Prisoners of evil

      Чонгук распахивает глаза, морщась от едкого запаха медикаментов, и подрывается с больничной койки, кривя лицо от боли, внезапно пронзившей виски. Брюнет зажмуривается, задерживая ненадолго дыхание для того, чтобы не заорать. Он сидит несколько минут обездвиженно, пытаясь по чуть-чуть вдыхать кислород. Когда пульсирующая резь постепенно сходит на нет, Чонгук медленно открывает глаза и, сквозь белесую пелену плавно осматривается по сторонам. Кошмар, который он увидел во сне, заставил проснуться в холодном поту, и Чонгук даже подумал, что спятил, когда обнаружил, что находится в больничной палате. В какой-то момент ему показалось, что он вновь находится в Гонжам, однако присутствие современного оборудования вкупе с относительно свежим ремонтом, быстро вернули светлый разум, и Гук расслабленно выдохнул.       Он в вытрезвителе? Что с ним произошло? Неужели они так много выпили, что пришлось откачивать? Гук напрягся, пытаясь вспомнить, не употреблял ли он что-нибудь похожее на наркотики, но последний эпизод, бессвязно всплывающий перед глазами - парилка, горячая дверь, которая не поддавалась, и много-много дыма. Всё в дыму, который постепенно превращался в туман. Дальше картинка рассеивается, но подсознание смутным отголоском подкидывает знакомый баритон...       Нет, это невозможно.       Чонгук вновь прикрывает глаза, пытаясь с головой погрузиться в собственные мысли, чтобы освежить память, но всё тщетно. Мозг плавится, словно бесформенное желе на солнце, а его хозяин будто бы пребывает в забвении. Мысли о Тэхене его омрачали, ведь с момента их случайной встречи около Содэмун никаких вестей от этого человека не было. Чонгук продолжал винить себя за то, что даже не попытался остановить Тэхена и не отключил телефон, когда увидел входящий от Югёма. Гук растерялся тогда, а теперь находился в неведении.       Брюнет встает босыми ногами на пол, затем начинает судорожно трястись, но совершенно не потому, что кафельный пол холодный и пробирает до костей. Чонгука трусит из-за чувства дежавю. Эти самые ощущения он испытывал накануне вечером от контраста температур: когда лежал, прикасаясь распаренным горячим телом на ледяной плитке и сквозь мутную поволоку видел встревоженное лицо Тэхена...       — Тэхен! — Чонгук вскрикнул в голос, встречаясь глазами с каким-то лопоухим парнем на соседней койке: тот лежал, уткнувшись в книжку, но когда услышал рядом шевеление – обратил внимание на очнувшегося соседа по палате.       — Проснулся, — усмехнулся тот, откладывая книгу. — Позвать медсестру?       — Не стоит. — отмахивается Гук, подходя к окну. Его колотит, но он пытается держаться. На улице только светает, а это значит, что он проспал целую ночь, если не больше. — Ты знаешь, как давно я здесь?       — И все-таки я позову медсестру, — сосед тянется к небольшой красной кнопке, расположенной на стене сбоку, и жмет на неё. — Я не твой лечащий врач, а тебе наверняка интересно, что с тобой произошло.       — Сегодня какое число? — интересуется Чонгук, прикусывая косточку на сложенной в кулак руке.       — Блин, чувак, возьми свой смартфон и посмотри, — бурчит тот, отмахиваясь, и только тогда Чонгук замечает костыли около соседней кровати, а затем и торчащую из-под одеяла ногу в гипсе. — Он же на тумбе лежит. Ослеп что-ли от угарного газа?       — Прости, — спохватывается Гук, приближаясь к прикроватной тумбочке для того, чтобы взять аппарат. — Постой... Угарного газа?       — Ага, — кивает тот. — Вон, у медсестры спрашивай, — указывает тот на дверь жестом. На зов парня уже прибежала молодая девчушка в светло-голубом халате и сразу же подскочила к Чонгуку, интересуясь его здоровьем.       — Вам лучше? Голова кружится? Тошнота присутствует? Вам нужен покой и никаких резких движений!       — Я в порядке, только ощущение, будто проспал дня два, — признается Чонгук, перебивая женское щебетание. — Я отравился угарным газом? В сауне?       — Верно, — кивает девушка. — Вам очень повезло. Если бы вас вытащили немного позже, мы бы не отделались так просто. В лучшем случае произошёл бы отек легких, в худшем, — девушка озадаченно разводит руками, — летальный исход.       — Кто? Кто меня спас? — Чонгук помнит, что Югем и девушка, чьё имя предательски вылетело из головы, оставались в зале плавать в бассейне. — Ким Югем, да?       — Верно, господин Ким... Но, я не уверена, что правильно запомнила имя... — теряется медсестра. — Я думаю, вам лучше будет обсудить это со следователем. Я пока напишу вам дальнейшие рекомендации и рецепт на случай, если будет подташнивать. В случае возникновения других симптомов – обратитесь, пожалуйста, к нам, — тарахтит она. — Хоть по результатам анализов вам ничего не грозит, всё-таки, лучше быть на чеку... — медсестра уже раздражала своим писклявым голосом обескураженного Гука. Слишком много информации за раз...       — Стойте, стойте! — Чонгук совершает останавливающий жест руками, с опаской глядя на девушку. — С каким еще следователем, я не понимаю? — брюнета заколотило от волнения. — Никто ведь не умер?       — Извините, — запищала девчонка. — Я не должна вам этого говорить, но речь идет о покушении на убийство, — медсестра покраснела, виновато прикрыв ладонью рот. — Простите, я больше ничего не знаю. Следователь Чхве просил позвонить, когда вы очнетесь, поэтому я сейчас же это сделаю.       С этими словами девушка выбежала из палаты, оставив потрясенного Чонгука наедине со своим соседом, который, грызя зелёное яблоко, внимательно слушал разговор.       — Охуеть, конечно, — произносит он. — Ты, главное, не нервничай. В твоей жизни хотя бы есть те, кому на тебя не плевать. Не то, что у меня...       — Ты о чем? — с трудом выдавливает из себя Гук. Услышанное минуту назад повергло его в самый настоящий шок, и парень уже успел надумать себе всякого. Что случилось в сауне и почему он чуть не отравился? Осознание того, что кто-то из гостей мог не выжить, сводили с ума и хотелось перемотать время вперед, чтобы поскорее узнать, в чем же дело. Парень наделялся, что и Югем, и остальные в порядке.       — Если я правильно понял, то тебя вытащил из парилки тот парень, который приехал с тобой. Он просидел здесь почти до утра, потом приехали менты и увели его. Кажется, они называли его Тэхен. Да, точно, Ким Тэхен.       Вот, почему медсестра затруднилась, вспоминая имя...

