50
Шисуи внимательно наблюдал за Орочимару и братьями Сенджу. За его спиной Третий готовил свою технику. — Давайте, к бою, уважаемые, — вальяжно объявил саннин. Тобирама сложил печати, и мир вдруг потемнел. Гендзюцу? Шисуи активировал Мангеке. Глаза просто разрывались от боли. Тьма вокруг покрылась паутиной трещин и раскололась, являя привычный четкий мир, окрашенный в цвета алого. И вовремя, потому что прямо на него с дикой скоростью летел Первый Хокаге. По щекам стекала теплая кровь. Еще никогда Шисуи не использовал Мангеке Шаринган настолько много и часто. Он в последний миг успел увернуться, принял на блок скрещенных рук сильнейший удар ногой с разворота и присел. Над головой пролетел промахнувшийся Тобирама, который со спины метил ему в затылок. Шисуи сомкнул руки в жесте печати. Шуншин но дзюцу! Хокаге напали на него вновь, но он ускользнул от них и очутился за спиной у Второго. Тобирама запоздало развернулся, и Шисуи успел отсечь ему руку мечом по локоть, а следующим движением по плечо. Нидайме ударил его второй рукой. Шисуи увернулся, кувыркнулся над ним в воздухе и ударил Второго Хокаге ногой в спину. Тот отлетел. Отсеченная рука Тобирамы по кусочкам восстанавливалась. Разламывая черепицу, на свет пробивались ростки мокутона: Хаширама пытался поймать Шисуи своими побегами, но тщетно — рост деревьев не успевал за Телесным Мерцанием. Мне крупно повезло. Эти двое — пустые марионетки, к которым просто вернулись силы и рефлексы шиноби. То, что Орочимару подавил их разум, играет мне на руку. Шисуи прекрасно понимал, что будь Хаширама и Нидайме в сознании и сражайся они по собственной воле, и ему, и Третьему пришлось бы несладко. Настоящий Тобирама спокойно угнался бы за шуншином. Шисуи знал, что любимая техника телепортации Йондайме — разработка Второго, но Тобирама не использовал эту технику. Почему? Вероятно, потому, что на такой скорости недостаточно было быть сосудом с запасом чакры и техник. Нужен был творческий подход, фантазия; четкий просчет ходов и чтение замыслов противника. Чтобы заставить Хокаге сражаться в полную силу, хотя бы близко к ней, подавление их сознания следовало сделать более тонким, и Шисуи подозревал, что именно об этом сейчас думает Орочимару. Третий прав. Хокаге надо запечатать, иначе проклятая техника принесет нам немало проблем. Пускай это жестоко по отношению к их душам — оставлять их навечно вариться в чреве Шинигами, но призывать братьев, чтобы они разрушали собственное детище, еще более жестоко. Пока Тобирама поднимался, Шисуи напал на Первого. Хаширама вертел головой и ловко принимал удары на блоки, но все же не поспевал. Шисуи несколько раз здорово зарядил основателю по физиономии, отбросил его ударом ноги к кривому дереву, во мгновение ока стянул леской вокруг ствола и спешно пробормотал: «Прошу прощения, Шодай-сама». Он отбил мечом сюрикены, которые швырнул Тобирама, чтобы освободить брата. Вы следующий, Нидайме. Он очутился за спиной у Второго. Клинок сверкнул райтоном, пробил твердые доспехи и пригвоздил Нидайме грудью к другому стволу. Шисуи связал Тобираму, освободил свой меч и вернул в ножны. Орочимару сгорбился и захлопал, придерживая рукоять Кусанаги локтем. — Браво, Учиха Шисуи. Как-то слишком наигранно. Он ничуть не переживал и не опасался за свою жизнь, будто все шло по его плану, и никак иначе. — Орочимару, — с ненавистью произнес Шисуи и оглянулся на Третьего. Еще не готово, Сандайме? Но клоны Третьего все так же стояли, сложив ладони. Шисуи