В оружейной

      Питер знает, что Нил не любит оружие, давно знает. Но то, что он видит сейчас, подрывает это знание.       Да, Нил умеет стрелять. Можно даже сказать, умеет отлично - учитывая то, что Питер видел за годы совместной работы. Те пара раз, когда в изящных руках информатора чернел пистолет, были впечатаны Бёрку в память обжигающим клеймом. Но, оказывается, все эти сцены и в половину не отражают его действительных навыков.       Ввиду участившихся покушений на Кэффри в последнее время, Питер решил принять необходимые меры. Нил был слишком дорог ему. Слишком, чтобы потерять его. Слишком, чтобы признать это.       Питер слишком привык видеть его рядом, слышать его дыхание, впитывать его улыбку. Слишком привык разгадывать его мысли, ловить своё отражение в его глазах и спорить с ним по любому поводу. Ему слишком дорог был совместный утренний кофе и вид прекрасного тела, обтянутого дорогой тканью. Он не хотел терять всё это из-за невозможности защитить Нила. Он не всегда будет рядом. Он должен быть уверен, что это не станет проблемой. Он должен воочию убедиться, что дорогой ему человек сможет постоять за себя в исключительной ситуации.       Поначалу Нил сопротивлялся его идее и искал отмазки не участвовать - он всегда вёл себя подобным образом, когда не хотел раскрываться или хотел спрятать свои истинные мотивы. Но Питер, уже привыкший к подобным уворотам и знающий, как их обойти, настоял на своём. И вот теперь...       Теперь они стояли на учебном стрельбище ФБР. Большое помещение, разные полосы препятствий, бесчисленные мишени, стеклянные перегородки... Всё как всегда. Только вот фигура Кэффри не вписывается в привычное окружение.       Мошенник стоит у стола, заваленного оружием. Питер принёс сюда всё, из чего, по его мнению, Нил мог бы стрелять, защищаясь: пистолеты, винтовки, ручные автоматы... Частично Бёрк боялся, что научит Нила тому, что можно применить отнюдь не в мирных целях, но с другой стороны... Нил и так уже многое умеет.       Прямо сейчас он разбирает военный браунинг р1 а1. Большой, тяжёлый, полностью чёрный пистолет совсем не сочетается с образом элегантного мошенника. Такое оружие больше подошло бы самому Питеру - более жесткому, более крупному, чем Нил. В тонких изящных руках оно казалось грубее и опаснее, чем просто лежащее на столе.       Пальцы Нила проворно разворачивают крепления и отодвигают затворы. Он обращается с железом не менее уверенно, чем с кистью или долотом, разве что, с меньшим воодушевлением.       Питер заворожен. Сейчас перед ним другой, новый Нил. За его привычной маской улыбчивого безобидного афериста поступает что-то серьёзное, тёмное и по-настоящему угрожающее. Питер чуть ли не впервые наблюдает подобную метаморфозу - он ещё ни разу не выходил с Нилом на реальное преступление, он всегда контролировал процесс, а в свои незаконные дела Нил его не пускал. Но вот сейчас... Он видит его в деле. За работой. Видит то, о чем раньше только догадывался. Видит стержень, ось, держащую человека, которому удавалось столько лет скрываться от самой серьёзной службы в стране.       - Ты пялишься, Питер, - Нил звучит скорее насмешливо, чем напряженно. Он даже не поворачивает головы, и Питер не понимает, как именно его рассекретили.       - Ты просто... Ты делал это раньше?       - И не раз. "Не люблю оружие" не значит "не умею с ним обращаться".       Нил заканчивает с браунингом, и откладывает его остатки в сторону. Питер выдыхает - он и не заметил, что задержал дыхание. Он заставит Нила собрать его обратно, просто чтобы ещё раз увидеть процесс. Позже.       Нил слегка наклоняется над столом, подыскивая себе новую жертву, и это заставляет Питера тяжело сглотнуть. Нил без пиджака, и через дорогую белую ткань рубашки просвечивает спина. Брюки сидят на нем идеально, нет, совершенно! Ремень стягивает их чуть ниже талии, и изгиб ягодиц подчеркивается легкими складками. Кэффри редко демонстрирует этот вид, предпочитая на людях появляться при полном параде.       