Печенье в форме сердца

Было шумно. Даже слишком. Будто в голову забралась бригада бурильщиков из «Армагеддона». Они просверливали многострадальную черепушку, а Брюс Уиллис с интересом посматривал на мозги, желая поскорее в них вгрызться… Черт, кажется, легкая грань между фильмом катастрофой и ужасов потихоньку размывалась. Савелий замотал головой, стараясь отвлечься от своих бредовых мыслей. Чего только в голову не взбредет, когда отсчитываешь каждую миллисекунду и посматриваешь на часы каждые полминуты, надеясь, что прошел час. Несмотря на то, что их группу, включая весь поток экономистов, отпустили с пар, из университета их никто не выпустил. Дражайший куратор загнал всех студентов в актовый зал и под страхом смерти заставил репетировать посвящение в профессию. Сценарий был слишком убогий: море третьесортного юмора; песен, исполнители которых абсолютно не умеют петь, и еще парочка танцев, где омежки с радостью смогут потверкать* упругой задницей и заставить всех альф захлебнуться в своих слюнях. — Три года как-то жили без этого дерьма… И дальше бы не горевали, — пожаловался Вася, омега-одногруппник, устроившийся рядом и с унылым видом листавший ленту инстаграма. — Да уж, а повод напиться студенты и так найдут, — хмыкнул Сава, вытягивая ноги под сидение впереди него. Не то чтобы он был ленивой жопой, которая не хотела участвовать в жизни коллектива, но сейчас бы он предпочел оказаться где-то в другом месте. — Это уж точно: день студента, космонавта, ветеринара, учителя, бантиков, улыбок и обнимашек, были б деньги, — шмыгнул носом Васька и поджал губы. — Нет, ну ты посмотри! Он лайкнул фотку своего бывшего… — Вась, ты подписан на инстаграм его бывшего? — удивленно вздернул бровь Сава, посматривая на товарища. Неужели все омеги становятся такими помешанными на своих альфах? Хорошо, что его пока обошло это стороной. А может, все счастье в том, что он влюблен не в альфу? — Сав! На войне все средства хороши! — тряхнул кудрями Васька и стукнул кулаком по коленке. — Эти коварные альфы… Несмотря на истинность… — Да ты его уже окольцевал, как год. — Да ему кольцо надо повесить знаешь куда?! — Прошу, оставьте ваши интимные подробности при себе, — Сава выставил руку, будто барьер. Эта замужняя парочка… Удивительно, что Гена еще выдерживал напор своего ревнивого муженька. С таким омежкой ведь и свихнуться можно: прошел мимо кого-то — косой взгляд; случайно коснулся — ревнивая тирада; посмотрел как-то неправильно — развод и омежья фамилия! Настоящий тиран! — Ох, Сав, вот как найдешь своего любимого, ты меня припомнишь! И поймешь, как это муторно, — начал причитать одногруппник, вновь забегав пальчиком по экрану смартфона, вылавливая новые доказательства «измены» мужа. Наконец-то на сцену вышел куратор их группы — бета — Антон Михайлович, а для своих — Антошка. На удивление, характер у господина куратора был совсем не бетовский. Большинство его сородичей монотонно проговорили бы заумный текст и избавили себя от лишней волокиты с людьми, предпочитая зарыться в книгах и отчетах. Но Антошка был не таким, он любил стоять во главе парада, любил общаться с людьми и всегда напоминал запыхавшегося воробушка. Возможно, он просто не понимал, что должен вести себя как-то по-другому: более солидно, статно и отстраненно ото всех, как ледяной король среди черни. Но тому, скорее всего, была причина: его забрала из приюта пара альфы и омеги. Отогрела, отлюбила и привила все лучшее, что могла. И он все время видел перед глазами пример своих родителей, отождествлял и равнялся на них. Поэтому из него так и не получился холодный расчетливый человек. — Так-так, что это за кислые лица, ребята? — Антон Михайлович поставил руки в боки, обводя взглядом притихших студентов. Студенты же, в свою очередь, поглядели на него голодным озлобленным взглядом, будто на хорошо прожаренную ножку курочки. — Взбодритесь! — Чего радоваться, я бы давно в столовку свалил, — недовольно брякнул Артур — третьекурсник кибернетик. — Ему бы только пожрать, — пробубнил себе под нос Сава, закатывая глаза к потолку. И почему этот альфа так раздражал? Безобидным словом он мог довести до состояния аффекта. Да будь то элементарная ухмылка на неприятной морде лица… Уже тошно. А все почему? Потому что человеком