Соты

      — Дюпэн-Чэн, быть может, ты уже отлипнешь от Адрианчика? — раздражённо проговорила Хлоя, поднимая взгляд от телефона. — Ещё вчера шарахалась от него, как от огня, а уже сейчас душишь в своих объятиях, если их так можно назвать. Фе, — фыркнула она, вновь утыкаясь в экран смартфона.       — Буржуа! — Алья с грохотом опустила руки на парту. И как она успела оказаться рядом с Хлоей? — Ты можешь хоть день не показывать свой мерзкий характер? Могла бы и порадоваться за них, — она кивнула в сторону притихшей пары. Когда Хлоя перевела взгляд на Маринетт, то увидела, что та спряталась за спиной Агреста.       — Знаешь, я, пожалуй, воздержусь. Слишком много чести.       Буржуа не хотела продолжать этот разговор. Она уже несколько раз пожалела, что вообще высказала своё недовольство. Просто… Зайти в кабинет и увидеть, как друг детства выглядит слишком счастливо рядом с той, кто, по её мнению, портит ей жизнь на протяжении нескольких лет, было неприятно. И зачем, черт возьми, Хлоя приехала так рано?       Шесть минут она старалась не обращать внимания на тошнотворные милые беседы, крайне громкие перешёптывания на ушко (от слащавого «Котёнок» глаз так и норовил дёргаться), смех и одноклассников, которые периодически сыпали вопросами и поздравлениями. Шесть минут она смотрела в одну точку на экране мобильного. Шесть минут она вскипала.       Бесит, бесит, бесит.       Видимо, невидимая чаша терпения переполнилась, из-за чего те слова и вырвались наружу. А потом пришла Сезер, защитница Маринетт и её «мамочка».       Хлоя хотела сделать вид, что больше не заинтересована ни в парочке, ни в их Цербере. Она даже нашла какой-то вполне любопытный профиль в Инстаграме, но… Видит Бражник, ему срочно нужно предложить госпоже Буржуа работу своей помощницей, ведь после таких слов жертвы акумы не избежать:       — Какая же ты… чёрствая, Хлоя. Эгоистичная дочь мэра.       Почему от этих слов её бросило в жар?       — Ты никогда не уважала тех, кто учится с тобой, — казалось, от голоса Альи все оцепенели: было слышно только её… и громкий стук сердца Хлои. — Я не буду ничего говорить про Маринетт, учитывая ваши с ней отношения. Но Адриан! Хоть какие-то светлые чувства к нему, как к другу детства, ты должна испытывать.       Да, должна. И Хлоя действительно была рада за него в начале года, когда он обрёл свою родственную душу, пусть и в лице этой любимицы всех Дюпэн-Чэн. Почему они оба решили скрывать это до лета (и почему Цербера не поставили в известность), она не знала. Но так даже было лучше.       Не было этой… показушности, из-за которой так хотелось выть.       — Но тебе плевать и на него. Твои попытки стать «хорошей», — Сезер сложила пальцы в кавычки, — не увенчались успехом. Сколько людей за последний месяц акуманизировалось из-за тебя? Сколько пар ты чуть не разрушила, насмеяхась над их соулмейтом? Я до сих пор помню, как ты издевалась над Роуз, когда узнала, что её родственной душой является принц Али. А Сабрина…       — Алья, успокойся, — тихо начала Маринетт, но звонкий голос Буржуа перебил её.       — Хватит! — вскрикнула Хлоя, крепче вцепившись в широкий браслет на левой руке. Она не вынесет ещё и пары предложений. — Я больше не намерена выслушивать твои возмущения, Сезер. Что-то я устала находиться в обществе таких неженок. Попрошу-ка папочку купить мне путёвку на Мальдивы, чтобы отдохнуть от вас, — ей хотелось сказать это с прежней язвительностью, но голос предательски дрогнул, а внутри будто что-то надломилось.       Сильно зажмурившись и затем распахнув глаза, Хлоя вскочила со своего места, не удосужившись даже взять телефон. Хотелось как можно скорее сбежать. Уже в дверях, поймав на себе растерянный взгляд Маринетт, она одними губами прошептала: «Я рада за вас».       Хлоя не помнила, как оказалась в дамской комнате. Не помнила, как по пути врезалась в Сабрину, как рявкнула на неё, когда та всего лишь поинтересовалась, что случилось. Она отшвырнула забытый уборщицей ключ, которым закрыла дверь, а затем с громкими всхлипами сползла по стене, вцепившись свободной рукой в браслет.       