Тайна темного леса

В пространстве настала такая глубокая тишина, что диковинные птицы перестали напевать. Сигюн смотрела в великолепные глаза небесной лазури своей матери. В ее глазах отражалась лишь осуждение, холод и презрение. Ванийка судорожно вздохнула губами раскаленный воздух, стиснув кулаки. Да почему все так смотрят так на нее в Асгарде? В чем ее вина? За то что она влюбилась и стала любимой? Мысли перескакивали с головы валуном. Она билась в конвульсии по черепной коробке головы. Сигюн вновь взглянула в столь знакомые черты. Ее мать была прекрасной и величественной в синем платье шитая из многочисленных кусков ткани спадая на белоснежные босоножки. Безупречное белоснежное лицо обрамляли длинные белокурые волосы кудрями спадающие на грудь. Черные длинные ресницы служили оправой для голубых глаз. Пухлые вишневые губы были чуть приподняты по краям. К ее образу завершала ровная осанка вместе с золотыми браслетами на тонких запастьях. Все ее черты напоминали собственные. Сигюн попыталась встать, но мать остановила ее, плавно опустившись на мягкие кресла. Женщина подняла руку в воздух, развернув ее к ней ладонью, приказывая помолчать. Скади скрестила руки на груди, иронично усмехнувшись, начиная рассматривать дочь с ног до головы. Да, похорошела, даже слишком похорошела. И все-таки она похожа на нее. Женщина устремила взгляд на большой живот дочери и ядовито усмехаясь, зашипела одними губами: — Какого это? — Что какого? — не поняла ванийка, обняв себя руками в попытке унять дрожь. — Какого это спать с ляденым великаном?! — с ядовитой усмешкой произнесла женщина. Сигюн покраснела и в тоже время резко побелела от циничного вопроса. Сердце пропустило несколько ударов. — Почему ты смотришь на меня так? Ну же, Сигюн, ты ведь уже не маленькая девочка. Ну он же не сделал тебе ребёнка только от одного поцелуя. — Зачем ты говоришь мне все это? — на глазах ванийки навернулись слёзы. — Неужели после всего, ты пришла сказать мне все это? Я ведь твоя. — Что твоя? Дочь? — женщина резко поднялась со своего места, испепеляя ванийку яростным взглядом. Казалось, она была готова задушить ее собственными руками. — Ты легла в постель с убийцей моего отца? Что ты хочешь после этого?! — Я… — ванийка замялась, не зная что ответить. — Я влюбилась в него… Скади прыснула от смеха. — Влюбилась? Ну да, влюбилась в отступника и предателя. Сына Лафея! В ледяного великана! Ётуна! Родила ему ребёнка. И все это твои подвиги! — Мама, пожалуйста, — взмомилась ванийка, ее брови скакнули домиками. — Прекрати! Не говори о нем так. Прошу, он не плохой. Ты просто не знаешь его. Скади усмехнулась. — А ты знаешь что ли? — Я знаю его больше чем кто-либо. Он пытается показаться плохим, но это не так… Мы все неидеальны, мама. Когда я нашла его и вылечила… Я вместе с ниж жила и. Она не договорила. — Знаю, твой етун сказал нам подробности вашей общей жизни. Хотя, — она изобразила задумчивый вид, словно пытаясь рассмотреть свои пальцы. — Он не соизволил нам сказать как ему так ловко удалось сделать тебе ребёнка. И сколько же раз он пользовался с тобой? Наверное, ты сбилась со счета. Сигюн нагнулась, закрыв лицо ладоньями. Кровь приливала к висках. Она судорожно вздохнула, пытаясь уравнять дыхание. Вены на шее словно вздулись. Ее тело содрагалось. Ванийка задышала чаще. Язык словно прилип к горлу, не давая что-то произнести. — Ты отвратительна мне, Сигюн. А то что носишь, — женщина бросила взгляд на ее живот презрительным взглядом. — Еще отвратительней. Сигюн накрыла ладошкой свой живот, пытаясь защитить своего не рожденного малыша. — Они твои внуки. — У меня нет внуков, потому что нет дочери, — со