Котик

У Гарфилда была вредная привычка. Вернее, несколько: от каждого животного он брал что-то, что вплеталось в его характер, повадки, меняло даже его походку. Гарфилд был человеком — и не человеком вовсе; но больше всего Слэйда раздражала его страсть к внезапным перевоплощениям. — Не смей, — процедил он холодно, когда почувствовал, как мышцы под его пальцами начали пульсировать. Так всегда начиналось очередное превращение; Слэйд сжал плечо Гарфилда сильнее, а потом, резко вскинув руку, сжал ладонью его шею. Гарфилд виновато улыбнулся в ответ. — Потому что я и так котик? Ему, кажется, ничуть не мешали пять пальцев на его горле, крепко удерживающие его на месте. — Пусть будет так, — исподлобья посмотрел на него Слэйд. Он, конечно, и так за жизнь опустился, но не настолько, чтобы ебать котиков и песиков... Но достаточно, чтобы ебать зеленых юнцов, очевидно. Конечно, конечно же Гарфилду было уже за двадцать, но по сравнению с седым Слэйдом он был всего лишь мальчишкой. Инфантильным, чрезмерно веселым, но при этом подтянутым, как волк, гибким, как змея, и резвым, как щенок, который даже в постели барахтался, извивался, пытался смотреть чуть ли не в рот, как лукавый лисенок. Слэйду нравилось, что Гарфилд ему подыгрывал. Делал вид, что Слэйд почти что принуждал его, давал брать ответственность на себя, безоговорочно соглашаясь с положением слабого, зависимого и подчиняющегося. Гарфилд давал хватать себя за руки, вжимать себя в стену, зажимать себе рот, целовать, не давая проронить ни слова, за руку вести к кровати. Гарфилд залезал на нее, толкаемый в спину, и смотрел на Слэйда с юношеским задором в глазах, оборачиваясь через плечо — так, как Слэйду давно уже не хватало. В его жизни стало слишком много взрослых разочарований, и хотелось иметь хоть кого-то рядом, кто был еще способен на искренность, почти детскую радость и любопытство — даже после того, как Слэйд уже брал его раз за разом. — Ну я же котик? — протянул Гарфилд с улыбкой, а Слэйд тяжело опустил ладонь на его поясницу, заставляя ноги Гарфилда подкоситься. — Котик, котик, — сдержанно согласился Слэйд, вжимая его в постель, и схватился за бегунок молнии у шеи Гарфилда. Медленным, ровным движением расстегнул его униформу, оголяя поджарую спину; Гарфилд тайком улыбнулся, будто надеясь, что Слэйд не заметит. Тот заметил, но сделал вид, что нет. Подцепил пальцами края ворота, чувствуя шероховатость спандекса, и отвернул податливую ткань, рванул в стороны, едва не надорвав, и освободил плечи Гарфилда, зеленые, узкие. Коснулся ладонью острой лопатки, надавил — Гарфилд уткнулся лицом в подушку, поддаваясь. Не стал сопротивляться, когда Слэйд достал его руки из рукавов, тут же уперся ладонями в постель, вновь оглядываясь через плечо. Посмотрел в глаза — глаз, — преданно и доверчиво, но в то же время лукаво. Слэйд молча стянул его костюм до конца, оставляя Гарфилда в одном нижнем белье. Иногда — черт побери! — ему казалось, что Гарфилду стоит только приказать, и он тут же радостно ляжет на спину, прижав руки и колени к груди. Думать о подобном было неприятно для Слэйда, потому он и не любил все эти заигрывания Гарфилда. Но, честно говоря, отказать ему он не мог. Как и любой котик, взглядом Гарфилд мог добиться чего угодно, а Слэйд, как бы ни пытался строить из себя бесчувственного урода, все равно шел у него на поводу. Так и в этот раз получилось. Слэйд мог бы просто поиметь его, грубо уткнув носом в подушку так, что