Зачем, чёрт возьми, Сезер решила припомнить ей все грехи? Сама того не ведая, она затронула тему, которая то и дело приносила Хлое боль, из-за которой мадемуазель Буржуа стала той, кем является сейчас, — заносчивой и эгоистичной дочерью мэра, прикрывающей свои выходки высокой должностью отца.       Соулмейты.       В детстве Хлоя была энергичным и радостным ребёнком. Она с нескрываемым интересом исследовала всё, что находилось рядом с ней, — будь то обычный цветок или коллекция редких карточек, спрятанная в кабинете отца от чужих глаз. Дворецкий Жан считал девочку настоящим ангелом, а няни, которых нанимала Одри Буржуа, щебетали о прирождённой доброте и светлой душе. Про маленькую Хлою говорили, что она и мухи не обидит. Однажды она заставила попросила отца купить большую муравьиную ферму для крошечных насекомых, после того как Андре неудачно кинул мяч и попал в муравейник, чем сильно расстроил дочь. Правда, не обошлось без истерики, но ведь можно было понять чувства ребёнка в тот момент!       Когда в пять лет мама показала ей свою метку на запястье — флаг Франции — и рассказала о родственных душах, у малышки появилась мечта: обрести человека, который будет связан с ней узами судьбы. Ночами она представляла долгожданную встречу с соулмейтом — вот Хлоя в пышном золотистом платье спускается по витиеватой лестнице в зал, где стоит юноша в белом фраке и, словно по зову сердца, оборачивается, быстрым шагом направляется к ней и подает руку, рукав на которой едва задирается, показывая скрытый участок кожи, и взору открывается метка, точь-в-точь как у леди Буржуа… Обычно на этом моменте картинка обрывалась, а девочка спала сладким сном. Днём же, в свободное время, Хлоя, взяв краски и кисти, фантазировала, какой бы символ мог быть на её запястье. Пожалуй, чаще всего она рисовала диадему, украшенную сверкающими камушками, ведь верила, что обстоятельством встречи обязательно будет бал с королевской тематикой.       Но больше всего Хлоя любила рассказы о соулмейтах.       Каждую свою няню она расспрашивала о её родственной душе. Глаза светились от восхищения, стоило только начать волшебную историю; в голове вырисовывался образ долгожданной встречи, где на месте героев рассказа Хлоя представляла себя и своего соулмейта, нередко это становилось почвой для новых фантазий (хотя сказочному принцу отдавалось большее предпочтение). Когда рассказы заканчивались, малышка не отчаивалась — у друзей семьи, простых знакомых и прохожих тоже были метки, не так ли? И ничто не мешало расспросить их.       Буржуа с нетерпением ждала, когда ей исполнится восемь лет — именно в этом возрасте несколько секунд что-то щекочет запястье, а после там появляется персональная татуировка, обозначающая обстоятельства встречи с родственной душой. Все эти годы Хлоя казалась самым счастливым ребёнком. И лишь однажды, незадолго до заветного дня рождения, улыбка померкла на несколько дней.       Ей никогда не приходилось сталкиваться с подобным. Почему-то она считала, что неудачей с ней поделился её новый друг Адриан, который в этот день умудрился разбить раритетную вазу на глазах у Андре Буржуа. Иначе как объяснить то, что Хлою ужалила пчела, хотя ранее перепончатокрылые никогда не трогали её? Сначала было просто неприятно, больно. Что было после — она вспоминала со страхом. Румяные щеки стали белыми, дыхание затруднилось, а сознание, казалось, вовсе помахало ручкой и отправилось в тёплые края.       Мадемуазель Буржуа была госпитализирована с анафилактическим шоком, вызванным сильной аллергической реакцией на укус*.       Как только состояние нормализовалось, улыбка вновь появилась на её лице. Хлоя делилась с близкими своими представлениями о встрече с родственной душой, без умолку разговаривала с медицинскими работниками, которые после стали постоянно куда-то спешить (и это уж точно не потому, что девочка была дюже болтливой особой, нет-нет!). По возвращении домой она обвела дату в кружок и стала зачеркивать поочередно дни.       В тот момент Хлоя и не подозревала, что заветный день рождения станет самым болезненным в её памяти.       