вновь взглянул на Орочимару. Тот выпрямился и поудобнее перехватил Кусанаги, готовясь к бою. «Я хочу, чтобы ты стал Пятым Хокаге», — повторил в голове голос Третьего. Что-то затрепетало в душе Шисуи. Мечта клана. Мечта Итачи. Когда-то мечта Сарады. И его мечта. Холод и горечь просочились в сердце. У меня нехорошее предчувствие. Я не верю… Не верю, что это действительно возможно: Учиха — Хокаге. Эти чертовы старики, соратники Третьего и Данзо, они не позволят мне. Ни за что. Никогда. Шисуи вновь оглянулся на Хирузена. Ему показалось, что он совершает огромную ошибку, позволяя Третьему пожертвовать собой. Но в то же время он понимал, что Сандайме прав: если Орочимару не остановить сейчас — он вернется снова. А если остановить Орочимару, но не запечатать братьев, то придет кто-нибудь другой. Тот, кто усовершенствует проклятую технику, и тогда уже некому будет спасать Лист. Как Хокаге, сам я с ними не справлюсь. А Джирайя-сама… Его вечно нет на месте. Черт!****
Орочимару удобнее перехватил меч и ухмыльнулся. Молодой Учиха кусал губы и переводил встревоженный взгляд с него на Хирузена. Не успеет он, Шисуи-кун. Правильно волнуешься. Шисуи с расстояния попробовал применить к нему гендзюцу, но Орочимару развеял его и ехидно ухмыльнулся. — На мне это не сработает, Шисуи-кун, — слащаво-ядовито прошипел он. — Я уже встречался с твоим другом и знаю ваши фокусы. Ты же не думал, что я приду за телом Саске-куна, не подготовившись? Шисуи попробовал активировать Мангеке. Томоэ в его глазу шевельнулись, начали сливаться в общий рисунок, но тут же вернулись обратно, и парень прикрыл лицо руками, шипя от боли. Больно, Учиха? Я вижу, что ты на пределе. Ты слишком много использовал Мангеке. Ваши глазки не всесильны, но тело Саске-куна и мои знания, техники, мое мастерство… Это будет бесподобно. Шисуи оскалился от боли, убрал руки от лица, размазав по щекам кровь, и с ненавистью взглянул на Орочимару. Шисуи Телесного Мерцания. Нужно для начала покончить с ним. Он не даст мне подобраться к Сарутоби-сенсею. Орочимару улыбнулся, с аппетитом разглядывая молодого парня. У него было прекрасное тело, но, увы, захватить его, не повредив при этом, он никак не мог. Шисуи переместился шуншином к нему и отсек голову, но тело Орочимару обернулось грязью и растеклось по крыше. Клинок Кусанаги со звоном рухнул на черепицу. Из коричневой жижи поднялся новый Орочимару, ухмыльнулся и отступил на пару шагов назад. Перетрудил ты свой шаринган, Шисуи-кун. Даже не можешь уловить замену. Учиха вновь замелькал вокруг него своим шуншином. Изрубленное тело Орочимару распалось на куски, обернулось змеями и опять собралось. — Бесполезно, — самодовольно ухмыльнулся Орочимару. Он шевельнул пальцем. Меч Кусанаги замерцал слабым светом и беззвучно поднялся в воздух в тот момент, когда Учиха мелькнул перед ним. Орочимару метил в сердце, но клинок вонзился Шисуи в бедро. И то удача, ведь парень двигался настолько быстро, что задеть его было практически невозможно. Шисуи не ожидал атаки от неподвижного меча. Он рухнул на колени перед Орочимару, задев осколки хрустнувшей черепицы, и закричал от боли. Саннин довольно осклабился и поманил меч бледным пальцем. Клинок прошел насквозь, и из разорванной штанины показалось острие. В воспаленных глазах Шисуи, красных от сети лопнувших сосудов, читались недоумение и отчаяние. С такой раной Телесное Мерцание отменялось, а значит, и стремительно увеличивались шансы Орочимару на победу. Шисуи уперся правой рукой в