♣ ♣ ♣
Тэхён незаметно и аккуратно разрывает вновь заклеенную коробку кокосовых конфет и тихонечко заглядывает внутрь. Расширяет глаза и молниеносно вытягивает мини-открытку, потом вторую, старую, из своего кармана и сравнивает почерки. Очень похожи. Не может этого быть! Просто не может! – Погоди, – кричит он уходящему невысокому парню и подбегает к нему, останавливая. – Это ты оставил этот подарок Agust'у D? Показывает парню распечатанную коробку и замечает разозлённый взгляд на его лице. Неужели правда? У брюнета дрожат губы от злости. Почему это какой-то левый парень раскрыл его презент?! Он и записку, что ли, читал? – Нет, – холодно врёт тот и пытается как можно спокойней развернуться и скрыться, но его уже тащат под локоть куда-то за собой. – А ты нам сейчас это докажешь, – радостно басит менеджер и проводит парня по ещё пустому коридору клуба, мимо ещё пустого столика с подарками для звезды. Проводит мимо охраны, открывает дверь и толкает слегка упирающегося юношу внутрь. Немного насильно усаживает его на мягкий диван и заставляет ждать. Парень немного испуганно оглядывается в гримёрке, всматривается в лица стаффа и составляет в голове план побега. Через потайную дверь в боковой стене входит тот самый Agust D и за ним целая свита из молодых людей. Его рабочие: от визажиста до звуковика. Парень теперь понимает, почему никогда не видел, как Юнги заходит в свою гримёрную. Растрёпанный, потный и с запутавшейся в волосах длинной серьгой. Серьгу ему сразу же на ходу снимает какая-то девушка и бережно кладёт в коробочку на одном из столиков. Юнги что-то отвечает мужчине, что зашёл с ним, после подзывает Тэхёна к себе: – Что-то узнал? – Ага, – довольно оборачивается и взглядом упирается в молодого парня. Совсем юного: или ещё школьник, или только первых курсов студент – разузнать ещё придётся, если, конечно, он тот, кого они ищут. – И кто это? – Юнги проследил взгляд друга и сощурил глаза, пытаясь вспомнить мальца. – Твой личный. – Что? – не понял Мин. – Тот, кто тебя цветочками заваливает и ранки твои лечит, – глумится Тэхён, а у того парня глаза расширяются, а потом опускаются в пол, и губы покусываются. Что, раскусили тебя, да? В пух и прах одним предположением. Тэхён сказал, что найдёт – Тэхён это сделал. Мин сомнительно хмыкнул и сложил руки на своей груди. Да Тэхён шутит, сто процентов! А Тэхён ни разу не шутит, суёт Юнги новую записку на прочтение, а к парню тому оборачивается и заставляет переписать со старой записки текст. Так сказать, чтоб доказать и поймать виновника на горячем. «Вы бледнее обычного и сильно похудели. Стоит ли слава и признание того?» Юнги узнаёт этот почерк. Потом получает в руки новую, только что переписанную незнакомцем записку, и сильно разочаровывается. Так значит это парень. А Чимин всё видит и понимает: тот взгляд не то презрительный, не то грустный. Он понимает всё. Не хотел он вот так вот раскрыться. Да что там, вообще собирался до конца своих дней оставаться анонимом. Чтоб радовать и замечать полуулыбку издали, метров со ста. Чтоб на глаза не попадаться и не видеть тот взгляд. Как тяжело выдыхают, опуская руки с записками, и оборачиваются, дабы присесть за своё кресло: – Выйдите все, пожалуйста, – реально просит блондин, а сам не знает, зачем ему это. Ну и что дальше? Останется он наедине со своим «личным» и будет задавать контрольные вопросы, ответ на которые уже и не интересен ему? Только сейчас он понимает, что, разочаровавшись в своём фанате, был очарован им. Точнее, «ею». Он уже в опустевшей комнате поднимает взор на уставившегося на свои ноги парня и задаёт ему самый простой вопрос: – Ты кто? Парень вздрагивает и чешет подбородок, от нервов всё чешется. Ну не так всё должно быть. Совсем не тут он должен сейчас сидеть. – Пак Чимин, – смущённо отвечает брюнет и пытается нацепить нелепую улыбку