Одержимость

Деку никогда не решает проблемы по мере их возникновения. Есть план, есть тактика, есть риски. Последние делятся на оправданные и неоправданные. Какими бы они ни были, у каждого действия также есть последствия. Деку проводит часы над разработкой стратегии, сокращая риски появления проблем к минимуму. Мидория не решает проблемы по мере их возникновения — он обрубает их на корню. Делает он это, к слову, весьма успешно. Проблема заключается в том (ха!), что периодически Деку застаёт себя на моменте, когда мысли ускользают в сторону. Это мешает сосредоточиться, это тратит драгоценное время, а самое главное: это путает все планы. Его личную проблему зовут Тодороки Шото, его внешность привлекает к себе внимание, а ещё, кажется, Мидория уже знает о нём всё. Тодороки Шото (формально) не входит ни в один из его планов. Тодороки Шото никак не уходит из его головы. Изуку делает пометки в тетради: Проблема номер один: Тодороки Шото Проблема номер два: геройство К большей неудаче, находятся они по разные стороны баррикад, и Деку думает (очень много думает), есть ли способ это исправить, но Тодороки кажется настолько упёртым, что все попытки Изуку прийти к какому-либо решению приводят его к «брось это» и «оно того не стоит». И ведь они ни разу даже не встречались. Идея не приходит в голову внезапно, Мидория очень долго отбрасывает её в сторону, потому что у него дел по горло, а герои — они умирают, и иногда Деку искренне надеется, что однажды (в очень скором времени) Тодороки тоже попадётся кто-нибудь слишком сильный, и на этом его [Мидории] мучения закончатся, как закончится жизнь начинающего и уже весьма популярного героя. Проблема заключается в том, что на самом деле его смерти Деку не желает, а потому идея о встрече с Тодороки быстро переходит в разряд «навязчивые» и скребётся где-то под кожей ровно до тех пор, пока Изуку не решает сдаться (потому что работать в таких условиях уже кажется невозможным). Деку даже вживается в свою роль: вспоминает то время, когда он был ещё совсем ребёнком, когда колени дрожали от мыслей о встрече с популярными героями, а ладони потели, стоило ему подойти к кому-нибудь из них ближе, чтобы попросить автограф. Он тратит время, чтобы рассчитать идеальную ситуацию, когда Тодороки будет наиболее открыт для небольшой беседы, когда он не будет уставшим или раздражённым. Чтобы всё пошло по плану. И Мидория думает, что он просто встретится с ним, прикинется ярым фанатом, а потом его отпустит, интерес пропадёт, и можно будет со спокойной душой вернуться к делам. Проблема номер четыре заключается в том, что в этом он ошибается. Тодороки Шото оказывает на него слишком сильное влияние. В момент, когда Деку поднимает на Тодороки притворно робко-восхищённый взгляд, он сразу же понимает, что так просто всё не закончится. Дыхание перехватывает, стоит только заглянуть в глаза, потому что Изуку буквально ощущает эту ауру, исходящую от него, холодную и немного беспристрастную [он готов поклясться] [морозное дыхание оставит слой инея на коже], но взгляд при этом глубокий, и это быстро даёт ответ на вопрос о причине популярности Тодороки. И Мидория думает: он будет моим. Как избалованный ребёнок, привыкший получать всё, что он захочет. Тодороки оставляет в его тетради наипростейшую подпись: Шото, но этого достаточно, чтобы закрепить новоприобретённую зависимость. Вывести её простыми аккуратными буквами на белом листе. Как будто дать на неё согласие, но герой ни о чём, конечно же, не подозревает [паучьи сети слишком тонки, чтобы быть замеченными]. После этой встречи Деку думает, что лучше бы он продолжал наблюдать за жизнью Тодороки через экран телевизора или интернет. Потому что лучше периодически отвлекаться на ненужные мысли, чем не иметь в голове вообще ничего, кроме них. Мидория искусно пользуется своими возможностями: следит за каждым шагом Тодороки, за каждым его действием и разговором. Изуку прячется в тени (у него свои источники), но он прекрасно знает, где Тодороки сегодня был, что делал, когда взял перерыв на обед и что именно заказал. И Деку выжидает. А потом жизнь ему напоминает: у всех действий есть последствия. Это становится пятой проблемой. Одна мелкая ошибка равна одной сорванной встрече — ситуация далеко не новая, но вот появление Тодороки, намеревающегося его, Деку, арестовать, становится неожиданностью. Крайне приятной неожиданностью, стоит заметить, потому что Изуку