Питер видел его и в халате, и в спортивках, и в шортах, и в больничной рубашке... Но почему-то именно этот образ - официальный, но без пиджака и галстука - заставляет его краснеть. Его незавершенность, небрежность и открытость заставляет Питера думать о том, при каких ещё обстоятельствах Нил мог бы оказаться в подобном виде. Может быть, ему стало жарко в офисе, и капельки пота, струящиеся по груди, вынудили его снять пиджак... Может быть, ему было неудобно сидеть прямо на столе в допросной, отклоняясь на руки под натиском другого тела... Может быть, полы пиджака мешались на животе, да и движения рук были скованы... Или, может быть, он собрался пострелять со своим куратором в учебном тире. Наедине.       Да.       Точно.       Питер мысленно встряхивается, отгоняя неуместные мысли. Он должен держать себя в руках, хотя рядом с Кэффри его выдержка и так каждый раз подвергается серьёзному испытанию.       Никто не должен об этом знать. Ни Элизабет, ни Джонс, ни, тем более, сам Нил.       На Кэффри все так смотрят. Без исключения. Преступники, агенты, прохожие на улице, жертвы, свидетели, полицейские... Все. И Нил пользуется этим. Он несомненно в курсе, какое впечатление производит - даже сейчас в его действиях есть подтекст. Или Питер превращается в параноика и ему это только кажется?       Нил берет в руки пистолет Макарова и оглядывается на Питера, ухмыляясь. А следом, буквально без перерыва, расстреливает мишень у стены. Деревянный человек атакован как по учебнику - голень, плечо, голова, пах, сердце. Все выстрелы техничны, и безымоциональны. Их звук сливается в сплошной грохот и оглушает - ни один из них не надел наушники.       Нил стоит, правильно расставив ноги и красиво вытянув руку вперёд, но Питеру кажется, что что-то не так - пистолет снова не подходит ему. Слишком короткий ствол. Питер уверен, что Нилу нужен длиннее. Уверен, что в его руках нужно что-то более крупное, более... Мужественное. Макаров для него чересчур миниатюрен.       Откуда берутся эти ассоциации, он выяснять не хочет. Он лишь молча качает головой из стороны в сторону.       - Что? - Нил смотрит на него внимательным, практически рентгеновским взглядом, все ещё держа в руке пистолет. Питер видит, как он дышит, как поднимаются плечи при каждом вдохе, будто Нил только что пробежал стометровку.       - Ты в порядке?       - В полном. Оружие - всегда стресс, но сейчас я же с тобой. Что плохого может случиться?       - Ничего, ты прав. Ты хорошо стреляешь... В состоянии покоя.       Нил саркастично хмыкает на это. Покоя? Питер, конечно, видит, что покоем тут и не пахнет.       - Хорошо, давай усложним задачу.       В голосе мошенника звучит то самое, липкое, обволакивающее и чарущее нечто, превращающее людей в поддатливых марионеток, то, что помогает ему проворачивать все его аферы. Раньше он не использовал этого на Питере так явно, и это настораживает. Что он задумал?       - Давай попробуем так, - Нил выуживает из горы оружия Беретту 92. Металлическая часть оружия блестит, чёрная - кажется бархатной. И Питер понимает, это именно тот пистолет, который подходит Нилу. Такой же элегантно-щегольский, в меру массивный, в меру изящный, лаконичный... Классический. И в руках Нила выглядит просто божественно.       - Попытайся его отнять.       - Что?       - Питер, отними у меня пистолет.       - Но...       - Давай же!       Это слишком похоже на вызов. Питер по природе своей не может проигнорировать вызов, брошенный ему Кэффри, даже если это грозит обернуться для него полной катастрофой.       Он подходит ближе. На этот раз Нил стоит к нему лицом, в паре шагов от стола, и Питер собирает все свои силы, чтобы не смотреть ему ниже ключиц. Он рискует таким образом пропустить его ответную атаку, но если он взглянет ниже раньше времени, он вообще не сможет атаковать. Ему нельзя медлить.       Питер хороший агент, он действует на инстинктах - протянуть руку, подбить ногу, захватить, выкрутить... Таким образом значительная доля его сознания, обычно сосредоточенная на деле и его последствиях, сейчас свободна. И наслаждается происходящим.       Нил гибкий и на удивление сильный - он выкручивается из всех захватов и при этом не выпускает Беретту из рук. Пару раз Питеру даже достается прикладом, но это неважно.       Ткань рубашки - холодная, скользит под руками. Нил под ней - тёплый, притягивающий прикосновения, как магнит, замедляющий их, затягивающий, как трясина... Их ноги путаются, они задевают друг друга коленями... и не только... и это всё превращается в бушующий, искрящийся водоворот.       Омут.       Океан.       Шторм.       