Коснись меня

      Переминающаяся с ноги на ногу студентка тяжело вздохнула. Попытка побыстрее добраться до остановки до того, как начнётся дождь, не оправдалась. Она не прошла и ста метров, когда с неба упали первые капли. И если сначала она только остановилась, надеясь, что её заденет лишь краем, то через несколько секунд девушка уже бежала обратно, под навес спорткомплекса, из которого только что вышла. Дождь каким-то образом умудрился за несколько секунд превратиться из нескольких капель в настоящий ливень, и теперь вода заливала асфальт, превращая площадку перед комплексом в реку или даже озеро. Это автоматически означало, что преодолевать сие водное пространство предстояло если не вплавь, то вброд точно.       Элис снова вздохнула. Она надеялась добраться до дома и успеть закончить задания на дом, чтобы все оставшиеся вечера у неё были свободны, но, видимо, природа распорядилась иначе. Девушке пришлось пересматривать свои планы: завтрашний вечер придётся посвятить работе, значит, поход с подругами в кафе откладывается. Жаль, ведь они планировали его уже давно. Но Руно и Джули должны понимать, что она волнуется за свою учёбу, потому не может позволить себе лениться.       Гехабит прикоснулась к своим волосам. Они полностью вымокли и теперь свисали с головы словно пучки медных проводов. Целые ручьи воды стекали с них, пропитывая одежду насквозь и добираясь даже до кожи. Потоки воды стекали вниз и охлаждали ножки, отчего по телу проходила неприятная дрожь. В общем и целом, вид Элис соответствовал картине «мокрая мышь». Не хватало ещё заболеть ко всему прочему, даром, что на улице стояла ранняя осень. Увы, нигде поблизости нельзя было найти сушилку, а ни салфетки, ни, тем более, полотенца у девушки не было. Ситуация была печальной.       - Элис.       Гехабит обернулась на звук знакомого голоса.       - Здравствуй, Шун.       Из дверей спорткомплекса вышел парень чуть выше среднего роста, жилистый, с чёрными волосами, стянутыми в хвост, с янтарными глазами, внимательно изучающими рыжую. Он был одет в форму студента, а на плече у него висела немаленькая спортивная сумка.       Шун Казами и Элис Гехабит учились в одном университете, но на разных факультетах, оба уже были на втором курсе, оба имели высшие оценки в своих группах. Но кроме всего прочего, они были друзьями детства. Лучшими друзьями. Они познакомились ещё в школе – Элис помнила эти наивные и милые детские годы – сидели поначалу за одной партой, а затем стали общаться и вне школы. Именно Шун научил Элис тонкостям математики и физики, благодаря чему ей удалось без проблем поступить в университет. Именно Элис научила его мягкости и отзывчивости, благодаря чему он не замкнулся в себе окончательно из-за смерти матери, произошедшей в юном возрасте. Они прекрасно дополняли другу друга, настолько, что в школе, а позже и в университете, все считали их парочкой. На все вопросы об их близости Казами лишь хмыкал, а Гехабит страшно краснела, но ни один из них не подтверждал слухи. В школе от них отстали, но вот в вузе студенты ещё не посмаковали слухи и предположения.       А Элис ни за что бы не призналась, что частично эти слухи были правдивы. Ей было стыдно, она убивалась у себя в комнате и буквально сжигала себя в пламени смущения, но она любила своего лучшего друга. Любила так, как только может скромная и тихая девчушка с окраины любить столичного парня, по которому сохли все девушки университета. Но свою любовь она научилась скрывать глубоко внутри себя, так глубоко, что уже и сама начала сомневаться, что она не погасла. И это хорошо, иначе бы её уже давно сгнобили девчонки-одногодки, целыми стаями преследовавшие Казами, надеясь на его благосклонный взгляд. Но душа его оставалась темна, сердце закрыто, а взгляд примораживал к месту, намекая на то, что приближаться к парню без весомой причины будет плохой идеей.       Казами подошёл к подруге и рассмотрел её с ног до головы.       - Попала под дождь, - объяснила Элис, пряча взгляд. – Промокла.       Шун кивнул, и без её слов догадавшись о причине нынешнего состояния студентки. Со смерти матери он стал немногословен и ограничивался сухими короткими фразами. Длинными предложениями он говорил лишь на парах, отвечая материал.       - Прости за мой внешний вид, - виновато пожала плечами девушка.       