История о борще

Ифрит, остров Шести Утра, никогда не был красивым и гостеприимным местом — во всяком случае, на памяти ныне живущих. В здешних лесах, благоденствующих в темноте и холоде, водились пять видов ужасных чудовищ, достоверно известных и описанных в книгах. После встреч с остальными разновидностями местных кошмарных тварей пока что не оставалось выживших, способных их описать. Кой, единственный город на Ифрите, в давние забытые века служил обиталищем мудрецов и философов. Однако в более цивилизованные времена тухлую интеллигенцию истребили или разогнали, и город постепенно стал прибежищем несчастных и грешных душ — в самых разных вариациях. Здешняя школа, сохранившаяся гораздо лучше большинства других зданий, успела кроме основного назначения побыть и штабом партизанов, и логовом террористов, и тюрьмой, и борделем, и складом, и даже госпиталем. Однако совсем недавно у этого места появились новые хозяева. Расплод, опрометчиво выведенный Кристофером Тленом в пирамидах Ксуксукса, повел себя совершенно не так, как ожидал Повелитель Полуночи. Еще до создания пирамид-гробниц та местность использовалась для совсем других захоронений — там закапывали радиоактивные и химические отходы. Расплод, слопав всех мертвецов в пирамидах, заскучал, однако выползать наверх до оговоренного срока было запрещено, так что неугомонные насекомые, поразмыслив, стали прокладывать путь вниз. С каждым прокопанным метром похороненная радиация становилась все сильнее, и расплод, сам того не замечая, менялся. Одни погибали и были съедены, а другие, объединяя свои усилия и способности, продолжали работу, вместе с этим запуская и великий механизм эволюции. В итоге через какое-то время оставшиеся относительно немногочисленные особи, достигшие небывалого уровня идейной активности, решили, что плевать они хотели на всяких там Тленов. Выкопавшись на поверхность чуть в стороне от пирамид, они разрисовали своими лозунгами стены древних гробниц, до культурного шока задолбали местную стражу, а потом улетели — нести на остальные острова Абарата свет расплодоидеологии. — Ох, мамочка моя бабуся! — досадливо вздохнул Кристофер Тлен, прибыв на Час Ночи для очередной проверки и узрев следы бурной расплодской деятельности. «Аборт — грех!», «Дал Бог зайку — даст и лужайку!», «Поднимаем демографию!» «Даешь налог на бездетность!» — огромными кривыми буквами красовалось на стенах всех пирамид, от оснований до вершин. О том, что расплод использовал в качестве краски, свидетельствовал весьма характерный запах. Абсолютная Полночь явно откладывалась, однако вместо нее надвигалось нечто гораздо более страшное. *** — Чем это пахнет? — шепотом озадачилась Кэнди Квокенбуш, вертя головой и принюхиваясь. К неживым запахам полузаброшенного здания примешивался аромат чего-то совсем свежего, горячего и определенно съедобного. — Где-то рядом борщ варят, — тоже принюхавшись, так же тихо ответил Шалопуто. — А он вкусный? — Кэнди облизнулась. — Может, с нами поделятся… Они уже и не помнили, когда в последний раз ели нормально. В непредсказуемом и часто опасном путешествии приходилось в основном перебиваться с тушенки на доширак, а когда глиф некстати заглох и развеялся над заснеженным лесом Ифрита, тяжелыми консервными банками пришлось отстреливаться от голодного Вазтрила и двух его товарищей. Правда, тушенки хватило ненадолго, и быть бы девушке и тылкрысу слопанными, если бы Шалопуто не догадался швырнуть в разверстую пасть Вазтрила последний пакет доширака. Такого не смог вынести даже могучий желудок чудовища, и через пару минут ужасных мучений Вазтрил сдох, оставшись на съедение сородичам. Кэнди