адекватным быть нужно, а не мудаком с позвякивающими яйцами. Артур был истинным представителем альф: сильный, храбрый, красивый, а еще горделивый, напыщенный и обидчивый. Он был любимцем многих омег и душой компании среди всех альф. Только вот нутро у него было гнилое. Полнейшая противоположность Савы, который никогда не хотел находиться в гуще событий, не хвастался своими успехами и добродушно помогал своим знакомым в трудную минуту. Не любил сплетничать с другими омегами, предпочитая пролистать какую-то книгу или полазить в интернете и найти какой-нибудь факт о том, чем лабрадор отличается от золотистого ретривера или умеют ли летучие мыши бегать на своих маленьких лапках? Сава уже точно и не помнил с чего началась эта затяжная вражда. Но случилось это с самого первого курса, когда некоторые пары велись совместно для всех: экономистов, финансистов, бухгалтеров и кибернетиков. То ли это была философия, то ли экономическая теория. Кажется, Артур решил проявить свой «повышенный» интеллект, а Сава его исправил. Это и положило начало их вечных конфликтов. — Молодые люди, давайте не будем возмущаться. Я и так вас с пар снял. Ни о каком обеде и речи идти не может. Если ваш желудок начнет урчать, то пусть урчит под музыку и не прерывает репетицию! Осталась неделя! Вы то после коллоквиума без задних ног, то у вас времени нет! Да металлурги и горняки месяцами готовятся! Месяцами! Мы не должны ударить в грязь лицом! — рыкнул Антошка, топнув ногой. — А то потом Николай Максимович будет насмехаться над тем, как валенки уделали моих любимых умняшек в два счета… — Да все будет шикарно! — Никакие горняки и металлурги нас не переплюнут! — Верно! — Этот Николай Максимович еще сам отсос… — Ну-ну… Давайте без грубостей! — прервал озорного студента Антошка, поправляя на шее галстук. Толпа загалдела одобрительными воплями. Нужный эффект был достигнут. Недаром Антошка славился ораторскими способностями. И вроде не сказал чего-то супер-крутого, как Арагорн при последней битве, но любое упоминание Николая Максимовича — дотошного препода по статистике — давало такой ошеломляющий эффект. Савка же хитро хмыкнул. Совсем недавно он узнал очень пикантные факты о Николае Максимовиче. Теперь омега мог поверить в то, что тот и правда поработает немного ртом. Всего неделю назад Сава застал одну любвеобильную парочку на их кафедре. Все преподаватели уже разошлись, а Антошка вместе со статистиком… Охохоюшки-хо-хо… Лобызались прямо на конспектах по финансовому учету. Несмотря на всю антипатию к статистику, Савка был рад за Антошку. Ведь было видно, как их куратор скрывает за показушной нелюбовью яркую пылающую страсть. Да и было здорово видеть, что природа не учла тот факт, что люди будут бороться с истинностью. Николай Максимович был альфой, разведенным со своим истинным и встречающимся с коллегой-бетой. И говорите потом, что беты остаются за бортом жизни. Некоторые, кто встречают именно тех и не боятся бросаться с головой в чувства, находят свое счастье. А вот те, кто буксуют перед малейшими трудностями, так и остаются одинокими или заключают брак по расчету. — Все, давайте берите свой текст и прогоняем все с начала! — замахал руками Антон Михайлович, спускаясь по ступеням в зал. — Мартин, ты нашел микрофоны? — А как же, — раздался знакомый голос из-за кулис. — Я нашел, а Миша все подключил. — Вот и чудно, хоть какие-то кибернетики отдаленно, но с техникой да работают! — одобрительно кивнул куратор. — Все, те, кто открывает посвящение, быстренько поднимаемся на сцену, остальные же следят по тексту! Началась движуха, четверо студентов (из каждой группы по одному) подскочили с места и направились к ступеням, другие же, кто выступал следом, собрались у подножия и широкой грудью закрывали бедным ведущим дорогу. С горем пополам, четверка как-то пролезла наверх по головам. Из-за кулис сначала выбрался Миша и успешно спрыгнул к пульту, чтобы включить нужный трек, а потом появился и Мартин. При виде последнего Сава даже не заметил, как уголки его губ поползли вверх. Казалось, что при любом появлении Мартина в голове творилось нечто, что происходило с Дэдпулом, когда его башку прорубают ножом: порхали и цвиринькали птички, звучала чарующая музыка из какой-то слезливой мелодрамы, и на радугах