испытывает неописуемое чувство восторга, когда адреналин ударяет в голову, когда буквально в метре от него мимо проносится ледяной залп, обдавая лицо холодом, а тело инстинктивно уворачивается от направленной в его сторону атаки [в его взгляде в тот же момент взрываются сверхновые] [он давно не чувствовал себя настолько живым]. Проблема Тодороки заключается в том, что и Деку не лыком шит. Мидория не понимает, узнал ли его Шото (скорее всего — нет), но это не имеет особого значения. Ему хочется победить, ему хочется показать свою силу, овладеть, приобрести, переманить. Из Тодороки Шото мог выйти такой хороший злодей! Его хочется сломить. И Деку начинает свою игру. Он анализирует и шаг за шагом заводит Тодороки в угол. Это сложно, это требует концентрации, потому что противник силён, невероятно силён, и Изуку им тайно восхищается (хотя тот, возможно, обо всём догадывается, замечая маниакальный блеск в глазах). Шото уже безнадёжно увяз во всём этом [тончайшая нить паутины состоит из сотен нановолокон] [она прочнее стали — попробуй выберись], но продолжает бороться за собственную жизнь. Деку нравится это упорство. Ещё ему нравится сам Тодороки. В полуулыбке, он пробует его имя на вкус: Шото; оно оставляет за собой послевкусие перечной мяты (сам Тодороки этого, конечно же, не видит из-за маски-оскала, скрывающей добрую половину лица Деку). Шото — это лёд и свежесть, но если заглянуть ему глубоко в глаза — увидишь в них ярчайшее пламя [костра настолько огромного мир ещё не видывал]. Его языки переливаются различными цветами спектра и кажутся куда более живыми, чем огонь привычный [это магия, которую далеко не каждому позволено лицезреть]. И Изуку это завораживает настолько, что в какой-то момент он понимает: преимущество не на его стороне. Осознание приходит к нему неожиданно, Деку замирает, словно поражённый, и неожиданно ему хочется смеяться. Громко и заливисто, чтобы все услышали. Его маленькая одержимость обвела его вокруг пальца. Это — палка о двух концах. Он знает о Тодороки всё, но в то же время идёт на поводу у своей слабости, уделяя ей слишком много внимания. И когда остаётся совсем немного до выхода, Деку говорит: — Ты принял не ту сторону, Шото-кун, — [он перекатывает это имя по языку с каким-то особым удовольствием] и получает очередной залп льда в своё направление. — Я могу освободить тебя. Тодороки его — конечно же — не слушает, но Мидорию это нисколько не останавливает (давно был бы уже дохлым, сдавайся он так просто). — Стены, в которые ты заточён, — Изуку ловко сменяет позицию, вытирая потрёпанным рукавом пот с лица, — разве ты не хочешь увидеть, что за ними? Шото грозно рычит «закрой свой поганый рот», и у Деку мурашки тысячами крохотных игл спускаются по позвоночнику от его тона. Будь его воля, забрал бы силой, но это не то. Деку хочет его добровольцем (так сложнее, но оттого желаннее), так что придётся ждать часа награждения, часа, когда чаши весов сменятся в его пользу. А пока… — В этой жизни ты несчастен, Шото-кун, — он режет словами, как заранее заготовленным лезвием. — Рано или поздно ты не сможешь и дальше это отрицать. И всё. Конец спектаклю. Деку выпрыгивает в окно, покидая поле боя и оставляя Тодороки победителем [когда-нибудь тот поймёт, что выиграл бой, но проиграл войну] [потому что механизм уже запущен]. А потом они встречаются снова. И снова, и снова, и снова. Деку подстраивает встречи специально [это одновременно и часть его плана, и его эгоистичное от него отклонение]. Один раз он говорит: — Ты ведь понимаешь, что живёшь жизнью, которую выбрал за тебя отец? А в другой кидает короткое: — Твой шрам прекрасен, тебе никто этого не говорил? И ещё: — Когда ты последний раз виделся с матерью, Шото-кун? [иногда Деку думает, что он чем-то походит на Тогу с её одержимостью] [в глубине бирюзы он постоянно читает поражённое: «Откуда ты всё это знаешь?» — стоит только встретиться с Тодороки взглядами] И вот он загоняет Шото в угол [тело ноет от боли] [Мидория успешно её игнорирует], побитого, но всё ещё не сломленного — рот изогнут кривой, в глазах полыхает ярость. Изуку любит его эмоции — так дорого стоит выманить их наружу. — У меня есть то, что тебе нужно, Шото-кун, — в очередной раз уверяет его Деку, подобно хищнику с каждым шагом подбираясь всё ближе. — Ты задыхаешься от своего долга и так называемого «призвания». — Заткнись. — Со мной ты сможешь забыть эти слова, — Изуку