и Шалопуто относительно безопасно добрались до города, где решили поискать укрытия в самом приличном на вид здании. То, что стены бывшей школы вдоль и поперек расписаны странными лозунгами, их не насторожило. Внутри, впрочем, школа оказалась далеко не так безобидна, как выглядела снаружи. По грязным стенам коридоров и классов тут и там расползались следы копоти, по углам вьюнками вилась ржавая колючая проволока, а несколько раз Кэнди и Шалопуто пришлось отгонять странных созданий, выглядевших как маленькие дети, криво слепленные из углей и черной золы. В женском туалете обнаружился ползучий зомби, чьи ноги были все той же проволокой прикручены к голове через глазные впадины. Так что девушке пришлось все же выкопать из рюкзака мантию-невидимку, упертую у Захолуста, и изготовить к бою волшебную палочку, удачно обнаруженную в Сумеречном дворце. В лесу все происходило слишком быстро, так что не было времени ее достать, да и заклинаний Кэнди пока знала не слишком много, однако тут, в здании, у них были хотя бы небольшие преимущества. — Тис и перо феникса — отличная, сильная палочка, — сказал тылкрыс, когда Кэнди впервые продемонстрировала ему свою находку. За годы жизни у Захолуста он научился разбираться в таких вещах. Его умение очень пригодилось, когда, прячась под мантией-невидимкой, они осторожно пробирались по полутемным школьным коридорам, ориентируясь на манящий аромат борща. Шалопуто подсказывал заклинания, которых помнил множество, а Кэнди с переменным успехом расшугивала ими встречных монстров, так как тисовая палочка выбрала именно ее своей владелицей. Против колючей проволоки очень помогало склеивающее заклятие, пепельные дети легко поддавались водомету-Агуаменти, а против туалетного зомби неожиданно сработал самый банальный Риддикулус, превратив нечисть в розовый поющий унитаз. — Ну и юмор у тебя… — малость прифигел Шалопуто. — Ну извиняй, — хихикнула Кэнди, дернув его за ухо. — Что ближе стояло, то и цопнула. Вскоре к запаху-ориентиру прибавился и звук: странные стрекочущие голоса шумно ругались и спорили, обсуждая, готова ли третья кастрюля, откуда в первой рыба, кто уже жрет вторую и где достать мясо для пятой. К сожалению, звуки здесь распространялись не так, как в нормальном мире, так что внятно определить, где сидят неведомые борщевары, не удавалось. На всякий случай Кэнди поспешно обновила заглушающее заклятие на своих ботинках и шепотом приказала Шалопуто не хлопать ушами. Тылкрыс, однако, словно и не услышал предостережения. Кожа его, прежде оранжево-бурая, побледнела до неровного грязно-желтого цвета, вертикальные зрачки в ужасе округлились, а уши обвисли и мелко задрожали, напоминая пустое пельменное тесто на сильном ветру. Следуя за его перепуганным взглядом, Кэнди обернулась и посмотрела в ближайшее окно, выходившее на раздолбанный пустырь, когда-то бывший школьным стадионом. С темных небес, причудливым силуэтом проступая в пелене притихшего снегопада, бесшумно пикировал Дом Мертвеца. — Ебать твою мать раз пять! — ругнулась Кэнди, припомнив выражение, слышанное от отца. *** — Вот только расплода тут не хватало, — недовольно проворчал Кристофер Тлен, обозревая уже знакомые лозунги на стенах заброшенной школы. Дом Мертвеца пришлось припарковать на бывшем стадионе, и теперь Повелитель Полуночи не сомневался, что за вскоре случится то, что всегда случалось во время его визитов на Ифрит. Где бы он ни парковал свой летающий дом, какие бы охранные чары ни устанавливал — стоило отлучиться хоть на пять минут, и дом оказывался сплошь заклеен светящимися наклейками «Мне плевать на всех, паркуюсь где хочу». Конечно, творчество