Такая туманная ночь

Заметка в газете: «22 сентября, Йокогама. Город возвращается к своему прежнему виду, вместе с этим возобновляется работа полиции. Без вести пропавшей объявлена студентка Нобуко Тока, которую в последний раз видели три дня назад сокурсники на пороге университета. Портрет девушки представлен ниже, если кто-либо располагает информацией, свяжитесь с её родственниками. (Номер) Вчера, 21-го числа, в университете Йокогамы произошёл взрыв, похоже, террористического характера: учеников заперли в аудитории, однако виновника среди них не было, на столе лежала единственная записка. Пострадавших нет, но один из лекторов заметил пропажу важных документов, возможно, взрыв был лишь отвлекающим маневром, либо в университете работали два преступника. Полиция никак не связывает исчезновение Нобуко с произошедшим в её университете, все выглядит довольно запутано. Свяжитесь с нами (или полицией), если вам что-нибудь известно.» — Вам не кажется эта статья.. слишком сжатой? Неполной? - отложив газету, Ацуши взял со стола стакан воды и сделал большой глоток. В горле пересохло от чтения, да и привкус после сказанных слов остался неприятным. — Хах, согласен! - Дадзай откинулся на спинку стула, в блаженстве потянувшись. Как прекрасна жизнь без шарфа и больной задницы! - Куникида, а тебя, случаем, заметочка не зацепила? Доппо сидел мрачный, ссутулившись. В сотый раз он нервно поправил очки и сжал переносицу. — Нобуко Тока.. — Я знал, что ты это скажешь, озабоченный ты наш очка.. — ДАДЗАЙ! — Мамочка, молчу!.. — Эта девушка с фотографии выглядит отнюдь не счастливо, - Кека осторожно придвинула к себе газету и взглянула на худое, белое лицо, обрамлённое темными прямыми волосами. Глаза пропавшей студентки смотрели вяло и безразлично, одаривая смотревших на неё серым, спокойным светом. Изуми отодвинула листы и придвинулась к Накаджиме, который воспринял это, громко поперхнувшись. — Эта статья, - перестав кашлять, начал Ацуши. — Неполная! - Дадзай наклонился к столу и сложил руки в локтях. - Здесь не сказано, как вела себя Тока в последние дни, хотя поведение человека до его пропажи - важная деталь. Току не связывают со взрывом в университете, но в последних строках об этом звучит какая-то недосказанность, будто нам дают понять: «Это она!» Ещё - документы. Какие важные документы хранятся в университете? Список любовниц заведующего или же отчёт об убийствах уборщиком зазевавшихся студентов? Цепляет слово «важные», но при других обстоятельствах наверняка бы нам намекнули о природе документов. И последнее - .. — Записка, - прогремел голос Куникиды. Осаму хлопнул в ладоши. — Именно! Что за записку оставил нам мнимый террорист! Да и террорист ли?.. Хотя, имя Нобуко нам знакомо.. — Это не может быть Сасаки! - обеспокоено пробормотал Ацуши. Дадзай хмыкнул. — Я и не думаю, что это она! Настоящая Сасаки давно спит под землёй! - спокойно ответил шатен, зажмурившись. Доппо дернулся в сторону напарника, но через секунду успокоился и достал блокнот. — Что-то мафия затихла, - вдруг заметил он. Дадзай открыл на мгновенье глаза и взглянул на Куникиду. Их глаза встретились, блондин смотрел подозрительно и вызывающе. Осаму пожал плечами и отвернулся. — Думаешь, это из дело? - сухо отозвался суицидник. — Я считаю, что делу нужна хорошая разборка. — Давайте вызовем уборщиц.. — Дадзай, ты хоть когда-нибудь можешь быть серьезным?! Осаму улыбнулся, и злость с недоверием Доппо сменилась обреченной усталостью. Раскрыв свой дневник на середине, он достал ручку и принялся что-то записывать. И это все? Они поговорили и замолкли? Кека удивленно заморгала, а после вздохнула и нечаянно пихнула Ацуши. Последний повернулся к девушке. Изуми сложила ладони и зажмурилась. Накаджима улыбнулся и махнул рукой. Все происходило в полнейшей тишине, за парой наблюдали двое мужчин напротив. Доппо, перестав писать, непонимающе глядел на их мимику, а Осаму щурился и лыбился, точно Чеширский кот. — Я сказал, ЧТО НЕ ПОЙДУ! - заорал Чуя в трубку. Не слушая писк подчинённого на том конце, парень бросил телефон на кровать и ушёл из комнаты, с грохотом хлопнув дверью. Парень оказался в темном, забитом кучей