***
Пятница - не обычный рабочий день, ведь завтра выходной. Сегодня все хотят уйти пораньше, хотя бы на полчасика. К Антону уже четверо подходили с этой просьбой, а ведь ещё и обеда не было. Шастун всем говорил, что рабочий день до шести, и пятница - это не повод уйти пораньше, особенно в конце месяца, когда нужно подготовить отчеты. Над одним из которых Антон и работал, когда зазвонил служебный телефон. – Да, – поднял трубку он. – Шастун, – послышался сладкий голосок, который Антон узнает из тысячи, – к шефу с отчетом по участку семнадцать, – не дожидаясь ответа, положил трубку Арсений. Антон сжал в руке трубку служебного телефона, опять из-за омеги его накрыла злость на него же. Он быстро находит в папке нужные бумаги и спешит в кабинет к генеральному, не забывая закрыть свой. Шастун уверенным шагом входит в приемную и замирает как статуя, увидев Попова. Тот сидел как и положено, за своим столом, покачивая правой ногой, которая была на левой, и кокетливо болтал с каким-то альфой. Этот альфа навис над ним и что-то рассказывал, Арсений слушал с таким интересом, что приоткрыл свои губки, которые были покрыты розовым блеском. Шлюха! А это был альфа с бухгалтерии, Антон его пару раз видел. Его кулаки зачесались, чтобы подойти и врезать в челюсть этому самодовольному альфе. Но он просто хотел пройти мимо, как Арсений его заметил. – Стоять, – сказал Попов, когда рука Антона была уже на ручке двери, за которой и сидел шеф. Арсений нажимает на селектор, – Станислав Борисович, к вам Антон Андреевич пришел. – Пусть войдет, – послышался голос шефа. – Иди, – махнул рукой Арсений и вернул свое внимание к альфе, который никуда не выходил. Антон нахмурился и вошел в большой светлый кабинет генерального. Около сорока минут они говорили о недочётах, да и в целом об отчете, что к понедельнику все должно быть готово, и Антон должен проследить. Когда он вышел от шефа, в офисе уже начался обед. Того альфы не было, а сам Арсений стоял около своего стола, будто кого-то ждал. Шастун кинул равнодушный взгляд на него и уверено зашагал от него подальше, но далеко ему уйти не удалось. – Антон, – окликнул его Арсений, он повернулся в полоборота к нему. – Что? – безэмоционально спросил Антон, Попов же подошел к нему и широко улыбнулся. – Может, пообедаем вместе? – спросил Арсений. Антону захотелось зажать нос рукой, как же воняет от омеги другими, но подавил это желание, так же, как и желание сделать больно омеге. – Нет, – зло ответил Шастун, развернулся и быстрым шагом убежал от него. Что это, блять, такое было? – так и крутилось в голове. Раньше омега вел себя так же, как и он сам, холодно и без интереса, тоже не здоровался и общался только по работе, а тут предложил пообедать. Антон зашел к себе и бросил папку на стол, тут точно что-то не так.***
После обеда, который он провел на общей кухне со своими подчинёнными, Антон погрузился в работу. Много сил потребовалось, чтобы исправить отчет и сделать его идеальным. Он и сам не заметил, как опустел офис, как там помыли полы уборщики, как везде потух свет. Шастун глянул на часы - почти девять, все, пора домой. Он натянул пиджак, выключил компьютер, а затем и свет. Вышел из кабинета, закрыл его на ключ, который затем был помещён в карман брюк. Вот он уже шел по темному коридору и хотел повернуть к лифту, как увидел, что в приемной шефа горит свет. И сам не зная зачем, пошел туда. Он почти бесшумно заходит и останавливается на пороге. Около своего стола на полу сидел Арсений и, как маленький мальчик, подтянув к себе колени, плакал. У Антона сжалось сердце, инстинкт альфы сработал, его омега плачет. Его кто-то обидел? Инстинкт требовал защитить, уберечь и убить каждого, кто посмеет обидеть его омегу. Он тут же, не медля ни секунды, подбегает к нему. – Арсюш, что случилось? – шепчет Антон, присаживаясь на корточки к нему и кладя руку на плечо. Арсений поднимает на него полные слез голубые глаза, сначала удивляется, а потом сжимает зубы. – Уйди, – рычит омега, а по щекам все ещё катятся слезинки. – Тебя кто-то обидел? – убирает руку, но не встаёт Антон. – Жизнь меня обидела, – ухмыльнулся Арсений, смахивая слезы, – уходи, оставь меня в покое! – кричит омега. – Как скажешь, – пожимает плечами Антон, встает и начинает уходить. – Как скажешь! – закричал Попов за его