***
— Я хорошо выгляжу? — в миллионный раз спросила я у Юли. — Нет, — соседка внимательным взглядом осмотрела меня, подошла ко мне и убрала локон ближе к затылку, закрепляя его заколкой в форме красной розы. — Вот теперь прекрасна. Роковая женщина. Я посмотрела на себя в зеркале. Тёмные локоны спадали на открытые плечи и спину, красное платье красиво облегало мою фигуру, открывая вид на ноги. Губы, накрашенные красной помадой, растянулись в улыбке. — Смелый такой образ, — тихо произнесла я, а Белорукова рассмеялась. — Сегодня ты чемпионка, а как ещё полагается выглядеть в такой день? Моя первая победа на таком высоком уровне. Пусть в отсутствие главной фаворитки, но это не омрачало радость от моей виктории. Симен сегодня стал вторым, проиграв сильнейшему спортсмену — нашему Серёже. Сегодня в стане сборной России двойной успех. Не забудем и о бронзе Саши. — В таком случае, звони Симену, — ответила я, и Белорукова с радостью выполнила это. — Что вам понадобилось, многоуважаемая Юлия Белорукова? — послышался немного уставший голос Крюгера. — Симен, не знаю, что случилось… но у Наташи какие-то проблемы, помоги ей. Я сейчас совсем не могу. Она сама тебе всё объяснит. В номере нашем… Поторопись! — ах, Юля, как сыграла. Оскар ей. — Что? Я уже бегу, — Симен положил трубку, и моя подруга довольно улыбнулась. — А теперь я удалюсь, удачи, — она подмигнула мне и быстро ушла, чтобы не быть замеченной Крюгером. Я быстро спряталась за дверь и принялась ждать появление любимого человека. Сердце не переставало учащенно биться, я не могла остановить дрожь в коленках. — Наташа, — прошло не больше минуты, как дверь открылась и в номер вбежал норвежец, но мгновенно застыл. — Наташа? Он стоял напротив стола с едой и напитками, который был заставлен свечами. В номере царил полумрак и жутко романтичная атмосфера. Я тихо подошла к нему и обняла со спины, положив голову ему на плечо. — Я решила, что нам стоит отметить очень успешные гонки… — Ох, Нат… — Тебе не нравится? — я мгновенно расстроилась, замечая, что он не реагирует на меня и мои старания. — Что ты? Я просто не ожидал, — он повернулся ко мне, беря за руки и переплетая наши пальцы. — Как ты сегодня особенно красива. — Я старалась исключительно для тебя. — А я выгляжу как не знаю кто, — он посмотрел на свой спортивный костюм и вздохнул. — И цветов у меня для самой красивой девушки нет… — Это совсем не важно, — я почти невесомо поцеловала его и нежно улыбнулась. — Главное, что ты здесь, со мной. — В таком случае, — он отпустил мои руки и отодвинул стул, — прошу за стол. — Я бы могла сказать, — мы сели напротив друг друга, и лыжник открыл сок, разливая его по стаканам, — что приготовила всё сама, но это такая отвратительная ложь. — Когда мы будем жить вместе, я попробую все твои шедевры, — он улыбнулся, а я смутилась. Он не шутит? Симен действительно хочет жить со мной? Да, конечно, не сейчас, но он серьёзно рассматривает наши отношения?.. Есть во мне такая черта, как неуверенность. Я знаю, что Крюгер любит меня, но какие-то идиотские сомнения лезли в мою голову. Вдруг я не та, кто ему нужен, вдруг меня не одобрят его семья, вдруг он не планировал жить со мной, заводить семью и всё такое… Сейчас я приобрела уверенность в том, что всё более, чем серьёзно. — Давай выпьем за наши медали, — я подняла стакан, а он покачал головой. — Нет. Сначала мы выпьем за твою первую победу. За победу самой лучшей и прекрасной девушки на всём земном шаре, — он отсалютовал мне стаканом. — За