на своё испуганное лицо. – Это правда ты мне уже год сцену букетами заставляешь и те конфеты с записками шлёшь? – Мин всё ещё не верит в свои слова, но продолжает хоронить свои холостяцкие надежды на какой-нибудь тайный роман с фанаткой. – Простите, я не думал, что это будет Вам доставлять дискомфорт. – Не увиливай от прямого ответа, – совсем не холодно, а спокойно отвечает рэпер. – Да, – жуёт свою губу и не смотрит в глаза, боится. После полуминутной молчанки всё же приходится поднять взгляд и сразу же опустить обратно на свои ноги. На него смотрят. Разглядывают. Покачиваются на крутящемся кресле, руки скрещивают на груди, и пристально изучают. Юнги думает, что же теперь ему делать с этой информацией и этими фактами, а Пак думает, как бы ему слинять незаметно и без кучи вопросов. – Не думал я, что когда-нибудь заработаю себе такого целенаправленного фаната, – наконец произносит рэпер, разрезая своим шепелявым голосом оглушающее тиканье настенных часов. – Я не Ваш фанат, – рэпер на это аж прыскает со смеху. Ага, не фанат. Так и поверил. Хотя этот зажатый парень немного смахивает на какого-то ботана. Волосы аккуратно уложены, волосок к волоску, костяшки рук целы и гладки – скорее всего, в потасовках не участвует. Чистая и целая одежда, начищенная до блеска обувь, Юнги даже может предположить какого бренда, от этого даже хочется присвистнуть, но он не будет. Это не удивительно: бедные детки бы никогда не наскребли на дорогие подарки своему кумиру. Короче говоря – не его целевая аудитория. – И чей же тогда? – задаёт резонный вопрос и изгибает одну бровь. – Я не фанатею ни от кого. Глупо создавать себе кумира из человека, – рэпер на это пфыкает, делает полуоборот и смотрит в стену. Нет мочи смотреть на этого… подозрительного парня. Что-то тут не сходится. – Тогда зачем ты тут? Зачем пришёл на мой концерт, зачем даришь мне – не своему кумиру – подарки? Парень молчит. Он не собирается отвечать. Никогда не собирался. – Ладно, тогда какие у тебя предпочтения в музыке? – почему-то этот вопрос вдруг интересует рэпера. – Классика. Из самых знаменитых, которых Вы можете знать: Бах, Вивальди. Самая любимая композиция – Времена года: Зима, – у Юнги уши в трубочку скручиваются. Он из современной молодёжи, он не понимает прелести старой музыки. Когда-то пытался, но не понимает и понимать не хочет. Он вздыхает. Не сходится тут никак, ни ногами, ни головой. – То есть рэп, хип-хоп ты не слушаешь? – Нет, – честно отвечает Чимин. А блондин тем временем замечает быстро мечущиеся, будто в панике, чужие глаза и чуть побледневшую кожу лица. – Ты гей? – ну а что еще можно подумать о парне, который не твой фанат, вообще не въезжает в тему, но яро добивается твоего внимания? У Чимина аж рот открывается от внезапности каверзного вопроса. Он правда так выглядит сейчас? – Нет. – Так значит, ты по своей воле крутишься на моих концертах или у тебя есть стеснительная сестра, которой ты помогаешь меня закадрить? – начинает, Юнги так думает, догонять в происходящем. Но нет. Этот Чимин сначала тупит, а потом машет руками и отнекивается. Ещё и добавляет: «Я сам всё делаю. Просто знаю, что Вы хороший человек». И хочется уже Юнги спросить, что с этим парнем не так, часто ли он таким хорошим людям такие сюрпризы устраивает, но парень вдруг резко поднимается на ноги и говорит, что ему пора идти. Сто раз кланяется, пятясь задом к дверям, на выход, и «сильно-пресильно» извиняется. В открытую дверь сразу же влетает Тэхён и заваливает своего друга миллионом вопросов, потому что ну уж слишком любопытно. А Юнги зарывает ладошки в свои модно стриженные волосы, сгибаясь на кресле локтями к коленям, и начинается конкретно так грузиться. Кто этот парень такой, чёрт его подери?!♣ ♣ ♣