Питер толком и не понял, как Нил оказался сзади - просто в один момент он чувствет его руку поперёк своей груди, ногу, выставленную вперёд между его собственных ног, и холод метала под подбородком. Он лопатками ощущает, как тяжело Нил дышит - с каждым вдохом он касается грудью его спины.       Как же близко...       У Питера кружится голова. Адреналин, неловкость, азарт, желание - всё смешивается во взрывоопасный коктейль. Нил умный, наблюдательный и хитрый. Он точно знает, что делает, сейчас контроль у него, и Питер не может понять, зачем. Что Нилу нужно?!       - Ладно, ты взял меня, - голос звучит хрипло, загнанно. Он же может так звучать из-за физической борьбы?       - Пока ещё нет, Питер, пока ещё не взял... - Нил шепчет ему на ухо, и звучит это куда громче, чем если бы он кричал. Питер еле сдерживается, чтобы не закрыть глаза. То, что он сказал, и то, как на это отреагировал Нил - слишком провокационно. Слишком... Двусмысленно. Он не оказывался в подобной ловушке со времен колледжа. И уж точно не испытывал ничего настолько же острого с Элизабет.       Внезапно холод с шеи исчезает, и практически тут же звучат выстрелы. Нил целится в мишени прямо из-за его спины, все ещё держа его в своём капкане. Он стреляет не менее метко, чем раньше, и Питер чувствует отдачу, чувствует, как рука Нила дергается...       - Убедился? - Нил отходит от него, нарочито беззаботно откладывает в сторону пистолет и оборачивается, прислоняясь к столу. Он почти сидит там, среди всего этого оружия, и его белая рубашка почти что светится в тусклом освещении зала. Питер запрещает себе разглядывать его. Он хочет вернуть контроль. Он сделает это.       Пока он приходит в себя, Нил, лишь мельком взглянув на стол, берет в руки Кольт 1911, и Бёрк понимает - это конец, точка невозврата. В одной руке Нила - сам пистолет, в другой - глушитель. Питер не может оторвать глаз от его плавных движений. На фоне белизны рубашки руки кажутся темнее, чем есть на самом деле, а пистолет вообще выглядит, как чёрная дыра странной формы. Пальцы Нила обхватывают глушитель кольцом. Покручивают. Скользят. Зрелище практически порнографичное, и Питер удивлён этому определению, всплывшему в мозгу. Он не ожидает от себя настолько сильной реакции. Он не может... Это же Нил... Он же... Они...       Нил быстрыми точными движениями прикрепляет глушитель к стволу. Питер неотрывно за этим следит. Но стоит ему поднять глаза, как он сталкивается с Нилом взглядом. Оказывается, всё это время тот следил за ним не менее пристально. Ловил отклик. И на секунду в поразительной голубизне Питеру чудится торжествующий огонёк. Это словно дергает какой-то внутренний рычаг.       В два шага он преодолевает разделяющее их расстояние. Одним слитным движением разворачивает Нила к себе спиной и буквально вжимает в стол. Чтобы не упасть, Кэффри вынужден опереться о столешницу обеими руками. Но Кольт при этом сжимает так, что костяшки белеют.       - Питер, - звучит загнанно и глухо. Но провокационный тон и подзуживающие нотки никуда из голоса не ушли. Питер понимает, что попался. Это всё - продуманный план. Нил снова его обыграл, заставил делать то, чего хочет он... Но в этот раз Питер вовсе не против пойти у него на поводу.       - Стреляй так, Нил, - он тоже может брать на слабо. Он тоже может... Играть.       Нил медлит. Наверное, боится завалиться на стол, если лишится опоры. Питер перехватывает его обеими руками, одной за пояс, другой за горло. Под пальцами бешено стучит чужая жизнь. Под локтем, как натруженные меха, вздымается диафрагма. Питер чувствует Нила всем телом, от колен до плечей, и понимает, что Нила от этого просто ведёт, понимает, что если бы он не держал его, тот бы действительно упал.       Голова Кэффри странно покачивается, будто он прилагает все усилия, чтобы не откинуть её Питеру на плечо. При одном особо удачном повороте Питер видит, что Нил прикрыл глаза дрожащими ресницами.       Чертов адреналиновый торчок.       Они оба.       Полный стол оружия, они по разные стороны закона, у обоих - отношения с женщинами, но тем не менее оба сейчас стоят тут, в тёмном зале, и теряют разум от взаимного жара.       - Ты не сможешь, Нил, не выстрелишь куда нужно... - Питер сознательно вызывает Нила на состязание: "докажи мне, что я не прав". И Нил оправдывает его ожидания. Он поднимает руку, потом вторую, обхватывает ими Кольт, прицеливается... И мажет по трём мишеням из пяти.       - Ты должен быть готов в любой ситуации... Мало ли, что... Стреляй ещё, - Питер практически касается губами его уха, чувствует мягкость кудрей под щекой и крепче перехватывает горло... Судя по ощущениям в ладони, по легкой вибрации кадыка, Нил то ли хочет что-то сказать, то ли не сдерживает стон.       Происходящее похоже на сюрреалистичный сон.       Кэффри запрокидывает голову, смотрит из-под ресниц и достреливает оставшуюся обойму. С каждой отдачей он слегка дергается назад, и даже такое мельчайшее движение подобно удару током. Питер уже не смотрит, мажет Нил или нет, и они оба приходят в себя лишь спустя три щелчка от пустого нажатия курка.       Нил легко и плавно переворачивается прямо у Питера в руках, придерживая его руку на собственной талии, чтобы не отпустил. Они так близко, что это могло бы испугать - Питер и пугается. Думает, что перешёл черту. Хочет отстраниться, но медлит...       Ну, а вдруг...?       Нил поднимает руку с Кольтом прямо между ними, подносит глушитель практически вплотную к губам и дует. Как ковбой после удачной дуэли - сдувает несуществующий пороховой дымок. Его дыхание оседает на лице Питера, будоражит ноздри, и Питер вдыхает его... Тёплое. Невесомое. На вкус как Нил.       И Бёрк понимает, что у него окончательно встаёт.       В глазах Нила - дьявольская усмешка.       В брюках Нила - пожар (Питер чувствует его бедром).       В руках Нила - гребаный пистолет с достаточно длинным и узким дулом, вызывающим неприличные ассоциации.       Свободной рукой Питер обхватывает ладонь Нила, ту, которая держит Кольт, и надавливает на неё, прижимает оружие к приоткрытыму рту мошенника и слегка оттягивает вниз его нижнюю губу.       В глазах Нила усмешка борется с похотью, и в итоге прозрачную голубизну затягивает мутная дымка.       Он высовывает язык и касается им глушителя.       Рука Питера дрожит, и металл клацает о зубы. Нил перехватывает его запястье, удерживает на месте и сам направляет пистолет к своему рту. Он снова облизывает ствол, на этот раз почти весь глушитель, и на чёрном остаётся поблескивающий след слюны. Он ввинчивает кончик языка в самое дуло, прямо внутрь.       Питеру тяжело дышать. Руки Нила такие горячие, действия такие развратные, а взгляд такой тёмный... Язык на фоне чёрного металла кажется особенно розовым, особенно нежным. Питеру хочется коснуться его... Своим языком.       Как они до этого дошли...?       Как он мог это допустить?       Питер не собирается выяснять мотивы Нила прямо сейчас, не собирается анализировать, как давно, с какой силой и до какой степени. Его сейчас не волнует ничего, кроме пульсации собственной крови и совершенно невозможного действия перед глазами.       Нил в последний раз сверкает на него глазами, закрывает их и... Полностью обхватывает губами глушитель.       Питер рычит. Он не ожидает от себя подобного звука, а в тишине зала он звучит особенно громко. Нил, видимо, тоже ничего такого не ожидает, а потому на секунду отпускает контроль и коротко, еле слышно стонет в ответ. Он почти не двигает головой, но двигает рукой Питера, держащей пистолет. Он втягивает щеки, шумно дышит, и Питер слышит звуки, с которыми глушитель скользит туда-сюда у него во рту.       С каждым движением Нил слегка вскидывает бедра, видимо, не в силах сдержаться. Вряд ли даже такой хороший фальсификатор, как он, мог бы подделать такую бурную реакцию организма. Он буквально потирается о Питера, тянет его запястье ближе к себе, так что постоянно задевает грудью его локоть...       Агент Питер Бёрк всегда гордился своей выдержкой и здравым смыслом, гордился своим умением сохранять концентрацию даже в самых нестандартных ситуациях... Но сейчас он посылает свою гордость куда подальше.       Он делает шаг вперёд, свободной рукой вслепую сдвигает ворох оружия за спиной Нила. Тот быстро понимает, что от него хотят, и садится на стол, обхватывая коленями бедра Питера. И при этом не выпускает Кольт изо рта.       Нил - больше не Нил, по-крайней мере он уже не является тем уверенным в себе преступником, каким его знает ФБР. Он совершенно не в себе. Он сдаётся.       Питер понимает это каким-то шестым чувством и ликует. И плавно перенимает ведущую роль.       