неведомых стопхамов легко удалялось очищающими заклинаниями, однако шутка раздражала своим бесконечным повторением и неукротимым дебилизмом. Летео, которого Тлен на этот раз взял с собой, принюхался, отыскивая знакомый запах, и уверенно устремился как раз в сторону школьного здания. Парень был в своей человеческой форме, однако нюх его оставался по-звериному чутким, что очень помогало в поисках. Тлен, закончив охранные и противоугонные чары, направился следом за своим питомцем, привычно отслеживая обстановку вокруг. Кэнди Квокенбуш и ее дружок-тылкрыс умудрились забраться в самое гиблое место, где теперь обосновался еще и мутировавший расплод… Повелитель Полуночи осознавал, что в последнее время как-то совсем уж неподобающе рассиропился, однако ничего не мог с этим поделать. Кэнди вечно впутывалась в какую-нибудь сомнительную движуху, с завидным упорством и везением уклонялась от поимки, при немногочисленных личных встречах отчаянно вырывалась и даже сражалась… После всего этого убивать ее хотелось меньше и меньше — слишком уж интересным существом она была. А совсем недавно Кристофер выяснил, что в теле шустрой девки вдобавок к ее родной душе обитает крестраж принцессы Боа. Тлен припомнил, что сам же когда-то и снабдил любимую информацией о разделении души — чисто для теоретического интереса, как объясняла Боа. Он и предположить тогда не мог, что принцесса взаправду решится сотворить такое со своей душой. Сам он подобными экспериментами не занимался — слишком хорошо еще с детства запомнилось, как бабушка пугала его: «Будешь делать крестражи — нос отвалится». Кристофер, конечно, не мог вообразить Боа с отвалившимся носом, однако решил, что крестраж из Кэнди надо обязательно вытащить. Таким образом, уцелевшая часть души принцессы осталась бы в его собственности, а Кэнди можно было бы отправить обратно в ее родной мир, из которого ее так неудачно выдернули. Снежную тишину разорвал пронзительный нечеловеческий вопль, донесшийся откуда-то из глубины здания школы. В темных окнах на втором этаже полыхнула красная вспышка заклинания. Определенно, надо было спешить. *** — Кэнди, вылезай, я знаю, что ты здесь! — голос у Тлена был от природы звучный, так что перенапрягать глотку ему не требовалось. — Все равно ведь не отстану! В ответ Квокенбуш очень эмоционально посоветовала ему, куда пойти, что куда себе засунуть и сколько раз там повертеть. К сожалению, из-за дурацких особенностей здешней акустики не удавалось определить, откуда исходит звук. Сама ругань Тлена не впечатлила. Бабуля Ветошь в основном выражалась гораздо заковыристее и многоэтажнее. Его собственные познания в области абаратского матерного тоже были весьма велики, однако никогда не было настроения применять их в жизни. Летео по-прежнему старательно вынюхивал нравящийся ему запах Кэнди, однако теперь делу очень мешал расползающийся по всему зданию аромат борща. Тлен, подумав, предположил, что кулинарией тут балуется расплод, в процессе эволюции полюбивший не только жрать, но и готовить. Кошмары, тоже почуявшие борщ, метались, толкались и высовывались за край воротника, так что хозяину приходилось то и дело призывать их к порядку, отлавливая вывалившихся. Метко пущенное заклинание прилетело настолько неожиданно, что Повелитель Полуночи не успел выставить щит. К счастью, это оказался всего лишь Риддикулус, однако кошмары, дальние родственники боггартов, с жалобным писком кинулись искать убежища в хозяйской голове. Тлен наугад запустил обезоруживающим и связывающим, но его заклинания не нашли своей цели. Проследив примерное направление, он выбрался на полуразрушенную лестницу, уходившую