нужных и ненужных вещей коридоре. Один. Один. Один. Вокруг лишь проблемы, проблемы, проблемы. Работа. Подчиненные. Скука. Смерть. Смерть. Смерть. — Твою мать.. - Накахара закрыл лицо обеими руками и сполз по стене вниз, еле сдерживая безнадежный вой. Чертова жизнь! За открытым окном гремели голоса детей. Они смеялись, носились по двору и кричали, кричали, кричали. — Заткнитесь.. Заткнитесь! - рыжий парень с рыком взглянул на дрожащее от звуков снаружи стекло, которое через мгновенье разнеслось по всей комнате миллионами осколков. От Чуи пахло вином. Большим количеством вина, которое лишь чудом помещалось в его маленьком, хрупком теле. Горела спина и ниже, Наказару это ужасно бесило. Этот человек.. нет, даже не человек, наверняка сейчас наслаждается жизнью и ищет инструмент для того, чтобы ускорить конец, а он, грёбаный мафиози, до сих пор страдает после той ночи. Прошла уже неделя. Неделя. Неделя с того дня, когда он совершил самый идиотский поступок в своей жизни. Неделя после того, как он узнал об угрозе, нависшей над Хигучи. Неделя.. Чертова неделя, за которую он ничего не сделал!! — Мори-и.. И я.. Если не он, то я то должен хотя бы попытаться! Рыжий, качаясь, поднимается и, держась за стену, крадётся к входной двери и открывает не на распашку. Солнечный свет больно ударил в раскрасневшееся от алкоголя лицо, Чуя закрыл глаза и болезненно замычал. Не обращая внимая на людей вокруг, он с ругательствами, идя под ручку с пьяным разумом, преодолел лестницу и поплёлся по улице в поиске.. в поиске чего? — Дад.. Дадзай... Рампо прошёл мимо кухни, но был окликнут и остановлен в коридоре. — Рампо, подойди. Директор сидел со стаканом чая в руке и пролистывал газету. Эдогава сразу заметил, что делает это Фукудзава лишь для вида, его мысли были заняты другим. — Ты так рано уходишь на работу? - директор старался придать голосу заинтересованность, что подучилось у него, отнюдь, не очень. — А что дома то сидеть! - детектив нехотя посмотрел на человека, который в последнее время его пугал. Странно он себя вёл. Очень странно. Будто что-то случится. Но Рампо все равно не поймёт, даже если оденет очки. Кстати, где они?.. — Я приду позже, - разрезал тишину Фукудзава. - Береги себя по дороге! — Ага.. Эдогава развернулся и снова направился в коридор. — Стой! — Да что ещё? — Как там Дадзай? Вот это уже слишком. Если бы директор волновался об Осаму, он бы лично встретился с ним! Прежний директор так бы и сделал.. — Как обычно - выносит всем мозги, - грубо отозвался Эдогава. Нужно уйти из этого дома. — Ясно. Таков Дадзай. Иди. Фукудзава стал таким.. безразличным ко всему. Тихим. Будто бы.. обреченным. Первый раз Рампо видел его таким. — Э.. ЭДГАР? - заорал Эдогава. — Р.. РАМПО? - заорал По. — ТЫ ЧТО ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?! - продолжал орать детектив Агенства. — Я.. сижу.. - стих детектив с енотом. Пока Рампо охреневал, смотря на старого знакомого, Карл спрыгнул с головы Эдгара и протопал по спинке дивана к картине, за которой скрывался сейф Эдогавы. Шатен повернул голову к зверьку и под тихое «да я тут каждый день сижу» Эдгара снова заорал: — ТАК ЭТО ОН ЖРАЛ МОИ КОНФЕТЫ?.. Вот и разгадка, возникшая без всякой помощи очков.. — Рампо, ты злишься на меня? - робко спросил сидевший напротив паренька друг. — Нет, - Эдогава, сам того не зная, улыбался. - Мне нравится, что это выяснилось без дедукции. — Но, Рампо, ты же не такой человек, чтобы убегать от такого дара! — Ага! Я же самый Великий детектив! - запрыгнув на стол, согласился «эспер». Теперь он был выше Эдгара на голову. - Но недельку-то можно и отдохнуть! Рампо усмехнулся. Эдгар закусил губу и укоризненно взглянул на Карла. Енот в свою очередь спокойно поедал шоколадную конфету и непонимающе глядел на людей. Ведь ничего же страшного не случилось! Я всего-то учуял сладости! — Эдгар, и зачем ты тут днями целыми ошивался? — Ну.. я.. Ждал, когда ты меня заметишь, и.. — Что? — Мне просто некуда идти. — Хигучи! — Что?.. Девушка остановилась и обернулась. К ней медленно, как-то особенно тихо подходил Акутагава. Он держал в руке чёрный зонт, что было подстать его темной натуре. На лице