– Ты его обидел? – Нет. – Кричал? Ругал? – Да нет же! Я с ним спокойно поговорил… – гнёт своё Юнги, заходя в гримёрку после очередного своего концерта. Уже месяц прошёл с того дня. Но что-то неуловимо изменилось. Даже репортеры это заметили. Да вообще все заметили. Только бы слепой не заметил. И все, у кого был рот, об этом говорили. – Я тебя не один день знаю, после тебя не то в слезах, не то с агрессией выходят. Ты ж самовольный, рубишь с плеча, «пожалуйста и спасибо» лишний раз боишься сказать, будто засмеют. Он же ребёнок ещё, школу ещё не закончил, небось, не готов к таким вот нападкам от своего кумира, – и ещё минуту нападал на своего подопечного менеджер. Тэхён умеет поучать и ругать, потому что знает, как нужно правильно. Чтоб до Юнги дошло, чтоб остепенился и в нужные моменты не зазвездился. Но Мин не согласен. В этот раз он не согласен ни с чем. Этот Чимин не его фанат, и Чимина он не ругал, реально спокойно поговорили, без «да ты знаешь, малец, кто я такой?». Да, Юнги в особо скудные моменты жизни может даже такое. Правда, обычно сразу прилетает менеджер, чтоб всё порешать миром. Но, это не тот случай! Юнги тут жертва недопонимания! Недопонял он ровным счётом ничего! И почему это его «личный» перестал приставлять полвагона букетов к началу концерта и коробочку конфет – после? Это огорчает. Рэпер уже привык выходить на сцену и первым делом глазами пробегаться по рядам цветов, а уж потом по своим зрителям. Уже давно не зрители заставляли его чувствовать, что он нужен кому-то, что его рэп кому-то нравится. И всё оборвалось в один момент. Он сам виновен, зачем было искать того, кто прячется. Лето подкралось незаметно, после майских проливных дождей, что шли днями напролёт, в июне выглянуло солнышко и уже пекло нещадно. Один концерт обошелся без ароматных даров вокруг сцены, а журналисты уже, кажется, даже начали терять интерес об обсасывании этой темы. Юнги волнуется не на шутку, он постоянно забывает кусок текста нового трека, и только в половине случаев успевает его зачитать на репетиции. А какой-то там крутой концерт с кучей звёзд и приглашёнными гостями в Сеуле уже сегодня. Мин не особо рад делить одну сцену с кем-то ещё, потому что и фанаты делятся многократно. Цветов нет, его цветов нет. Ему дарят после волнительного выхода и всё-таки абы какого выступления пару букетов его фанаты, ещё какие-то ему ни на что не сдавшиеся мягкие игрушки и прочие женские прелести, и он уходит в закулисье. Отмучился. Как-то тяжело он стал воспринимать свою ношу. Больше не чувствуется нужности, рэп перестал приносить удовольствия и давно пересёк черту от «хобби» к «работе». Даже его «личный фанат» никогда не ценил его творчество, Мин полтора года заблуждался. Верно, он всё ещё почему-то не может забыть того парня. Точнее, не самого парня, а его следы на и после концертов. Это ещё как тешило миново самолюбие, сейчас он начал приземляться и всё чаще снимать с себя свою «корону», больше походил на обычного простолюдина. – Юнги, танцуй! – Юнги ненавидел танцевать, он рэпер, вообще-то, но сейчас отчего-то сердечко тёхнуло. – Твой личный, кажется, проявил снисхождение к твоей скромной персоне. Тэхён садится в машину к своему другу и протягивает коробочку кокосовых конфет. Без бантиков, без наклеечек, не надушенную, без подписей прямо на коробке – значит, это может быть она. Он надеется, не проверял. И сильно огребёт от Мина, если это всё-таки не чиминов подарок. Но поздно, он уже наблюдает, как его друг дрожащими руками перенимает сладость и нетерпеливо открывает её. «Мне жаль, что не получилось присутствовать на предыдущем Вашем выступлении. Даже к этому не успел подготовиться, но надеюсь, Вы не сильно огорчены. Заметил у Вас дрожание рук, пожалуйста, берегите своё здоровье». Юнги слишком громко выдыхает накопившийся воздух из груди и на секунду расплывается в улыбке. Значит, Чимин не специально игнорировал его. А сегодня просто не успел