Она проснулась от покалывания запястья. Несколько раз моргнула и под тяжестью век снова закрыла глаза. Необычное ощущение не прекратилось, а сон всё не приходил. Ещё через несколько секунд Хлоя села на кровати, прикрыв ладошкой запястье. Осознание, что вот-вот она получит метку, по которой сможет найти свою родственную душу, прогнало всё сонливое состояние. Как только всё закончилось, Буржуа отпустила запястье и предварительно прикрыла веки.       Раз.       Она резко открыла глаза. Потёрла пальцами татуировку. Ущипнула себя, надеясь, что это всего лишь сон или…       «Судьба решила сыграть за мной злую шутку», — думала Хлоя, размазывая потёкшую тушь по щекам.       Два.       На её крик, казалось, сбежались все. Жан, подоспевший к девочке раньше других, увидел, как она едва ли не царапала собственную руку. Он пытался успокоить её, крепче прижав к своей груди; она била его кулачками и в слезах шептала: «Несправедливо». Дворецкий случайно заметил её метку…       …изящная чёрная пчела на фоне медовых сот…       …и понял всё.       Три.       Жизнь Хлои разделилась на «до» и «после».       Психологи, специализирующиеся на тяжелых случаях соулмейтов, твердили, что не стоит беспокоиться, что знак можно растолковать несколько иначе, чем может показаться на первый взгляд. Буржуа злилась, кричала, что ничегошеньки они не понимают. Какие еще могут быть обстоятельства встречи, связанные с пчелой, как не посещение пасеки и парков с обилием цветов или нахождение в эпицентре пчелиного роя? А если прибавить к этому её сильную инсектную аллергию, то…       Шанс найти своего соулмейта стремился к нулю.       Больше не было доброй Хлои — она, казалось, ненавидела всех, у кого была родственная душа, а постоянное отсутствие матери в её жизни стало слишком заметным. Больше не было счастливой Хлои — она радовалась или улыбалась, лишь получая дорогие подарки. Близкие покупали ей всё, на что она указывала пальцем. Все эти безделушки помогали ненадолго отвлечься, и вскоре интерес к ним терялся. Некоторое время спустя Буржуа устроила скандал, потребовав, чтобы никто не поднимал тему соулмейтов при ней и не распространял слухи о том, что у неё не будет родственной души. Собственная татуировка скрывалась либо под слоем тонального крема, либо под широким браслетом; тёплое время года стало ненавистным — Хлоя избегала парков и оранжерей, на шоппинг ходила с охраной, вооружённой специальными спреями, а жужжание вызывало панический страх и боль.       Больше не было прежней Хлои — была заносчивая и эгоистичная дочь мэра, прикрывающая свои выходки высокой должностью отца.       Слёзы продолжали течь вперемешку с дорогой тушью, производители которой гарантировали невероятную водостойкость. Несколько капель успело упасть на белый ворот блузки, оставляя тёмные разводы. Хлоя шмыгнула носом, с трудом сделала глубокий вдох, стараясь хоть как-то успокоиться. В конце концов, она засиделась в этом помещении — урок подходил к концу, а одноклассники наверняка забили тревогу, находясь так долго в тишине, не нарушаемой очередными скандалом или перепалкой.       Рука коснулась лица, дабы убрать не успевшую высохнуть слезинку. Почувствов неприятный холод, Хлоя обратила внимание на свой браслет. Она ещё некоторое время смотрела на него, будто гипнотизируя, а затем резким рывком сорвала и бросила.       — Ненавижу! — прошипела она, прокручивая в голове звонкий звук, с которым упало украшение на плитку.       — Хлоя?       Она дёрнулась от испуга, будто её застали за чем-то запрещённым. Прикрыв ладошкой рот, девушка замерла, надеясь, что источник знакомого голоса решит, что ошибся, и уйдёт. Подождав минуту, Буржуа попыталась аккуратно встать и направилась к умывальнику, стараясь громко не стучать каблуками. Она едва не вскрикнула, когда увидела себя в зеркале: опухшие чёрные глаза, красный нос, застывшие тёмные следы от туши на щеках. Может, Бражник испугался её и именно поэтому не наслал акуму? Будучи идеальной жертвой, она могла принести ему столько пользы, но он упустил свой шанс. Какая жалость.       Включив прохладную воду, Хлоя попыталась смыть весь беспорядок. От неожиданно раздавшегося стука она закашлялась, нечаянно вдохнув влагу.       — Хлоя, я знаю, что ты тут. Открой, ну, — Сабрина сильнее застучала, наверное, предполагая, что это как-то поможет ей.       И пусть она больше не была похожа на расстроенную жертву (хотя краснота глаз ещё не успела спасть), показываться в таком виде перед подругой Буржуа не хотела.       — Что-то я не помню, чтобы звала тебя. Иди куда шла! — её голос больше не дрожал, однако звучал без прежней колкости.       Повисло минутное молчание. Хлоя устремила взгляд на дверь.       — У меня… — Ренкомпри замялась, прежде чем продолжила: — Я принесла тебе косметичку.       В то же мгновение послышался звук поворота ключа — дверь распахнулась. Сабрина тут же почувствовала пустоту в руках и дуновение ветра от того, как быстро дочь мэра вернулась на своё прежнее место.       — Закрой, — девушка удивилась, не услышав привычное «Вон!» или тому подобное. — Живее! — рявкнула Буржуа, открывая так необходимую ей сумочку.       Пока Сабрина дрожащей рукой закрывала дверь, Хлоя оттирала не до конца смывшийся макияж. Как только Ренкомпри подошла к ней, то заметила вытянутую руку.       — Тональник!       Мотнув головой, Сабрина поспешила искать крем, вслушиваясь в тихое шмыганье рядом с собой.       — Это из-за метки, не так ли? — осторожно спросила она, передавая элемент косметики. Хлоя нахмурилась. — Когда я зашла в класс, Алья…       — Ни слова больше об этой бестолковой блогерше, — с презрением произнесла Буржуа, равномерно распределяя тональный крем спонжем и игнорируя вопрос. — Пусть потом не удивляется, когда ни одно издательство не возьмёт её на работу. Уж я-то об этом позабочусь. Один звонок папочке… Тени!       Сабрина, засмотревшаяся на лежавший у стены браслет, сперва не услышала приказа просьбы подать палетку. Лишь после того, как перед её лицом щелкнули пальцами, она повернулась к Хлое. Та сложила руки на груди и свела брови к переносице, всем своим видом показывая недовольство.       — Я недостаточно громко сказала? — спросила Буржуа, подняв голос на предпоследнем слове. — Тени! И тушь, пожалуй, — добавила она, поднимая крышку палетки, — иначе не достучишься до тебя до конца дня.       Мадемуазель Ренкомпри не переставала удивляться тому, как быстро Хлоя могла возвращаться к маске стервозности. Как будто не она врезалась в неё ранее из-за пелены слёз. Как будто не она шмыгала носом и прохладной водой пыталась привести себя в порядок, а сейчас при помощи косметики возвращала себе прежний вид. Как будто не она… прятала свои чувства в очередной раз, стоило только кому-то надавить на больное. Но Сабрина всё знала и молчала, понимая, что помочь единственной лучшей подруге не в её силах, да и, зная характер Буржуа, та ни за что бы не приняла помощь, не желая показывать слабость. Поэтому она тихо подняла браслет, отряхнула от пылинок и так же тихо вручила его Хлое, уже закончившей макияж. Девушка скептически посмотрела на украшение, а затем надела его.       — Интересно узнать, что ты сказала про моё отсутствие? — задала интересующий её вопрос Буржуа, направляясь в класс.       — По дороге в кабинет я встретила тебя, ты сказала, что у тебя сильно заболел живот — возможно, отравление, поэтому повар будет уволен — и что ты посидишь урок в медицинском кабинете, пока не станет лучше. В случае чего за тобой приедет водитель и отвезёт домой, — Сабрина так уверенно говорила, что Хлоя бы сама поверила, будь она на месте своих одноклассников. — Ах, да, позднее я сделала вид, что ты позвонила мне с телефона медсестры, так как свой забыла на парте, и попросила принести тебе косметичку, чтобы подправить макияж. Сезер на это фыркнула и проговорила что-то вроде: «Она как всегда в своём репертуаре».       Уголки губ Хлои слегка приподнялись — рассказ Ренкомпри полностью удовлетворил её, так что не придётся выкручиваться самой. И всё же иногда она была рада, что у неё есть такая подруга пешка.       — Кстати, — решила добавить Сабрина, когда они почти подошли к двери, — ты пропустила приход молодого художника. Он пригласил в субботу на пикник, где…       — Пф-ф, подумаешь. Не судьба, — перебила её Хлоя, гордой походкой заходя в класс.

