Сегодня вечером с Лэнсом МакКлейном

– У тебя тут совсем ничего не изменилось, – Кит снимает элегантный шарф с шеи и кладёт его вместе с кашемировым пальто на кресло. – Ты тут хоть живёшь или так, ночуешь только? – Когда как. Иногда мне настолько не хочется возвращаться домой, что я ночую в гостинице. У меня и карточка постоянного клиента уже есть, – Лэнс включает свет и проигрыватель на тумбочке, потому что с недавних пор – каких именно? – не выносит тишины. Из динамиков на стене начинает негромко петь Марко Сааресто. [25] Лэнс удовлетворённо кивает и жестом приглашает Кита сесть на диван в гостиной. – Пива хочешь? Или кофе? Или чаю? Честно говоря, я не знаю, что у меня вообще есть. Может, где-то бутылка скотча завалялась. – Я с тобой не пить собрался, – Кит продолжает стоять и просто смотрит на Лэнса. – А поговорить. – Боже, Кит, о чём? – Лэнс садится на диван сам и нетерпеливо хлопает ладонью рядом. – Ладно, сначала сядь. Сядь, говорю. Терпеть не могу, когда кто-то стоит, а я сижу. Ты как бы нависаешь надо мной, и я сразу чувствую себя в чём-то виноватым, даже если совершенно невиновен. Понимаешь? – Да, – Кит садится рядом и ставит локти на колени, сцепив руки в замок. Нервничает. – Я уже который день не могу перестать думать о том, что между нами случилось. И когда… Почему именно всё закончилось. Между мной и тобой. – Нет, нам всё-таки надо выпить, – бормочет Лэнс и приподнимается, но Кит сразу надавливает на его колено. Сил у него куда больше, чем раньше, и Лэнса простреливает любопытством, каким в таком случае стало его тело. Становится жарковато. – Ты уверен? – Да. Если мы начнём пить, ничем хорошим это не кончится. Нет, если мы окажемся утром голыми в одной постели и ничего не будем помнить, я не против, но всё-таки лучше воздержаться. – Ладно, – Лэнс падает обратно и прижимает пальцы к переносице, на миг зажмурившись. Тот факт, что Кит сидит от него в паре не то что сантиметров, а миллиметров, ни черта не помогает сосредоточиться. В голове одни обрывки воспоминаний, среди которых дурацкая ссора из-за съёмок кого-то из них в рекламе спортивной одежды. – Я мало что помню. – Давай вспоминать вместе, – Кит жмёт плечами. – Я бы не стал спрашивать и сидеть тут с тобой среди ночи, если бы на шоу между нами ничего не было. – Ничего и не было, – упрямится Лэнс, хотя прекрасно понимает, что у него на лбу всё чёрным по белому написано. – Это ты себе что-то там лестное придумал и теперь хочешь... – Ага, – Кит достаёт смартфон из кармана пиджака и показывает ленту твиттера. – Мы в топе. И все вовсю анализируют, встречаемся ли мы, и если да, то как давно, а если нет, то кувыркаемся ли сейчас в каком-нибудь отеле. Смотри, кто-то умудрился заскринить наши переплетеные пальцы. – Чёрт, я бы сейчас с радостью вернулся в прошлое и дал самому себе леща за то, что решил завести тебе аккаунт в твиттере, – Лэнс складывает руки на груди. – Кит, у нас было и прошло. Нет? – Нет, – Кит не отводит от него взгляда. – Ты прямо сейчас хочешь меня поцеловать. И я хочу поцеловать тебя, Лэнс. Как раньше... Но сначала хочу понять, что случилось. Как так вышло, что ты пропал из моей жизни, а я – из твоей. Лэнс прикрывает глаза рукой, поставив локоть на подлокотник дивана, и тщетно пытается скрыть мелкую дрожь. Кит, явно заметив её, поджимает губу, но ничего не говорит и не делает, за что Лэнс ему благодарен. – Так бывает, – наконец, говорит Лэнс. – Так бывает, что люди отдаляются друг от друга. Уходят в работу. Теряют общие темы для разговора. С нами, наверное, всё так и случилось, и в этом никто не виноват. – Ты стал избегать меня первым, – Лэнс невольно втягивает голову в плечи, и Кит продолжает более смягчённым голосом. – И потом я стал избегать тебя. Я думал, что надоел тебе, что мешаю или раздражаю… А потом начался «Вольтрон», и все те месяцы в Таллахасси прошли как в тумане. Не помню толком, как съехал. Как перестал звонить и отправлять тебе смс-ки. Помню только, как