куда-то в темноту вверх и вниз. Прислушался, запустил Гоменум Ревелио, снова связывающим, остолбеняющим, Манящими чарами… И вновь — ничего. То ли ошибся с направлением, то ли проглядел где-то дверь или проход, то ли что-то в этом дурном месте искажало его магию… Экспеллиармус, прилетевший откуда-то сбоку, на сей раз удалось отразить. Летео, не имевший волшебной палочки, прятался от магического обстрела за спиной своего хозяина. И сейчас внимательный юноша заметил то, что Тлен все же проглядел: справа от них широкий пролом в стене вел в разгромленный класс, окно которого в свою очередь смотрело в темные окна помещений уже заднего крыла здания. И в полумраке за одним из этих окон только что закрыли дверь. — Запах Кэнди исходит оттуда, — сообщил Летео, безошибочно указывая на то самое окно. — И ее тылкрыс тоже там. У Тлена не было причин сомневаться в обонянии своего питомца. Неподалеку обнаружился переход, соединявший две части здания, и Летео уверенно взял след. Однако шло время, а Кэнди и тылкрыс все еще ненамного опережали Тлена и Летео. Часто Повелитель Полуночи видел где-нибудь впереди мгновенный промельк движения, закрываемую дверь, иногда Кэнди запускала в него заклинания, в основном все те же Риддикулусы… Сам Кристофер честно недоумевал, где она взяла палочку, и старался не швыряться особо убойными чарами. На улице снова поднялась метель, больше похожая на бледный пепел. Удирать из здания преследуемым было особо некуда, да и на открытой местности они сразу оказались бы легкой и беззащитной мишенью. Впереди, в темном провале очередной лестницы, послышался испуганный вскрик и звон битого стекла. — У меня нога застряла! — жалобно завопил тылкрыс. — Любимая, не бросай меня, я боюююююсь! — Сейчас я тебя вытащу! — пыталась утешить его Кэнди, однако по голосу ее было ясно, что она не совсем понимает, на что нарвался ее дружок и как его оттуда вызволять. — Не бойся, милый, я тут… «А еще говорят, что я извращенец», — поморщился Тлен, снова прочесывая местность поисковым заклинанием. Определенно, это место искажало не только звуки, но и магию: два живых организма вроде бы отслеживались где-то неподалеку, однако где точно, чары показывать не желали. Тылкрыс, видимо, нарвался на исчезающую ступеньку — мелкую, но пакостную аномалию, которых на здешних лестницах водилось довольно много. Кэнди не стала бы убегать, бросив своего жалкого любовничка, а это значило, что бедному задолбавшемуся Кристоферу впервые за этот день начало хоть немного везти. — Сзади! — взвизгнул Летео, стремительно бросаясь в сторону от неведомой опасности. Резко обернувшись, Тлен не стал особо задумываться, что за очередная здешняя хрень приползла по их многострадальные тушки. Тварь приближалась походкой укуренного зомби, путаясь в длинной юбке, ворочала странной пирамидообразной штуковиной вместо головы и недвусмысленно размахивала ножом размером с саму себя. — Авада Кедавра! Из-за нервной обстановки убивающее заклятие выполнилось не стандартным образом, а в форме знаменитого АК-47 — собственно, все та же Авада, только сорок семь раз сплошной очередью. Полутемный коридор заполнили ослепительные мертвенно-зеленые вспышки. Пирамидоголового снесло как обычной взрывной волной, хотя Непростительное вряд ли могло всерьез повредить тому, что никогда не было живым. Уродливая туша твари, проломив несколько стен, исчезла из виду. Запах борща, до этого чуть развеянный сквозняками, теперь становился поистине удушающим. — Мясо!!! — радостно заорали стрекочущие голоса где-то в районе приземления пирамидоголового. — Жирный! Сочный! Не теряя времени, Тлен сгреб Летео за шкирку, от души запустил