играло грустная, совсем не знакомая Ичие улыбка. — Как ты.. себя чувствуешь? Он.. Такой странный сегодня.. Не смотря на подобные мысли, девушка почувствовала прилив тепла, но.. Прошлая обида все равно давала о себе знать. — Да замечательно, - фыркнув, ответила напарница. - Я могу идти домой? Меня просто ждут. — На улице дождь, - делая паузы на каждом слове, произнёс Рюноске. — И что? — У тебя.. нет зонта. Хигучи нехотя глянула вниз, не увидя на руках нужной сейчас вещицы. Выглядело это немного глупо, она ведь знала, что зонт остался дома. Акутагава стоял, как скала, и ждал от девушки ответа. — Ничего. Дойду и так, - Ичие сделала два шага вперёд, и двери разъехались в стороны, открывая мафиози путь дальше. — Подожди! Хигучи, оказавшись под дождем, чихнула и схватилась за плечи. Послышался щелчок за спиной, затем шорохи, и над белой головой возник чёрный шатёр. — Я провожу тебя, - спокойно, не давая повода для отказа, предложил парень. Ичие вздохнула - облегченно и настороженно одновременно. Да, она дойдёт до дома сухой. Но что это с Рюноске? — Акутагава.. — Чего? Они шли по дороге в сторону её дома, до этого молча. — Что-то случилось? Что за вопрос? Но не могла же она сказать: «Акутагава, ты что-то стал заботливым и милым, ещё научился говорить вежливо, я не понимаю тебя!» — Нет, - тихо ответил напарник. Через секунду он закрыл рот рукой и закашлялся, отвернувшись. Зонт ненадолго задрожал. — Я.. Ты никогда ещё не был так добр ко мне.. - прошептала Хигучи. Рюноске услышал. И крепче сжал ручку зонта. — С чего ты взяла, что я подобрел? - старался грубо ответить Акутагава. - Просто этот месяц.. этот... месяц.. Эти недели полны заданий, и мне не нужно, чтобы напарница пролежала с простудой, ясно? — Ясно, - Ичие опустила голову, и, казалось, отошла от Рюноске. Нет, они все также шли плечом к плечу, под одним зонтом. Но та хрупкая, душевная близость, что была между ними лишь пару мгновений, исчезла в стене дождя.. Девушка шла, шипя от боли в ногах и теряя на доли секунды сознание. "Не моё". По телу бежала дрожь, кожа ныла от холода. Холода, что был внутри. "Чужая". Хотелось упасть и биться в конвульсиях. "Больно!" Запах падали со всех сторон не оставлял её уже очень давно. "Другая". Почему именно она? "Дар". — Ты вернулась, - тень, вышедшая из-за угла, одарила девушку улыбкой. "Бесит". Подойдя к ней, тень протянула вперёд руки. На серые ладони упала потертая папка. Тень хищно ухмыльнулась и спрятала бумаги под плащом. — Отпустите.. меня, - больше не сдерживая слез, попросила страдавшая. Силуэт, улыбаясь, покачал головой. — Ты способна выдерживать эту боль, ты нам подходишь. Теперь ты стала одной из нас! Опускаясь на колени и всхлипывая, Тока Нобуко смотрела на саму себя под капюшоном.. Даже будучи в гавно пьяным, он найдёт это место. Отыщет гребаную лачугу, где покоится чертова собака. Придёт к месту, где живёт Осаму Дадзай. — Будь здесь, будь здесь, прошу тебя, будь здесь, - молил Чуя, плетясь по лестнице наверх, на этаж, где находится заветная дверь. Ступень, другая, и он уже перед ней. Холодная ручка, израненная столетней ржавчиной, но настолько удобная и родная. Звонок, что находится так высоко, что Накахара попросту не дотягивался без способности. Да и зачем тратить силы, если можно постучать? Он долго не будет открывать, будет стоять за дверью и, ухмыляясь, смотреть на рыжую бестию в глазок. На славу помучав бывшего напарника, он наконец скинет цепочку, и со скрипом распахнется последняя преграда... - Открой.. - Чуя тихо и слабо бил кулаком в дверь. Ноги подкашивались от вина, парень давно так не напивался. Ужасно дикое желание было лечь на коврик под ботинками и свернуться в клубок, точно лиса в норе. Рыжий держался. И терпел. - Я знаю, что ты здесь! - голос Чуи сорвался в конце и перешёл на шепот. - Открой мне дверь.. Ты мне нужен. Делай, что хочешь, издевайся, смейся, дразни, но открой, будь ближе, помоги... Сползая вниз, Накахара повторял: открой, открой, открой... Пьяный, пустой сон обнимал его со всех сторон и уводил из реального мира. Чуя уже не был в сознании, когда кто-то подхватил его и утянул в коридор, полный немеркнующих воспоминаний.