Месть

Ярость стала для него привычной. Тупой, ноющей болью отдающей в висках, неприятностью. Все это время, час за часом, день за днем она медленно съедала его. Сколько бы он не старался, сколько бы не бился, он все равно не мог достичь такой горячо желанной цели. Рудольфус Лестрейндж будто ловил снежинку: вот она в руке, но спустя мгновение холодной водой стекает меж пальцев. Раз за разом. И он не мог ничего с этим сделать, лишь чувствовать эту бессильную ярость. Мрачная, захламленная кухня была практически пуста и неизменно безмолвна, только в дальнем углу на четвереньках ползала худая девушка в застиранной, рваной серой тряпке, отдаленно напоминающей свободное платье, что доходила ей до колен. Ноги и руки были усеяны синяками, глубокими яркими рубцами и бледными шрамами. В ее тонких дрожащих пальцах, покрытых уродливыми мозолями и ранами, была зажата грязная материя которой она драила пол. Лестрейндж медленно приблизился к девушке и грубо схватил ее короткие спутанные, кудрявые волосы. Она вздрогнула и, остановившись, развела разбитые колени. - Кто позволял тебе отвлекаться от работы, тварь? – Прошипел Рудольфус, сминая в руке толстую, серую ткань из-под которой показались исполосованные шрамами бедра и покрасневшие от ударов, которыми мужчина щедро наградил ее в прошлый раз, голые ягодицы. Рудольфус дернул волосы служанки назад, заставив ее выгнуть спину, открываясь ему. Грейнджер судорожно мнет руками тряпку, снова опуская ее на пол. Тело служанки покачивается вперед-назад, упираясь голой задницей в пах, опустившемуся на колени, мужчине. - Быстрее. - С участившимся дыханием приказал он, расстегивая пуговицы над твердеющей выпуклостью в штанах. Девушку затрясло от беззвучного плача когда она, не смея ослушаться, начала яростно драить шершавую древесину. Стянув штаны вместе с трусами, освобождая свой, подрагивающий от возбуждения, орган, мужчина ввел облизанные пальцы в ее узкий, воспаленный анус, смазывая слюной вход. - Помнишь мою Беллатрису, грязнокровая тварь? – Прошептал Лестрейндж ей на ухо, убирая из нее пальцы и упираясь в ее попу возбужденным членом. – Отвечай! – Потребовал он, входя в Грейнджер на половину длины. Острая боль наполнила тело девушки и она, громко закричав, сжала тряпку настолько, что из заживших ранок на пальцах засочилась кровь. - Да, хозяин. – Рвано ответила Грейнджер, выгибая спину. Толкаясь с бешеной скоростью, Лестрейндж шлепал ее по ягодицам. Сильнее сжав волосы в кулаке, он прижал голову служанки к полу, наслаждаясь тем, как ее щека царапается о старое дерево. - Славная … сука… - Чувствуя приближающийся оргазм, простонал Рудольфус и больно впился пальцами в бедра девушки. По его телу прошла сладкая судорога и мужчина излился в ее тело с громким стоном. Несколько минут Лестрейндж оставался неподвижен, смакуя последние отголоски оргазма. Грейнджер опустила попу на пятки и тихо поскуливала от боли. Ее била дрожь, ее, покрытое шрамами и свежими царапинами, лицо было залито слезами. Рудольфус медленно встал, мазнув взглядом красно-белую струйку полупрозрачной жидкости, которая вытекала из болезненно сжимающегося ануса, вниз, по внутренней стороне бедра, капая на пол. - Ты надоела мне, мразь. – Спокойно протянул мужчина. – Завтра ты продемонстрируешь, насколько ты услужлива и покорна, - Он обошел ее и присел на корточки напротив ее лица. – Ты будешь очень старательна и сделаешь все, чтоб понравиться моим гостям, - Рудольфус схватил ее за подбородок и потянул наверх. – Если же ты посмеешь хотя бы подумать о неповиновении, я заставлю тебя смотреть на то, как умирали твои родители, - Его пальцы сдавили ее кожу. – Снова и снова. Месяцами. – Смакуя каждое слово, продолжил он. – А после – я отдам тебя в общее пользование, скажем, на вечеринку после главного собрания, где тебя попользуют сотни мужчин до того как ты сдохнешь. Поняла меня? – Он отпустил ее и брезгливо обтер руку об атласный зеленый платок. - Да… хозяин. – Севшим голосом ответила бывшая гриффиндорка, боясь пошевелиться. - Отлично.