнь уже уверенно и бесповоротно катится в бездну. И, если честно, менять что-либо у меня нет особого желания. Чёлка упала на глаза. Теперь я вижу комнату сквозь розовые пряди. Не удобно. Жаль, что я ничего не могу с этим поделать, ведь я чувствую слишком сильную слабость и тремор. Кто-то ломится в ванную. Мне очень повезло, что я закрылся изнутри ещё тогда, когда ни у кого не было необходимости сюда зайти. Я не знаю, сколько прошло времени и не помню, как оказался здесь. Я даже не знаю в чьём доме нахожусь. Из-за двери слышны басы, крики, обрывки фраз и звон стекла. Я наконец-то смог согнуть ногу и сесть. Стало гораздо удобнее, только чёлка все ещё мешается, а изображение плывёт. Если честно, я уже устал от подобных мероприятий. Сегодня я совсем немного потанцевал где-то в толпе, поговорил с какой-то девушкой о музыке, выпил, а потом закрылся в ванной для того, чтобы закинуться. С таким же успехом я мог бы проделать всё это у себя дома, только без ненужных прелюдий, поэтому, скорее всего, кто-то затащил меня сюда против моей воли, да и есть ли разница? Медленно но верно контроль над телом возвращается, но я понимаю, что ещё долго буду входить в состяние, в котром смогу вернуться домой самостоятельно. И у меня остаётся только один выход. Я, блять, не хочу этого делать. Я чертовски не хочу. Но если я не сделаю этого, то останусь в чужом доме до тех пор, пока меня не найдут и не выкинут на улицу. И всё же, сну на улице я предпочёл позвонить Элмо. Он миллионы раз просил меня не ввязывать его в мои проблемы, перестать жаловаться и научиться решать всё самому. Но я каждый раз то напиваюсь, то закидываюсь где-нибудь и прошу у него помощи. Может быть я слабый, может быть я придурок, но я всегда думаю, что всё под контролем. И как жаль, что всё всегда заканчивается одинаково. Сейчас он моя последняя надежда. Я трясущимися руками достаю телефон из кармана джинс, с четвертой попытки снимаю блокировку и нахожу Элмо в списке контактов. Он сбрасывает после второго гудка. Набираю снова. Набираю ещё несколько раз. «solve this shit yourself»* высвечивается на экране. С трудом печатаю «pls»* Через несколько минут телефон завибрировал. — Где ты? — Он очень раздрожён и, кажется, только проснулся. — Я... я не знаю. Он тяжело вздохнул. Мне кажется, я почувствовал то, как он закатил глаза на другом конце провода. — Чего ты от меня хочешь? — Ещё немного, и он точно сбросит вызов и больше никогда не захочет и слышать от меня об алкоголе и наркотиках. — Элмо, просто... забери меня отсюда, — Слышу его вздох. — Пожалуйста. Он сбросил вызов. На его месте я бы сделал так же. Я почти уверен, что я надоел ему за всё время, что говорю о наркотиках и прошу о помощи. Не существует числа, чтобы назвать точное количество раз, когда Элмо говорил мне о том, что я не умею себя контролировать и веду себя как ребёнок. И каждый раз я его не слушаю. Он мой единственный друг, у которого я могу попросить о помощи, но, кажется, сейчас его терпение лопнуло. И я полностью его понимаю. Но экран телефона загорается. «where r u?» Печатаю «bath» Я только что понял, насколько мне повезло, что именно этот замок можно открыть снаружи в трезвом состоянии. Потому что я просто физически не смог бы открыть его прямо сейчас. Элмо, толкая кого-то плечом, заходит в комнату, рывком ставит меня на ноги и перекидывает мою руку через свою шею. Люди перед нами расступаются, а тех, кто стоит на пути, Элмо беспардонно расталкивает. Мои ноги волочатся по полу. Мы идём молча. Наконец, мы вышли на улицу. Подойдя к машине, он усадил меня на капот и зажёг сигарету. Элмо молча курил, стоя боком ко мне и смотря в небо. Его лицо было хмурым. Я уверен, что он мысленно проклинает меня за то, что я никогда его не слушаю. Я так сильно надоел ему, и зачем