взрывным заклинанием в потолок коридора и бросился на лестницу… Где тут же едва не был прибит увесистой стеклянной банкой, прилетевшей откуда-то сверху. — Получай, лысая мразь! — вопль Кэнди эхом разнесся в темном пространстве наверху. Тлену мгновенно припомнилось, как вот прямо таким же тоном на него часто бесилась милая Боа. — Достал уже! — Спускайся, моя сладкая! — предложил он, загораживая себя и Летео щитом от все новых швыряемых банок с чем-то плесневелым. — А то сам за тобой полезу! Ответная визгливая матерщина вновь была заковыриста и многоэтажна… И вновь нисколько не впечатляла. Плесень, тихо сползавшая с прозрачной магической преграды, напоминала пушистый многоцветный мех, заросли микроскопических ярких цветов, очертания далеких галактик и созвездий… Осененный внезапной идеей, Тлен осторожно отступил подальше от обстрела, продолжая удерживать щит и стараясь не разронять налипшую на него баночную растительность. Летео, без слов поняв новое намерение хозяина, неосторожно высунулся из-под щита, на лету словил еще одну банку, скорчил рожицу Кэнди, обосновавшейся где-то наверху, и поспешил вслед за Кристофером. — Господин, мы что, не будим дальше сами их ловить? — осторожно спросил парень, ухватив с пола еще одну чудом уцелевшую банку с восхитительно заплесневелым томатным соусом. — Да нет, будем, — чуть улыбнулся Тлен, запуская световое заклинание в ближайшую недобитую лампу. Помещение, в котором они оказались, носило явные следы недавнего разорения. — Но плесень все-таки лучше нас ползает по стенам. — А ведь тут раньше был склад, — заметил Летео, принюхиваясь и начиная шариться в ближайшей куче мусора и обломков. — Только все нормальные продукты расплод выгреб… — Зато плесень осталась, — ответил Тлен, сложив из уже наловленной плесени небольшую яркую кучку и начиная над ней колдовать. — Так что найди ее побольше — может, хоть умная получится. До последних нескольких минут он просто не предполагал, что в этом месте обнаружится хоть сколько-нибудь приличная плесень. Однако сейчас, узрев восхитительную баночную растительность, Кристофер тут же припомнил, наверно, самое увлекательное и красивое колдовство, которое знал — создание разумной волшебной плесени. Разумеется, сама плесень для этого действа не наколдовывалась, а просто собиралась в естественной среде обитания — чем больше ее было, тем сообразительнее и долговечнее получался результат. После непродолжительного применения особых заклинаний разрозненные куски плесени соединялись, обретали разум, речь, восприятие и свободу передвижения. Разумная плесень почти не поддавалась атакующей магии, умела видеть сквозь самые сложные скрывающие чары, легко ползала по стенам и потолкам, а главное — начав преследовать желаемую добычу, до самого конца от нее не отвязывалась. *** Старательный Летео накопал в шкафах еще с десяток разных заплесневелых продуктов, так что заколдованная плесень и вправду получилась очень умной. Слишком умной. — И откуда ты такой вылез-то, указывать мне тут еще будешь, указатель нашелся! — мерзким скрипучим голосом возмущалось новоявленное разумное существо, сердито глядя на ошарашенного Тлена десятком блестящих глазок на тонких стебельках. — Хоть бы глистов своих сначала вывел, а потом командовал! — Чего? — слегка сбитый с толку такой неописуемой наглостью, переспросил Тлен, на всякий случай оттащив Летео подальше от разбушевавшейся плесени. — Того! — все больше распоясывалась волшебная тварь, размахивая длинными пушистыми щупальцами. — Я свободная женщина! — Женщина? — все же не удержался Повелитель Полуночи, хотя по собственному опыту знал, что с агрессивными