плясали милейшие единороги. Ах, это была любовь. Всепоглощающая, чарующая и такая… Такая безответная. — Совушка, заскучал без меня, — улыбнулся Мартин, устраиваясь позади друга и коротко чмокая парнишку в щеку. — Конечно, еще со вчерашней ночи лишь о тебе грезил, Мартинью, — «пошутил» Савка, слегка поворачиваясь. — Оставил меня одного, когда был наш марафон ужасов. — Прости, Артур задолбал с проектом. Уж если нас поставили вместе… Как-то надо выплывать самому, от этого тупаря никакой пользы, — вяло улыбнулся Март. — Конечно, понимаю. Савка тяжело вздохнул и отвернулся к сцене, наблюдая, как четверо ведущих уже заполучили по микрофону и начинали привычную проверку «считалочку». И почему Мартину назначили в пару этого придурка? Теперь на неделю (как минимум) он выбит из жизни, ведь ему работать за двоих. Вот только славу на себя будет тянуть именно тот, кто все время пропьянствует и пробедокурит. Сава исподтишка повернул голову и покосился на своего друга детства, того человека, который занимал все его мысли. Именно из-за этого беты уверенность Савки в том, что он влюбится в альфу, разбилась в пух и прах. Алексей Афанасьевич Мартыненко был идеальным. С самого детства они были вместе: родились в одном роддоме, жили на одной улице, да их дома находились рядышком — стенка к стеночке. Одна школа, один университет, даже факультет, только направления разные. Именно Савка придумал привычное прозвище «Мартин», после просмотра мультика о гусе Мартине. Так и полетели по жизни: верный Мартин и забавный Совенок. Ничего удивительного, что первой и единственной любовью был именно этот бета. Первая течка лишь укрепила позицию Мартина в образе «единственный и непоколебимый». Он, как настоящий джентльмен, отбил бедного омегу из рук двух хулиганов-альф и отвел домой, передав в надежные руки родителей. Лишь ночью, в бреду течки Сава грезил о том, как Мартин смотрел на него влюбленным взглядом, смешанным с каплей похоти. Они долго целовались и обнимались. И в те шестнадцать лет Саве действительно этого хватило, чтобы удовлетвориться. А потом подействовали подавители, и он провалился в сон. Через три дня первое сумасшествие закончилось, и папа с отцом разрешили Мартину проведать «больного». В глазах беты читалась привычная забота и нотки волнения. Именно так смотрят на доброго друга или младшего брата, но никак не возлюбленного. Очень жаль, что «ночной призрак» был лишь воображением. — Савелий! Ваш выход! — рявкнул кто-то прямо у уха. — А, что?! — подорвался на кресле омега, цепляясь взглядом за куратора, который с каждой секундой промедления сатанел все больше и больше. Вот-вот и голова загорится, как у Призрачного гонщика. — На сцену! — Но я выхожу с группой еще через три номера! — возмутился Савка. Уж если он и выпадал из реальности, то не до конца. И свой номер прозевать никак не мог! — О чем вы? Вы участвуете в дефиле мистер-о нашего факультета! — Ни в каком дефиле я не участвую! — опешил омега, захлопав глазами. — Как же так, Ольховский? Ты же сам просил вписать себя в ряды длинноногих и очаровательных? — раздался со сцены пренеприятнейший голос Артура. — Какого черта, Зотов? Тебе совсем нечем заняться?! — глаза Савки устремились к самовлюбленному альфе. Ну как есть урод! Хоть и с внешностью голливудского актера. — Я для тебя стараюсь. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя ущербным на фоне других омег! — невинно пожал плечами Артур, отворачиваясь от паренька и направляясь к другим омегам, подхихикивающим над словами их кумира. — Да ты хочешь, чтоб я себе шею свернул на дефиле! — Прервали спор! Вы ведь взрослые люди! — повысил голос Антошка, подталкивая Савку к ступенькам, ведущим на сцену. — А вам и правда пора поучаствовать в жизни факультета не только на умственных соревнованиях! — Но я… — заблеял паренек, упираясь и озираясь по сторонам. Когда же омега увидел Мартина, манерно кивнувшего и одобряющего эту затею, пришлось сдаться. Уж если его любимый считает это верным ходом, так уж и быть. Возможно, он так отдефилирует, что растопит прохладное сердце своего беты. — Ладно. Так уж и быть. А возможно, он хорошенько наступит на ногу одному ухмыляющемуся придурку, который вызвался вести дефиле омежек ради того, чтобы хватать тех незаметно за зад.