стальным голосом произнесла белокурая, закинув руки за спину. Сигюн попыталась поспешила подняться на ноги, обхватив себя за плечи. Лицо еще сильнее побледнело после услышанных слов. — Мама, не говори так. Умоляю, — по щекам потекли горькие слезы. Она закусила губу. Только бы не разрыдаться. Только бы. — Ты мертва для меня, Сигюн. Забудь что у тебя есть мать. Хотя прошло два века… Я больше тебе не мать. Сигюн всхлипнула, зарыдавшись захлёб, трясущими пальцами вцепившись в собственные плечи. Однако Скади не повела бровями, рассматривая деву. — Пожалуйста, пойми. Она не договорила, так как звонкая пощечина заставила ее помолчать, накрыв ладонью покрасневшую щеку. На глазах застыли слезы. — Не смей даже поднимать на меня своими глаза. Я ненавижу тебя, Сигюн. Я смотрю на тебя и представляю как он дотрагивался до тебя. От тебя даже пахнем им. Сигюн пригнулась, закашляв и обессильно опустившись на колени. Волосы беспорядочно рассыпались по груди, сыпаясь на влажную землю. Все застыло перед глазами и поплыло. Она раскрыла рот, обхватывая побольше воздуха. Внезапно она услышала знакомый голос. — Что ты сделала нашей мамой? — Фенрир резко подбежал к белокурой женщине, яростно вцепившись в запастье богини. Скади нахмурилась и опустила голову, встретившись с озверевшими глазами голубого оттенка. Она хотела высвободить руку, но мальчик так крепко сжимал ее ладонь, что она чуть не заскулила. — Отпусти меня, — прошипела женщина, выхватив руку от железной хватки. К мальчику прибежал темноволосый мальчик. Ее бросило в холод, стоило лишь встретится с яркими изумрудами мальчика. Волосы мальчика беспорядочно лежали, а ветер развевал вьющие пряди. — Отпрыски Бога Лжи, — прошипела она с долей отвращением. Скади больше всего на свете ненавидела Локи, а теперь этот мерзкий етун посмел позарится на ее дочь и сделал ей ребенка. И как жн после этого простить ее?! Как после этого не смотреть на нее с отвращением, зная что осквернила их род! Скади неприятно нахмурилась, услышав знакомый баритон бога коварства. Это было схоже с шипением гадкой змеи. — Что ты делаешь с моими сыновьями? Младший принц велиственной походкой проходил по алее. В изумрудных глазах играли яростные огоньки. Сыновья забежали к матери, оцепляя тонкие пальцы с земли. — Мама, что с тобой? Тебе плохо?! — Фенрир всхлипнул, обнимая мать и прижался к ней всем телом. Мальчик пытался не разрыдаться, но он храбро взглянул в глаза этой страшной женщины. Он старший, а значит, должен защищать свою семью! И он защитит! Лишь Ёрмунганд оставался спокойным как и отец, не желая показать свою слабость перед незнакомкой. Хоть мальчик был юн, хоть страх начал переполнять его жили, он стоял стойко и с гордливо поднятой головой. Он очень любил маму, хоть и не любил это показывать, но всеми силами попытается защитить. Конечно, он не мастер пафосных и грозных речей, как его дядя Тор. И далеко не умеет лукавить, как отец. Но пока он жив, будет защищать их. Даже пугливого Фенрира. — Мама, вставай. — тихо шепнул Ёрмунганд, присев на колени. Его голос всегда напоминал Сигюн змеиный шепот. Кто знает, почему?! Локи заметив состояние жены, тут же прибежал к деве, обхватив ладоньями ее лицо. — Сигюн, посмотри на меня! — обеспокоенно спросил младший принц, чувствуя как сильно забилось в груди. Он потряс ее за плечи, заставляя поднять на него свои великолепние синие глаза с отливом голубизны. Сигюн подняла глаза полные прозрачных слёз. Локи стиснул зубы так, что поступили желавки на скулах. Гнев просто готово было выскачить из него. Он застыл, заметив красноватый отпечаток на вискк. Да как кто-то посмел ударить его Сигюн?! Он отпечает