улыбается, Тодороки не видит этого, но может услышать по голосу. — Верь мне. — Пошёл в жопу. Мидория останавливается, голова чуть наклонена, что кудри немного закрывают обзор. Вздыхает. Так уставшие родители выглядят, когда пытаются придумать, что им делать с непослушными детьми. Шото не атакует [они оба знают, что у него была возможность]. — Дай угадаю, ты сейчас думаешь: «Ничего ты не знаешь обо мне и моей жизни». — Потому что ты ничего не знаешь. [ты знаешь обо мне слишком много] — Это не так, — Деку качает головой и разводит руками. Ещё на несколько шагов ближе. — Отец-тиран, решивший создать шедевр. Должен признать, у него это почти получилось. «Почти», потому что свою левую сторону Тодороки так и не принял. «Почти», потому что в первом месте среди героев Шото не заинтересован. Он — работающая на автомате машина, которая искренне ненавидит то, чем занимается, в глубине души. Его запрограммировали на это «призвание», и как Тодороки ни сопротивлялся, юношеский максимализм, взывающий к восстанию, со временем поутих, сменившись смирением. — Скажи, Шото-кун, — Изуку выбирает слова осторожно, складывая руки домиком, — когда ты понял, что ненавидишь быть героем? Тодороки молчит. Взгляд его устремлён прямо на Деку, Мидория встречает его — серый и бирюза [пасмурное небо разбивается о водную гладь линией горизонта]. — Скажи, Шото-кун, — Деку понижает голос почти до шёпота, — почему ты так старательно сопротивляешься? — Я сказал: пошёл в жопу. [эта попытка сопротивления слабее других] [они оба знают это] [в конце концов ты всегда сдаёшься, Шото-кун] И поэтому Изуку продолжает улыбаться, подбираясь всё ближе к жертве. Тодороки всё больше поддаётся его влиянию [слова неприятным химическим осадком остаются в глубине души] [медленно разъедают последние остатки добра, там скопившегося]. — Ну зачем же так грубо? — с притворной обидой интересуется Деку. Последние несколько шагов приводят его к самой границе дозволенного между ними расстояния. Тодороки заметно напрягается, тоже это почувствовав. — Ещё шаг, и ты об этом пожалеешь. [почему же только сейчас, Шото-кун?] — Ты ничего мне не сделаешь, — без тени сомнения в голосе. Граница нарушена, и жертва загнана в угол. Тодороки остаётся только прижиматься спиной к стене и прожигать Мидорию взглядом [вырвавшаяся на свободу угроза к действиям так и не приводит]. — А знаешь, почему? — Зачем я тебе? — вместо ответа. — Ты мне нравишься, — тыкатастрофическимненуженилиясвихнусь совершенно откровенное, Деку стягивает с себя маску и в три больших шага преодолевает оставшееся расстояние. — И в тебе есть огромный потенциал, конечно же. Но больше первое. Шото скептически изгибает бровь, глядя на него сверху вниз (Деку нравится и это тоже). — Я не желаю тебе зла, — уверяет его Изуку, взволнованно облизывая губу. Слова льются беспорядочным потоком, едва не опережая друг друга, в попытке заработать чужое доверие [Деку нужен Тодороки Шото] [и отказа он не примет]. — Даже наоборот, я искренне тебе сочувствую. Они, герои, нас обоих предали, понимаешь? Это общество прогнило до самой сердцевины. Я хочу это исправить. Я хочу, чтобы ты помог мне в этом. Ты же сыт по горло всем этим, я вижу. Но это исправимо! Представь, как многого мы можем достичь вместе? Представь, ты снова сможешь дышать свободно! Рука ложится Тодороки на грудь в области сердца, тот слабо дёргается, но продолжает вглядываться в глаза напротив. — Просто доверься мне. Я тебя не предам. Как ты не предашь меня. [потому что у Шото катастрофическая нехватка любви ещё с детства] [потому что одержимость им позволит Мидории восполнить её сполна] [даже если это неправильно] [в конце концов ты всегда сдаёшься, Шото-кун] [ты до сих пор держишься лишь благодаря пылающей ненависти к своему отцу] Кровь с прокушенной чужими зубами губы размазывается, Деку устал ждать и терпеть [планеты его солнечной системы сходят со своих орбит] [это всё ещё часть плана и эгоистичное от него отклонение]. Изуку отстраняется, несколько быстрых шагов назад, и улыбка вновь озаряет его лицо (который раз). [единожды попавшись в паучьи сети, уже не выпутаешься] [как ни старайся] — Подумай об этом. Возможно, он ещё не готов. Возможно, потребуется больше времени (Деку исчезает так же внезапно, как появляется). Но Тодороки Шото будет стоять по его правую руку. Ведь если Мидория сталкивается с проблемами, которые не удаётся избежать, он превращает их в свои преимущества.