крышу, изогнулся и вытащил меч из ноги, но рукоять тут же выскользнула из ладони. Кусанаги вернулся к хозяину. Орочимару воспользовался слабостью Шисуи и замахнулся. — Шисуи-кун! — в панике воскликнул Третий. Шисуи укрепил меч Стихией Ветра и поспешно заблокировал удар своим танто, но Кусанаги рассек прочную сталь клинка легко, словно масло, и глубоко врезался парню в плечо. Орочимару снова замахнулся. По лезвию Кусанаги стекала кровь. Шисуи со злостью откинул сломанное оружие и сложил печати. Великий Огненный Шар! Орочимару отпрянул. Спереди слышался хриплый умоляющий голос Третьего: — Энма, помоги ему! — Я твой призыв, а не его, — недовольно ответил алмазный посох. — Прошу, ему нечем биться против Кусанаги! И презрительный хмык в ответ. Орочимару широко улыбнулся. Чтобы эта вредная обезьяна позволила прикасаться к себе кому-либо кроме Третьего? Не будет такого. Не везет тебе, Шисуи-кун, а ведь Сарутоби-сенсей прав. Тебе нечем защититься от моего Кусанаги. И свою зеленую чакру ты не используешь, глазки-то подустали. Шисуи судорожно восстанавливал дыхание после техники Стихии Огня. Он поднялся с упором на здоровую ногу. Орочимару налетел на него, но Шисуи увернулся. — Что, Шисуи Телесного Мерцания? И это все? — ехидно поддел саннин. Он беспорядочно махал мечом справа, слева, сверху, но попасть не мог. Шаринган позволял Шисуи уворачиваться от каждого удара, даже хромая и прыгая на одной ноге. По темной штанине растекалось мокрое пятно крови. — Энма! — воскликнул Хирузен. Что-то прожужжало в воздухе. Орочимару с досадой наблюдал, как черный шест с золотыми наконечниками, вращаясь, пролетел от Третьего к Шисуи и сам по себе лег парню в руку. Вот же назойливая штука. — Неужели гордый король обезьян наконец поддался на уговоры и снизошел? — едко заметил Орочимару. Легендарный Энма в руках Учихи. Это становилось интересно. Шисуи обхватил обеими руками тяжелый посох и заблокировал удар Кусанаги. Приноровиться к Энме ему оказалось непросто. Шест мог становиться узким или широким, выпускать руки, меняться в длине, внезапно выстреливая в Орочимару одним концом. Мальчишка привык сражаться своим танто, а посох был слишком тяжелым для него. Так виртуозно орудовать им удавалось только Третьему. Они с Энмой мыслили синхронно, чувствовали друг друга, тогда как у Шисуи с королем обезьян никакой глубокой духовной связи не было. Их временный альянс выглядел неуклюже. Орочимару заметил, что десять секунд спустя Учиха и Энма поняли: форма обычного тонкого шеста для них удобнее всего. Больше алмазный посох не менялся. Орочимару было весело. Раненый парень с непривычным для него оружием совсем не внушал опасений. Однако, как бы жалко со стороны ни выглядел хромающий Шисуи, с трудом управляющийся с алмазным посохом, Орочимару больше ни разу не удавалось задеть его: Шисуи уворачивался или блокировал Кусанаги шестом. Прошло минуты полторы или две, как Третий начал подготовку техники Йондайме. Хаширама и его брат все еще оставались неподвижны, связанные леской. Настоящие давно бы разорвали путы своей бешеной чакрой, но эти без контроля повелителя инициативы не проявляли, а сам Орочимару был занят. Технику явно нужно будет доработать, а то это никуда не годится. Ладно. Хватит играть. Он выпустил из руки змей, и они туго обвились вокруг Энмы, зашипели прямо в лицо Шисуи, угрожая ядовитыми зубами. Парень выпустил из рук свое оружие, и шест исчез в змеином клубке. Орочимару гаденько ухмыльнулся ужасу, мелькнувшему во взгляде Шисуи, сделал ложный выпад, ударил парня ногой по раненому бедру и вонзил в самое сердце меч. Шисуи выпучил глаза от боли и шока. Орочимару с сожалением наблюдал, как на кофте Учихи расплывается такое же пятно, как и на штанах, а по шее стекают и ускользают на грудь, под ворот кофты, кровавые слезы от перетруженных глаз. Такое прекрасное молодое тело. Очень жаль, что мне пришлось испортить его.****