Гарфилд не смог бы дышать, но вместо этого был даже почти нежен. Прижался всем телом к нему, грудью к спине, пальцы положил ему на губы, чувствуя каждый рваный вздох Гарфилда. Тот часто закрывал глаза, как только Слэйд оказывался в нем, будто хотел лишь чувствовать, не думать ни о чем, погрузиться в ощущения. Слэйд его понимал: в конце концов, вряд ли кто еще мог взять Гарфилда вот так, крепко пережав плечи и грудь одной рукой, заставив прогнуться в пояснице, сжав крепкой ладонью мясистую ягодицу?.. Гарфилд был слишком игривым, слишком... Котиком, чтобы хоть кто-то был с ним относительно серьезным. Одно лишь его присутствие рядом вызывало улыбку у Тани, у Дика, у Джо. Слэйд же, в свою очередь, умел скрывать улыбку, симпатию и любовь, пожалуй, лучше всех на свете. Он заставлял самых родных, самых близких поверить в свое моральное уродство. Гарфилду отказать не получалось — возможно, потому что Слэйд не любил его по-настоящему. Потому-то почти получалось быть осторожным. Он почти не сжимал шею Гарфилда, почти не оставлял синяки на его ягодицах и почти не заставлял его подчиняться полностью, откровенно наслаждаясь процессом. Слэйд имел его, снова и снова расширяя тугой зад, а Гарфилд лизал его пальцы. Слэйд толкался глубоко, прижимаясь пахом к его бедрам, а руки Гарфилда подламывались, он падал на локти, а потом и на плечи. Слэйд подхватывал его под живот, чувствуя ладонью прижимающийся к ней член Гарфилда, заставлял поднять зад выше, а тот несвязно мычал в подушку, даже будучи не в состоянии сглотнуть. Мокрые пятна от слюны оставались на наволочке, спермы — пододеяльнике, а пальцы комкали простыни, пока Гарфилд пытался дышать в стальном захвате... Но вместо этого мог только тихо постанывать, насаживаясь на член Слэйда, когда тот рывком отрывал его от постели и устраивал на своих коленях, кончая внутрь, но тут же продолжая двигаться вновь. Секс у Слэйда был редко, так что занимался он им основательно. Судя же по тому, как легко Гарфилд кончал даже без рук, от одного только большого члена в своем узком и горячем нутре, ему везло в этом плане больше. Но он и был моложе — а потому, когда Слэйд, удовлетворившись, все же отпускал его, почти что бросая ослабевшего Гарфилда на постель, а сам ложился рядом, долго ждать не приходилось. Гарфилд пытался отдышаться, смотрел на Слэйда с влажных от пота — и не только, — простыней, как довольный, сытый тигренок, но в его взгляде слишком быстро пробуждался аппетит. Стоило Слэйду закрыть глаза — как он уже сам забирался на его бедра, вызывающе потираясь ягодицами о крепкий член, и ногтями скреб по прессу Слэйда. Слэйд разомкнул веки, посмотрел на него — на темные синяки на шее, плечах и одном бедре, на растрепанные волосы, на прикушенные губы — и недовольно бросил: — Нет. Гарфилд медленно, переставляя ладонь за ладонью на пару сантиметров, положил руки на его грудь и грациозно прогнулся в спине, почти ложась на Слэйда. — Ну-у-у!.. — Нет, — сурово глянул на него Слэйд и, не терпя возражений, снова сгреб Гарфилда рукой, прижимая его к себе и не давая шевельнуться. Тот дернулся пару раз, словно пытаясь извернуться, но в конце концов послушно затих, прижался щекой к груди Слэйда и поджал ноги, сворачиваясь на нем в клубок. Он и правда был похож на котика. Большого игривого зеленого котика. И Слэйду даже было немного жаль, что в силу своего саморазрушительного характера он предпочитал зрелых львиц, способных перегрызть ему глотку.