подготовить цветы? Уезжал куда-то из страны? Эти рассуждения очень успокаивают его, и тремор рук через пару дней прекращается. Тексты пишутся и больше не забываются. Волна концертов по столице у Agust'а D закончена, он ушёл в затишье, готовит новые хиты, готовит новый образ. Уже целый рукав в тату и ещё две дырки в ушах. В целом – шесть на обоих. Куда бы он ни ходил: давал интервью, фоткался для журналов, даже в одной рекламе снялся, – но исключительно на концертах Чимин радовал его. Сейчас Мина такой расклад не очень устраивает. Потому что чего-то не хватает за три месяца штиля. – Он уже едет, – сообщает Тэхён, а у Мина мандраж. Им путём обмана удалось у цветочной компании выведать номер Чимина, и он даже согласился встретиться у Мина в студии. Сегодня, через полчаса, даже меньше – Чимин был поблизости. Менеджер встречает парня у входа и приглашает за собой. Они поднимаются на шестой этаж, сворачиваю вправо, подходят к стеклянным дверям и стучат. Входит только Чимин. Проходит за Мином и осматривает помещение: очень много техники и пахнет апельсинами. Обмениваются парой фраз, и Чимин протягивает подарок. – Ваших любимых не было, подумал, что эти по вкусу должны быть немного похожи, – Чимин правда пытался найти кокосовые конфеты, но он спешил и потому купил первые, что попались. Юнги не спешит брать сладость и только хмыкает. – Всегда было интересно: почему именно конфеты? – Сладкое поднимает настроение. А вы как-то в интервью обмолвились, что любите именно те, – объясняет и настырно всучает конфеты в чужие руки. Юнги не любит сладкое, Юнги любит острое. Но ест только эти конфеты и только от Чимина. Сам не понимает, когда у него такое повелось, но это факт. – Ты даже интервью мои смотрел, но утверждаешь, что не являешься моим фанатом. Я, честно, не понимаю, – а Чимин не понимает, почему его сама звезда находит и зовёт к себе, и почему он, не раздумывая, мчится на встречу. – Просто Вы… – он пытается подобрать подходящее слово, что опишет всё то, что он чувствует к этому парню, – особенный. В прошлый раз я был сильно взволнован и не поблагодарил Вас. – За что? – Юнги – уже по привычке с Чимином, складывает руки на груди и смотрит из-подо лба подозрительно. Он рад, что наконец видит этого парня перед собой, но с каждым его словом он становится всё страннее и страннее. Что-то явно недоговаривает или скрывает. Чимин на несколько длинных секунд задерживается взглядом на окне, а мыслями – в сравнительно недалёком прошлом. Переводит глаза на глаза Юнги и громко выдыхает, всеми силами пытаясь скрыть выползающую наружу улыбку. – За то, что Вы есть. Мин Юнги не понимает. Но просит помочь дотащить и переставить новую технику, раз уж парень тут, а Тэхён занимается их рабочими вопросами. Из коробки на стол. И Чимин знает, что следует отказать, но не решается. И поднимает, кажется, тридцатикилограммовую аппаратуру на полметра от земли. В одиночку. А потом сожалеет, потому что вспоминает ещё кое-что. Пока Юнги в другом углу что-то делает с другой техникой, Пак тихонько оборачивается к парню спиной и закатывает рукав на левой руке, сдирает пластырь и ужасается. – Это ещё что? – Юнги заметил, что движение прекратилось и как-то стало подозрительно тихо, поэтому подошел к парню и увидел то, что не следовало. – Балуешься? Парень вмиг расправляет свой рукав обратно, но тщетно, его руку перехватывают и оголяют. На внутреннем локтевом сгибе красуется три ярко-фиолетовых синяка. Чимин хочет провалиться сквозь землю, когда понимает, что Юнги только что подумал о нём. – Я не наркоман, – он опускает глаза, но хотя бы пытается выйти из сложившейся ситуации: – Перед вашим звонком был в лаборатории, сдавал кровь. Забыл снять пластырь до получаса, а ещё активно двигал рукой и ещё только что поднял тяжёлую… – тут он запнулся, не стоит сейчас обвинять звезду в своих