неадекватами лучше не спорить. — Каким местом, интересно? — Поговори мне тут еще! — заверещала плесень, одним большим прыжком преодолев несколько шагов, так что Тлену вновь пришлось применять щитовые чары. — Деспот! Угнетатель! — Твою ж налево… Если забыла — я сам только что тебя создал! Так что давай отрабатывай, зачем делали. — И как ты меня заставишь, уродец? — издевалась плесень. — Чего, заавадишь? Или под Империус возьмешь? Тлен незамедлительно и с удовольствием последовал этому совету. Но увы, Непростительные не оказывали на разумную плесень никакого эффекта. — Че, съел, головастик? — расхохоталась тварь, подпрыгивая на месте и сплетая из щупалец весьма узнаваемые жесты. — Будешь знать, с кем связался! Сам лови свою бабу, а я борща хочу! С этими словами она решительно развернулась и, ориентируясь на вновь проявившийся запах, с мерзким хихиканьем ускакала на поиски борща, расплода и приключений. — Она что, правда собралась украсть у расплода борщ? — в невольном благоговейном ужасе тихо спросил Летео. — Ну, пусть попытается, — хмыкнул Тлен, прислушиваясь к происходящему на лестнице. — Поубивают друг друга — нам же меньше проблем. — А Кэнди, кстати, все там же, — принюхавшись, понял юноша. — Никак не может вытащить тылкрыса. — Ну хоть кто-то еще не разбежался. *** — Экспекто Патронум! — заклинание прозвучало как боевой клич бешеных кошек тарри, и темная раздолбанная лестница осветилась нестерпимо яркой вспышкой белого света. В этот момент у Кристофера Тлена точно появилась еще парочка свежих кошмаров. Несколькими этажами выше он увидел половину тела тылкрыса, позеленевшего от ужаса, а рядом — голову Кэнди и руку с волшебной палочкой, висящие прямо в воздухе. А в следующий миг ему прямо на макушку, пробив щитовые чары, с диким кудахтаньем свалилось НЕЧТО. Патронус Кэнди Квокенбуш предсказуемо и патриотично оказался курицей. Большой, растрепанной, злобной, с твердым клювом и острыми когтями. И вот теперь мерзкая зверюга внаглую склевывала из стеклянного воротника бедных кошмариков, которые метались и жалобно пищали, пытаясь спрятаться в голове у хозяина. Этого Тлен уже стерпеть не мог. Яростно стряхнув орущую птицу, которая успела расцарапать ему когтями лысину, он почти наугад шарахнул в Кэнди Круциатусом. И надо ж было такому случиться, что в тот самый момент Кэнди решила запулить в преследователя еще одного Патронуса… Столкнувшиеся на полпути заклинания, вместо того, чтобы рассеяться, породили словно бы световую нить, соединившую палочки. — Парные сердцевины! — пискнул перепуганный тылкрыс, вцепляясь в Кэнди, чтобы не сверзилась с края лестницы. Внизу Кристофер Тлен, с трудом удерживая свое оружие, пытался разорвать магическую связь. Мучившая его загадка была почти разгадана: он сам когда-то подарил принцессе Боа перо феникса и научил ее, как сделать волшебную палочку. Его собственная была изготовлена из остролиста, а в сердцевине содержала еще одно перо от того же феникса. Боа почему-то выбрала материалом для своей палочки древесину тиса. Парные сердцевины должны были гарантировать, что эти волшебные палочки никогда не смогут по-настоящему сражаться друг против друга… После смерти принцессы ее палочка должна была остаться где-то в Сумеречном дворце. Там ее, наверно, и отыскала Кэнди, и волшебный инструмент, реагируя на частицу души Боа, признал Кэнди своей владелицей. — Слышь, Тлен, отцепись уже! — заорала Кэнди, дергая заглючившую палочку. — Тебе надо — ты и отцепляйся, — буркнул Кристофер и изо всех сил потянул нить на себя, надеясь, что неугомонная девка таки сверзится, а уж он постарается отловить ее на подлете. Очень постарается. Догадливый