Сказание о ключе без двери

      Нет в этом мире ничего бесконечного. Однажды увядает красота, и ярость битвы быстротечна, подобно блеску куная, вскинутого для атаки… совсем немного времени надо, чтобы заточка выщербилась, а металл покрылся кровью и грязью, являя истинную суть войны. В этот раз, хвала высокочтимым предкам, скоротечной, не занявшей и одного дня — собственно, куда как больше времени ушло на погоню за отступающими, поиск раненых и оставленных Суной «подарочков», а также контроль за возвращением гражданских в их жилища. Мелкие тяготы, знаменующие завершение маленькой победоносной войны. Завтра администрацию будут осаждать просители с подробным перечнем каждой чашки, разбитой атакующим дзюцу. Завтра из госпиталя начнут поступать счета за лечение немногих — слава ками! — раненых родичей, а его люди будут ходить по округе с чиновниками, помогая описывать реальные повреждения — благо основная их масса сосредоточена вдоль улиц, по которым рвались к центру те змеи…       Всё это будет завтра. На сегодня же всё должное исполнено и нестарый ещё мужчина может себе позволить посидеть в саду с любимым чаем, лениво следя за потоками чакры, танцующими в свете Луны… воистину велики были Прародитель и брат его, что подарили миру этот шедевр! В сиянии которого миновали эпохи…       Хьюга Хиаши протяжно выдохнул. На миг кольнуло сожаление: возможно, стоило взять на энгаву не травку с горячей водой, а бутылочку хорошего чёрного саке. Впрочем, мысль эта немедля канула в небытие, скользнув по надёжно ограждающему душу вихрю долга. Слишком много дел, да и вечер слишком хорош, чтобы туманить его выпивкой. А завтра — будет завтра. День, когда в очередной раз изменится мир, в котором больше не будет Третьего, а число тех, кто помнит время до Селений, сократится вновь…       И настанет время снова решать, каким быть клану — как решал его предшественник, сперва давая ответ Хашираме из Вторых, а после отворачиваясь от Мадары из Первых, возжелавшего вернуть прошлое. То самое прошлое, в котором каждый из белооких совершенно точно знал: вне клана он добыча для жаждущих додзюцу, и нет им надёжных убежищ. Кроме как у младшей родни… всё больше костеневшей в своём небесном величии. Спасибо, что хоть перевезти некогда доверенные на хранение архивы в новое Селение не стали мешать, поглощённые очередной сварой между хранителями Небесного Ока и прочими, ударившимися вроде бы в какие-то странные верования насчёт земной скверны. Видимо, в порядке компенсации за то, что их дружно записали в «младшие»…       Горькая улыбка скользнула по губам главы клана — как всегда при воспоминании о брате. Чем было вызвано то решение — и те слова? Ведь он знал, не мог не знать истинной сути Хьюга… и не понимал? Не хотел понимать? Всё же он был — младший. Как и его сын…       Вокруг наследовавших нинпо всегда ходила масса слухов. Что уж говорить, если ещё триста лет назад владеющих чакрой куда чаще причисляли к ёкаям, нежели к людям, а контакты с кланами даже Даймё старались передоверить добродетельным монахам — благо те, в отличие от простых людей, никогда не забывали истинной истории Ниншу. Порой это шло на пользу, порой во вред, а порой из чахлого сорняка взрастал такой лес заблуждений, что начинали блуждать даже те, кто вроде как должен был если не знать истину, то уж дойти до неё самостоятельно. Но увы: чем нелепее ложь, тем охотнее в неё верят, направляя мощь ума не на разоблачение несуразицы, а на подыскание ей оправданий и подтверждения… И коли факты не соответствуют красивой картине, то да здравствует эстетика! Простая истина, но именно потому срабатывающая практически всегда. Даже — нет, особенно! — с теми, кто вроде бы должен знать лучше…       Младшей ветви накладывают печать, чтобы сохранить секреты? О да! Но часто ли желающие силы задаются вопросом: какие? Увы и ах, как бы ни желали верить в иное бесчисленные искатели могущества, практически весь арсенал Хьюга базировался на давно и всем известных техниках Изменения Формы. Контролируемый выплеск энергии при ударе многие шиноби осваивали инстинктивно без всякого додзюцу — правда, дальше большинство и не пыталось продвинуться, за последний век разве что нынешняя Сенджу потрудилась совместить базовую вроде бы технику с классической школой тай Сенджу; хотя было ещё семейство Майто, взявшееся совместить этот подход с «сильным кулаком», причём не без успеха. На принципе равномерного испускания чакры всеми тенкецу базировалось бесчисленное множество разновидностей доспеха чакры, включая элементные — в том числе и знаменитый «доспех молнии» Райкаге… Любой грамотный ирьёнин в силах доработать стандартные ката тай так, чтобы исходная позиция стала камаэ, «заряжающей» тело на сверхбыстрое, за пределами человеческой реакции исполнение связки… а уж про ерунду вроде усиления тела и ускорения реакции за счёт активности кейракукей и говорить не стоит! Более того, в отличие от тех же Учиха, отдавшихся во власть шарингана и потому в принципе неспособных передать клановые навыки посторонним, Хьюга в полном соответствии с заветами Мудреца не скупились делиться знанием — например, о тенкецу и структуре кейракукей… не даром, разумеется. Тем более, что остальным это не слишком-то помогало…       Бессильна была даже пересадка бьякугана. Да, уникальная структура микроканалов, формирующая на основе глазного яблока широкополосный сканер-резонатор, пассивно воспринимающий потоки чакры практически любого имеющегося на планете спектра, легко переносила пересадку и послушно подключалась к новому мозгу… который начинал буквально тонуть в новой, непривычной информации! Даже матёрые сенсоры были вынуждены почти полностью запечатывать Белое Око. Остаток дней такие «счастливчики» были вынуждены балансировать между риском потерять атрофировавшееся додзюцу вместе с глазом из-за неиспользования и опасностью потерять рассудок, просто захлебнувшись от избытка деталей — причём некоторым ощущениям у не-Хьюга просто не было аналогов! В лучшем случае такое оборачивалось сводящими с ума мигренями. В худшем — сенсор получал инсульт за инсультом, не покидая заботливых рук ирьёнинов. Да, кто-то может сказать, что прирост эффективности в полтора-два раза того стоит… может быть. Если сравнивать не с Хьюга…       У каждого из древнейших, истинно великих кланов был свой секрет, ставивший их над прочими. У Учиха это Мангекё Шаринган и тайна его стабилизации; у Сенджу уникальные знания теории Шести Путей и методы тренировки, переданные их прародителю самим Мудрецом. Узумаки брали нарабатывавшимися веками, вошедшими буквально в плоть и кровь навыками работы с фуин — их универсальнейшим и надёжнейшим инструментом. А Хьюга… у них была сама чакра. Божественное таинство, благодаря которому материя нечувствительно перетекает в энергию, на некоем неуловимом уровне обращаясь мыслью. Той, что направляет энергию, одушевляя материю.       