проблемах. – Ясно, – кивает головой и делает понимающий вид, – я-то думаю, чего ты бледный такой сегодня. Приглашает Чимина присесть за своё рабочее кресло и делает им по чашечке растворимого кофе. Пытается всё-таки понять, что с парнем не так. – Тебе сколько лет? – Двадцать. – О, значит, уже студент, – Тэхён внушил Мину, что Чимин ещё школьник. – Я не учусь. – В смысле? – Юнги не понял. – Работаешь уже? – Нет. Просто… Просто не учусь и не работаю. Мин пытается понять, шутит тот или нет. Неужели это отпрыск богатых родителей, поэтому даже время на учёбу и работу не тратит, сполна беря от жизни всё? Мин тоже бы так хотел. Но стоять на сцене и читать свой рэп – лучше отдыха. Сколько бы блондин не пытался выведать тайн у брюнета, ящик Пандоры был закрыт наглухо. Никак не подступиться. Чимин всегда увиливает от прямого ответа, иногда шифруется, иногда неоднозначно отвечает. Это самый подозрительный человек, которого Мин Юнги когда-либо видел или слышал. Но загадочность и манила. Он ещё не один раз сам звонит младшему, чтоб просто пригласить его в свою студию и поболтать. Как говорит Юнги: «Покритикуешь с незаинтересованной стороны мои треки», а Чимин отвечает, что, скорее, будет хейтером, потому что не понимает, как можно портить душевную музыку руганью и бранными словами, которые зачастую проскальзывают в тексте. Но соглашается и приходит вовремя. Иногда они втроём заказывают еду, но едят только Юнги и Тэхён. Чимин же всегда ссылается на плохой аппетит или то, что только перед выходом плотно поел. А у самого уже щёки пропали, и в животе бурчит. Скоро у Юнги намечается камбэк, он долго отсутствовал на публике, и брюнет соглашается прийти. «Я и не слушаю Вас, просто смотрю», – и ведь не врёт. Цветы привычно украшают очередной клуб и сцену, но парня нет. Не пришел. Мин не звонит, негоже звезде за «фанатом» гоняться. – Ты какой-то зелёный, – говорит Тэхён Чимину, когда они наконец встречаются через две недели после того концерта. А Юнги только сидит боком за своим компьютером и работает, специально даже голову не повернёт. Обиделся? – Простите, я не смог сдержать обещание… – начинает оправдываться парень, но слышит только недовольное: «Ты и не обещал». Не обещал, но правда хотел прийти. К сожалению, не всё поддается контролю. Чимин рукой опирается на спинку кресла Юнги и закрывает глаза на полминуты. Дышит тяжело. А блондин уже давно не смотрит в монитор и командует менеджеру «Оставь нас». Прикладывает ладонь к чужому лбу, отчего Чимин открывает глаза и смотрит сверху вниз непонимающе. – Ты заболел? Вроде жара нет. Была уважительная причина, почему ты тогда не пришел? – поднимается с кресла и вплотную наблюдает за мимикой. Разглядывает. Запоминает. И хочет услышать: «Была». – Да, мне пришлось срочно уехать за город, – врёт и глазом не моргнув. Улыбается. Общение мало-помалу налаживается, Чимин изредка заходит погостить, шутит с Тэхёном и уважительно обходится с Юнги. Иногда смотрит на рэпера с обожанием, иногда крутит у виска и называет испорченным. Тому надоедает слушать «Вы, Вас, Вам», и он просит перейти на «ты», просит раз так двадцать, пока Чимин наконец не соглашается. Неловко как-то, но у Мина уже начинает глаз дёргаться от слишком формального обращения к себе, ненамного старше ведь. А лето по календарю сменяется осенью, а за ней и зимой. Теперь парень требует называть себя «хёном». А Чимин продолжает на крайне редкие концерты по старой-доброй привычке присылать цветы и всячески, как может, помогать своим взглядом со стороны. Критику Мин любит, ибо нуждается в ней. Но сначала его нужно переспорить и по понятиям и на пальчиках объяснить: – И текст странный. Что вообще значит «Довести языком до Гонконга»? – Чимин пытается доказать, что хип-хоп течение никогда даже на уровень с классикой не выйдет. Тэхён только смеётся на этот вопрос, а