Он наклоняется ещё ниже, вынимает пистолет из слабеющих пальцев Кэффри и перехватывает его сам. Палец привычно ложится на курок. Теперь он сам двигает оружием Нилу навстречу, сам погружает его в жаркую глубину рта, куда резче, чем это делал сам Нил. Он держит его за спину, не давая упасть назад, на оставшееся оружие.       Нил стонет куда громче, чем в начале, он цепляется за пиджак Питера, то ли силясь его остановить, то ли стараясь притянуть ближе. Он разводит ноги настолько широко, насколько позволяет крой брюк, и его возбуждение от возбуждения Питера отделяет всего несколько слоёв ткани.       Питер поражен и шокирован поведением своего организма. У него пульсирует всё, что только может пульсировать, а по позвоночнику прокатываются горячие волны. Он чувствует себя подростком, впервые трогающим чужое тело.       Нил так самозабвенно отсасывает пистолету, что сердце Питера пропускает удар. Оно спотыкается, стучит где-то в горле, мешает дышать.       Питер двигает бедрами навстречу, и Нил сбивается с ритма, захлебываясь стоном. Питер повторяет своё движение ещё и ещё, до тех пор, пока не перестаёт чувствовать время. Пока мир не сужается только до горячего тела в его руках.       Наверное, он слишком сильно вдавливает пистолет Нилу в рот, слишком глубоко - в какой-то момент Нил давится, но это не останавливает ни одного из них. Прежде чем снова насадиться на глушитель, Кэффри отстраняется на секунду, и от его губ тянется ниточка вязкой слюны.       - Два-один, Питер...       Этот шепот отражается от ребер языками пламени, разжижает мозг и уничтожает остатки самоконтроля. Питер отбрасывает Кольт к остальным пушкам и яростно вплетается Нилу в волосы, тянет к себе, поворачивает его голову, как хочет, и целует, целует, целует...       У Ниловых губ привкус металла, горько-солёный, металлически-острый, неживой и оттого ещё более нереальный, чем Питер ожидал. Сами губы - теплые, мягкие, и совсем не сочетаются с таким вкусом. Это парадоксально. Питер понимает, что Нил и оружие - это просто разные вещи. Они просто несовместимы. Этот контраст становится последней каплей - как только Бёрк чувствует на своих деснах язык, который только что вылизывал глушитель пистолета, как только Нил втягивает в себя его собственный язык, обводит его по кругу, как только вкус металла попадает в горло...       Питер срывается в бездну ослепительного блаженства.       Как неопытный юнец под натиском гормонов.       Как после года воздержания.       Как будто впервые.       Его руки рефлекторно сжимаются сильнее, наверное, Нилу даже больно, но стон, который он издаёт прямо Питеру в рот - донельзя довольный. Они оба напряжены всем телом, вытянуты в струну и сжаты так близко, что между ними совсем не остаётся воздуха. Как паззлы - где у Питера изгиб, там у Нила выгиб. Одежда сразу становится слишком жаркой и неудобной. Они оба привыкли в такие моменты быть обнаженными...       Туман в голове начинает рассеиваться, тело наливается тяжестью, и мир снова обретает привычные формы.       Нил аккуратно отстраняет от себя Питера и сползает на пол. Он оправляет на себе одежду, и в тусклом свете на его идеальных брюках темнеет влажное пятно. На секунду Питер позволяет себе задуматься - он сдаст их в химчистку или выкинет? Он свои точно выкинет. Не дай Бог они попадутся на глаза Элизабет.       Мысль о жене не вызывает никаких особенных чувств - ни досады, ни вины, ни сожаления.       То, что произошло у них с Нилом - другое.       Особенное.       Нереальное.       Оно не имеет ничего общего с обычной жизнью Питера Бёрка и Нила Кэффри.       Нил, видимо, думает так же, хотя по его лицу нельзя сказать наверняка - он мастерский актёр. Он, как ни в чём не бывало, подходит к Питеру и коротко целует его в губы. После произошедшего этот жест кажется естественным и лёгким, совсем даже обыденным, и Питер думает, что как-то он слишком быстро принял его, как должное.       На губах Нила уже почти не чувствуется металл, наваждение схлынуло, и Питеру вообще кажется, что всё произошедшее безумие - плод его воображения.       - Ты позови, если захочешь ещё пострелять...       Нил подмигивает ему и выходит со стрельбища.       А Питер думает, что никогда не позволит своему консультанту носить при себе оружие. На заданиях их головы должны быть ясными и сосредоточенными на деле, а он вряд ли забудет сегодняшний день, и пистолет в руках Кэффри отныне всегда будет вызывать у него определённую реакцию.