***

      До того, как следователь Чхве появился на пороге палаты, Чонгуку успело показаться, что время превратилось в резиновое. То, что поведал Чхве, повергло парня в самый настоящий шок. Ким Югем был арестован этой же ночью после показаний его подруги Венди. Она рассказала, что Югем резко решил прекратить торжество и неожиданно потянул ее за собой, якобы для того, чтобы продолжить дома вдвоем. Однако, девушка отметила, что это было слишком резко, что ее очень удивило, как и то, что Югем не попрощался ни с кем. Он был самый трезвый, потому что почти не пил, в то время, как настаивал на том, чтобы его друзья допивали всё спиртное. Венди рассказала, что пока она переодевалась, Бомгю плавал в бассейне, Чонгук находился в парилке, а Югём куда-то пропал. Как позже выяснилось: Ким собственноручно прикрыл задвижку для того, чтобы Чонгук задохнулся, но он просчитался, ведь не знал, что Тэхен заинтересуется неожиданной поездкой Чонгука в сауну и решит своевременно приехать. Касательно Тэхёна: его, благодаря показаниям сотрудницы из сауны, не стали задерживать в отделении, а почти сразу отпустили к Чонгуку в палату, где он и просидел до самого утра, пока не начал вырубаться, сидя на стуле. Медсестра разбудила парня и попросила уехать домой отдохнуть, но к большому сожалению, данные его попросить забыла.       — Тэхён... — словно в забвении произносит Чонгук, равнодушно глядя в стену.       — Этот парень действительно спас вам жизнь, — сказал следователь. — Я попробую посодействовать тому, чтобы его условный срок сократили.       — Да... — кивает на автомате Гук. Он был в ужасе от того, что чуть не превратится в трупа, благодаря Югему, но больше всего печалило то, что он снова потерял того, о ком думал почти всё своё свободное время. Почему же он не проснулся чуточку раньше? Почему не успел хотя бы словом обмолвиться с Тэхеном?       — Чон Чонгук, соберитесь с мыслями, возможно вы знаете о мотиве, которым мог или руководствовался Ким Югём?       — Н-нет, — отрицательно качает головой брюнет. — Даже не представляю, зачем ему это. Мне кажется, это какая-то ошибка.       Следователь бесшумно ухмыльнулся.       — Югем кое-что сказал, что должно вас переубедить в обратном...       Господин Чхве шумно выдохнул и произнес: "Я знал, что меня посадят, но надеялся, что эта тварь сполна ответит за смерть Сокджина и сдохнет"?       У Чонгука при упоминании имени главврача волосы дыбом становятся. Он-то здесь причём?       — Это... Югем сказал? — с долей опаски интересуется он. — Я не понимаю, откуда он знает о Сокджине?       — Верно, — вздыхает следователь. — Это слова Югема, адресованные вам, — утвердительно кивает следователь. — А Ким Сокджин – его родной дядя.       Чонгук так и застывает с открытым ртом, не в силах даже шелохнуться, пока в голове, словно на повторе звучит услышанное.       — Ч-что вы сказали? — парень, стиснув кулаки от нахлынувшей злости, до последнего надеялся, что он имел в виду другого Сокджин или же вовсе перепутал имена, однако тот лишь подтверждает свои слова, дополняя, что речь о бывшем главвраче Гонжам. Пока Чонгук пытается побороть дрожь и подступившую к горлу тошноту, следователь рассказывает ему абсолютно всё, раскрывая новые карты с каждой минутой. Он также не забывает упомянуть о "букете" психических заболеваний Югема, которые так тщательно скрывались от всех с помощью "всемогущего" дяди.       Чонгук тупо смотрит на свое отражение в стеклянной чашке с соком и удивляется, как он не стал седым за последние полчаса. Мыслей в голове уже не было. Корить себя за то, что не разглядел лжи и лицемерия в поступках Югема, было бессмысленно. Сейчас Чонгук жалел о том, что снова потерял Тэхена. Своего ангела-хранителя, который неизвестно каким образом узнал о их местонахождении и успел вытащить почти бездыханное тело из ада. Тэхен очень нужен Чонгуку, вот только где его теперь искать?       — Югема посадят? — сухо выдавливает из себя брюнет спустя минуту молчания.       — Пф, — хмыкает тот, прокручивая лежащую на тумбочке ручку. — Там не одна статья... Иначе говоря, по предварительным данным ему грозит больше десяти лет.       — Мне нужно будет появиться в суде? — уточняет Чонгук. Он хреново разбирается во всех этих криминально-юридических делах и, откровенно говоря, уже устал. Ему бы с радостью завершить этот невыносимый разговор прямо сейчас и больше никогда к нему не возвращаться.       — Мы вам сообщим... Пока не покидайте город, — безэмоционально отвечает следователь, поднимаясь со стула и прихватывая свой портфель. — Всего доброго, Чонгук.       Мужчина уходит, бесшумно скрываясь за дверьми, а Чонгук, ссутулившись, опускает голову, обхватывая её обеими руками.       Как же так? Ощущение, что его прокляли еще в роддоме, не покидало парня. Он едва ли не оказался на том свете, его любимый дядя в тюрьме, лучший друг - предатель, дорогой сердцу человек неизвестно, где...       Брюнет с силой бьет кулаком по дверце прикроватной тумбочки, и та со скрипом открывается.       — Сука! — обессиленно шипит Чонгук, засматриваясь на покрасневшие костяшки, затем боковым зрением замечает чужой взгляд.       Сосед по палате тихо лежал с книгой в руках и смотрел на Гука поверх страниц.       — Слушай, ну всякое бывает, — произносит он, закрывая толстый том. — Ты, главное, не нервничай.       — Конечно, — фыркает Гук, осознавая, что незнакомец стал свидетелем беседы с господином Чхве и чонгуковых эмоций. — На тебя, наверное, каждый день покушаются?       — Если можно считать покушением это, — парень приподнимает загипсованную ногу, — то лишь однажды.       Гук неожиданно усмехается. Ему бы не мешало поучиться у соседа умению позитивно мыслить даже тогда, когда вокруг происходит откровенный пиздец.       — Тебя избили? — зачем-то интересуется он, неосознанно испытывая симпатию к этому человеку.       — Машина сбила на пешеходном переходе, — отвечает парень. — А водитель съебался.       — Охуеть... Как думаешь, куда катится мир?       — К херам собачьим... Причем, уже давно... Кстати, меня зовут Субин и я наслышан, что ты работал в той самой Гонжам. Правда?       Чонгук утвердительно кивнул, отмечая то, с каким восхищением это произнёс новоиспечённый знакомый.       — Я же с гипсом, — поясняет Субин. — Вот и приходилось лежать здесь и слушать все, что они обсуждали... Странные эти мусора... При свидетелях-то...       — А что им скрывать? Насколько я знаю, ничего сверхсекретного не осталось в этой истории. Вся Корея в курсе, — Чонгук напрягся. Ему меньше всего хотелось, чтобы Субин принялся расспрашивать его о подробностях проживания в психушке.       — И то правда, — улыбается сосед, на удивление оказываясь тактичным человеком. — Кстати, у меня для тебя кое-что есть...       Субин тянется правой рукой к открытой тумбочке и принимается сосредоточенно в ней рыться. Спустя секунд десять парень достаёт оттуда небольшой листок бумаги, сложенный вдвое.       — Держи, — он протягивает прямоугольник Чонгуку. — Тот парень передал, который возился с тобой.       Чонгук, пренебрегая рекомендациями врача и забывая о болях в голове, резко подхватывается, выхватывая «послание». Тэхен? Ему? Передал?       Судорожно развернув бумагу трясущимися руками, Чонгук предвкушенно таращится на практически чистый лист:       Сверху страницы, чёрной гелевой ручкой были аккуратно выведены одиннадцать цифр корейского мобильного оператора.       Чувство безграничного счастья приятными теплыми судорогами отзывается в животе, наполняя импульсами всё тело, и ликующий Чонгук, не сдерживаясь, восклицает:       — Номер! Он оставил мне номер!       — Странно, что ты не знал номера телефона человека, который тебя спас и просидел тут несколько часов над твоей тушкой, — улыбаясь, произносит Субин. А у Чонгука ощущение радости пропадает так же резко, как и появляется. В какой-то момент в голове появляется навязчивая мысль о том, что это может быть и не тэхенов номер. Осознание того, что такова вероятность присутствует, заставляет Чонгука заметно приуныть, что не остается без внимания соседа по палате. — Эй! Ты чего застыл? Звони скорее! — подгоняет тот, и Гук, несколько раз сбиваясь от волнения, всё же набирает на клавиатуре правильные цифры. Брюнет до крови кусает сухие обветренные губы, пока из динамика доносятся длинные гудки. Сердце норовит выпрыгнуть из груди, и кажется, будто бы целая жизнь пролетает мимо него, прежде, чем слух пронзает родное бархатное «алло»...