Орочимару застыл на месте парализованный, так и не успев поднять свой легендарный меч. На его бледном лице выступили крупные бусины пота. Тонкий зрачок в золотой радужке то увеличивался, то вновь сужался. Орочимару видел нечто, недоступное более никому. Что ему виделось? Жаркий бой? Сладкая победа над Телесным Мерцанием и старым учителем? Разрушенная Коноха? Шисуи было все равно. Орочимару сам не заметил, как угодил в гендзюцу еще до начала самого боя, и с того самого момента исход поединка решился. Шисуи ринулся на неподвижного врага. — Стой! — воскликнул Хирузен. Острие куная застыло, касаясь белого горла. — Шисуи-кун, — тяжело дыша, проговорил Третий. — Я запечатаю и его душу тоже. Не торопись. — Как скажете, Сандайме. Шисуи покрутил кунай вокруг пальца и спрятал, а после выбил ногой меч из рук Орочимару. — Эдо Тенсей тоже не прерывать, как я понимаю? — осведомился он. — Правильно. Рядом с Шисуи появился капитан Анбу в светлом плаще. — Как у вас? — Все в порядке, — коротко ответил Учиха, с сомнением оглянулся на Третьего и глухо добавил: — Сандайме только осталось завершить свою технику. Анбу вертел лицом, скрытым маской кота, то в направлении Связанного Хаширамы, то в сторону Тобирамы, и наконец остановился на Орочимару. — Вы победили. Тогда к чему техника? Шисуи тяжело вздохнул и не стал отвечать. — Ёро, — тихо позвал Хирузен. Капитан Анбу подошел к Сандайме и выпрямился. Они о чем-то говорили вполголоса, а Шисуи тем временем приблизился к краю крыши. На арене за прозрачным переливающимся барьером продолжались бои: Анбу и джонины заканчивали разбираться с Четверкой Звука, и им явно давалось это нелегко. Глаза болели нещадно. Шисуи чувствовал, что явно перестарался с Мангеке, ведь даже просто смотреть вокруг, не используя додзюцу, и то было больно. Хотел бы я обладать силой, не разрушающей мое тело, как Джирайя-сама. Шисуи обернулся на Хокаге и Ёро. — Сандайме! — воскликнул капитан отряда Анбу, присел на колено перед Третьим и почтительно склонил голову. Теневые клоны Хирузена сорвались с места, устремились к воскрешенным Хокаге и вцепились руками им в плечи. В какой-то момент Тобирама очнулся от контроля, улыбнулся и сказал густым низким голосом: — Прости, Сару, доставили мы тебе хлопот. С братьев-основателей осыпалась серая пыль. На ослабшей леске провисли мертвые тела шиноби Звука: парня и девушки, тех самых, которых Шисуи некогда видел в Лесу Смерти у лагеря Седьмой Команды. На животах клонов Третьего порвалась одежда и проявились спиральные печати. Клоны с хлопками развеялись. — Не пощадил даже собственных людей, — с негодованием процедил Хирузен. По морщинистым щекам старика текли слезы. Как, должно быть, тяжело ему было запечатывать любимого учителя и его брата. Умирать, забирая с собой самых дорогих и предавшего ученика… Он подошел к неподвижному Орочимару, взял его за плечи. — Прощайте, Сандайме, — тихо сказал Шисуи. — Прощай, Шисуи-кун, — тепло ответил Третий. В его голосе больше не было боли, только доброта и легкость, словно душа Сандайме уже отправилась в рай, а не готовилась обречь себя на вечное заточение в чреве Шинигами. Тело Орочимару с грохотом рухнуло на битую черепицу, а на животе Хирузена проявилась печать, такая же, как и некогда на теневых клонах. Старик закрыл глаза и стал падать, но его подхватил подоспевший Анбу в светлом плаще и мягко опустил мертвеющее тело на крышу.****
