Падший ангел по имени Куинни

      Куинни так и не поняла, когда именно её жизнь так сильно переменилась. Вернее нет, когда именно это случилось, сказать несложно. Личная поворотная точка Куинни Голдштейн — круг синего пламени на древнем парижском кладбище, что за несколько секунд выжег из неё все сомнения в правильности выбора. Если бы волшебница знала, насколько тяжело дадутся ей эти три-четыре несчастных шага, едва ли бы она решилась сделать их. Никому не хочется чувствовать, как безжалостный огонь разбирает всю душу на малюсенькие частицы. И горе, если среди этих мельчайших кусочков человеческой натуры найдётся хоть один неправильный. Грин-де-Вальд просчитал всё заранее — ни один потенциальный предатель не мог пройти сквозь магический барьер.       Сад Нурменгарда поражал воображение, но не своей пышностью или разнообразием растущих в нём цветов, а просто самим фактом своего наличия в неприступном замке, затерянном среди заснеженных горных вершин. Вероятно, секрет крылся в каких-нибудь древних чарах, Куинни не особенно разбиралась. Она просто часами бродила по вымощенным каменными плитками дорожками, разглядывая зелёную траву и старые, кое-где покрытые мхом статуи. Наткнувшись взглядом на каменного ангела со сложенными крыльями, волшебница невесело вздохнула. Якоб часто сравнивал её с этими небесными существами.       «Куинни, ангел мой», — говорил он, возвращаясь с работы в пекарне или просто так, когда они сидели в маленькой гостиной Нью-Йорка и пили чай с восхитительными яблочными пирогами.       Как жаль, что теперь Якоб считает её сумасшедшей, а она сама не чувствует к нему абсолютно ничего, кроме обиды за недоверие и разбитое сердце. Как жаль, что она сама допустила такой конец, не сумев вовремя разобраться в себе. Теперь если её и назовут ангелом, то только падшим.       Застывшая на каменном лице улыбка напомнила Куинни слишком многое из того, что бы она хотела забыть. Волшебница резко отвернулась и чуть не столкнулась с Криденсом. Как же глубоко ей надо было задуматься, чтобы не почувствовать мыслей юноши? Длинное, очень подходящее для волшебника имя Аурелиус почему-то совершенно не шло этому темноволосому парнишке с потерянным взглядом брошенного щенка, поэтому Куинни только сказала:       — О, здравствуй. Ты всё же вышел из своей комнаты?       Криденс молча пожал плечами и по давней привычке, оставшейся ещё со времён жизни в Нью-Йорке, уставился себе под ноги. В руках он вертел волшебную палочку, недавний подарок Грин-де-Вальда. Насколько Куинни знала, паренёк уже начал учиться, и дела шли очень неплохо.       «Я не верю в то, что это всё правда»       Куинни вздрогнула, когда мысли Криденса абсолютно неожиданно донеслись до её сознания. Тот, кажется, уловил нечто подобное. Увидев, как мальчишка подобрался, волшебница почувствовала себя настоящей злодейкой.       — Извини, дорогой, — она сама наклонила голову, извиняясь. — Я не всегда могу это контролировать.       — Ничего, мисс Голдштейн, — буркнул Криденс. — Мистер Грин-де-Вальд предупреждал о вас.       Куинни вздохнула. Уже несколько дней она совершенно искренне пыталась наладить с Криденсом контакт, и всё безуспешно. Наверное, глубина её падения ещё больше, чем кажется ей самой. Невидимые белые крылья сгорели в том самом синем пламени, но наивная дурочка Куинни Голдштейн пытается забыть о потере. Привычно играет свою роль, словно марионетка в кукольном театре. Только вот нимба над головой уже нет, а местного Бога заменяет больше похожий на демона Геллерт Грин-де-Вальд. Мальчик чувствует это, поэтому и не доверяет.       Как можно довериться той, что предала свою семью?       — Пожалуйста, зови меня Куинни, я же просила. И, Аурелиус, — ну не подходит ему это имя, вот совсем не его! — я тоже не всегда уверена в себе. И я тоже скучаю по близким, особенно по моей сестре.       Последнюю фразу волшебница произнесла совсем тихо, та словно бы сама сорвалась с губ. Но Криденс услышал, поднял голову. В больших тёмных глазах Куинни заметила то же, что чувствовала все эти дни.       — Нагайна, — проговорил, наконец, юноша. — Она человек, хоть и несёт в себе магию. Что её ждёт в новом мире?       Люди. Да уж, этот вопрос очень сильно волновал её всего несколько лет назад. Что же случится с не-магами, если Грин-де-Вальд всё же сумеет собрать армию и перевернуть этот мир с ног на голову? Несколько дней назад Куинни бы не задумываясь начала протестовать, с жаром доказывать, что не-маги ничуть не хуже волшебников, а где-то даже и лучше. Они смелые и без огромной силы, да и в целом довольно легко обходятся без неё. Построили большие и красивые города, создали свою культуру… Да этого разве мало?!       