того в стенку. Младший принц приподнял жену, усадив на мягкое кресло. А потом перевел на женщину безумным взглядом. Он бы с удовольствием прикончил эту змею, но к сожелению эта ведьма, мать ее жены. — Как ты посмела ее ударить? — прошипел от злобы асгардец, пытаясь не бросится на нее. Женщина развела руками. — Разве я не могу наказавать собственную дочь? Как же тяжело матери, когда ее дочь ш. — Заткнись! — яростно завопил разьяронный младший принц. — Не смей даже что-то говорить о моей жене. Или… — Или что? — Скади гадко улыбнулась, изгибая губы в ядовитой усмешке. — Убьешь меня? — Я не буду марать на такую гнусную женщину. Поверить не могу, что ты мать Сигюн. Такая бессердечная тварь просто не может быть ее матерью… — Как ты смеешь меня оскорблять! Не смей меня так называть, глупый мальчишка! — ядовито прошипела белокурая, еле сдерживая свой порыв. — Называю, — его губы расплылись в широкой улыбке. — И не раз. — Да как ты. Внезапно звон каблуков по кирпичной алле, заставил двоих развернуться. Фригг нахмурилась, рассматривая сначала своего сына потом на невестку. Заметив состояние ванийки, она ахнула от ужаса прикрыв рот ладонью. Царица переступила несколько шагов к Сигюн, присев рядом с ней и осторожно прикоснулась нежными пальцами к красной щеке. Она укоризненно устремила свой взгляд на белокурую женщину. — Зачем ты так с ней? Она же беременна. И твоя дочь. Фригг перевела взгляд на юную богиню. — Милая, ты как? — она ласково погладила ее по щеке, пытаясь подбодрить. Сигюн слабо улыбнулась. — Все хорошо, Моя Царица. Скади закатила глаза, хмыкнув. — Какая забота по моей дочери, Фригг. Фригг поднялась, расправив плечи. — Хватит, Скади. Прошу, иди к мужу. Женщина лишь хмыкнула, но сделав реверанс, поспешно покинула аллею. Настала глубокая тишина. Фригг повернулась к младшему сыну. — Локи, пусть Сигюн отдохнет в покоях. Локи молча кивнул, опустившись рядом с женой. — Сигюн, милая, идем. Ванийка слабо вцепилась в его крепкие плечи, приподнимаясь с мягкого кресла. Она пошатнулась, еле удерживаясь на ногах. Внезапно перед глазами все поплыло и мушки замелькали перед глазами. Из груди неожидано вышибло воздух и она закашлялась жестким кашлям. Боль прошла по спине и пояснице. Сигюн почувствовала легкое головоокружение и неожидано веки закрылись. Сквозь темную пелену она почувствовала как ее с легкостью поймали от падения и подхватили в свои руки. *** Сигюн еле разлепила свинцовые веки. Язык словно припал к небу. Перед глазами она разглядела белый потолок с витиеватыми резными узорами золота с зелёной окраской. Из груди вырвался жалкий хрип. Она судорожно начала сумбурно вспоминать произошедшее. Сердце постепенно учащало ход. Вспоминая ужасную встречу с матерью она болезнено простонала, уткнувшись в зелёную подушку. Тоненькими пальцами она нащупала мягкую постель, обнаружив что одна. Лишь источником света была свет в ламбаде, переливающий белыми бликами. Сигюн ласково погладила по животу, тихо всхлипнув. Слова матери не выходили с головы. — Прости, малыш. Сегодня мама не в духе, — она вытерла слёзы ладонью, горько улыбаясь. Подумать только, как внезапно все стали ненавидеть ее. Сигюн присела на кровать, подперев двумя руками подбородок, вглядываясь в ночное небо. Ночь была синей, усапаные мночисленными звёздами. Бархатной, такой теплой. Над небом висела белоснежная луна. Из-за того что она была в без сознании целый день, желудок предательски заурчал. Внезапно когда массивные двери приоткрылись, в покои вошел темноволосый мужчина неся тарелку с чем-то вкусно пахнющим. Ванийка облизала влажные губы, ощущая как ее желудок сводится от предстоящего эйфории. Локи