тебя! Может ли этот день быть ещё прекрасней? Стоя на верхней ступеньке пьедестала, я думала, что нет. Но в такие моменты я рада ошибаться. — Просто помни, что я люблю тебя. Я не знаю, что будет завтра, через месяц или год, но сейчас я обещаю тебе, что буду рядом тогда, когда ты будешь нуждаться во мне, — норвежец вновь взял мою руку и серьёзно посмотрел. — Ты лучшее, что случалось в моей жизни. Даже две золотые медали, ради которых я тренируюсь столько лет, не делают меня таким счастливым. Я рядом, помни об этом, малышка. — Я люблю тебя, Симен, — я не смогла больше ничего вымолвить и просто подошла к нему, села на колени и поцеловала настолько чувственно, насколько смогла. Я хотела передать ему все эмоции и чувства, которые испытывала к нему. Я не думала, что в жизни можно настолько сильно влюбиться. Долгое время я думала, что кроме спорта не буду ничем грезить. Как говорится, не зарекайся. — Это взаимно, — прошептал он мне, прижимая к себе и утыкаясь в мою шею, нежно целуя.***
— Снова грустишь? Я открыла глаза и посмотрела на шведа, который так бесцеремонно сел рядом со мной. — Хальварссон, — с особой злобой произнесла я его фамилию. — Тебя не учили, что у людей есть личное пространство, которое нельзя нарушать? — Неужели? — наигранно удивился он и пододвинулся ещё ближе. — А мне всегда казалось, что тебе нравилось, когда я нарушал личное пространство. — Тебе казалось, — равнодушно ответила я, прикрывая глаза и погружаясь в свои мысли. — Что случилось у моего котёнка? — Ещё раз так назовёшь меня, — угрожающе произнесла я, — оторву тебе конечности. — Ууу, проблемы с Иверсеном усугубились, — сделал вывод он, вызывая волну ярости во мне. — С чего бы? — я резко развернулась к нему, прожигая взглядом его слишком довольное лицо. — Не вижу, чтобы ты радовалась вместе с ним его сегодняшней победе, — усмехнулся Калле, а я нахмурилась. Вспомнился противный диалог с Эмилем, от которого остался неприятный осадок.— Не хочешь поздравить меня? — Иверсен столкнулся со мной в коридоре и не дал спокойно дойти до номера. Прошло уже несколько дней с момента нашей ссоры, а мы так и не помирились. Это вообще был наш первый диалог за эти дни. — А ты меня поздравил? — произнесла я в ответ, на что он хмыкнул. — Великой Стине Нильссон нужны поздравления с рядовой победой на туре, с которого она снимется? — Какая к чёрту разница? Поддержка и похвала любому приятны. — Да, конечно. Хотелось ударить его. Или закричать на весь отель, какой он придурок и как сейчас раздражает меня. — Пошёл ты, — плюнула я ему в ответ и собиралась уйти, как в ответ донеслись слова норвежца. — Мириться не хочешь? Я в принципе тоже. — Чудесно, — равнодушно проговорила я и покинула его компанию.
Хотелось расплакаться, но я не могла себе такого позволить. Именно поэтому я и пришла в общий холл, тут всегда есть люди. Я не опущусь до такого, чтобы расплакаться при всех. — Не лезь, куда не надо, — прошипела я в ответ, поняв, что моё молчание затянулось. — Милая, ты сейчас, как ёжик, выпускаешь свои иголки, — он обнял меня за плечи и притянул к себе, поглаживая по волосам. — Не пробовала просто выговориться? Я попыталась вырваться, но это было абсолютно бессмысленно, и я сдалась, просто расплакавшись на его плече. — Тихо, котёнок, тихо, — шептал он мне. — Пойдём я напою тебя горячем шоколадом с зефирками, твоими любимыми, хочешь? — Да, — шмыгнула носом я. — Здесь слишком много народу, я… — Я понимаю всё, как никто другой. Что правда, то правда.