Чакра пронизывает всё и вся в этом мире. Любой процесс, всякое столкновение сил, энергий, материи порождает движение, что есть поток чакры. В живом существе — и особенно в человеке! — в вечном танце противостоят друг другу телесное и духовное, явственный напор материального и незримый зов мысли… сколь силён и, главное, управляем будет сей вихрь, зависит от структуры слагающих кейракукей меридианов и узлов-тенкецу. У простого люда потерявшие стабильность, забившиеся каналы и утратившие сонастройку, неспособные к усиливающему действие резонансу тенкецу просто гасят поток, растворив его в органах и клетках — и перенасыщенная либо напротив, недостаточно снабжаемая энергией, потерявшая естественный баланс живая ткань слабеет и становится уязвимой для болезней, неврозов, преждевременного старения. Разумеется, ничего непоправимого здесь нет и упорным трудом можно не только восстановить изначальную гармонию, но и продвинуть её дальше, открывая доступ к тому, что зовётся дзюцу. В старые времена таких школ хватало, но по мере того, как их наследники уходили всё дальше в развитии своих возможностей, они всё более отдалялись от «простых» соседей. И в итоге присоединялись к Гакуре, где жили такие же, как они, идущие путём Братьев… именно так родилась та искра, которую Шодай раздул в Волю Огня, положив начало эпохе Великих Селений — и Мировых войн. А окружающему миру остались жёсткая дисциплина Страны Железа и тишина храмов…       Увы, шиноби практически никогда не занимались развитием кейракукей с нуля, предпочитая отбирать для себя тех, кто достиг ступени истечения силы вовне естественным образом. Сама суть вечного круговорота войны, не терпящего продолжительности в затратах, диктовала отбор тех, кто спустя максимум несколько лет сможет достичь результата — и выжить на поле боя. Система обучения той же Академии использовалась кланами задолго до Скрытых Селений: ещё толком ничего не понимающих учеников в первую очередь натаскивали на выплеск энергии, искусственно перераспределяя активность тенкецу за счёт ручных печатей. Освоение же чувства и контроля чакры, и особенно — понимание и преобразование её составляющих изучалось гораздо позже, когда уже генин начинал осваивать стихийные техники.       Для Хьюга, к добру или к худу, подобный подход был недоступен.       Чакра пребывала с потомками Младшего от рождения и до смерти. Укрепляла незримым каркасом кости, рассеивала в вуали кейракукей энергию атак, подпитывала клетки повреждённых органов, стимулируя регенерацию… о чём говорить, если до эпохи Селений белоокие были чуть ли не единственным кланом, где число шиноби, доживших до настоящей старости, не исчислялось единицами за несколько поколений! И это не считая лунной родни… Куда важнее было то, что происходило с мостом меж разумом и телом — с тем, что ирьёнины привычно называли нервной системой. И дело даже не в том, что послушная с младенчества чакра могла при нужде доставить сокращающий мышцы импульс по назначению многократно быстрее медлительных электрических токов и химических реакций: чтобы применить этот навык хотя бы в ограниченной форме Ударов Небес и не покалечиться, приходилось очень долго тренироваться. Но потоки Ян-чакры, омывающие мозг, выводили его работоспособность на принципиально новый уровень: подпитывали горящие от перенапряжения нервные клетки и снижали стресс, не давая им погибнуть; в несколько раз ускоряли процесс регенерации и увеличивали ресурс нервной ткани; повышали проводимость электрических импульсов и регулировали электрохимические процессы мозга наиболее гармоничным образом… Инь-компонента при этом сплеталась в теневое отражение когнитивных процессов, фактически создавая второй мозг — пусть более примитивный и не способный принять в себя душу, но и многократно более быстрый в исполнении шаблонных функций. Опять-таки, ничего принципиально невозможного — любому из этих феноменов легко было найти аналог в практиках ли ирьёнинов, достижениях ли сильнейших мастеров тай, бытии ли просветлённых монахов… Да хотя бы у тех же Нара, упорно не желающих развивать боевые аспекты своей силы — видимо, из опасений, что цена будет не ниже, чем у Хьюга или Учиха. Но вот столь полное их сочетание, в незапамятные времена уже достигшее высот гармонии…       Само же Белое Око было лишь следствием, удобным дополнением для полноценного использования возможностей по контролю окружающей среды. В истории Хьюга встречались дети, слепые с рождения — вот только вне клана об этом не знал никто. Ведь бьякуган у них всё равно был активен, только размещался не в не работающих глазных яблоках, а в среднем ухе, подключаясь разом к органам и равновесия, и слуха; причём, судя по хроникам, Око они использовали как бы не лучше «зрячих» сверстников! И легенда о полной неуязвимости Хьюга перед гендзюцу во многом пошла именно отсюда. Если тот же Мангекё всё же мог обмануть обычных кланников, то «око сердца» не просто не принимало иллюзию — оно видело разом и её, и реальность. К сожалению, попытки воспроизвести эффект путём ослепления нормальных Хьюга сколько-нибудь стабильных результатов не дали… Впрочем, лунная ветвь попыток не оставила — даже высчитала оптимальный возраст, в котором уже закреплялась структура, связанная со зрением, но при том легко формировалась новая во внутреннем ухе; совмещение восприятия чакры с чувством равновесия чем-то было благоприятно для любимых ими техник Пути Небес.       