Земля гремела. Сарада всем телом чувствовала вибрацию от частых толчков. Откуда-то подул холодный влажный ветер, а за ним с неба посыпался песок. Она встряхнула головой и провела рукой по волосам. Шикамару нахмурился. — Что это? Сараде тоже было интересно. В их пристанище было так спокойно и хорошо, но война доставала их даже здесь. Сарада поднялась на ноги, опираясь на плечо Шикамару. — Воу, ты куда? — Хочу узнать, что там. Нара хмыкнул. — Поздравляю, — сказал он. — Ты снова можешь стоять. Сарада придирчиво осмотрела дальнее деревце. Колени дрожали, но силы понемногу возвращались к ней. Она отступила на несколько шагов и с разбегу понеслась к намеченному дереву. — Эй-эй! Ты что творишь? — заволновался Шикамару и тоже поднялся, придерживаясь рукой за ствол. Сарада взбежала на дерево, добралась до крепкой ветки на приличной высоте и присела на ней передохнуть. Перепрыгнула на другую, за ней на следующую. Концентрируя чакру в ступнях, пробежала по стволу у самой верхушки и остановилась. Она уперлась ногами в тонкие ветки и, придерживаясь здоровой рукой за ствол, выглянула из листвы дерева. Вдалеке, в той стороне, откуда подул ветер, возвышались две громадные фигуры. Первую Сарада узнала мгновенно, и ей стало жутко. Тот самый монстр, которого я видела внутри Казекаге. Это он. Его щупальце тянулось за папой на арене. Вторая фигура подпрыгнула в воздух и Сарада увидела, что это гигантская жаба. Призыв Конохамару-сенсея! И… но… Нет, она не могла поверить. Тот Наруто, который вчера едва не перевернул с ног на голову госпиталь и бешено рылся в кровати, выпятив в ее сторону зад, не мог призвать такое. Седьмой Хокаге — да. Но не тот шумный сверхактивный мальчишка, которого она знала еще ребенком. Тогда кто еще владеет призывом жаб? Его учитель — Джирайя-сама? Он ведь должен быть жив. — Эй, Сарада! — позвал Шикамару. — Что там? — Я сама не понимаю. Гигантская жаба вдруг на бегу перевоплотилась в Девятихвостого Лиса. Сердце екнуло. Но обезумевший от ярости Лис не собирался разрушать Коноху, а целенаправленно бросился на монстра, которого Гаара назвал «сущностью песка». Кьюби подпрыгнул, уворачиваясь от удара песчаного чудовища, и сжатый шар воздуха пронесся мимо него. Прямо сюда. — Шикамару! Прячься! Сарада сползла чуть пониже и всем телом припала к стволу. Бешеный порыв ветра ударил в дерево, терзал крону, едва ли не сдирал кожу с рук на стороне ствола, попавшей под удар, и все норовил скинуть ее вниз, но Сарада удержалась. Ураган понемногу прекратился. Она открыла глаза и опять полезла на верхушку. Кьюби вдруг снова обернулся гигантской жабой. — Что? Так это было хенге? — поразилась Сарада, не замечая, что говорит вслух. — Что там? — не унимался любопытный Шикамару. Но Сараде было не до объяснений. «Сущность песка» и призыв Конохамару-сенсея вцепились друг в друга. Оттуда слышался грохот ломаемых деревьев и взвивались клубы пыли. Монстр оттеснял жабу, и они медленно перемещались в сторону, где они с Шикамару зализывали раны. Если они доберутся сюда, нам конец. Но все вдруг прекратилось. Сцепившиеся гиганты перестали двигаться. Жаба исчезла, а на месте страшного монстра осталась лишь рассыпающаяся гора песка.