***

В буфете было оживленно. Все столики были заняты. Яблоку было упасть некуда. Пирожки, котлеты в тесте и пиццы улетели за несколько секунд, оставив на прилавке невкусные и холодные треугольники, посыпанные сахарной пудрой. Казалось, даже кофе-машина была уже на издыхании. Голодная орава экономистов налетела, как саранча. — Как же у меня болит голова… Ты даже не представляешь. Ненавижу концерты: музыка гремит, певцы фальшивят, массовка орет, — устало пробормотал Сава, отпивая из кружки теплый зеленый чай. Возможно, он поможет хоть как-то взбодриться. — А дома ждет еще больший дурдом. — Что стряслось? — удивился Мартин, отрывая взгляд от планшета, на котором он что-то быстро набирал. — Приехал дядя-о Кирилл, — выпучил глаза Савка. — О, кого-то ждет недельный марафон вопросов: «Совенок, почему ты еще не замужем?» Крепись, — улыбнулся бета, вновь концентрируясь на своем гаджете. — Меня будут сватать за всех подряд, — жалостливо проговорил омега, разваливаясь удобней на стуле. — Что ты там делаешь? — Лабораторную для Кольки. — Эй! Твой брат должен сам чего-то добиться! Он альфа или кто? — Его все лелеят, ты же знаешь… Он долгожданный подарок. После меня они так долго пытались зачать ребенка, целых четыре года. — А все потому, что ты был слишком серьезный и идеально послушный ребенок! Ты с рождения напоминал старичка. Босс-молокосос! А предкам нравится сюсюкаться с малышами. Хотя иногда их хочется прибить… — Да-да, еще и припомни, что я подгузники раньше тебя снял! — А вот это как-то… Не аргумент! — насупился омега, скрещивая руки на груди. Он тут придумывает планы, как влюбить в себя любимого человека, а этот любимый человек припоминает ему о детских намоченных штанишках. Совсем не романтично! — Не обижайся, Совеныш, — Мартин наконец-то отложил планшет и забавно улыбнулся. — Это же было так давно. Столько воды утекло. Мы так выросли. Прошлое кажется настолько далеким. Ты похорошел. И правда тебя пора выдать замуж. Будем с дядей Кириллом искать тебе хорошего альфу. А то пойдешь на работу в омежий коллектив… — И в итоге я останусь с тобой до конца своих дней, буду выедать тебе мозг своими воскресенскими ночами ужасов, а потом вместо детишек мы заведем тридцать котов и заживем припеваючи. И помрем в один день! — торжественно выдал Савка. Его сердечко радостно забилось, когда Мартин сказал о том, что тот похорошел, но когда упомянул о поисках альфы… — Очень забавно. Я ведь серьезно. «Я ведь тоже», — так и хотелось высказать эти слова вслух, но пришлось промолчать. — Сладкая па-а-арочка, — на свободный стул рядом с бетой увалился Артур. Он приобнял Мартина за плечи и подмигнул Саве. — Не против, если я буду третьим. Групповушка — это всегда увлекательно. — Артур, если ты помнишь, то кое-кто с тобой готовит совместный проект. А этого кое-кого лучше не выводить из состояния равновесия, — холодно произнес бета, стряхивая с плеча руку альфы. — Поэтому рот закрыл. Не блещи своим остроумием. — Да ладно тебе, я ж сказал, что со стипухи тебе отдам деньги! Можно сказать, что я тебя нанимаю, — хмыкнул Артур, обводя взглядом помещение. — Да и не прям все ты будешь делать… Я могу красиво улыбнуться в начале презентации и даже на последнем слайде напечатаю: «Спасибо за внимание». — Ах, благодарю. Будто снял проститутку и сам натянул на себя гондон, — едко ответил Мартин, прищуривая глаза. — Какие ассоциации. А еще говорят, что беты — сплошные интеллигенты. А ты… Даже сказал слово гондон! — удивленно воскликнул Артур, картинно раскрывая рот. — Зотов, ты хоть понимаешь, что ведешь паразитический образ жизни? — не выдержал Савка, нарицательно выставляя палец в сторону альфы. — Если уж я паразит, то такой, которого все холят и обожают, — поиграл бровями Артур, наклоняясь к столу, чтобы усилить зрительный контакт. — А вот ты, Ольховский? У меня хоть какая-то жизнь есть. Паразитическая, как ты утверждаешь, но я не жалуюсь. А что у тебя-то есть кроме конспектов и наград за олимпиады? Да ты хоть раз в жизни творил какие-то безбашенные вещи, о которых можно вспомнить в старости? Влюблялся? Целовался? — Да я…! — Тайм-аут! — Мартин бросил на стол свой огромный рюкзак, заставив парочку шарахнуться в разные стороны. — Мы ретируемся. Сава еще хотел что-то высказать о морали, этике, но разумно промолчал. Он послушно вскочил за другом с места и бросил напоследок гневный взгляд на ненавистного альфу. Да, какие же люди все-таки бывают разные. Вот Мартин: подходил под тот тип, который умеет держать свое лицо. В свою очередь Артур — его антипод — он предпочитал бить чужие лица.