Игры же с элементами… увы, не бывает абсолютной силы. Мир устроен так, что великое преимущество соседствует с соизмеримой же слабостью. Лёгкая, послушная чакра сделала Хьюга сильнейшими в ближнем бою, даровала восприятие острее, нежели у любого из последователей Мудреца… но здесь же и таился подвох. Практически инстинктивное, не достижимое более ни для кого, кроме разве что немногих Узумаки, владение Изменением Формы в сочетании с уступающим лишь Риннегану (что бы там ни воображали знатоки самообмана из Учиха) восприятием стало практически неодолимой преградой на пути овладения Изменением Природы…       Не во всём, разумеется. Но в преобразовании элементов, на котором основывалась большая часть боевых ниндзюцу, особенно площадного и дистанционного действия, Хьюга были слабы. И именно по причине своей наследственной силы. Ведь как постигает Изменение Природы обычный шиноби? Сперва благодаря особому тесту узнаёт, какой элемент легче всего отзывается его чакре, одновременно получает представление о простейшем воздействии этого элемента и его названии. Потом пытается воззвать к этой стихии, наполняя призыв дыханием своей чакры и пытаясь уже осознанно воспроизвести действие. И так до тех пор, пока Образ, Дыхание и Движение не сольются воедино, становясь основой для будущих техник. Это правило, обойти которое не дано даже носителям кеккей генкай, даже Учиха: у тех нужный образ спит на границе меж инстинктом и сознанием с рождения и до поры, когда кейракукей будет в состоянии воссоздать заложенный шаблон трансформации. Улучшенный геном, шаринган — это ускоряет процесс, но не изменяет его. Учиха осваивают Большой Огненный Шар уже в восемь-десять лет — в то время как прочие приступают к Изменению Природы уже после становления генином, а то и чунином. Но здесь нет тайного сокращения пути, лишь возможность бежать там, где прочие ползут…       А что же Хьюга? Ведь бьякуган позволяет увидеть весь процесс преобразования от начала и до конца, а потом отслеживать изменения в собственной чакре при попытке «прямо как дядя» плюнуть огнём, ударить молнией… глаза Хьюга видят многое. Даже слишком. Ведь шиноби иной крови просто не воспринимают изменённую чакру как продолжение своего тела; чисто на подсознательном уровне они отделяют изменение собственной силы от самих себя, производя изменение вне тела. Для них это естественный ход вещей, а для Хьюга — дополнительный, кажущийся ненужным шаг. Ведь это же моя чакра! Как она может причинить мне вред?       И обжигает лёгкие слишком рано высвобожденный Катон, сводит мышцы (и хорошо, если не сердце) Райтон, рвёт клеточные мембраны разгулявшийся Футон… а уж что делают с тканями кристаллизация Дотоном и кружащие приливом волны Суитона, никакими словами не опишешь. Там, где инородец отделается ожогом или шрамом, юный белоокий рискует увечьем и смертью. Недаром же лунная ветвь переложила овладение стихиями на марионеток, а земные Хьюга всегда держали крепкий союз с лучшими медиками подлунного мира — Сенджу…       Обойти проблему получалось крайне редко — и в каждом поколении обязательно находился юный экспериментатор, плевавший на запреты. Его участь надёжно отвращала прочих детей от попыток на ближайшие пять-десять лет, пока не взрослела новая молодёжь, уверенная в собственном бессмертии и гениальности… И даже если попытки предпринимали уже полноценные генины, кое-что понимающие об осторожности, двух-трёх неудач обычно хватало. Порою кто-то из взрослых пытался осознанно привить навык «задержки» ученикам… иногда даже получалось. Вот только привычка тормозить с активацией переносилась на иные техники, необратимо уничтожая основу клановой школы. Всего несколько раз за века истории клана удавалось этого избежать. Но слишком хорошим педагогом должен был быть наставник, слишком талантливым ученик…       И слишком опасно — обучение.       Нет, каких-то особых секретов в нинпо Хьюга не имели. Почти. Не считать же великой тайной методику раскрытия потенциала бьякугана, которая без наставника из урождённых белооких (особенно если бьякуган получен не с рождения) попросту неэффективна. Да и она, если уж говорить честно, была утрачена за века войн, выживания, а порой и бегства с насиженных мест — последнее стало особенно актуально с появлением площадных дзюцу на основе элементного преобразования, противовеса которым в арсеналах клана просто не было. До момента присоединения к Конохе и объединения ресурсов для защиты с иными кланами для восстановления системы подготовки долго не было ни сил, ни средств. А ведь главными условиями для полноценного освоения наследных техник были гармоничное овладение основами и планомерность развития! Увы, талантливые наставники, способные помочь даже ученику, чьи возможности принципиально отличаются от их собственных — наподобие небезызвестного Зелёного Зверя хотя бы — редкость во все времена, а в последних поколениях клана почему-то и вовсе не встречались… хотя теперь Хиаши начинал догадываться почему. Да просто хороших учителей не хватало даже на старшую ветвь! Ведь передача клановых навыков требует персонального внимания к каждому обучающемуся; что уж говорить, если глава клана был вынужден лично заниматься с обеими дочерями!!! У Хизаши, впрочем, получилось лучше…       Представителям младшей ветви, конечно, столь полного обучения не доставалось. Но и нужда у них в былые времена была куда как меньше: не всякий джонин мог равняться даже с простым клановым бойцом в тай, мало кто был в состоянии устроить засаду на Хьюга, а от стихийных дзюцу надёжной защиты джукен так и так не давал. Даже Небесный Вихрь лишь рассеивал сковывающий технику поток чакры — но, к примеру, жар Огненного Шара Учиха при этом никуда не девался. Не говоря уж о постэффектах дзюцу высшего ранга: в «теле» того же Водяного Дракона жидкости вполне хватало, чтобы банально утонуть, если вся эта масса воды рухнет на тебя. Это не говоря о неизбежной потере манёвренности: «визитная карточка» старшей ветви неплохо помогала продержаться до подхода подмоги в городе, позволяла наглухо перекрыть нападающим проход в тесноте коридоров усадьбы или замка, давала шанс отбиться от толпы не слишком высокоуровневых врагов в чистом поле… и всё. Нет, никто не запрещал приглядеться, как исполняют технику: среди тех, кто способен утолять своё любопытство с другого конца города, отношение к секретам и личной жизни было особое. И самому дойти до рабочего исполнения тоже не мешали, как и подыскать себе знающего наставника на добровольных началах. Просто… зачем техника из разряда «ни шагу назад» младшим, имеющим право на побег? Впрочем, сейчас, после трёх Мировых Войн, шансы нарваться на неприятный сюрприз значительно выросли: в полувековой почти непрерывной мясорубке очень многое из свято хранимых некогда секретов разошлось слишком далеко…       Были, конечно, и шаги по возвращению себе Пути Небес, и достижения в сфере гендзюцу… вот только в многовековой смуте клан выбрал иной путь, на котором от всего этого не было большой пользы. Всё равно бессмысленно было тягаться в гендзюцу с теми же Учиха, да и молодые Яманака за счёт узкой специализации достигли куда большего, чем даже продолжившие игры в куклы жители лунных подземелий. Для