***

      Натаниэль чувствовал себя подростком, переступая порог коллежа «Франсуа Дюпон». С тех пор, как серия его картин «Соты» снискала успех, быть в кругу внимания стало для него обычным делом. Открытие выставок, посещение галерей, знакомство с новыми высокопоставленными лицами, заинтересованными в продвижении художников и развитии современного искусства, — всё это не вызывало и толики волнения. А сейчас парень по неведомой ему причине несколько нервничал.       С Маринетт он познакомился на прошедшем осенью дизайнерском конкурсе, куда был приглашён в качестве гостя. В её работах действительно чувствовался талант, а каждая деталь наряда была кропотливо проработана. Их обсуждение набросков из альбома плавно перетекло в дружескую беседу на самые различные темы за чашечкой ароматного кофе. После конкурса они продолжили своё общение, иногда встречаясь и проводя время вместе.       Нередко Натаниэль сравнивал её с солнцем, своими лучами разгоняющим пасмурное настроение. Маринетт заставляла его улыбаться в те моменты, когда на душе будто кошки скребли. Она поддерживала в те минуты, когда хотелось опустить руки. Куртцберг, смеясь, говорил, что влюблён, на что подруга смущалась и забавно путала слова.       Пожалуй, Натаниэль бы действительно влюбился в Маринетт, не желай он всем сердцем обрести своего соулмейта (и не будь у Маринетт родственной души, которая иногда ревновала к своей половинке).       Когда Дюпэн-Чэн попросила его о помощи, он не мог отказать. Как старосте класса, ей было поручено организовать мероприятие, которое позволило бы объединить всех одноклассников. Совместный поход в кино или кафе Маринетт отклонила. Тогда Натаниэль, посмотрев на календарь, предложил устроить пикник в парке. Некоторое время он обдумывал написать картину, посвящённую первому дню лета, а выбранная суббота как раз выпала на первое июня. «Заодно, — говорил Куртцберг, — все станут немножечко ближе к искусству». А после того, как Натаниэль предложил сделать памятный подарок мадам Бюстье — картину, в которою каждый её ученик вложил бы частичку себя, — Маринетт крепко обняла его.       Оставалось дело за малым — объявить о встрече всему классу. Спустя несколько минут Натаниэлю удалось найти нужную аудиторию. Постучав, он приоткрыл дверь и аккуратно зашёл.       — Сегодня у нас будет необычный урок, — начала мадам Бюстье, поднимаясь со своего места. — Позвольте представить вам художника Натаниэля Куртцберга.       Натаниэль бегло осмотрел класс. Кто-то пытался незаметно сидеть в телефоне, держа его под партой. Один парень резко поднял голову и, кажется, ударился ногой, когда его пихнула в бок одноклассница. Маринетт широко улыбнулась Куртцбергу, и он едва заметно кивнул. Когда взгляд зацепился за пустующее место рядом с рыжеволосой девушкой в очках, мадам Бюстье осторожно кашлянула, привлекая к себе внимание. Натаниэль тряхнул головой, отгоняя наваждение.       — Я постараюсь не отнять у вас так много времени, — мягко проговорил парень, доставая из сумки альбом с некоторыми небольшими рисунками. — Есть то, что ценит каждый художник, — вдохновение. Думаю, если однажды кто-то хуманизирует его, то мы с вами увидим девушку-музу с коварным огоньком в глазах, готовую в любой момент исчезнуть, преследуя свою цель. Один мой друг как-то сказал: «Потеряешь вдохновение — потеряешь себя». Каждый художник находится в вечных поисках своего творческого порыва. Одни находят его в друзьях и близких, другие — в новых увлечениях. Так, для меня первый день лета сравним с новым глотком, новым взглядом на жизнь, новыми возможностями. Мне бы хотелось показать вам этот миг, когда ты чувствуешь единение с вдохновением, когда оно окрыляет тебя… Ох, заговорился же я. Приглашаю всех в субботу в парк, где мы с вами чудесно проведём время.       За рассказом Натаниэль погрузился в омут своих мыслей. Моргнув, он будто очнулся. Посмотрев на Маринетт, он увидел, как она поднимает большие пальцы вверх.       — Есть у кого-нибудь вопросы? — спросил парень, окидывая взглядом класс. — Если нет, то…       — Да, Хлоя? — он был перебит рыжеволосой девушкой, которая сорвалась со своего места и направилась к выходу из класса, держа телефон у уха. — Я тебя слушаю.       Натаниэль проводил её взглядом и продолжил:       — Что ж, предлагаю вам ознакомиться с некоторыми моими работами и подробнее обсудить предстоящий пикник.       — Ты молодец, Нат, — сказала ему Маринетт, подходя ближе. — Знал бы ты, как у тебя глаза сверкали! Алья в восхищении.       — Брось, я ничего толком и не сказал, — с улыбкой проговорил парень, качнув головой так, что чёлка упала на лицо. — Под конец все слова вылетели из головы.       Он кратко рассказывал о своих работах, когда в класс забежала Сабрина (как сказала Маринетт) и забрала из сумки своей соседки косметичку.       — Хлоя попросила принести ей, чтобы поправить макияж, — зачем-то сказала она, будто оправдываясь.       — Ничего в этой жизни не меняется. Буржуа как всегда в своём репертуаре, — фыркнула Алья, засматриваясь на набросок девушки, облачённой в полосатое одеяние с прозрачными крыльями за спиной. Как только Сабрина убежала, она повернулась к Куртцбергу: — Какое интересное решение.       — Как она сюда попала? — прошептал он так, что услышать его могла разве что Маринетт, в успокаивающем жесте положившая ему руку на плечо, и уже громче добавил: — Когда-нибудь я смогу воплотить этот набросок в реальную картину. А сейчас мне пора уходить, — сказал Натаниэль, посмотрев на часы. — Был рад познакомиться с вами! Надеюсь, что все смогут прийти в субботу, — со странной надеждой произнёс он, вновь посмотрев на пустую парту у окна.