***

Как только Савка распахнул дверь своего дома, на него налетела радужная фурия — дитя цветов — любимый дядюшка Кирилл. Как всегда цветущий и пахнущий ромашковым полем. Красивые рубинового цвета волосы были заплетены в длинную и толстую косу, а яркие голубые глаза были аккуратно подведены подводкой. — Моя маленькая Совушка! Как же я рад тебя видеть! Почему ты раньше не пришел, папочка ведь сказал, что я приезжаю? Можно было и отпроситься с пар! — защебетал омега, крепко зажимая племянника в тисках любви. — Ой, поздоровайся с Цезарем! — Успеется еще! Я ведь только на порог ступил! — попытался остановить дядюшку Савка, но тот уже улетел из прихожей вглубь дома. Уже через секунду прямо к лицу юного омеги поднесли любимого песика Кирилла — полулысую хохлатку Цезаря. Сава, конечно, любил животных, но именно эта порода напоминала ему маленьких приспешников Сатаны, выбравшихся на разведку из ада. Характер у Цезаря тоже был не из приятнейших: он был хамоватым и вредным псом. Обожал лишь своего хозяина. Заприметив Савку, псина показала свой хиленький, но остренький запас зубов, напоминая престарелого тирекса со вставной челюстью, и тихонько зарычала. Цезарь явно желал поскорее вцепиться кому-то в лицо и отгрызть на память частичку носа. Это что же получается? Он хочет, чтобы Сава был, как Красный Череп из Марвел? — Ой, какой он милый… Видишь… Улыбается мне, — омега попятился и успешно пролез по стеночке вглубь дома, во избежание лишних травм. Уж если и быть кем-то из Марвел, то только Баки Барнсом! Хотя постойте… У парня ведь тоже нет кое-какой конечности. А может… Цезарь еще сможет помочь? — Милый мой, видишь, он тебя уже полюбил! А ты все боялся, что он кусаться будет! — фыркнул дядюшка, отпуская свое мелкое чудовище, которое, почувствовав свободу, помчалось стремглав на кухню. — Ты мне лучше расскажи… Как жизнь молодая? — Да как и у тебя… Потихоньку. — Ой, ладно тебе… Старика молодняком назвал, — захихикал Кирилл, подхватывая племянника под руку. — Пошли чаечка попьем, расскажешь мне все новости. И понеслось. Ни о каком рассказе и речи не могло идти. Точнее… Рассказ был, но не из уст Савки. Дядюшку Кирилла нельзя было хоть как-то заткнуть. Казалось, что совсем скоро мужчина научится пользоваться инопланетными технологиями и даже с забитым тортиком ртом сможет посылать умственные флюиды в головы своих слушателей. До позднего вечера Сава слушал о жизни дяди: о том, как тот нашел себе нового альфу, как они встречались с его родителями, как поскандалили из-за того, что Цезарь решил приударить за их котом. Слушал, что сейчас в моде яркие расцветки, а на таком-то показе вновь появился принт шотландской клеточки. И под самый конец дядюшка наконец-то решил узнать, что творится на личном фронте у Савелия Матвеевича Ольховского. — Ну… А ты… Захомутал того милого бету? — Что, прости? — Савка подавился уже третьей кружкой чая и начал лихорадочно вытирать остатки напитка со своей футболки и стола. — О чем ты… — Ой, да хватит стесняться! Я все знаю! От меня не скроешь никакие амурные дела. — Нет… Не захомутал, — все-таки брякнул омега, опуская глаза на свои руки. — Непокобелина он. Считает, что мне нужен какой-то альфа. — Ну… Твои папочки тоже так считают, но уже начинают потихоньку мириться с тем, что вам с Алексейчиком придется пользоваться услугой искусственного оплодотворения, — захлопал ресницами Кирилл и закинул ногу на ногу. Он говорил так спокойно, будто это было обыденной вещью. — Если бы Мартина можно было так же просто уговорить, как родителей! — А ты говорил с ним в открытую? — Конечно! Конечно, нет! Он бета до мозга костей! Он считает, если я уродился омегой, то мне обязательно в пару нужно впихнуть тупого накачанного тестостероном альфу! Ведь у меня течка, а без альфы я, как без рук, ног и фаллоимитатора! — Как все серьезно… — понимающе покачал головой дядюшка. — Твердый орешек попался. С убеждениями. — Вот именно. Его только… Только осталось любовным зельем опоить! Ведь все способы соблазнения я уже перепробовал. — Да… Пожалуй, надо идти на крайние меры. — Что? — А что? Я тоже своего первого мужа опоил и в постельку уложил! К сожалению, он оказался омежником, который и без любовного варева с любым бы в горизонтальной и вертикальной плоскости прилег. Но с твоим-то это точно сработает! — хлопнул в ладоши Кирилл. — Это ведь шутка? — недоуменно пробормотал Сава, неуверенно посматривая на дядю. — Я отчаялся… Но не умом рехнулся. — Зря ты так говоришь, Совушка. Наши предки этим занимались и не чурались. Верили в чудо, и оно действительно вершилось! — Но… Любовное зелье, серьезно? — Почему бы и нет? — Да туда же надо засовывать свои волосы, ногти или еще чего хуже! Это мерзко! Более мерзко, чем оборотка из Гарри Поттера! — скорчил мордочку Савка, представляя, что за составы существуют на белом свете. — А мы найдем хороший рецепт! И совсем не мерзкий! — Мне надо подумать… — покачал головой Сава, поднимаясь из-за стола. — Я очень устал, пойду немного полежу… День был тяжелый. — Конечно, а я пока ужин нам сварганю, встречу папочек с работы. — Спасибо. Юный омега медленно вышел из кухни и направился на второй этаж. Уже в своей комнате он поспешно стянул с себя одежду и переоделся в домашнее. Из последних сил добрался до кровати и повалился на нее без задних ног. Да уж… В голове все гудело. До сих пор слышались слова Мартина о том, что Савке пора завести альфу. Мерзкие речи Артура о том, что тот ни разу не целовался и ни с кем не встречался. И коронным ударом — дядя Кирилл и его любовное зелье. Это, конечно, было чушью. Как любовное зелье могло подействовать в мире, где не существует магии? Но часть души Савы все-таки надеялась, что, возможно, хоть капля волшебства действительно витает где-то рядом… Вот только правильно ли это? Заставлять другого человека полюбить тебя насильно?