Но сейчас Куинни так не думала. Да, Якоба и ещё нескольких знакомых не-магов жаль, но жить в ущерб себе она больше не собирается. Это раньше людям была нужна защита, сейчас они и сами отлично справляются. Скорее уж магам пора перестать прятаться, пока глупые устаревшие законы не заставили их общество выродиться окончательно.       Грин-де-Вальд не первым осознал необходимость что-то сделать, но первым попытался изменить ситуацию. Наблюдая за ним всё это время, Куинни не могла не начать уважать этого мага. Да, его методы точно подходили под описание «незаконные», которое так часто использовала Тина. Вот только эти самые законы давно уже не защищали, а душили, по крайней мере, одну светловолосую волшебницу. А преступник Грин-де-Вальд помог ей освободиться от этой петли на шее.       И почему она так часто думает о нём в последнее время? Гораздо чаще, чем о сестре или Якобе.       — Думаю, ты сам сможешь решить это, парень, — неожиданно раздалось позади неё. — У магов появится то самое главное право, которого нет сейчас. Право решать за себя.       Синхронно вздрогнув, Куинни и Криденс обернулись. Геллерт Грин-де-Вальд стоял посреди дорожки и смотрел на них со своей обычной многозначительной улыбкой. В первое время Куинни слегка пугало это выражение лица самого опасного мага современности (да и мысли Криденса доносили нотки страха), но только в первое время. Ко всему постепенно можно привыкнуть. Грин-де-Вальд не собирался причинять ей вред, ни к чему не принуждал и не требовал прямо сейчас идти и жечь города не-магов. Разве что ментальный барьер, которым он себя окружил, настораживал. Куинни никогда не встречала настолько сильных оклюментов.       — Добрый день, мистер Грин-де-Вальд, — поздоровался Криденс и отвесил волшебнику поклон до пояса. Тот только непонимающе изогнул бровь, а потом положил руку в чёрной перчатке на плечо юноши.       — Геллерт. Ты можешь звать меня по имени, Аурелиус, — проникновенно сообщил он, а потом повернулся к светловолосой волшебнице. — И ты, дорогая Куинни, тоже. Мы все находимся на одной стороне, у нас общее дело и общие враги. Есть ли смысл соблюдать условности, что только разделяют людей?       Криденс нервно покачал головой. Куинни почувствовала жалость. Этот почти что мальчик видел в жизни столько подлостей и мерзостей, что не мог так быстро поверить другому. Грин-де-Вальд их друг, он единственный, кто решил помочь им всем жить нормально, а не вечно прятаться непонятно от кого. Уж кому, как не Криденсу Бэрбоуну, ценить это.       — Прекрасно, — Геллерт пару раз хлопнул Криденса по плечу, затем опустил руку. — Аурелиус, ты не мог бы оставить нас с мисс Голдштейн на несколько минут? Конечно, если у тебя нет к ней срочного дела, тогда я не буду мешать вам двоим.       Низкий, чуть подрагивающий голос Грин-де-Вальда действовал не хуже гипнотического заклинания. Куинни неоднократно замечала, как у неё перехватывает дыхание, стоит только Геллерту начать говорить. Все сомнения немедленно покидали голову, оставляя лишь уверенность и безграничное доверие к гениальному оратору. На всех остальных это действовало примерно так же: мыслей в головах окружающих становилось на порядок меньше. А как только речь заканчивалась призывом к действию, подкреплённому личным примером, все тут же шли выполнять.       Древняя истина «Verbum movet, exemplum trahit»* ничуть не устарела за последние несколько столетий.       Криденс исключением не был:       — До встречи, мистер Геллерт, мисс Куинни, — и его фигура в новой чёрной мантии быстро скрылась в ближайшем проходе в замок.       Проводив мальчика взглядом, Куинни взглянула на Грин-де-Вальда. Она всего пару раз оставалась с ним наедине, и каждый раз её охватывало двойственное чувство, объяснить которое волшебница не могла. Сильнейший маг современности и притягивал, и отталкивал. В его словах была правда и только правда, но закрытые мысли не позволяли убедиться в этом. Он говорил, что Куинни будет очень полезна общему делу, но только в каком качестве? Едва ли её пригласили сюда только ради вкусной выпечки, которая очень нравится Криденсу.       Едва ли такой, как Геллерт Грин-де-Вальд, будет терпеть рядом с собой такую, как Куинни Голдштейн, просто так.       — Я вас слушаю, мистер Грин-де-Вальд.       — Геллерт, Куинни, зови меня Геллерт, — маг галантно подставил ей локоть. — Прогуляемся? Я вижу, ты хочешь задать вопрос.       Куинни слегка растерялась, но приглашение приняла, взяла мужчину под руку. Вместе они пошли по удивительно безлюдному в такую чудесную погоду саду. Странно, будто просто так гуляют по самому обычному городскому парку, а не дожидаются начала войны в Нурменгарде. Величественный горный замок больше напоминает тюрьму, нежели человеческое жильё, совсем как его владелец.       — И всё же? — светским тоном поинтересовался Грин-де-Вальд. — Неужели я настолько сильно тебя пугаю? Мне казалось, этот этап пройден.       Будь, что будет, раз он настаивает. Куинни резко остановилась, вскинула голову. Лёгкий ветерок немедленно попытался растрепать ей волосы, но куда ему справиться с магической завивкой. Волшебница взглянула в разноцветные глаза Грин-де… нет, всё же Геллерта. Спросила, стараясь подавить в себе остатки прежней робкой и чуть глуповатой Куинни:       — Геллерт, почему вы до сих пор с таким радушием принимали меня в Нурменгарде? Я отнюдь не переоцениваю своей значимости для общего дела. В вашей армии много сильных магов, но они разошлись по миру и ждут в одиночестве. Крид… Аурелиус остаётся здесь, потому что учится использовать магию. К тому же, ему просто некуда идти, — девушка сделала паузу, но всё же задала главный вопрос: — Скажите, зачем здесь я?       Больше всего Куинни опасалась услышать что-то вроде «У нас одно дело, а потому мы семья». Глупости, в прочность семейных уз она перестала верить тогда, когда Тина, узнав про продолжение отношений с не-магом Якобом, фактически отреклась от неё. И когда сам Якоб побоялся сделать её своей семьёй, когда назвал сумасшедшей в своих мыслях.       А что если и Геллерт того же мнения? Что, если она нужна ему только как безотказный инструмент, который способен с лёгкостью прочесть мысли Криденса-Аурелиуса? От инструментов со временем избавляются, поэтому долго мисс Голдштейн на этом свете не задержится. Что же, если это так, если Грин-де-Вальд сейчас, глядя в глаза, подтвердит её опасения, Куинни останется только вежливо улыбнуться, откланяться и молча спрыгнуть со скалы.       Падший ангел разобьётся о скалы реальности, и миру от этого будет только легче.       — Что мне в тебе нравится, дорогая Куинни, — взгляд Геллерта стал задумчивым, — так это несоответствие внутреннего содержимого внешней оболочке. Это интересно. Уверен, окружающие едва ли воспринимали тебя всерьёз, не замечая, что ты гораздо умнее большинства людей. Наверное, ты думаешь о том, правильно ли ты решила ввязаться во всё это? Вдруг и я не такой хороший, каким кажусь, и всё это время обманывал тебя, того мальчика и всех остальных своих последователей?       Куинни молча ждала. Напряжение внутри неё росло, а Грин-де-Вальд, казалось, нарочно всё затягивал.       — Это было бы весьма вероломно, я бы даже сказал, жестоко, — Геллерт сделал шаг к ней, однако остановился, сохранив минимально допустимую дистанцию. — Но это не так. Тебе не стоит сомневаться или думать, что ты всего лишь способ контролировать мысли юного Аурелиуса. Он ключ к победе, однако не настолько важен лично для меня, чтобы жертвовать кем-то ещё.       Слова звучали размеренно, без напускной гордости или высокомерия, но не так, как в величественных залах Нурменгарда, на собраниях с прочими последователями. Там Грин-де-Вальд был «одним из сильнейших волшебников» и «самым самым разыскиваемым магом», имя которого произносили либо с благоговейным трепетом, либо со священным ужасом. А сейчас он был Геллертом, человеком, который способствовал её падению с холодных, но отчего-то далеко не райских небес.       — Я верю вам, Геллерт. Наверное, впервые я верю человеку, чьи мысли не могу услышать, — волшебница улыбнулась.       Вдруг чуть в стороне, примерно там, куда ушёл Криденс, мелькнула какая-то тень. Грин-де-Вальд тоже это заметил. По его лицу пробежала едва заметная гримаса раздражения (вероятно, от прерванной не по его желанию беседы) и… разочарования? Невероятно.       — Похоже, наша прогулка закончилась, — недовольно протянул Геллерт. — Это обед. Жаль, дорогая Куинни, что наши домовики так хорошо делают свою работу. Ты не против составить мне компанию в поединке с французской кухней?       В разноцветных глазах блеснули шальные искры, а рука в чёрной перчатке ненавязчиво намекала на невозможность отказа от трансгрессии прямиком до парадной столовой.       Впрочем, Куинни и не собиралась от этого отказываться.