потомков Хамуры же под этим солнцем было уготовано иное место. Немногие свои секреты, не связанные непосредственно с наследованием крови, Хьюга давно отдали самозваным Ооцуцуки за полной ненадобностью для клана. Это не значит, конечно, что тайн у них вовсе не было — как раз наоборот. Только совсем не тех, которых жаждали искатели лёгкого могущества. От этих секретов им не было бы никакой пользы. Только вред — и даже не со стороны потомков Хамуры. Эти тайны касались отнюдь не только белооких и наиважнейшее значение имели вовсе не для них…       Не так уж много кланов шиноби на проверку действительно достойны этого звания; а из достойных далеко не все способны пережить века. И сила здесь играет далеко не главную роль — вспомнить хоть продержавшуюся столетия связку Нара, Яманака и Акимичи, что век от века укрепляли свои позиции, а с рождением Конохагакуре вошли в эпоху расцвета — и «последних из Первых» Кагуя, сперва скатившихся до положения «жала» Мизукаге, а в конечном итоге позорно самоубившихся о внутреннюю охрану собственного Селения… Среди которой, кстати, не было ни одного кланового! Те же, кто искал для потомков путь, ведущий род сквозь века, не только лелеяли сильные стороны своей крови, но и находили им практическое применение. Неистовые Учиха лучше всех несли ужас и разрушение врагам — если на их пути не вставали непревзойдённые полевые фортификаторы и медики Сенджу, способные любой лес обратить в неприступную крепость и вернуть в строй всякого, на кого ещё не обратил взор Шинигами. Познания Узумаки в законах чакры порождали печати, превосходившие всякое ожидание как врагов, так и друзей — достаточно сказать, что именно на основе фуин Высвобождения Элементов была разработана техника Преобразования Природы Чакры, считающаяся почти обязательной для шиноби уровня джонина.       Хьюга тоже нашли свой путь.       Да, неспособность основной массы членов клана овладеть стихийными техниками резко ограничивала полезность белооких в крупных войнах, где сотни и тысячи жизней сгорают за минуты. Но где закрывается одна дверь, тут же открывается другая. Точность в контроле, сводящая к минимуму лишние разрушения и уникальные способности восприятия оказались незаменимы в войнах малых, где ключом к победе является сбережение ресурсов. Жизни владык, сохранность секретов или товаров — мало кто по сей день может тягаться с Хьюга в умении заранее обнаружить угрозу и принять меры. Пройти же вихрь Кайтена или сдержать поток Ударов Небес в теснинах замковых укреплений не всегда получалось даже у джинчурики… Важная работа, ценная работа, тонкая работа, требующая безоговорочного доверия — и его гарантий. Даймё, Каге, богатеи веками вкладывались в разработку бесчисленных вариантов ментальных закладок (а также способов их преодоления) и печатей молчания вроде любимой игрушки одноглазого экспериментатора…       Мысль о Шимуре и о том, во что он себя превращает, едва не нарушила с трудом достигнутое спокойствие отдохновения. Потребовалось волевое усилие, чтобы обратить внутренний взор от, увы, неминуемых в грядущем проблем к тем, что давно стали историей. К счастью, переключиться было достаточно просто: хватило только припомнить, сколько минусов у любимой игрушки корневого червя… и что большую их часть предки просто обошли, не проверяя на личном опыте.       И дело даже не в том, что в случае уничтожения «ключа» печать молчания просто гаснет, а при его захвате и вовсе передаёт полный доступ противнику. Куда важнее, что информацию о возможном нарушении печать воспринимает из сознания самого носителя, причём сомнение толкуется в пользу обвинения; а значит, необходимо либо усложнять фуин, предусматривая логические петли и ложные срабатывания, либо умышленно упрощать образ мышления печатного… и не ставить его в сложные жизненные ситуации. К тому же, если вкладывать в фуин защиту от гендзюцу (без чего ценность печати, мягко говоря, заметно снижается), то генерируемый барьер неминуемо будет влиять на Инь-компоненту энергетики, в первую очередь вызывая нарушения в эмоциональной, а затем и рассудочной сфере вплоть до частичной потери самоконтроля, пусть и в «мелочах, которыми можно пренебречь»; а если в арсенале у тебя одни кунаи, то любая тактика сведётся в итоге к поножовщине…       Нет, древний глава, обратившийся с заказом в Водоворот, поступил куда разумнее. Мало того, что более полное, многоуровневое восприятие бьякугана значительно упрощает распознание иллюзии — повышенное сродство с чакрой при минимальной тренировке позволяет почти бессознательно обнаруживать стороннее вмешательство и сбивать его на уровне рефлекса. И обойти этот нарабатываемый веками рефлекс даже Учиха удавалось нечасто! Разве что лунная ветвь кое-что умеет, да и то по большей части несложное и мощное вроде лишения сознания. И не то главное, что таким же образом можно и защиту от проникновения поставить…       Простейшая рефлекторная петля, достигаемая элементарным самовнушением — и подсознание представителя младшей ветви, затронувшего в разговоре запрещённую должным образом тему (опять-таки, простейшее воздействие из тех, с которых начиналось гендзюцу), само активирует сигнальные контуры, не дающие говорить и напоминающие, что язык развязался не там и не перед теми. Внешнее воздействие подавило способность к критическому мышлению, к примеру, введя в транс? Другой контур отслеживает изменения работы соответствующих участков мозга и заставляет печать хаотически закручивать потоки чакры, фрагментируя мышление и заодно превращая тень сознания, к которой тянется настырный менталист, в густой туман. Дознаватель оставил оказавшиеся ненадёжными дзюцу и взялся обрабатывать телесное начало? Что ж, не так важно, где закончится путь ниндзя. Куда важнее вовремя понять, что тебя загнали в угол и выход остался — только к перерождению. И позаботиться, чтобы выход этот был надёжен и доступен даже при потере сознания.       