Мин хитро улыбается и говорит: «Тебе такое ещё рано знать». Холодной зимой они сидят на тёплом полу в квартире старшего и опираются спинами друг о друга. Их волосы спутываются, создавая интересную монохромную композицию, а плечи согреваются чужими головами: Юнги от усталости опускает свою голову Чимину на плечо, а тот просто решает последовать его примеру. Слушают музыку. Каждый свою. Тэхён давно отправился к себе домой, оставляя парней наедине. Вторник, восемь вечера, за окном ночь, а в комнате полумрак. До ушей младшего доносятся громкие непрерывные биты из наушника Мина. Он сдёргивает чужой провод и вставляет свою «капельку» в миново ухо, быстро выбирая и включая один из треков на своём сотовом. На удивление, не классика – скрипка. – Что за?! – Юнги стервозно срывает чужой наушник со своего уха и пыхтит, потому что: «Это не круто, что за кружок аристократов?». А это был David Garrett – Cry me a river, любимая песня, между прочим. Брюнет терпеливо запихивает свой наушник обратно в чужое ухо и включает с начала. Спустя минуту «ненавистной музыки» рэпер закрывает глаза и расслабляется на чужом плече, прижимаясь ближе и не специально вдыхая запах тёмных волос. Бывает, до младшего не дозвониться неделями. Потом извиняется сто раз, но менее подозрительным не становится. И меняется он как-то. Будто всегда уставший. Только улыбка на лице неизменная. Фальшивая или искренняя – так сразу и не скажешь. – Чимин, почему ты такой странный с первой нашей встречи? – становится отправной точкой. Не хочет он быть странным, но и рассказывать всем подряд о своей жизни не любит. Не хочет. Не может. А Юнги вроде как смотрит пронзительно и с готовностью впитать в себя хоть крохи объяснений. Чимин откладывает в сторону надкушенный шоколадный батончик, которых у Юнги навалом благодаря фанаткам, и смущённо прикрывает рот, дожёвывая сладость. Обдумывает, как правильно увильнуть от ответа. А нужно ли объяснять? Солгать не вариант, как и притвориться глупым. Видит, как Мин отодвигается на кресле от своего рабочего стола в студии и поворачивается прямо лицом к лицу. Ждёт. – Что именно во мне странное? – Всё. Ты уже полгода как темнишь. Никогда не рассказываешь о себе больше, чем тебе хочется. Будто держишься каких-то рамок. Я такое наблюдал в шоу-бизнесе, но только ты не звезда. Или я чего-то не знаю? Пак прячет взгляд и нервно дышит, пальцами скручивая подол своего мягкого свитера. Губы кусает, и глаза стеклянные. Будто ушёл куда-то далеко, в память. Но опять улыбка. Несдержанная и счастливая. – Хён, ты когда-нибудь сдавал кровь? Ну, там, в больницах к примеру. На хранение… – Опять пытаешься увильнуть от вопроса? – Мин вздыхает, с Паком так было всегда. Ему ещё работать, а мелкий опять играется с ним в «ничего не знаю». – Нет, я серьёзно. – Было дело. У меня редкая группа. Четвёртая… – …отрицательная, – продолжает за него Чимин. Парень сначала поднимает одну бровь, а потом думает, что ничего удивительного. Наверное, где-то в сети есть даже такая информация о его биографии. – Несколько лет назад у меня диагностировали цирроз печени, – а если быть точнее: всё начиналось с цирроза. Пак не будет об этом лишний раз вспоминать, слишком сложно в эмоциональном плане. Не перед знаменитостью. Не перед Юнги. Не перед его… – Тогда ты стал моим донором. Тогда лили ужасные холодные дожди, и три дня подряд было сыро и неприятно на улице. Чимин лежал на своей койке и смотрел телевизор в VIP-палате. Музыкальный канал про мир кей-поп. Он поморщил нос и с презрением сказал: «Что такие, как он, вообще могут понимать в музыке? Одни маты и понты, сам, небось, ничего без денег не может». Медбрат, который следил, как протекает паково послеоперационное выздоровление, посмотрел сначала в телевизор, а потом на парня с вернувшимся здоровым румянцем на щеках. – Не говори так, это его