***

      Любовь к искусству многих обходила стороной. Не все могли разглядеть то, что хочет показать художник в своей картине. Кто-то раскрывал свою душу, делясь таким образом своими чувствами. Другие вкладывали тайный смысл или посыл, высказывая свои идеи через краски и кисть. Натаниэль же картинами пытался подать знак своей родственной душе, найти которую он пытался вот уже более десяти лет…       Когда в возрасте восьми лет Куртцберг получил метку, он чувствовал себя самым счастливым. Пчёлы на фоне сот стали его источником вдохновения, и именно тогда он стал увереннее держать кисть в руке. Дома всегда царил творческий хаос, повсюду пестрели разноцветные кляксы. Иногда и сам парень невольно раскрашивался, особенно если пробовал новые техники рисования.       Шли годы — работы Натаниэля становились более осмысленными, профессиональными. Каждая линия и каждый мазок словно занимали предназначенное им место.       Шли годы — о нём узнавали заинтересованные в искусстве люди, организаторы арт-встреч и представители делегации художников из разных стран. Присущее Куртцбергу стеснение отходило на задний план.       Шли годы — не было ни одного намёка на долгожданную встречу с родственной душой.       Натаниэль изучил все возможные толкования символа пчелы, будто это могло помочь. Он неоднократно посещал фестивали цветов, где должно было быть обилие перепончатокрылых, всматривался в татуировки на запястьях у девушек, лелея надежду найти среди них свою родственную душу. Он обрёл приятелей в сфере пчеловодства, но и там его ждала неудача.       Создавая серию картин, объединённых названием «Соты», Натаниэль надеялся на чудо. Она представляла собой смесь портретов и пейзажей, главной деталью которой были фон — бледные медовые ячейки — и жёлто-чёрные элементы. Одни считали, что это новое направление в искусстве (почему — Куртцберг не понимал), другие — что художник помешан на пчёлах, третьи полагали, что в этом скрыт какой-то смысл. Натаниэль верил, что обстоятельством встречи будут именно его картины — вот вам и пчёлы, и соты, — верил, что его длительное ожидание подойдёт к концу.       Но с тех пор прошёл почти год, а судьба по-прежнему была к нему неблагосклонна.       Лишь благодаря Маринетт, с которой Натаниэль поделился своими переживаниями, он не терял надежду. Её слова, что совсем скоро он встретит своего соулмейта, воодушевляли и давали невидимое спокойствие. Иногда Куртцбергу казалось: отныне ему сопутствует удача. Иначе как объяснить то, что картины получили небывалый успех и вот уже несколько раз он просыпался с чувством, что встречи с родственной душой осталось ждать недолго?       — Может, для меня первый день лета не только источник вдохновения, но и новый шанс найти тебя, мой соулмейт? — задумчиво проговорил Натаниэль, смотря в потолок, усыпанный звёздами, которые светились, как настоящие, из-за люминесцентной краски.       Погружённый в свои мысли, парень прикрыл глаза и уснул.