Умереть на самом деле не сложно, даже не-шиноби. А уж Хьюга особенно. Измени природу чакры прямо внутри тела — и нанесёшь тяжёлые, а при должной крепости духа необратимые повреждения; лучше всего тут запечь кровь прямо в жилах (только сразу всю, а то смерть от множественных тромбов… неприятна), устроить короткое замыкание мозгу или скрутить судорогой сердечную мышцу. Всплеск чакры где-нибудь в районе сердца перебьёт сосуды не хуже куная, а если его сфокусировать на соответствующем участке мозга, то даже с Риннеганом не восстановить разрушенную на физическом уровне память. Постараться, чтобы врагу не досталось вообще никаких трофеев, куда сложнее, в первую очередь морально: если рвать тонкие структуры глаз слишком медленно, то модулированная болью волна чакры от гибнущего бьякугана будет недостаточно эффективна, чтобы погасить работу мозга; а если ударить слишком сильно и неточно, то можно умереть, оставив ценный трофей врагу. Печать младшей ветви упрощала решение: довольно краткого активирующего импульса или более глубокого вмешательства врага в связанные с разумом структуры — и смерть будет быстрой и лёгкой. А на случай, если проблема не столь глобальна — например, если попал в сложное гендзюцу, — всегда можно прибегнуть к болевому импульсу…       Вот ещё одна дурацкая выдумка, в которую нравится верить чужакам, — будто старшая ветвь повелевает младшей с помощью проклятой печати; интересно, почему тогда она не запрещает нападать на старших? Нет, активировать джуин может любой Хьюга; не настолько уж сложна структура слабенького импульса. Просто младший вызовет к жизни и свою печать тоже. Той же мерой. А мало кто готов ради наказания зла жертвовать собой… хотя и такие были. И если выживали — лишались печати, переходя в главную ветвь. Ведь главное для выживания клана не умение хранить тайну любой ценой — но способность оценить значение тайны и принять ответственность за её раскрытие…       Жизнь удивительна и многообразна. Порою самые хранимые секреты приходится раскрывать, и, случается, даже при не принадлежащих клану свидетелях: например, если телохранитель стал свидетелем смерти вельможи или посланник должен отчитаться о поручении во всех подробностях. Второй слой защиты — всем известно, что носитель бьякугана способен открыть запрещённое к разглашению лишь с разрешения представителя старшей ветви и в присутствии оного, способного в любой момент оборвать откровения. Естественно, что способного — ведь главным секретом клана является умение заблокировать на время работу печати. Сложное умение, изучаемое не за один день, требующее индивидуального подхода к сопряжению печати с персональными особенностями кейракукей и отслеживания изменений в реальном времени… И его тоже младший может применить на себя — уж один-то шаблон запомнить вполне реально. Вот только требуемое напряжение тенкецу активирует ещё один контур в печати, выворачивая зримый вовне её след наизнанку и сигнализируя любому сородичу: «ПРЕДАТЕЛЬ». Которому один путь — на суд клана. Ибо изменение печати исчезает либо если её снять… либо если носитель умер. Что случается довольно скоро, ибо в новой конфигурации джуин буквально выкачивает чакру носителя в окружающее пространство, истощая и убивая клетки тела, а разум наполняя кошмарами… страшная цена. Мало кто готов платить, а кто готов — тому печать и не нужна…       …Ведь это так просто: если невозможно выудить секреты из младшей ветви, значит, надо взять кого-то из старшей! А значит, в любой войне кланов именно главная ветвь Хьюга, а никак не их «рабы», становится главной мишенью. Желанная многим добыча однажды кому-то да попадётся, это вопрос времени. Значит — для старшей ветви важны даже не острый ум, способный разбираться в интригах, и чутьё на опасность. Куда как значимей осознание долга перед сородичами и характер, достаточно твёрдый, чтобы не посылать на смерть других, но умереть самому. Своевременно и как должно.       Представители младшей ветви имеют право ворчать на своё положение «щита»: охотники за секретами не дураки открывать лицо всевидящему Белому Оку, начиная войну кланов, а значит, постараются взять цель без лишнего шума… и без смертей среди её защитников. Как удобно дуть в уши мимолётным подружкам, ссылаясь на скреплённую печатью волю главы, что ты никак не сможешь жениться — а то бы вот прям сразу! Очень просто выражать своё мнение, всё равно о чём, не неся за него ответственности, которая вся принадлежит старшей ветви!! И вовсе замечательно дать волю себе, утверждая любой ценой своё превосходство над чужаками, если есть замечательное оправдание — «я лишь исполняю приказы»!!!       …Так и не взлетевшее ураганом яки растворялось в аромате чая и прохладе летней ночи. Да, за семьдесят лет с основания Селения Хьюга подзабыли, сколь хрупок их мир; основы векового порядка уже не столь очевидны для уверовавших в собственную защищённость и возможность предаваться иллюзиям. Но подобные вопиющие случаи всё ещё редкость. Хотя и встречаются, убедительно показывая: нельзя позволять нести ответственность за других тем, кто не способен отвечать даже за себя. И тем более за своих близких…       Рождение близнецов в клане было делом нечастым, тем более в старшей ветви. И уже поэтому требовало особого внимания. Дело было даже не в наследовании положения: способных нести ответственность никогда не было много, а правильное воспитание способно взрастить характер даже при минимальных задатках… или же распознать их отсутствие. Но близнецы тут представляли особый случай. Бывало так, что кейракукей двоих с младенчества входили в резонанс, рождая, по сути, единую в двух телах личность; или же напротив: с пелёнок отстаивая собственную гармонию, почти одинаковые для посторонних дети вырастали разными, но равно сильными личностями, достойными вхождения в старшую ветвь. Но куда чаще близнецы словно бы на прединстинктивном уровне делили «зоны внимания», развивая в себе разные черты характера, глядя на мир с в чём-то противоположных точек зрения… Порой так в совете клана появлялось двое равно блистательных членов, в вечном противостоянии которых отрывался новый поворот пути, или же на поле боя два гения соперничали в своём искусстве. Случалось, у главы клана появлялась «тень», служащая опорой в смутные времена. Вот только, увы, такие случаи были скорее исключением. Обычно же один из близнецов становился ведомым по отношению ко второму. И если для простого представителя старшей ветви это было не так страшно: главное — суметь перенести образ лидера с брата или сестры на старшее поколение, — то для претендента на роль главы стремление строить жизнь с опорой на другого неприемлемо. Оттого за потенциальными наследниками, даже родившимися в разное время, следили куда строже, чем за прочими детьми, но и воспитывали до возраста принятия печати одинаково, не делая намёков на возможную судьбу. И ждали, пока натура проявит себя…       Хиаши снова наполнил чашку уже пристывшим настоем. Удивительно всё же, как чай меняет свой вкус по мере удаления от мига соединения травы с водой, не меняя при том своей сути. Не такова ли и природа человека, в которой с годами незаметные прежде черты обращаются основой характера, сплетая клинок кармы? Впрочем, тот юнец, глава лишь по названию, а по сути представитель Хьюга пред внешним миром, о подобном даже не задумывался. И сознательно не проводил границы между собой и братом — благо тот не только «наследовал» пост главы стражи клана, но и стал истинным лидером младшей ветви. Даже когда действия Хизаши спровоцировали ту дикую сцену, он не смог беспристрастно оценить брата. Лишь последние слова близнеца разорвали в клочки порождённую любовью пелену… с тех пор Хьюга Хиаши, глава клана Хьюга, судил беспристрастно. И не позволял себе думать, что самопожертвование встречается реже глупости.       