сценический образ, в жизни он обычный и простой. А ещё – он из бедной семьи, сам раскрутился. Сам всего добился. Чимин же возмущался и пытался гнуть своё. И гнул, пока не услышал: «Этот никчёмный, как ты говоришь, Agust D иногда к нам в больницу заглядывает. И именно он месяц назад стал твоим донором. Ты должен быть благодарным ему: если бы не его редкая кровь, которая сейчас течёт в тебе, ты бы не тут лежал, а на нулевом этаже». Пак знал, что было на нулевом этаже. Пациенты этой больницы, но те, кому повезло чуточку меньше, чем ему. Медбрату нельзя такого даже знать, не то что разглашать об анонимных благотворителях биоматериала, но позиция глупого пациента «я этого не принимаю – значит так неправильно» просто заставила. Где-то вдалеке над небом пролетает самолёт, а у звезды пролетают воспоминания о каждой их встрече. Почему этот парень так безразлично относился к творчеству Мина, но каждый его концерт организовывал так, будто звезде мировой величины. Почему субъективно критиковал музыку и повторял: «Как гопота на районе», но внимал каждому слову и просьбе рэпера. И те записки теперь понятны, почти каждая пропитана медицинской агитацией беречь своё здоровье. В некоторых странах людей с этой группой крови и уж тем более резусом фактора заставляют сдавать кровь, потому что не всегда кровезаменители подходят, а таких людей на планете даже не полпроцента. Но рэпер ещё с детства слышал, что ему бы хорошо найти себе донора с такой же кровью, на всякий случай. Всякого случая с ним не случилось, но он подумал, что кто-то точно нуждается в этом, поэтому пошёл на поводу разума и гуманности и впервые за свои двадцать лет посетил клинику. Его сначала обследовали, а затем сказали, что из-за принятого неделю назад алкоголя его кровь не примут на хранение. С тех пор он не пьёт и несколько раз в год ходит безвозмездно сдавать свою редкую кровь в помощь нуждающимся. Он никогда не считал себя хорошим, он просто верил, что ему это когда-то вернётся бумерангом. Добром за добро. Будто пытался подкупить судьбу. И судьба отплатила: он выполз буквально из нищеты, а сейчас может даже купить квартиру своим родителям. Но он никогда даже не мог подумать, что однажды встретит человека, которому спас жизнь своим фальшивым бескорыстием. Теперь, смотря глаза в глаза тому человеку, он не знает как себя вести. Гордиться ли собой? Чем он заслужил такое счастье? Для Мина «болеть» – это сопли из носа и температура под тридцать восемь, что он мог знать о настоящих проблемах больных? А Чимин смущённо отводит глаза в сторону и чешет затылок. Не собирался он рассказывать ничего, но, рассказав, чувствует что-то наподобие облегчения. Теперь на один секрет между ними меньше. Чимин не может прекратить улыбаться и замечает такую же улыбку его звезды: улыбка с дёснами и маленькими зубками очень милая, парень никогда не видел, как рэпер улыбается вот так. Младший родился очень жизнелюбивым и улыбчивым ребёнком. Ему было безумно легко сдружиться с любым дитём. К каждому найти подход и общие интересы. Его много лет штормило от одного хобби к другому; от одних занятий к другим курсам. Интересовало абсолютно всё: пение, танцы, тхэквондо, школьная биология и химия. А потом страшный диагноз, лечение, цирроз спровоцировал другие осложнения, те осложнения были буквально в каждой клеточке подросткового организма, разрастались, врачи не знали, за что браться, что лечить. А лечить без точного диагноза невозможно – лучше бездействовать, чем по незнанию ухудшать состояние пациента. Чимин сейчас являлся некой бомбой замедленного действия, но самое худшее, сидя дома и углубленно самостоятельно изучая уже не школьную медицину, он понимал, что всё плохо. А с чужой кровью, казалось, и характер изменился: реципиент стал апатичным, спокойным, без особых интересов и тяге ко всему воодушевлённому. Только