только он приехал? Каким бы не был ответ, я очень рад, что он не оставил меня здесь. Он бросил окурок на асфальт, потушил его ногой и, так же молча, снял меня с капота. Усадив меня на пассажирское сиденье, он сел за руль. Напряжение с тишины снимала лишь музыка, тихо играющая по радио. Мне вообще-то и не важно. Я всё равно сейчас не способен на светские беседы, но почему-то именно молчание Элмо угнетает меня настолько сильно. Оно заставляет чувствовать вину. Мы доехали до моего дома. — Встать можешь? — Наконец произносит он. Я киваю. Он выходит из машины и открывает мне дверь, будто девчонке. Я аккуратно выхожу и сразу же отшатываюсь в сторону. От падения меня спас Элмо, который ловко поймал меня за плечи. Он что-то тихо пробормотал себе под нос и перекинул мою руку так же, как тогда, когда мы выходили из чужого дома. Темноволосый достал ключи из моего кармана и открыл дверь. Доведя меня до спальни, он уложил меня на кровать. — Элмо? — Я смотрю на стоящего парня, который, кажется, уже собирается уходить. — Что? — Спасибо. Он улыбнулся краешками губ. Он практически никогда не улыбается. Но я точно видел. — Знаешь, — я совершенно не думаю о том, что говорю. — Я бы вышиб свои мозги ради тебя. — Я всего-то подвёз тебя до дома, — он усмехнулся. — Порой ты несёшь полную чушь. — Дай мне сигарету, — я приподнимаюсь на локтях и сажусь на край кровати. Элмо протягивает мне сигарету и подкуривает мне тогда, когда она оказывается у меня во рту. Я медленно выдыхаю дым и смотрю на темноволосого. Он смотрит мне в глаза. Проходит некоторое время. — Я думал, ты не приедешь, — наконец говорю я, не отрывая взгляда. — А я думал, что ты перестанешь впутывать меня в свои проблемы, — его взгляд тяжёлый и хмурый. — Прости, — опускаю глаза. — Но ты всё равно приехал. Докуриваю сигарету и улыбаюсь. Элмо, кажется, не знает, что ответить. Но он, похоже, не собирается. Я не знаю, что двигало им в эту секунду, но я сам не заметил, как он оказался непозволительно близко ко мне и его губы коснулись моих. Я нерешительно стал отвечать на поцелуй. Он положил руки на мои плечи и с силой повалил меня на кровать, не отрываясь от поцелуя. Я сам толком не понимаю, почему это происходит и должно ли происходить, но я решил просто отдаться обстоятельствам. Наверное, наркотики сыграли здесь ключевую роль. Подмяв меня под себя, Элмо плавно перешёл с моих губ на шею, грубо оставляя на ней свои метки, прикусывая кожу и параллельно скользя холодными руками под моей футболкой. Я нашёл край его толстовки и потянул вверх, заставляя её покинуть тело парня и оставить его торс обнажённым. Элмо проделал то же с моей футболкой, затем припал губами к одной из моих татуировок обводя её языком. Из моей груди вырывались стоны, дыхание стало рваным. Его губы вновь примкнули к моим, а руками он стянул с меня джинсы. Оставив меня в одних боксерах, Элмо отстранился, сел на колени и стал возиться со своей ширинкой. Я за руки притянул его к себе и снял его джинсы вместе с боксерами. Он провёл руками от моих плечей до низа живота, вызывая мурашки по всему телу. Элмо снял с меня последнюю вещь и развёл мои ноги в стороны. Он нависает надо мной и медленно входит в меня. Из меня вырывается протяжный стон. Элмо целует меня, начиная небыстро двигаться. Мои руки оказываются на его спине, и я царапаю её, оставляя красные полосы. Элмо шипит от боли и наращивает темп. Комната наполняется стонами, тяжёлым рваным дыханием и скрипом кровати. Нас покрывает испарина. Закончив, он берёт в руку мой член, начиная быстро водить по нему, доводя и меня до финала. Мы обессиленно ложимся на кровать. — Клянусь. Это был последний раз, когда я забираю обдолбанного тебя с какой-то вечеринки. Клянусь богом, — отдышавшись произносит Элмо. Но в бога то он не верит.