Когда Хизаши пришёл со своей странной просьбой, Хиаши был готов помочь. Переговорить ещё раз со старейшинами, подкорректировать программу воспитания, перенести наложение печати на более поздний срок в связи с неясностью ситуации… благо прецеденты имелись, любой член клана имел право просить главу повторно рассмотреть решение о направлении своего ребёнка в младшую или же старшую ветвь. И порой, пару раз в поколение, решение действительно пересматривали. Но брат словно сошёл с ума, прося и требуя, точно Хиаши решал такие вещи в одиночку, точно его голос был решающим… Ирония судьбы: так и стало, когда старший, загнанный в угол непомерным напором, активировал наказующий контур джуина. И прошёл последнее испытание, до которого так и не добралась Хината. Правда, для Неджи было поздно…       Тем же вечером Хиаши рассказали всё: теперь было можно передать всю полноту знания уже истинному главе Хьюга, защищающему белооких. Увы, слишком долго клан жил в окружении врагов, чтобы верить только лишь в наследование качеств лидера. Слишком страшной порой бывала цена порыва главы, недостаточно закалившего волю. Да, последний век выдался довольно спокойным… не в первый раз, впрочем. А потому испытания для истинного, неформального главы никуда не делись. И главным их инструментом была всё та же проклятая печать.       Да, активировать джуин, по крайней мере, его болевые функции, мог любой представитель клана — не такой уж сложный импульс требовалось сформировать. Рано или поздно достаточно одарённые дети сами пробовали потеребить странное образование, венчающее большую часть взрослой родни; и, конечно, у них получалось. Разница в том, что детей старшей ветви к этому специально подталкивали, следя за последовавшей реакцией. Хинате, например, пришлось долго объяснять, упирая на долг наследницы, прежде чем та согласилась вложить чакры больше, чем на слабый укол боли у вызвавшегося добровольцем Ко. Этот признак они благополучно проворонили, радуясь твёрдости характера…       А другие начинали испытывать свою «власть», дёргая печать по поводу и без повода… и однажды обнаруживали такую же у себя на лбу. Первая ступень к владению — умение не использовать принуждение без нужды. Даже при всём старании, даже зная суть испытания, не всем родителям удавалось провести детей через него. Другие ломались на второй ступени, когда им объясняли, почему их друг или брат теперь носят печать, а они нет; осознание своего превосходства опьяняет даже взрослых, провоцируя дурные ошибки… на которые у старшей ветви нет права. И так было не раз и не два, в разнообразнейших вариациях, большая часть которых навсегда оставалась неведомой тем, кто должен будет без помощи печати держать себя в узде.       Кто-то в результате осознавал своё несовершенство, найдя достойное дело вне совета клана; кто-то, уверовав в своё превосходство, допускал ошибку на миссии, или же, нарушив душевное равновесие сопровождающих младших, провоцировал на ошибку их; а некоторые даже подставляли под удар родичей… и искупали за это вину. В этом и была разница между старшей и младшей ветвью, не в дзюцу: какие могут быть «секретные техники» среди тех, кто буквально видит друг друга насквозь? Разве что таланта на самостоятельное освоение не хватит, а учителя найти не удастся; а вот решить самому, как должно применить знания (или же воздержаться от применения, приняв последствия)… не всякий это потянет. Даже если отвечает только для себя и не держит ключа от врат будущего. И думает, что слово его ничего не решает — хотя порой вес имеет и взгляд, и вздох.       И если всё, на что хватает крепости сердца, это председательство на совете и дипломатические игры с чужими, кто станет осуждать?.. Уж точно не те, кому довольно советовать, не имея готовности принять тяжесть окончательного решения. Хотя и этого мало, чтобы быть главой Хьюга: таков закон, позволивший пережить века войн, большую часть врагов и почти всех старых друзей. Закон, исполняемый волей ками, ведь никто из посвящённых не позволил бы себе такой подлости по отношению к сородичу: слишком губительны последствия, вскройся обман. Ибо истинный вождь должен быть готов не только выбирать будущее, но и направлять на него сородичей; если потребуется — силой. И — невзирая на лица. Величие духа не в том, чтобы прокладывать путь, не полагаясь на опору со стороны, но в том, чтобы не прерывать его, когда опора подвела. Колесо дхармы делает полный оборот, и последней ступенью снова становится проклятая печать — которую теперь надо активировать. Намеренно, обоснованно, разумно. У того, на кого более всего полагался, тогда, когда иного не дано. Кого-то судьба миловала, и они всю жизнь оставались лишь первыми в совете, не подозревая о большем. Другие ломались, и, едва преемник подрастал, передавали власть; а кто-то искал смерть… и находил до срока. Хиаши прошёл испытание; и когда принудил брата к должному пред лицом его сына… и когда поверил (проверил!) — Хизаши всё решил сам. За себя и за сына.       …Первое, что он спросил, осознав и поверив: есть ли надежда для Неджи? И без удивления услышал ответ: навряд ли, только не теперь. Не когда ребёнок свидетельствовал унижение отца, вызванное (внешне!) защитой его интересов. Считать, что брат всё понимал и сознательно вывел сына из числа кандидатов в наследники, оказалось проще, чем принять истину: Хизаши верил в то, во что хотел верить, и действовал сообразно с марой, не с явью. Лишь последний разговор расставил всё по местам, лишив главу последних иллюзий…       Странная, страшная, скандальная история. «Всевидящие» стражи пропустили захват химе каким-то заезжим варваром, а ситуацию спас лично глава — в иной ситуации, в другом клане начальник стражи должен был бы казнить и себя, и виновных; но Хьюга не привыкли разбрасываться кровью сородичей. Тем более что при ближайшем рассмотрении вопрос оказался не настолько простым: в кейракукей стражей обнаружились следы столь глубинного и тонкого вмешательства, что тень веера приходила на ум даже незнакомым с родовым хрониками; старейшины же уверенно бросали: Мангекё… а выяснить, что среди алых очей хотя бы один отмечен проклятием, для белооких труда не составляло. Оставалось загадкой, что Первые выигрывали от этой комбинации… но то, что в Облаке так и не сумели внятно объяснить, что же член посольства мог забыть ночью возле квартала Хьюга, лишь усугубило подозрения. В любом случае, требование отдать виновника принимать всерьёз не стоило; почти традиция в деле переговоров: хочешь чего-то от Хьюга — начинай торг с бьякугана. Да, хотя бы формальное исполнение требования было бы сильным ходом, порождающим немало плюсов, особенно для Конохи… но и немало минусов, особенно для клана. И не влезь Хизаши, решение было бы иным… вот только запретить искупление вины в такой форме никто не мог. А последний разговор… лучше бы его не было. Может быть.       Самому решать свою судьбу, да? Слышать это от того, кому не пришлось убеждать совет в выборе жены, кто мог растить сына, а не наследника поста, кому на поле боя грозила разве что смерть — и кто в силу своего положения сам мог выбирать, когда подвергаться этому риску… У Хиаши не нашлось слов, а брат словно бы и не видел, что творилось с исходящими от старшего из близнецов потоками чакры; хотя скорее — не смотрел. Так же, как спустя годы его сын не смотрел на двоюродную сестру, видя только причину смерти отца — уже поэтому недостойную быть наследницей. Возможно, это можно было бы изменить, повернуть пути их судеб в другую сторону… если бы его собственное сердце не было столь надломлено открывшейся правдой о брате, а старейшины не поддержали стремление главы сосредоточиться на обязанностях и подготовке дочери, так же упустив из виду «гения младшей ветви»… Возможно, это было не первое знамение. Но он заметил только его — и не осознал. Тогда.       …Хината радовала старанием, добровольно работая на пределе сил, так, что порой даже приходилось её сдерживать. И притом ещё выкраивала время для Ханаби, не забывала никого из родичей, младшей ли, старшей ветви, каждому находя поклон ли, улыбку, пару слов. Её любили, и это радовало, заставляя закрывать глаза на избыточную доброту и сочувствие, на то, что химе пришлось специально учить осаживать низкородных хамов… в конце концов, времена настали мирные, да и в составе Великого Селения нет нужды в ярком лидере. Скорее всего, последнего испытания его старшей дочери не пройти, но дипломат должен выйти неплохой, да и младшенькая быстро развивается, наверняка станет хорошей опорой сестре… так они думали поначалу.       Со временем стало очевидно, что Ханаби проявляет больше подходящих качеств, легко преуспевая там, где Хинате приходилось переступать через себя. Особенно ярко это проявлялось в спаррингах, где девочка работала почти исключительно от защиты, не желая причинять боль противнику — и этим уже пренебречь было нельзя. При всех общих чертах одного вида строение кейракукей, в том числе расположение и режим активности тенкецу, у каждого человека было практически уникальным, а некоторые киндзюцу и кеккей генкай весьма значительно усиливали эту вариативность. И сколько ни сиди за учебниками, сколько ни тренируйся с мишенями и манекенами, но освоить джукен без живого противника нереально. А овладеть им в полной мере без спарринга с кем-то из Хьюга, способного на эффективное противодействие, — невозможно в принципе. Увы, даже против откровенно враждебного Неджи его дочь не показала всего, на что способна… а племянник благополучно загубил последний шанс на снятие печати. После этого победа Ханаби была, по сути, лишь демонстрацией положения дел; ибо нельзя выиграть бой, обороняясь, а проигрывать глава клана, ключ к будущему Хьюга, не имеет права.       Было горько. В первую очередь за собственную ошибку, обрёкшую старшую дочь на случившееся. Было радостно — за младшую, уже в таком возрасте демонстрировавшую все качества будущей главы. Было немного жаль, что заслуги лично его, занятого делами клана и официальной наследницей, в этом немного… в отличие от самой Хинаты; но была и надежда: ведь и старшая показала свой талант, столь же важный для клана. Да, тех, кто достоин взойти в зал совета и тем более на пост главы немного; но природных воспитателей, способных наставить на путь к вершине, ещё меньше. Тем более что дочь наглядно демонстрировала, что по праву принадлежит к старшей ветви: несмотря на крах, не забросила тренировки, замкнулась в себе, но не стала отдаляться от родни, всё так же находя для них доброе слово и желание помочь, поддерживала сестру, несколько поздновато начавшую обучение… Нет, Хинатой он мог гордиться. А вот остальными, в том числе и собой…       Мысль ожгла горечью перестоявшего чая. Да, это был второй знак, закрыть на который глаза было уже невозможно. Реакция младшей ветви оказалась неожиданной. Да, пример брата наглядно продемонстрировал, насколько люди склонны верить собственным иллюзиям, но воспринять смену наследницы исключительно как результат поединка? Одно это заставляло задуматься цене и ценности воспитания в клане. А уж «логичное» заключение, что юный Неджи на правах «гения клана» вполне мог бы сам стать наследником, если бы не печать… хорошо, что старейшины сумели не дать развиться этим мыслям далее. Плохо, что при этом некоторые из них взялись заигрывать с поддержкой со стороны «простых бойцов». И совсем плохо, что попытка высказать опасения из-за подобной реакции не вызвала понимания. Вообще ничего не вызвала, проблему даже сформулировать толком не удалось… в чём, собственно, проблема и состояла. Хиаши прочувствовал это спустя всего несколько лет, когда избранная и утверждённая (им лично, пусть и знал об этом только Сарутоби-сама, помогший советом) наставница дочери пришла к нему согласовать программу обучения.       Это было страшно. Он не мог позволить Хинате задерживаться во владениях клана, где её любили… но смотрели как на калеку. Не мог сказать об этом прямо — не когда девочка стояла на веранде за бумажной стеной. Не мог подобрать окольную формулировку так, чтобы не поняла Ханаби, сидящая напротив. Он вообще не имел права дать девочкам повод усомниться в клане! А уж о том, чтобы показать слабость чужачке, и речи не шло. «Последнее» испытание оказалось предпоследним… и дальше Хиаши пройти не смог. Просто не посмел проломить стену долга, дверь в которой была замурована века назад. Оставалось корчить суровую мину и изрекать пафосные шаблонные фразы, от которых сводило скулы (что делало суровость ещё убедительней, проявляясь даже в лёгком яки). А потом, вечером, слушать молчание в ответ на заданный одзи-сану вопрос — что ещё он мог бы сказать. И давить желание напиться, чтобы не пошли слухи о слабости главы… и клана.       