***

      — Ты точно не пойдёшь? — Сабрина спрашивала это уже в третий раз, чем сильно раздражала Буржуа. — Прекрасная возможность вывести из себя Алью.       Хлоя усмехнулась. Конечно, поиздеваться над блогершей она всегда рада, но вот делать это в парке она боялась не хотела. Хлоя оставила вопрос без ответа, концетрируя своё внимание на лаке для ногтей.       — Хлоя?       — Повторяю в сотый раз, — сквозь зубы проговорила Буржуа. — Нет!       — Если… Если и дальше будешь прятаться, то никогда не найдёшь своего соулмейта.       Буржуа застыла. Нахмурившись, она повернулась к Ренкомпри, опустившей голову и рассматривавшей носы туфлей. Если бы взглядом можно было испепелять, Сабрина бы уже была горсткой пепла.       — Что ты сказала? Повтори!       — Я знаю, почему ты не хочешь идти. И знаю, насколько сильна твоя аллергия, но разве стоит из-за неё ломать себе жизнь, лишая возможности найти родственную душу? Соглашусь, не так много обстоятельств встречи связано с пчёлами, почти все из них для тебя опасны. Однако, может, можно это как-то переиграть? Для начала хотя бы просто перестать прятаться в четырёх стенах. Ты не думала, что своими действиями заставляешь страдать свою половинку?       — Это не игра, в которой можно загрузиться после неудачной попытки, — сухо ответила Хлоя. Почему-то в висках давило, а глаза увлажнились. Совершенно не хотелось признавать, что Сабрина в чём-то права. — И я не прячусь — беззаботно провожу время в месте, которое мне ничем не угрожает. Уж лучше так, чем бояться, что врачи не успеют помочь. Поверь, вот тогда бы соулмейт действительно страдал.       — Хлоя…       — Из-за всей этой болтовни я могу опоздать на массаж, а тебя, кажется, заждался рисовальщик в парке.       Сабрина глубоко вздохнула и покинула комнату, напоследок с тоской взглянув на подругу.       Как только дверь за ней захлопнулась, Хлоя потёрла глаза тыльной стороной ладони. В последнее время было слишком много разговоров о соулмейтах, будто все сговорились. Слова Сабрины эхом раздавались в голове. Буржуа по-прежнему отчаянно мечтала найти родственную душу, но… не делала для этого ровным счётом ничего. Должно быть, её действительно успели разбаловать за эти годы, раз она полагала, что желаемое принесут на блюдечке.       Какая-то неведомая сила двигала Хлоей, когда она приняла решение и вызвала Жана.       — Принеси мне спрей, которым пользуются охранники, и что-нибудь противоаллергенное на всякий случай — лишним не будет, — спокойным тоном сказала Буржуа, выбирая себе наряд для пикника.       — Вы уверены?       — Я не ясно выразилась? — Хлоя сложила руки на груди, повернувшись к Жану. — Мне позвонить папе?       — Не стоит.       Уже стоя у выхода, она подумала, что очередная ссора с Альей только украсит этот день.

***

      Натаниэль с улыбкой смотрел на суетящуюся Маринетт и помогающего ей Адриана, который то и дело нелепо каламбурил. Ученики постепенно приходили, так что вскоре земля была устлана одеялами с расположенными на них угощениями. Приятная дружеская атмосфера была прекрасным источником вдохновения, так что художник делал осторожные мазки, создавая картину.       — Простите, я задержалась, — проговорила Сабрина, раскладывая бутерброды на тарелки.       — Хлои не будет? — спросила Маринетт, посмотрев на одноклассницу. Нат невольно вслушался в их разговор, незаметно посматривая из-за мольберта.       — Н-нет. У неё дела чрезвычайной важности.       — Жаль… — Маринетт хотела ещё что-то сказать, но неожиданно вцепилась руками в сумку. — Тамэтосрочновернусь. А-Адриан! — взяв парня за плечо, она потащила его в сторону противоположной улицы.       Уже через минуту Натаниэль услышал чересчур громкое жужжание пчёл, будто недалеко стояла пасека. Обернувшись в сторону исходящего звука, он увидел, как на него летит что-то жёлтое, похожее на… мёд? Подоспевший на помощь Кот Нуар оттолкнул его, и теперь на том месте, где ранее стоял Куртцберг, была желеобразная масса. Нуар кинул в акуманизированного часть шеста, но тот прикрылся щитом.       — Соты в роли щита? Серьёзно? — обречённо вздохнул Нуар, сказав Натаниэлю спрятаться и отвлекая на себя злодея. — Пчелиный рой, мёд и соты. Какого Бражника ты такой многофункциональный?       Парень успел добежать до небольшого кафе, когда боковым зрением заметил застывшую на проезжей части девушку. В её трясущейся руке был зажат баллончик, а глаза лихорадочно бегали от одной пчелы к другой, преградившей ей путь. Подобрав рядом с урной банку, Нат прицелился и бросился в сторону роя. Пчёлы тут же переключились на новую жертву.       «Молодец, Нат. Спасти девушку ты смог, а как самому спастись, не подумал», — размышлял он, пытаясь найти путь к отступлению.       — Беги! — крикнул Куртцберг, кивая на открытую дверь в кафе.       Он успел описать круги возле деревьев, пока герои сражались с разозлившимся пчеловодом, чью пасеку собрались снести для постройки жилого комплекса. Часть пчелиного роя улетела на помощь хозяину, а другая часть (пускай и малая) продолжала преследовать Куртцберга. Он не заметил, как забежал в тупик, и уже приготовился быть ужаленным, но услышал звук распыления какого-то вещества. Открыв глаза, он заметил спасённую им девушку.       — Поблагодаришь потом, — с раздражением сказала она, взяв его за руку и побежав к кафе.       Запястье неистово чесалось, и Натаниэль подумал, что одна пчёлка всё же умудрилась его ужалить.       — Раз судьба свела нас вместе в эту трудную минуту, позволь представиться. Натаниэль, — произнёс он уже в здании, прячась за барной стойкой. В стеклянную дверь стали врезаться полосатые насекомые-потеряшки.       — Ни слова больше.       Незнакомка всем своим видом показывала, что продолжать разговор она не намерена. Парень с интересом рассматривал её, заметив, что она крепко вцепилась в браслет на левой руке.       — Может, всё же скажешь своё имя?       — Только если ты заткнёшься. Хлоя Буржуа. Автографы сегодня не раздаю, — съязвила она, ногтями чуть ли не раздирая кожу под украшением. — Да сколько можно?! — вскрикнула Хлоя, срывая браслет с запястья.       Раз.       Натаниэль во все глаза смотрел на горящую метку своей новой знакомой. Его татуировка так же слабо светилась несколько секунд, жгла кожу, а затем приняла свой прежний вид.       Два.       В этот же миг за окном пролетели божьи коровки, восстанавливая город и отгоняя успевших пробраться в здание кафе пчёл.       Три.       Натаниэль не заметил, когда успел прижать к себе трясущуюся Хлою. Она дрожала в его руках, а он лишь крепче обнимал её, прижимаясь губами к виску и легонько укачивая, чтобы успокоить. Его рубашка успела промокнуть от слёз и наверняка была в разводах от туши, но ему было совершенно плевать на это.       — Теперь всё будет хорошо, — уверенно шептал Натаниэль, поглаживая спину девушки.

***

      Они просидели в обнимку ещё некоторое время, пока парень не вспомнил, что его, должно быть, потеряли. Осторожно встав с пола, Нат посмотрел в голубые глаза Хлои и улыбнулся, осторожно убирая за ухо выбившуюся из конского хвоста прядь.       — Моя королева, ты готова? — Буржуа кивнула, всё ещё не в силах вымолвить ни слова. — Тогда вперёд, — с этими словами он подхватил её на руки и направился в сторону парка.       Все ученики устремили взгляд на подходящую к ним пару. Нат чувствовал, как Хлоя улыбалась, уткнувшись ему в шею, и крепко обнимала его. Когда он остановился, чтобы осторожно опустить девушку, она сама спрыгнула, отряхнулась и приняла возмущённое выражение лица.       Натаниэль чувствовал, что она ещё не раз удивит его.       — Я буду жаловаться папе! — выкрикнула Буржуа, топнув ногой. Куртцберг недоумённо посмотрел на неё. — Ненавижу, когда меня заставляют так долго ждать.       — Хлоя, мир не вертится вокруг тебя, — возмутилась Алья, скрещивая руки на груди. — Ледибаг и Кот Нуар не обязаны по первому капризу бежать спасать твою королевскую задницу.       — А она и не про это, — коротко ответила Сабрина, подбегая к подруге и обнимая её. — Я же говорила: стоит выйти…       — Э-эй, кыш, отлипни от меня. Ну всё, хва-а-атит, задушишь.       Хлоя пыталась выбраться из объятий подруги. Она с надеждой на спасение посмотрела на Ната, но увидела лишь широкую улыбку на лице и озорные искорки в глазах. Стоило ей пискнуть, как парень подошёл к ней, а Сабрина, словно почувствовав себя лишней, вернулась к одноклассникам, с интересом наблюдавшим за развернувшейся сценой. Нат осторожно переплёл их пальцы и, получив одобрение, нежно прижался к губам Хлои. Кто-то вздыхал, кто-то выдохнул: «Бражника мне в отцы! Маринетт, божьи коровки Ледибаг как-то неправильно сработали».       — Сабрина, ты сняла? — с хитрецой спросила Хлоя, поворачиваясь к Ренкомпри некоторое время спустя.       — Да, — подтвердила она, передавая свой телефон Буржуа.       — Ох, Сезер, видела бы ты своё лицо…       Натаниэль не вслушивался в дальнейшую перепалку, продолжая со спины обнимать свою девушку и тем самым держа её на безопасном расстоянии от Альи, которую пытались удерживать Адриан и Маринетт.       «Теперь всё будет хорошо», — повторил он свои недавние слова, убеждаясь в том, что это чистая правда.       И совсем скоро мир увидел картину «Квин Би», созданную совместными усилиями Натаниэлем и его женой Хлоей.