Эксцентричные мужья-убийцы

С момента их побега Уилл набрал несколько фунтов, по большей части благодаря прекрасной готовке Ганнибала и отсутствию постоянных душевных страданий в его новой жизни. Кто бы подумал, сколько калорий сжигают кошмары, когда потеешь и дрожишь от них каждую ночь? Тем не менее Уилл не мог закрывать глаза на тот факт, что некоторые брюки больше на нём не сходились, а Ганнибала это будто бы радовало, и не только из-за повода поныть о покупке новых вещей. Во-первых, в результате ежедневной заботы Уилл начал выглядеть здоровее, а во-вторых, его задничка слегка округлилась и набрала приятную форму. Вот только последнее постоянно отвлекало от работы, потому что Ганнибал пялился на неё при каждой допустимой возможности. На самом деле не только пялился, но и погружался лицом между ягодиц в самом буквальном значении слова. В самом начале Уилл немного стеснялся — никто другой не делал с ним этого прежде — но потом очень скоро привык к восхитительнейшему ощущению языка Ганнибала поверх своей дырочки. Обычно Уилл вытягивался перед Ганнибалом, зарываясь лицом в подушки, и Ганнибал начинал мягко поглаживать и сжимать его бёдра и ягодицы, пока ощущения не переполняли Уилла, и тот не начинал потираться членом о простыню. Следом Ганнибал разводил его бёдра в стороны и внимательно изучал плотное подрагивающее отверстие, а Уилл неистово краснел от настолько тщательного осмотра. Ганнибал начинал вылизывать яйца, затем промежность. Первое прикосновение языка к анусу всегда отзывалось электричеством, и Уиллу никогда не удавалось удержаться от глубокого судорожного стона. Временами Ганнибал выцеловывал его там или же просто подразнивал, чтобы Уилл вынужден был сам толкаться ему навстречу. Обычно же Ганнибал крепко удерживал его бёдра и растягивал удовольствие, не торопясь протягивая языком по поверхности плотно сжатого сфинктера, выцеловывая дырочку, пока та не начинала открываться и расслабляться под прикосновениями. Затем кончик языка плавно толкался внутрь, и откровенные постанывание Уилла в этот момент побуждали Ганнибала продолжать проникновение. Иногда сам Уилл толкался прямо Ганнибалу в рот, а затем заводил руку за спину и прижимал его голову к себе. На самом деле в этом не было потребности, ведь Ганнибала было невозможно оторвать от процесса, он скорее умер бы от удушья, с лицом, зажатым между ягодиц Уилла, и языком, извивающимся внутри его тела, чем отодвинулся хотя бы на миллиметр. Уилл был удивлён и шокирован, когда впервые кончил только от римминга, но теперь он знал, каких именно ощущений стоит от себя ожидать. Ганнибал жёстко и неотступно стимулировал его дырочку своим влажным и горячим языком, раскрывал его, проникал внутрь, и Уилл уже чувствовал нотки приближающегося оргазма, ритмично подмахивая и толкаясь назад в попытке продлить удовольствие, но тут же достигал его пика, подёргиваясь от импульсов и сжимаясь вокруг ласкающего его языка. Временами Ганнибал продолжал отлизывать ему, параллельно себе отдрачивая, по телу Уилла проходила лёгкая дрожь от сверхчувствительной стимуляции, а Ганнибал кончал на собственную ладонь. В другие разы он отстранялся, чтобы вытереть слюну с лица и продолжать любоваться розовой, мягкой, влажной и блестящей дырочкой, такой манящей и будто бы умоляющей о том, чтобы быть оттраханной, быть разработанной глубже, растянутой шире, удовлетворённой любым из возможных способов. Уже позже он вылизывал из этой дырочки свою собственную сперму, забирая языком стекающие остатки и проникая внутрь, чтобы вылакать её всю. К моменту, когда Ганнибал насыщал свой голод, Уилл уже подрагивал в изнурительно томной неге, а все ощущения его переливались через край.