одарил ее насмешиливым взглядом изумрудных глаз, положив дымчащую еду с подносом на большую тумбочку возле кровати. — Как приятно пахнет, — мечтательно проговорила ванийка, сладко вдыхая взбудораживающий запах с прикрытыми глазами. Трикстер налил в стакан свежевыжитый сок. После трапезы, ванийка блаженно вздохнула. — Как ты? Тебе лучше? — ласковл поинтересовался младший принц, прижимая ее к себе. Сигюн прикусила губу, заерзав на месте. — В принципе, да… Трикстер нахмурился, скрестив руки на груди. — Разъясни. — У меня немножко голова болит, — честно призналась ванийка, смущено улыбнувшись. — А дети где? — Они спят. Но они очень сильно волновались, — с улыбкой разъяснил трикстер. Локи залез на кровать и сел сзаде, прислонившись к спинке кровати и длинными пальцами провел по дернувшим плечикам. Пальцы плавно перешли в волосы, зарываясь в золоте. Сигюн расслабленно откинулась на мужскую грудь, вытянув ноги на кровать. Она расслаблено улыбнулась, когда трикстер стал массировать ее голову, иногда губами прикасаясь к жилкам на ее шее. Сам же Локи сидел полу-лежа, согнув ноги широко сведя для удобного положения. Сигюн почувствовала аромат мяты и кисло-сладкий запах исходящего от мужчины. — Лучше? — игривым баритоном, сладко поинтересовался младший принц, игриво прикусив мочку ее ушка. — Лучше, — тихо прошептала ванийки, лукаво улыбнувшись. Сигюн откинула голову, встречаясь с изумрудными глазами в которых плещал безумный огонек. Она прикоснулась к острым скулам, вырисовывая пальцами на них узоры. Трикстер накрыл ее ладонь, чмокнув в лоб девы. Сигюн вновь опустила глаза, устремив взгляд на босые ноги мужа. — Когда ты успел снять обувь? — недоуменно спросила ванийка, изогнув одну бровь в вопросе. Лоуки наклонился к ее лицу, пальцами прикоснувшись к белоснедной коже на плехчах. Его морозный шепот прокатился по поверхности. Сигюн почувствовала дунование ветра. Его короткие поцелуи заставляли блаженно вдохнуть от удовольствия. Огонь в камине безжалостно пожирал сухих поленьи. Ванийка еще удобнее расположилась на груди мужа. — От тебя пахнет мятой, — внезапно заговорила она. Локи втянул носом сладостный запах жены, чувствуя легий аромат дикованных цветов. — А от тебя цветами. Сигюн заулыбалась, когда холодные пальцы бережно легли на большой живот сквозь светло — розовую ночнушку. Она только что заметили что ее переодели в ночное одеяние с вырезом на груди формы и с многочисленными бисерами. Тем временем руки мужа ласково гладили живот. Малыш сильнее толкался чувствуя прикосновение отца. Почему-то от его прикосновения, ей становилась так легко на сердце… — Скажи мне, что тебе сказала Скади? Сигюн прикусила губу, побледнев. — Ничего особенно. Просто она говорила о… — она замялась, начиная краснеть. — Что бы не случилось. Я всегда рядом с тобой, — его губы расстянулись в улыбке. Он улыбался искренне, без единой усмешки или притворства. Локи неожидано высводил ее со своих объятий, остранившись. Трикстер довольно похлопал ладошкой по мягкому матрасу рядом с собой. — Пора спать, милый ребёнок. Сигюн обиженно надула розовые губки. — Я не ребёнок, — она присела на колени, скрестив руки на груди. Младший принц расплылся в ехидной улыбке. — О, да, знаю. Ты уже не ребёнок. Трикстер резко притянул ее к мягким подушков. Голова чуть не утонула на зелёных подушках. Локи склонился над женой, разглядывая каждый уголок ее тела. Сквозь прозрачную ткань, он увидела изгибы тела ванийки просвечивающие в тени светильника. Он шумно шумно вздохнул в ее шею и губами впился в лебединную шею. И прежде чем младший принц вновь заключит ее в свои губы, терзая разум, она зашептала. — Мой Локи.