***

Сава тяжело вздохнул. Какой же он глупый. Глупый преглупый омега, поддавшийся уговорам своего сумасшедшего дяденьки. Савка сидел за уютным столиком в клубе, в котором они решили отмечать посвящение, и боязливо оглядывался по сторонам. Все веселились: пили, ели, танцевали, смеялись. Развлекались, как могли. За столиком Савы сидел еще Васька со своим мужем. Савка уже даже не обращал внимание на то, как те любвеобильно прикармливали друг друга роллами. На огромном диване за большим прозрачным столом восседал Артур во главе шайки своих приспешников. Они смеялись громче всех. Похоже, кто-то уже дошел до кондиции: валить и трахать всех омег, периодически разбивая бутылки водки о головы лучших друзей. Да, хоть кому-то весело в этот дерьмовый вечер. Концерт пролетел, как в тумане. Омега чуть было не забыл свою речь, но успешно выкрутился другими словами, благо, что это была не стихотворная форма. Куратор же на первом ряду чуть сердечный приступ не получил, боясь, что сейчас все будет запорото. По правую сторону от Антона Михайловича восседал Николай Максимович, удерживая того от хладнокровного убийства первой степени. Да… Как ни крути, а любой бета оставался перфекционистом до мозга костей. Теперь же Савке было стыдно смотреть в лицо Антошке. А еще было стыдно за то, что он собирался сделать сегодня вечером. Омега опустил глаза и в очередной раз взглянул на пузырек в своей руке. Зелье было яркого алого цвета, похожее то ли на кровь, то ли на яд быстрого приготовления. Любовный доширак на максималках. Неужели такая вещица могла справиться с «любовью» лучше, чем поступки самого Савы? Разве он не старался изо всех сил? Да он даже на день влюбленных испек Мартину печенье. Оно должно было намекнуть бете о любви и привязанности больше, чем какое-то странное любовное варево. Это, конечно, не было супер-крутое покупное печенье, похожее на жопку персика. Зато оно было правильной анатомической формы сердца. Немного кривое, поскольку нужной формочки у Савки дома не нашлось. И слегка подгорелое, ведь это был его первый раз у духовки. А что он получил? «Спасибо! Это твой папа приготовил? Ты? Серьезно? Очень вкусно! Надо угостить всю семью! Думаю, Коля оценит, он любит сладкое!» Ну и на кой черт приплетать Колю? Ну любит он сладкое и что? Печенье ведь готовилось не для него! Где поцелуй в щеку? Где понимание? Ах, черт с ним! Будет, что будет! Омега аккуратно откупорил пузырек и незаметно взял бокал Мартина со стола. Опрокинул в шампанское пару капель, задумался и вылил из бутылочки все подчистую! Золотистая игристая жидкость быстро преобразилась в цвете и теперь напоминала розовое вино. А вот и первый прокол… И почему он не налил это в красное вино! — Ой, дура-а-ак… — прохрипел Савка, стукнув себя ладонью по макушке. А может… Не заметит? В зале-то темно, да и свет мигает, музыка гремит. Зачем задумываться над тем, что пьешь? Омега потихоньку успокоил себя и для храбрости опрокинул полбокала шампанского. Сава осторожно выбрался из-за стола и прижал к груди два бокала. Один — с обычным шампанским, другой — с непонятной розовой настойкой. — Все будет хорошо… — тихо прошептал и направился лавируя к центру зала, поскольку из-за двери уборной уже показался его искомый объект. Все шло хорошо, пока не случился его второй прокол. Когда Сава проходил мимо столика, за которым сидел Артур, тот решил подшутить: обхватил омегу за талию и с силой потянул на свои колени. Сава и слова сказать не успел, с открытым ртом наблюдая, как самая ненавистная форма жизни во вселенной выхлебывает сперва бокал с любовным зельем, а затем запивает его обычным шампанским. — Эх! Хорошо пошло! Слы-ы-ышь, Ольховский… Может… Перепихнемся разок? — Ка… Какого хрена? — глаза Савы готовы были вылезти из орбит и упасть прямо в опустевшие бокалы. — А че такое? Давай потрахаемся разок. Или хотя бы… Это… Ну того, — Артур завел язык за щеку, слегка оттопыривая ее. — Ну… Понял намек, девственник? — альфа пьяно засмеялся, сильнее сжимая Саву за талию. — Думаю, все наши терки сразу сгинут наху... На корню. Корню. — Да пошел ты нахрен! — рявкнул Савка, ударяя локтем в солнечное сплетение Артура. — Почему ты все портишь, урод моральный! Савелий готов был разреветься. Прямо тут: посреди многолюдного зала. На глазах Мартина, остановившегося в десяти шагах от ругающейся парочки. Его лицо было будто каменным. Как у красивейшей статуи, над которой годами трудился мастер. — Мартин, я… — Ну