Летео, подобравшись сбоку, тоже уцепился за нить и почти повис на ней, добавляя веса. Кэнди, отчаянно визжа и ругаясь, болталась на самом краю лестницы, удерживаемая лишь вцепившимся в нее Шалопуто. — Не бойся, моя сладкая, — подбодрил ее Тлен. — Из тебя получится очень милый блинчик… Аромат борща снова сгущался в холодном пыльном воздухе. За громкой руганью почти не было слышно приближающегося топотания множества насекомых лапок и шелеста крыльев. Внезапно сверху раздался такой звук, как будто из огромной бутылки очень громко выскочила пробка. — Ух ты, ступенька меня выплюнула! — шумно восхитился тылкрыс, впрочем, разумно продолжая удерживать Кэнди от утягивания вниз. Однако теперь сопротивляться было сложнее: держаться на раскрошенных ступенях без перил было почти не за что, а Тлен и Летео перетягивали за счет большего общего веса. Одна нога девушки соскользнула за край лестницы. — Кэнди, отпусти палочку! — крикнул Шалопуто, но девушка лишь помотала головой, то ли не желая лишаться последнего оружия, то ли не в силах разжать сведенные судорогой пальцы. — Да не истери ты! — рявкнул Тлен, которого уже достало это перетягивание магического каната. — Если упадешь, я тебя поймаю! Часть стены рядом с ним проломилась, снесенная взмахом гигантского ножа. Из пролома показался темный угол пирамидообразной головы, впрочем, основательно пожеванной. — Мясо! Мясо! Много мяса! Сварим! Съедим! — Мамочка моя бабуся… Связь волшебных палочек распалась, породив ужасный взрыв и погрузив лестницу в полную тьму. Кэнди, все же предохраненная от падения верным Шалопуто, вместе с тылкрысом карабкалась по рассыпающимся лестницам все вверх и вверх, туда, где через пролом в крыше было видно затянутое бледными облаками ночное небо. Внизу, в бурлящем мраке, метались искаженные темные силуэты и ослепительно сверкали целые очереди зеленых вспышек. Кристофер Тлен понимал, что один выбрался бы из этой передряги гораздо быстрее, однако бросать Летео было как-то до стыдного жалко. В итоге массовое зааваживание расплода и хрен знает кого еще основательно задержало их в здании школы, а потом и на выходе. В город, почуяв запах борща и драки, сбегались толпы голодных тварей из леса. И в этой адской мешанине почти никто не расслышал слов простого заклинания: «Акцио борщ!». *** Когда Тлен, волоча за собой полубесчувственного питомца, все же добрался до Дома Мертвеца, гоняться за Кэнди Квокенбуш оказалось уже поздно. Вдали, за пеленой вновь усилившегося снегопада, исчезал силуэт глифа, чуть не на сверхзвуке уносившего беглецов. Дом Мертвеца, конечно, был гораздо более надежным транспортом, однако по скорости с глифом тягаться не мог. «Ну что ж это за люди такие! — мысленно жаловался Повелитель Полуночи, привалившись к стене в прихожей, чтобы удержаться на ногах и не шлепнуться на половик вслед за Летео. Сил не оставалось даже на то, чтобы очистить наружные стены дома от наклеек на тему парковки. — Не дают покоя бедному старому Тлену…» Он и вправду чувствовал себя сейчас старым, потрепанным, нелепым и никому не нужным, хотя, конечно, не имел привычки ныть вслух. Похоже, сегодняшние заколдовывания плесени и бесконечные Авады очередями довели его едва ли не до магического истощения. По-хорошему, надо было поскорее возвращаться на Горгоссиум, однако возвращение без добычи означало новые унизительные нотации от бабушки, все эти «а вот я в твои годы», «ты просто ленишься», «позор семьи»… — Плесень… — икнув, пробормотал Летео, немного очухавшись на коврике и с трудом пытаясь приподняться. — Что — плесень? — не понял Тлен. Сейчас ему было почти все равно. — Ее здесь нет, она убежала