спиной, на что Антон остановился и повернулся к нему, – а, все! Вали уже, – поднимается с пола Арсений. – Ну, ты определись, что ты хочешь от меня, – развел руки Антон. – Ничего, проваливай уже, – огрызается омега. – Что ты истеришь, как будто у тебя скоро течка? – ухмыльнулся Антон, кладя руки в карманы, Арсений посмотрел на него зло, – что, я прав? – ответа не последовало, Попов лишь демонстративно отвернулся от него, теперь злость вперемешку с ненавистью накрыла Антона, – Что, не нашел ещё себе кого-нибудь, вот и бесишься? – сделал шаг к нему. – Уходи, – ответил Арсений, не поворачиваясь. – А если я не хочу уходить? – спрашивает Антон, подходя к нему почти вплотную. Арсений больше не плакал, лишь теребил в руках бумажный платок и слушал частое дыхание альфы за спиной. Антон не знал, что с ним происходит, он хочет обнять его, защитить от всего мира, но при этом ударить по этому смазливому лицу. Он чуть наклоняется и утыкается носом в его загривок. Странно, Антон чувствует запахи других альф, но, если уткнуться в его шею, то только запах свежей ежевики. Арсений задержал дыхание, когда почувствовал теплые руки у себя на талии. Потом эти же руки развернули его лицом к Антону. Попов не успел даже и рта открыть, как Антон его целует, чуть приподнимая за подбородок лицо. Шастун целовал властно, с напором, тут же запуская свой язык в рот Арсения, и все еще прижимая к себе. Антон кусает губы, вылизывает его рот, а Арсений отвечает, со всей страстью, врываясь пальцами в блондинистые волосы альфы. Целуются так смачно, как в последний раз. Не отрываясь от его губ, Антон направляет того к столу и, подхватив под бедра, рывком сажает. Шастун рукой сметает все со стола, так что все бумаги, папки, ручки, календарик, все летит на пол. Поцелуями от лица начинает спускаться к шее, а окольцованными руками пытается расстегнуть пуговицы белой рубашки. Наконец сняв ненужную вещь с Попова, он укладывает того на стол и начинает выцеловывать каждый сантиметр этой идеальной кожи, считая родинки. Антон обхватывает губами твердый сосок, чуть покусывает и посасывает, а рукой находит второй, начинает им играться. На что омега стонет в его руках. Шастун быстро стаскивает пиджак и рубашку с себя. Арсений же трясущимися руками пытается справиться с замком на своих штанах, но Антон перехватывает его руки и расстёгивает сам, тут же быстрым движением снимает их вместе с боксерами. Омега возбуждён от умелых ласк альфы. Антон опять его целует, со страстью и нежностью одновременно. Поглаживает его бока и бедра. Закончив целовать, Антон шире раздвигает ноги омеги, большим пальцем распределяет смазку по кругу дырочки, которая течет из нее. Потом проникает одним пальцем, поглаживает бархатные стенки внутри. – Да ты течешь, – констатирует Антон, Арсений прячет лицо в ладонях. Стесняется? Стонать под другими не стеснялся, а я тут лишь сказал правду. Шастун опять злится. К одному пальцу добавляет ещё два, на что послышался полустон, полувскрик от омеги. Слишком узко для шлюхи. Антон находит простату и давит на нее, Арсений тут же выгибается дугой и стонет, убрав руки от лица. Лучшая музыка для ушей альфы - это стон удовольствия от омеги. Возбуждение ещё сильнее накрывает Антона. Он быстро приспускает брюки и нижнее белье, вытаскивает из Арсения свои пальцы, закидывает точеные ножки омеги себе на талию и одним движением входит во всю длину. Арс раскрыл глаза, закричал, на уголках голубых глаз образовались слезинки, и одна уже покатилась по щеке. Альфа не двигался, наклонился к нему, взяв руками лицо, начал поцелуями собирать слезинки с глаз и щек. Почувствовав, что омега перестал зажиматься и расслабился в его руках, альфа сделал первый осторожный толчок, а за ним ещё два. Бархатные стенки обволакивали его немалый член, а из-за смазки внутри так горячо, так мокро, что сносит крышу. Втянув Арсения в очередной поцелуй, на который он отвечал, Антон стал двигаться быстрее, даже резче, попадая по простате. Омега стонет в поцелуй, слегка царапая короткими ногтями плечи Антона. Альфа отстраняется от сладких и манящих губ, начинает двигаться быстрее. Одной рукой он держит за талию Арсения, а другой для опоры держится за стол, яростно насаживая на свой член омегу. Арс, наверное, сорвал голос от криков и стонов, от каждого толчка