меня называли ходячим трупом на площадке, потому что я почти не спал. При мысли о Ките, в одиночестве засыпающем от усталости, у Лэнса сжимается сердце, и он осторожно на него смотрит. Взгляд Кита направлен на стеклянный низкий столик. Прямо там, среди счетов за квартиру и флаеров, лежит журнал, где, Лэнс отлично знает, есть статья с последним интервью Кита и огромной его фотографией в форме паладина. – Ты там кстати очень красивым получился, – тихо говорит Лэнс. – Не то что в июльской фотосессии для «Эсквайр» [26], где тебе прибавили лет десять. – Ты что, всё ещё?.. – Да-да, но не думай, что я по-прежнему скупаю весь газетный киоск только из-за тебя, – хмыкает Лэнс. – Помни, я теперь ведущий одного из самых рейтинговых шоу на «Эн-Би-Си» [27], и мне надо быть в курсе абсолютно всех новостей, сплетен и так далее. Ничего не поделаешь, раз о тебе теперь пишут в каждом издании и ты везде такой… невероятный. Кит улыбается ему настолько тепло, что Лэнсу хочется прямо сейчас броситься в его объятия. Крепкие, уютные, из которых ему всегда так тяжело было вылезать по утрам. Лэнс с трудом сдерживается и опускает взгляд. – Я по тебе скучал, Кит, – признаётся он вполголоса. – Ещё когда мы встречались, я уже по тебе скучал. – Это ещё почему? – Кит подсаживается ближе, но не вплотную. – Лэнс? – Я знал, что рано или поздно мы расстанемся, вот и всё, – Лэнс сжимает кулаки. Выдержка летит к чертям. – Кем мы были тогда? Я был прикован к «Субботнему вечеру» ещё на пять лет, а ты… Как ты мог ради такого, как я, чем-то жертвовать? Я же тормозил тебя. Толком не поддерживал, уговаривал себя не звонить лишний раз и не отвлекать. Ревновал на каждом шагу… – Ревновал? Правда? Лэнс силой воли предпочитает не отвечать. – Так что я не удивился, когда однажды приехал домой, а тебя и твоих вещей нет, потому что ты уехал в грёбаный Таллахасси. И не сказал об этом лично, лишь прислал смс-ку. – Я сам не знал, что всё получится так быстро. Грубо говоря, у меня было время лишь собрать сумку, – Кит берёт его за руку. Медленно сплетает пальцы, гладит большим кисть. – Кроме того, ты тогда пропадал сутками на работе, потому что ведущим был Джастин Бибер, и вы все от него стрелялись. – Ещё бы… Ты бы видел, сколько людей за ним бегало. Один носил за ним кусочек пиццы, другой бутылку диетической колы с трубочкой, третий все гаджеты… Найма бесилась, что ей нужно пробиваться через всю эту толпу, чтобы его переодеть, – Лэнс усмехается и сжимает руку Кита. – Ты оставил меня в аду, Кит. – Прости, Лэнс. – Да ладно, – он жмёт плечами и улыбается. – Это было давно. Какое-то время они сидят и слушают «Хор цикад» [28], так и держась за руки. Лэнс ставит в голове галочку когда-нибудь позвать этих потрясающих ребят на шоу. И плевать, что они финны – Лэнс достанет их несмотря ни на что, возьмёт автографы и развесит в рамках на стены. – Я хочу снова быть с тобой, Лэнс, – говорит Кит в паузу между песнями. – Может, конечно, у нас снова всё разладится, хотя как раз этого я не хочу, но мне тебя не хватает. Каждый день, все эти пять лет, мне тебя не хватало. – Только меня? – почему-то спрашивает Лэнс, но его выдает глупая улыбка, ставшая шире. Облегчение накатывает на него так, что слабеет всё тело, что хочется или рассмеяться, или заснуть, или закричать во всё горло. – Правда? – Ну, по твоим десертам я тоже скучаю, особенно по флану [29], – Кит улыбается в ответ, а потом на его лице появляется нешуточная тревога. – Ты же не разучился его готовить? Ты вообще готовил его для кого-нибудь, кроме меня? Может, для съёмочной команды? Для Ханка? – Оу, а что? – прищуривается Лэнс. – Кит Когане ревнует мой неповторимый флан к… Договорить Лэнс не успевает – Кит пылко целует его, повалив спиной на диван. От таких давно забытых, таких давно желанных прикосновений Лэнс расслабляется, обхватывает его за шею, льнёт ближе всем телом, и ему кажется, что теперь у них всё получится. В этот раз они друг друга никуда не отпустят.