куда ты сбегаешь от меня? — оборвал Артур, обдавая лицо неприятным запахом алкоголя и вновь обхватывая все тело омеги руками, будто цепями. — Да отстань ты уже наконец! — прошипел Сава, выворачиваясь, как уж на сковороде. — Не отстану! — по-ребячески ответил Артур, вновь хихикая и посматривая на окружающих. — Чего? Не видели ругающихся возлюбленных? Полный провал. Сава готов был взвыть от бессилия. Третий прокол. Это конец. Он смотрел в непроницаемое лицо Мартина и пытался разобрать хоть что-то. Хоть каплю ревности! Но… Увы. Ее не было. И было обидно. До слез. — Хватит. Все. Хватит, — тихо пробормотал Савка, опуская глаза и глотая в горле ком, мешающий дышать. — Я ухожу домой. Он решительно направился к выходу из клуба. Проскользнул мимо Мартина и прошел напролом через танцпол, разбивая танцующие парочки. — Эй, постой! — раздался вдали голос Артура. Черт! И почему именно его? Почему не Март? Любовное зелье. Эта глупость. Как плацебо. Если в него веришь, то оно действительно должно подействовать. Подействовать, но на другого человека! А Артур… Видимо, давно у него свербело в штанах и все эти выходки были ради того, чтобы привлечь внимание. Никакое это не зелье, просто кто-то хочет перепихнуться разок на пьяную голову. Похоже, это действительно был конец. Конец его репутации, поскольку его теперь будут считать очередной игрушкой Артура; конец прежней дружбы с Мартином, ведь теперь Савка и взглянуть-то не может ему в глаза; конец всем попыткам, чтобы его полюбил бета, поскольку это действительно "Миссия невыполнима". Омега выскочил на улицу. Уже давно стемнело, все вокруг горело приятным золотистым цветом фонарей и яркими отблесками фар машин. Вывеска клуба неоново-синим цветом освещала бледное лицо Савы. — Эй, еще холодно, давай я тебя согрею! — Почему ты! Да что с тобой не так? Давно хотел в постель затащить? Не строй из себя хорошего парня! Ты пьян! — выпалил Савка, злобно смотря на альфу, застрявшего в дверях клуба. — Это ведь естественно. Ты омега, а я — альфа. Разве ты не чувствуешь той химии, что между нами происходит? — начал втирать романтическую дичь Артур, пошатываясь подходя к застывшему Саве. — Я чувствую лишь отвращение. — Савочка… Ты мне, конечно, нравишься, но твои слова меня очень сильно ранят в сердечко, — ласково произнес Артур, похлопывая рукой по груди. Несмотря на всю милость тембра голоса, Сава почувствовал неприятные нотки. — Не надо. Не подходи ко мне, — неуверенно проговорил омега, пятясь назад. Сейчас лучшим решением было бы проскользнуть внутрь клуба и раствориться в толпе, но это было невозможным. Артур заслонял проход. Поэтому Сава побежал по улице, но, в очередной раз, его настиг четвертый прокол. Он не учел того, что альфа априори сильнее. Даже пьяный. Особенно этот, который пробегал стометровку быстрее любого студента на физкультуре. — Задрал ломаться уже! Все соглашаются! — прорычал Артур прямо в ухо Савке, пугающе сжимая в своих объятиях. — Не хочу я с тобой спать! Я не все! Помогите! Вот только редкие прохожие были теми еще уродами. А просьба о помощи еще сильнее заставляла их шарахаться в сторону от парочки. Никто не хотел вмешиваться. — Ты же омега! Захочешь! Когда Саву начали оттаскивать к подворотне, он понял, что пропал. Он просто никак не мог вырваться, никакие тебе сотни просмотренных боевиков не сделали из него мастера кунг-фу. Даже маленького подмастерья. — Сав, тебе понравится! — вновь промурлыкал Артур, оставляя на шее влажный поцелуй с засосом. От этих действий омегу еще сильнее затрясло. Как же это мерзко. Неужели такой же представитель альф когда-то поставит ему метку на шее? — Он сказал нет, не слышал? Раздался глухой удар, а уже через секунду руки Артура сползли с тела Савы, а сам альфа упал прямо на аккуратную клумбу, прижимая щекой невинные цветочки. Сава развернулся и взглянул на своего принца без сияющих доспехов. — Неужели ты этого хотел? Правда считаешь, что я должен найти себе альфу? Хочешь, чтобы я был с таким уродом, как Артур? Или с каким-то придурком, похожим на него? — дрожащим голосом произнес омега, обнимая себя руками. — Да, Мартин? — Я не хочу, но… — неуверенно сказал Мартин, перетаптываясь с ноги на ногу. — Будет лучше, если… — Лучше? Что лучше? Лучше для кого? — Для тебя. Это будет рациональней. Рациональней быть с достойным альфой, который защитит от подобных неприятностей, убережет тебя от бед. И он у тебя будет! Коля совсем скоро… — Стоп-стоп! Мартин… Ты