за борщом. — Я учуял, — все еще не до конца придя в себя, принялся объяснять юноша. — Она была там… Они… Кэнди… Тлен, погруженный в то же усталое оцепенение, слушал его, не отлепляясь от стены. Сегодня он потерпел неудачу — причем даже не из-за кого-то, а по собственной вине или невезучести. Не смог нормально заколдовать плесень, хотя раньше успешно проделывал это множество раз. Окончательно упустил распоясавшийся мутированный расплод. Не сумел даже сдернуть девку с лестницы, хотя уж тут надо было просто тянуть посильнее, как заплаточника за хвост! — Они создали глиф, а потом Манящими чарами приманили кастрюли с борщом! — выдохнул Летео, от умственных и речевых усилий едва не шмякнувшись обратно на половик. — И от этого борща тянулся запах нашей плесени! — Может быть, она просто съела его, навоняла и ушла? — продолжал сомневаться Кристофер. Между делом он попытался было отцепиться от стены и перебраться куда-нибудь в более уютное место, однако приступ головокружения и зеленоватая муть в глазах ясно дали понять, что пока рыпаться не стоит. Даже кошмары, вяло обвившиеся вокруг его шеи, казалось, были вымотаны до последнего предела своих жизненных сил. — Вы ведь сами ее создали — значит, можете отследить местоположение? — Летео, потихоньку превращавшийся в животное, смотрел совершенно доверчивым взглядом, полностью уверенный в могуществе и способностях своего хозяина… — Думаю, да, — поразмыслив, ответил Тлен. — Только сначала надо отсюда убраться. Сделать это, однако же, оказалось не так быстро и просто, и только через пару часов Дом Мертвеца, выкопавшись из многометровых сугробов, плавно взлетел с негостеприимного Ифрита. В полуразваленном здании школы еще продолжалось сражение между расплодом, тварями из города и тварями из леса. Кажется, кражи борща до сих пор никто не заметил. Отслеживающие чары показали, что разумная плесень на огромной скорости перемешается над морем в направлении острова Вебба Гаснущий День. «Получается, что наши волшебные палочки будут устраивать такое безобразие при любой попытке сражения, — размышлял Кристофер Тлен. — Значит, мне надо где-то добыть другую… Жаль, конечно, что Бузинную бабка ни в жизнь не отдаст. Хотя…» *** Через несколько часов после бегства с Ифрита скоростной глиф достиг спальных районов Гигантской Головы, где был благополучно и без лишнего шума развеян. Решив не заморачиваться гостиницей, Кэнди и Шалопуто за несколько земов арендовали тачку, погрузили в нее кастрюли с остывшим, но все еще вкусным борщом, и с таким грузом отправились в гости к Сэмюелю Клеппу. Издатель «Альменака» с радостью предоставил им спальный уголок в своей мастерской. Там же очень кстати нашлись микроволновка и посуда, так что на ужин всем троим досталось по большой тарелке разогретого борща, заправленного сметаной. Оставшиеся три полных кастрюли были с трудом умещены в холодильник, на завтра. Уже поздно вечером, когда ужин был доеден, чай допит, а история ифритского побоища пересказана во всех подробностях, Клепп все же пожелал своим гостям спокойной ночи, понятливо подмигнул и смылся ночевать к себе на основную квартиру. Шалопуто, усталый и довольный, с блаженным вздохом разлегся на скрипнувшей кушетке. — Кэнди, иди сюда, — нежно позвал он. — Тут мягко, а сейчас еще и тепло станет… — Ну чего, моя крысотулька, пошалим? — промурлыкала Кэнди, выскальзывая из джинсов и растянутой цветастой футболки. Ушные наросты на голове тылкрыса радостно затопорщились. Занятые друг другом влюбленные даже не замечали, как из темной щели за холодильником нечто небольшое и пушистое, хихикая, пялится на них многочисленными маленькими глазками.