Почему-то ей было стыдно за то, что он видел её такой: жалкой, продрогшей, мокрой и ужасно несчастной. Почему-то под его взглядом ей хотелось сжаться, исчезнуть из этого мира и оказаться где-нибудь далеко-далеко, где она не будет ощущать его презрение, которым он одаривал окружающих. Почему-то именно для него ей хотелось казаться идеальной, без единого изъяна, но каждый раз, когда она ощущала на себе его взгляд, то вся её уверенность и все её намерения рассыпались, оставляя лишь маленькую девочку, которая когда-то пряталась за его спиной от хулиганов и соперниц.       Шун лишь покачал головой и расстегнул молнию своей сумки. Покопавшись внутри, он извлёк наружу большое полотенце, которое носил всякий раз, когда у него в расписании была физкультура. Развернув махровую ткань, он резким и быстрым движением накинул на голову подруги.       Элис вспыхнула, словно сверхновая. Конечно, Шун всегда заботился о ней, не принимая никаких отказов. Он всегда носил с собой в сумке расчёски, влажные салфетки, карандаши, ластики и прочую мелочь, зная, как иногда забывчива творческая натура Элис. Он защищал её, а она ухаживала за его многочисленными ранами, которые он получал на тренировках и при разборках с хулиганами… Но никогда он не прикасался к ней так аккуратно, так ласково и так нежно… словно боялся сломать.       В глазах девушки студент прочитал невысказанный вопрос и коротко выдал:       - Простынешь.       На это оставалось лишь кивнуть и предоставить парню продолжать уход.       Казами тщательно вытирал каждую прядь, аккуратно водя пальцами через полотенце по голове студентки. Иногда он руками убирал пряди волос с личика подруги, пытаясь собрать их в одну более-менее приличную причёску. При этом его пальцы легко касались щёчек Элис, вызывая яркий румянец. Гехабит готова была от смущения и стыда провалиться сквозь землю, но… в то же время не хотелось, чтобы он прекратил. По венам вместе с жаром разливалась приятная нега, при каждом прикосновении юношеских пальцев пробегал электрический ток, лёгкое дыхание на шее вызывало волны мурашек. И всё это было так приятно, что не поддавалось никакому описанию.       И Элис не выдержала, прикрывая глаза. Удовольствие, которое ей дарили пальцы Шуна, было просто восхитительным, она вдыхала запах дождя и мужских рук, чувствовала ласковые прикосновения грубых пальцев. И, что самое главное, ощущала всю ту заботу, которую ей сейчас дарили. Тело уже не просто согрелось, оно полыхало, выпуская волны тепла, которые Казами наверняка ощущал, но не подавал вида.       Ах, она давно хотела этого. Чувства, которые Гехабит прятала в глубинах сознания, вырвались наружу, и она утонула в них. Осознание того, что тот, кого она любит, сейчас дарит ей заботу и ласку, заставляло душу трепетать, а сердечко едва не вырываться из груди. Всё тело сковало, и ей оставалось только стоять, лишь лёгкая, почти невесомая улыбка коснулась её личика, а с губ сорвался лёгкий выдох, словно внутри неё скопился пар, который необходимо срочно выпустить, иначе она сгорит от переполняющих её чувств. Время вокруг замерло, и не осталось вокруг ничего, кроме них двоих. Дождь снаружи словно прекратился, не смея нарушать маленький рай, в котором оказалась чистая душа.       Она не сразу осознала, что Казами закончил вытирать её волосы и накинул полотенце ей на плечи. Выплывать из омута нежности и удовольствия не хотелось, но пришлось. С лёгким разочарованием девушка открыла глаза и посмотрела на друга.       Он смотрел прямо на неё.       Жар, который, казалось, стал угасать от отсутствия прикосновений, вернулся утроенный. Шун не сводил взгляда с подруги, причём смотрел прямо в её глаза, словно стараясь добраться до самых сокровенных глубин женской души. А она стояла перед ним, такая нерешительная и хрупкая, с длинными ярко-рыжими волосами, обрамлявшими округлое личико с карими глазами, в мокром чёрном жакете на белой блузке, в длинной чёрной юбке, с которой стекали маленькие ручейки воды. В голове студента мелькнула мысль об её глупости – как посмела она надеть в такое время лишь лёгкие сандалии-босоножки – и растворилась в попытке осознать, чего же боится этот ангел во плоти. Ибо глаза её выражали испуг и удивление.       Его руки остановились на её плечах. Шун давно знал Элис, но в таком положении ещё не оказывался. Он видел, как внутри девушки идёт какая-то борьба, но не решался встревать. Он хотел знать, что она сама решит.       - Шун… - несмело позвала Гехабит.       