музыка его спасала от горечи на душе и болей во всём теле. Может, и правда чужая кровь влияет на человека, как говорят эзотерики. Бросил школу, друзья отвернулись. Теперь с Мином они похожи. Так даже однажды Тэхён заметил: «Я ещё никогда не видел двух таких пофигистичных людей. Вы не братья, случайно?». – Можно мне тебя обнять? – просит Чимин, его счастье рассекает кожу, рвётся наружу. И Юнги соглашается. Может, для того парня это правда что-то необходимое или может показать всю силу благодарности – Мину всё равно, Мину не сложно кивнуть, а затем слабо обнять в ответ и услышать тихое «спасибо» где-то в затылке. Младший продолжает пропадать на несколько дней и недель, но обещает прийти на миново день рождение девятого марта. Весной. Приходит с опозданием. Юнги уже отметил со своим коллективом и друзьями на широкую ногу, и теперь едет домой после гулянки, где и встречает у порога своего фаната-хейтера. Тот сипло кашляет, вытирает пот со лба и улыбается измученно. Так спешил, чтоб застать парня и всё-таки поздравить? Или... Ну что же, сдержал обещание, молодец. Он извиняется, а Юнги прощает, потому что действительно ждал его и сейчас безумно рад одному присутствию. Они сидят в гостиной квартиры старшего и пьют чай. Поздно уже, почти полночь, но Чимин ещё успевает поздравить, ещё девятое марта не закончилось. – Хён, поздравляю тебя с днём рождения! – он весело начинает и смущённо протягивает обычную, приевшуюся коробочку кокосовых конфет. – Конфеты, да? – Мин саркастично изгибает бровь и посмеивается. – Я думал, ты мне что-то стоящее подаришь. Ну, там, мотоцикл например, – паясничает и ещё громче смеётся с вытянутого лица брюнета. Сарказма не понял, что ли? Вот умора. – Нет, это… Откроешь их послезавтра, ладно? Концерт за городом, я не смогу приехать. Нет-нет, не волнуйся, цветы я уже заказал, – будто успокаивает наигранное возмущение Юнги, но знает, что Юнги не против. Знает, что всё, проходящее за городом – это только роскошные букеты по всему периметру и никаких записок с пожеланиями. – После концерта, ладно? А твой подарок сегодня… Чимин обрывается и будто настраивается на продолжение фразы, но внезапно для блондина подходит и тянется к чужому лицу. Целует в губы, просто чмок. Невинный, ни к чему не обязывающий поцелуй губы в губы на несколько коротких секунд, что для обоих парней показались длинной минутой. Поцелуй в подарок на день рождения, что может быть более странным от подозрительного Пак Чимина? Чимину уже двадцать один год, он прожил в больницах весь пубертатный период, поэтому не знает, каково это, целовать кого-то. Юнги от внезапной атаки на свои губы чуть приподнимает руки, но что-то отталкивает его обнять целующего его человека. Наверное, ясный и трезвый разум вперемешку с «Чимин же парень». А может то, что он ожидал чуть более длинной нежности, чем пара секунд – тогда, может, и обнял бы в ответ. Брюнет отстраняется от чужого лица, и лишь тогда Юнги может заметить одинокую слезу, что катится с левого глаза по болезненно-бледной щеке младшего. Почему он плачет? Почему уходит молча, сдерживая поток истеричных слёз? Они ещё даже торт не ели. Юнги всё ещё не любит сладкое, но вчера специально купил его для этого парня. И почему сердце так сильно колотится и хочется догнать?♣ ♣ ♣
В жизни Мин Юнги ничего кардинально не поменялось. Он всё такая же рэп-звезда, всё так же проводит свои концерты на разных сценах. Но уже без церемонии с охапками цветов. Без той самой коробки кокосовых конфет. И тексты сильнее, эмоциональнее. В окружении своего менеджера и стаффа. Но часто в одиночку приходит в одно место и оставляет две, но одинокие розы. – Я тебя тоже, – тихо шепчет Юнги в пустоту, сжимая над могилой последнюю записку его личного фаната. Мин Юнги не подарил парню жизнь, а только продлил на недолгое время. «Хён, я люблю тебя».