идеальный во всем, но эта твоя чертова рациональность! Какой к черту Коля? — Мой брат… — странно ответил бета. — При чем тут твой брат? — нахмурил брови Савка. Его даже начало трясти еще сильнее, только теперь не от пережитого страха, а дикого недовольства и возмущения. — Разве ты не… Разве он не твой истинный? Ты ведь тогда говорил, что я пахну так приятно… — нетипично для беты проблеял Мартин, объясняя свою позицию. — Во время первой течки. Когда твоих родителей срочно вызвали на работу, и я остался ночевать у вас дома и присматривать, чтобы ты не натворил глупостей. — Так это и правда был не сон?! — воскликнул Сава, подскакивая в несколько шагов к бете и хватая того за ворот рубашки. — Ах, ты козел! Да ты все помнил! Как я тебе в любви признавался! Да ты отвечал на мои поцелуи, а потом еще и альфу пытался найти! — Но ведь мой брат! Он надевал мою толстовку и на ней остался его запах! — Да я ведь говорил не о его запахе! А о твоем! Запахе чистой кожи и моих любимых духов, которые я подарил тебе на Новый год! Запахе твоего кондиционера для одежды и геля для бритья! Черт! Мартин! Ты же бета, включи-ка свою рациональность и дедукцию на полную катушку! — из последних сил выдавил Савка, поднимаясь на носочки и целуя любимого в губы. — А как же… То печенье на четырнадцатое февраля? Неужели ты… Ты передавал его именно мне, а не брату? — пробормотал Март, облизывая нижнюю губу. — И тогда… Ты тогда… Отвечал мне. Даже без запаха! — Господи… Да. Даже без запаха. Я же не токсикоман какой-то. У меня есть сердце. Неужели до мистера всезнайки дошло! В первую очередь, я чувствую сердцем, а не своим носом! Я люблю тебя! И наконец-то пятый прокол. Будем надеяться, что последний. Пламенную речь омеги, его долгожданное признание в любви, прервал неприятный звук позади. Артур очухался. Да так очухался, что вывернул на цветы все выпитое за сегодняшний вечер. Альфу рвало и рвало. Какая уж тут романтика, черт побери. — Мерзость! — произнесли все трое. — Че тут происходит? Вы меня че… Закопать решили? В клумбу? — ужаснулся альфа, усаживаясь на задницу и переводя ошалевший взгляд с одного на второго парня. — Не думал, что вы такие мелочные. — Ты хоть помнишь, что делал, козлина? — А че? Выпивал. Радовался жизни. Хотел приударить за официантом в обтягивающих штанишках. А потом вижу, как ты спешишь на крыльях любви к этому тугодуму. Ну я и решил… Что было бы весело, если б ты навернулся прямо у него на глазах… — Помнится, ты мне не подножку поставил, а на колени усадил, — Савка поставил руки в боки. — Благоразумие взяло верх. Я ведь не полный урод, чтоб омег обижать. В смысле… Не морально, а телесно. Вот и выпил ради компенсации твое пойло. А потом… Все как в тумане. Мерзко-розовом… — брякнул Артур. — Подействовало… Неужели, — икнул Савка, отступая назад и попадая в объятия любимого беты. — Оно подействовало, — пробормотал омега, пялясь в непонимающее лицо Марта. — А потом, как вышло наружу — эффект окончился. — Что подействовало? — переспросил бета, прижимая руку к щеке омеги. — Не… Не важно! Самое главное, что все разрешилось! — радостно воскликнул Савка, улыбаясь. — Так вы че? Вместе? Наконец-то! — Вместе, — кивнул Мартин, переводя взор на прифигевшего Артура. — И лучше тебе впредь свои грабли держать при себе, а то и вправду закопаю. — Ой-ой… Как сурово, — скорчил рожу альфа, пытаясь подняться на ноги. — Я, конечно, вас поздравляю, но вы мне поможете и наконец-то объясните, что я делаю в клумбе, да и почему у меня дико раскалывается голова? — Ох, Зотов… Лучше тебе не знать, — усмехнулся Савка. — Давай поможем этому засранцу добраться до клуба, а потом ты отведешь меня домой, — предложил омега, посматривая на своего бету влюбленным взглядом. — Сегодня, конечно, не ночь воскресенья, но ты так и не досмотрел со мной «Синистер». — Ох, «Синистер»? Как же мне устоять перед его очарованием? — улыбнулся в ответ Мартин, привычно целуя в щеку. Однако сейчас это проявление любви можно было считать отнюдь не дружеским. А ведь этот вечер был не таким уж плохим. Да и зелье тоже. * Ребята, не исправляйте "потверкать" на "посверкать". Именно потверкать. От тверкать, тверк. Твéркинг, бути-дэнс, бути-шейк, твéрк, твёрк — направление в танце, в движениях которого активно используется работа ягодиц, бёдер, живота и рук, при этом остальные части тела почти полностью неподвижны. Так что омежки трясут жопками, а не сверкают ими, как светлячки во тьме.