альфы, который как будто знал, что ему нужно. То постоянно менял темп, угол проникновения, то целовал шею, то ключицы, то соски. От очередного толчка он кончил, даже не притронувшись к себе. Альфа сверху издал какой-то рык и ускорился, хотя казалось, что ускоряться уже некуда. Через минуту Антон излился глубоко в омегу, его накрыла такая волна оргазма, что альфа чуть замешкался, и узел раздулся. Арсений начал скулить от слишком большого размера. – Прости, – шепнул на ушко ему Антон, – потерпи, – альфа подхватывает Арсения под ягодицы, ложится с ним на пол, устраивая на своем плече, поглаживая по влажным из-за пота волосам. Через минуту омега приходит в себя. – Выйди из меня, – говорит Арсений, поднимает голову с его плеча. – Не могу, узел же, – ответил Антон, – лежи, отдыхай, – провел ладонью по его позвонкам альфа. – Надолго это? – спрашивает омега, пытаясь отстраниться, но узел в его заднице не дает этого сделать. – Ты что, не знаешь? – приподнял брови Антон, – что, никто тебя с узлом не трахал? – опять спрашивает альфа, но Арсений не отвечает, опускает взгляд, – полчаса максимум, – ответил наконец на вопрос Шастун. Попов кивает и возвращает свою голову на плечо альфе, – можно вопрос? – спросил Антон. – Задавай, – выдохнул Арсений. – Сколько конкретно у тебя было альф? – задал вопрос, который мучал Антона уже полгода. – Ты не поверишь, – тихо ответил омега. – Что, так много? – хмурится альфа, – больше сотни? – Нет, – отвечает Арсений, а потом добавляет ещё тише, – ни одного. – Только врать не надо, – в полной тишине Антон, конечно же, услышал его, – от тебя воняет сотнями других альф. – Говорил же, не поверишь, – отвечает Попов. – А ты поясни, время-то есть, – пожал плечами альфа. – Ладно, – отвечает Арсений, – это генетический сбой, я родился с таким запахом, всегда пах так, как будто отдался половине города, но, по факту, нет. Меня таскали по врачам, но как это исправить, никто не знал. Брат альфа сказал, что даже не чувствует моего омежьего запаха, – омега затих. – Ежевика, – сказал Антон, – твой омежий запах - это запах свежей ежевики. – Правда? – приподнял голову Арсений, заглядывая в зеленые глаза, альфа кивнул, – я так и знал, что ты мой истинный. – Давно? – спросил Антон. – Догадывался, ты так на меня смотрел, – обратно положил голову омега, – меня всегда дразнили в школе, во дворе, а потом я подумал, раз все считают меня шлюхой, почему бы мне не вести себя как шлюха, все же так этого хотят. Только ведь вести и быть - это же разные вещи. – Это ты хорошо подметил, – стал поглаживать его по волосам альфа. – Прости меня за то, что я твой омега, – тихо сказал Арсений, – все будут показывать на тебя пальцем и говорить, что я шлюха. – Всех, кто будет так говорить, я буду бить прямо по лицу, – ответил Антон, – это ты меня прости за наш первый раз. – Да нет, это довольно романтично, – хмыкнул омега, – на столе. – У тебя же течка вот-вот должна быть, – говорит Антон, считая его позвонки указательным пальцем. – В понедельник, – ответил Арсений, – ты же проведешь её со мной? – Конечно, я же твой альфа, – прижимает ещё ближе к себе, хотя ближе уже, казалось, некуда, – что за вопросы? – омега лишь пожал плечами, – можно, я поставлю тебе метку? – Да, конечно, – улыбнулся Попов и откинул голову назад, открывая шею. Антон наклоняется и клыками вонзается в белую шею, тут же слизывает кровь, чтобы меньше болело. – Все, теперь ты только мой, – целует с особой нежностью Антон. – Не думал, что это так больно, – проводит пальцами по метке омега, – ты очень вкусно пахнешь, мои любимые апельсинчики, – альфа растянулся в улыбке. После того, как два идеально подходящие друг другу тела воссоединились в одно целое, все запахи с Арсения стерлись. Теперь он пах нежно, сладко, свежо и отпечатался на нем только запах его альфы. Внимания со стороны альф стало больше, теперь они не хотели затащить его в постель, а приглашали на свидания или сразу в дворец бракосочетания, приходилось показывать метку и кольцо на пальце. Его альфе приходилось не раз бить по лицу, и не только разным альфам. А потом Арсений стирал кровь с его лица и целовал долго-предолго, чтобы все точно зажило. Он подарил ему двух прекрасных маленьких альф, с разницей в три года, за что Антон носил свою омегу на руках, в буквальном смысле…