Он продолжал смотреть, одним лишь взглядом давая понять, что он готов её выслушать.       - Коснись меня. Пожалуйста. Ещё раз.       Голос предательски дрожал, когда слова сорвались с нежных девичьих губ. Чтобы попросить о самом смелом своём желании, Элис собрала всё своё мужество, которое долго копила, но даже этого запаса едва хватило. На место смелости пришёл страх. Что он теперь о ней подумает? Как отреагирует? Примет ли за ещё одну безумную фанатку, недостойную даже его презрения, или спишет всё на дружеские, но чисто женские заморочки, которые иногда проскальзывали у неё?       Шун не усмехнулся и не нахмурился. Он продолжал смотреть на подругу, не предпринимая никаких действий. А потом просто поднял руку и приложил свою ладонь к щёчке подруги.       Во взгляде Гехабит смешались шок, ужас и странная радость. Рука парня обжигала, но дарила такое удовольствие, что доводило девушку до дрожи. Она и в самых смелых своих мечтах не могла представить, что будет стоять вот так, посреди крыльца спорткомплекса, и её будет касаться лучший парень на этом свете.       Казами смотрел на неё и видел, что она стесняется своих желаний. Элис всегда была пугливой, несмелой и бесконечно доброй, ставя желания других выше своих. Её излишнее самопожертвование всегда было предметом шуток особо тупых одноклассников, но он понимал, что оно являлось её украшением. Он ценил каждую черту характера своей лучшей подруги, он восхищался её чистотой и он знал, что иногда её стоит немного подтолкнуть, чтобы она стала действовать. Не отводя глаз от её бездонных омутов, но позволил себе лёгкий намёк на кивок. Она поняла его без слов и, снова прикрыв глаза, слегка потёрлась щекой о его ладонь. И пускай кожа на его ладонях была шершавой и грубой от бесконечных тренировок, для неё это было неважно. Главное, что это был он.       Элис, краснея так, что даже самые спелые помидоры по сравнению с ней казались бледными поганками, сидела на спине Шуна и старалась дышать через раз. Как только дождь прекратился, Казами без всяких разговоров взвалил девушку на спину и понёс её через воду. Никакие отговорки на него не действовали, угрожать Гехабит никогда не умела, а против её просьб у парня давно выработался иммунитет. И потому сейчас он нёс её через площадь, шлёпая туфлями по воде. То, что он умудрялся вдобавок нести её и свою сумку, говорило о том, что, несмотря на свою худобу, Шун был достаточно силён.       А ещё он знал, что, несмотря на все отговорки, Элис невообразимо приятно то, что он несёт её через это «дождевое озеро». И знал, что она ни за что в этом не признается даже под самыми страшными пытками.       - Шун, - тихо прошептала Гехабит. Он повернул голову, показывая, что готов слушать. – Я…       - Я знаю.       Она посмотрела на него со смесью удивления и смущения. Она копила своё мужество, наверное, всё то время, пока была знакома с Казами, но он сломал все её планы двумя словами. Как же у него это так получается? Как он вообще может так на неё влиять, что от его слов она просто теряется?       - Давно? – ещё тише спросила девушка. – Со школы? С первого курса?       - Всегда.       Сердечко рыжей ухнуло вниз. Все её действия, все её попытки спрятать свои чувства не только от других, но даже от самой себя, потерпели крах, ведь об её глупых и бесплодных попытках знает ОН. Тот, кто как раз стал объектом её любви, её увлечённости, её одержимости. От стыда она готова была сгореть, но перед этим она хотела получить ещё один ответ.       - И… что ты сейчас чувствуешь? – полыхающая от смущения девушка рискнула поднять глаза.       И увидела его улыбку. Он улыбался не издевательски, не с сарказмом, а ласково и по-доброму. В глазах Шуна она прочитала ту ласку и безграничное доверие ей, что она всегда замечала где-то в глубине его души. И она поняла, что её чувства всё это время никогда не были безответными. Шун смотрел на неё, влюблённую дурочку, но не смеялся, а терпеливо ждал, когда она примет свои чувства и не станет их стесняться. И неважно, что ему пришлось, как всегда, подтолкнуть её.       Где-то вдалеке снова громыхало, предрекая новый ливень, но двух студентов, а вернее – двух влюблённых, это уже не волновало. Элис знала, что он согреет её, что он укутает её в одеяло из ласки, доброты и тепла, причём ему для этого не нужно делать никаких подвигов. Достаточно лишь коснуться её, и она ощутит всю ту любовь, которую он скрывал ото всех, гораздо лучше, чем она сама.