Два фонарика

      По темной глади озера плывут фонарики. Они ловко огибают растущие то тут, то там лотосы и устремляются дальше – к темному горизонту. На Юнь Мэн давно опустилась ночь, однако жители Пристани Лотоса не спят. В эту ночь нельзя спать, ибо это Ночь Памяти о погибших от рук псов клана Вэнь, которые вероломно напали на обиталище Ордена Юнь Мэн Цзян, перебили почти всех его обитателей и захватили Пристань Лотоса. С тех пор, как закончилась Аннигиляция Солнца, а затем был повержен Старейшина И Лин это мероприятие стало ежегодным. В Ночь Памяти люди молились о благополучной загробной жизни своих погибших родственников и спускали на озеро множество фонариков, которые, как они верили, могли осветить путь душам усопших и привести их к упокоению.       Глава Ордена Цзян медленно шел вдоль кромки темного озера. Он не смотрел себе под ноги, ибо они сами несли его по знакомой еще с детства дороге. В его руках был большой фонарик. Он никогда не спускал его с пристани, как это делали все. Для спуска фонарика у Цзян Чена было свре место. Место, особенно дорогое его сердцу.       «Как будто лотосы на озере загорелись»,- подумал он, разглядывая плывущие к ночному горизонту фонарики. Это зрелище было настолько прекрасно и завораживающе, что он замер на месте и, сжимая в руках свой, еще не запущенный, стал печально следить за медленным отдалением отдельно взятых фонариков. «Нет, это не лотосы,- Цзян Чен качнул тяжелой, как будто сделанной из свинца головой.- Это души, которые уходят прочь». Его сердце болезненно заныло. В голосе ясно вспыли образы мягко улыбающегося отца и матери со строго сдвинутыми бровями. Вспомнилось, как он любил прятаться и наблюдать за тем, как родители неспешно разговаривают, сидя в своей любимой беседке на озере.       Цзян Чен сглотнул тугой комок в горле, прикрыл глаза и стал тихонько раскачиваться с пятки на носок, пытаясь унять тупую боль в сердце. Придя в себя, хоть и не до конца, он двинулся дальше, шагая в темноте среди прибрежных кустов высокого камыша. Впереди темным печальным силуэтом уже виднелась старая ива – конечная цель пути Цзян Чена. В детстве он и Вэй У Сянь часто приходили под ее раскидистые ветви, чтобы поплавать, нарвать лотосов или же просто позагорать, валяясь на мягком травянистом берегу. Это место было просто идеальным, когда хотелось сбежать от своих обязанностей: удаленное от Пристани Лотоса и уединенное. Об этом месте знали только они вдвоем. Помнится, они даже то и дело меняли пути продвижения к заветному клочку берега, чтобы не образовалось тропинки, способной их выдать.       Тихонько шуршала трава под ногами, в которой приглушенно стрекотали сверчки, и время от времени скрипели камыши, когда Цзян Чен по неосторожности задевал их локтем. Больше эта тишина ничем не нарушалась, даже голоса людей из Пристани Лотоса не доносились сюда. Но что это? Неужели Цзян Чену не показалось и он в самом деле услышал тяжелый вздох?       Цзян Чен остановился и цепким взглядом вгляделся в темноту под ивой. Так и есть: там засела тень, которая вздыхала и время от времени нервно шевелилась.       «Кто там?!»- Глава Ордена едва сдержался от этого грозного оклика. Нет, не стоит нарушать безмолвие ночи. Эта ночь создана для того, чтобы молчать и пытаться услышать голоса погибших. Цзян Чен стал продвигаться дальше и, оказавшись у самой ивы, наконец-то разглядел, кто был загадочной тенью: у кромки воды, совсем беззащитно и по-детски съежившись, сидел Вэй У Сянь. Возле него на траве лежал фонарик.       Первым порывом Цзян Чена было прогнать его. «Нет,- одернул он сам себя.- Он имеет на это право». Он тихонько приблизился и сел немного в стороне от Вэй У Сяня, так же как и он, расположившись у самой кромки воды.       Некоторое время они так и сидели в тишине, разглядывая фонарики, большая часть которых уже едва заметными точками угадывалась на горизонте.       - На последней ночной охоте Цзинь Лин рассказал мне о Ночи Памяти,- словно оправдываясь, негромко проговорил Вэй У Сянь. Он шаркнул ногой по траве.- Я и не знал…       - Конечно, не знал,- фыркнул Цзян Чен.- Ночь Памяти появилась уже после твоей смерти.       Они немного помолчали, слушая перешептывание ветра в ветвях ивы над их головой.       - Ты приехал один из Гу Су?- Цзян Чен вспомнил, что когда покидал Пристань, он увидел в отдалении возле золотой фигурки своего племянника белые одежды.       - Сы Чжуй и Цзин И приехали со мной. Им хотелось повидать Цзинь Лина и отдать дань уважения Ночи Памяти. Оказывается, она пользуется большим уважением в Гу Су. Лани считают, что это очень благородно вот так поминать безвременно ушедших…       Цзян Чен хмыкнул, и они снова погрузились в молчание, на этот раз очень надолго. Прошло не менее часа, прежде чем они заговорили вновь.       - Все фонари уже уплыли,- проговорил Вэй Ин.       - Пора запустить и наши,- Цзян Чен поднялся на ноги.       - Ты хочешь запустить свой фонарь вместе с моим?       - В Пристани Лотоса ты никогда не был чужим, и ее трагедия является и твоей трагедией тоже, ведь… мы одна семья.       В темноте не было видно, но Вэй У Сянь широко и счастливо улыбнулся. Он поднялся на ноги, взял свой фонарик и спустил его на воду рядом с фонариком Цзян Чена. Так они и поплыли: совсем рядом, почти соприкасаясь боками, медленно растворяясь в ночи и словно стирая все обиды и распри между приемными братьями, которые в эту ночь, объединенные общим горем, снова стали родными друг другу.