Окончательно всё стало ясно месяц назад. Хината, его скромная девочка, проиграла двоюродному брату; предсказуемо, конечно. Неджи и старше, и занимались с ним активнее, и тайчо команды был лучшим рукопашником Конохи — из следующих по пути «сильного кулака», конечно, но практического опыта у него более чем хватало. Удивительно было то, каким оказалось это поражение. Бой между изучающими джукен длится, по сути, до первой ошибки одной из сторон, порождающей уязвимость и открывающей возможность для атаки, которая развивает и закрепляет успех… это при условии, что первый же удар не принесёт увечье и смерть. Оттого поединки в клане затягивают либо осторожничающие недоучки, либо мастера, готовящие единственный и неотразимый удар. Племянник выбрал третий вариант, в очередной раз продемонстрировав неадекватность атакой на периферийные тенкецу в попытке нарушить способность к точному выплеску чакры. Предсказуемо было как то, что его девочка не сдалась, так и то, что «отсушить» руки «гений клана» толком не сумел: не его это пока уровень. Да и вообще, подобные трюки эффективны только против не имеющих достаточного опыта противников, неспособных вовремя взвинтить активность Очага и мощным потоком чакры «выбить заглушки»… и то не всегда. Но даже когда Неджи наконец отбросил показуху и попытки унизить свою химе (увы, тот, кто подкинул идею столь «интересным» способом загнать девочку в младшую ветвь, погиб во время нападения… почти не мучился, тварь), результат оказался неожиданным. То, что наполовину выведенная из строя вчерашняя студентка вынудила молодого, но уже полноценного кланового бойца бить насмерть, предсказать было невозможно. А известная всему клану личность недавней малолетки только усугубляла потрясение.       Последствия не замедлили сказаться. Описание боя немедля разошлось среди младшей ветви — а силу сердца Хьюга всё-таки до сих пор ценили выше силы тела. Девочка, которую снисходительно уважали за упорство, не сломленное потерей ранга наследницы, показала всем, что недаром принадлежит к старшей ветви… разом уняв шепотки за спиной отца. Теперь ей можно было гордиться; а вот с Неджи вышло иначе. Причём дело было даже не столько в том, как тот победил. Всё оказалось куда проще: пусть Хината более не была преемницей отца, но обязанностей, которые Ханаби не могла исполнять по занятости и малолетству, а супруга отца — из-за отсутствия таковой, не бросила. Старейшины не возражали, имея в виду будущую судьбу химе, а дочь прилагала все силы, чтобы помочь родным. Искренне, что только и имело значение.       Неправы те, кто, глядя на вечно спокойные лица, почитает Хьюга лишёнными эмоций: они слепы. Ещё одно проклятое благословение Белого Ока, что зрит мир не кладкой частиц материи, но зыбью сталкивающихся потоков чакры, танцем воль и стремлений… долго приходится учить детей тому, как видят мир прочие. Пусть методики, позволяющие осознанно различать тончайшие переливы Инь и Ян, оказались забыты даже лунной ветвью, что поделать с инстинктами? Ведь и у простецов с неразвитым очагом и полузабитыми, в лучшем случае, тенкецу всякое движение тела (и тем более души!) сопровождается всплеском чакры, пусть и в ничтожных количествах. Что же говорить о полноценных шиноби, которые способны обернуть подобные всплески яки?       Всякое касание есть обмен энергиями, хоть и хаотичный… что говорить о тех, для кого кейракукей такое же продолжение души, что и плоть? Каждое прикосновение родителя-Хьюга несёт дитя благословение, пробуждает ещё формирующийся Очаг, насыщает чакрой периферийные каналы и будоражит тенкецу. Каждый взгляд несёт с собой поток Инь, исполненный самых искренних чувств, на которые невозможно не ответить. Просто ли отказаться от подобного? Спросите матерей клана, для которых отделение младенца при родах куда тяжелее самого рождения, истощающих кейракукей в последних попытках поддержать — удержать! — уходящий вовне комочек жизни. Спросите отцов, зрящих продолжение, юное отражение себя и своего рода. Спросите детей, что видят: они любимы… и даже если родные отец и мать попали под судьбу шиноби, их всё ещё будут любить. И не посмеют, не смогут изувечить эту любовь! Брат, что же ты натворил…       Увы, всякий дар бьякугана двойственен. Репутация холодных гордецов родилась не на пустом месте: Хьюга не сразу и не просто учатся выражать эмоции мимикой и жестами. Зачем, если среди своих всё то же куда более полно передаёт тончайшая модуляция источаемой чакры? И зачем слова, если видишь, что чувствует стоящий рядом? Потому-то и редко заключаются браки вне клана: знание о чувствах, что доступно Хьюга изначально, прочие могут заменить лишь истинным доверием; и напротив, тысячи слов и красивых жестов не заменят белоокому исполненного радости возмущения чакры, сопровождающего встречу с любимой… Потому и повторные браки в клане случаются нечасто, и даже глава порой остаётся холостяком: слишком тяжким бременем становится равнодушие в семье, чтобы идти на это без крайней нужды; и слишком редко желанная гармония чувств рождается повторно. А главным требованием для входа в совет клана является умение смирять дыхание тенкецу, дабы давление ки не сбивало прочих, мешая их чутью… и навязывая не столь сильным духом чуждый взгляд на мир.       И тем дороже хрупкость чужой вроде бы радости от того, что вернулся — живой; тем ценнее искренность, наполняющая краткое поздравление с успешной миссией… как бы не дороже, пожалуй, всех здравиц, что будут возглашены этим же вечером друзьями и коллегами. Она как осеннее солнышко — вроде и не греет, но как же обидно лишиться его улыбки… И ладно бы из-за сезонных туч; в конце концов, тот не шиноби, кто не ходил в поле, придёт время, и всё вернётся. А вот если кто-то из тех, кому так же находилось местечко в этом свете, взял и попробовал его погасить? И можно до бесконечности твердить, мол, «лев нападает из всех сил даже на мышь». Всё равно Неджи пришлось уйти «на подготовку» к своей команде, возвращаясь в клановый квартал только затемно поспать.       Впрочем, кара небес не миновала никого. И если младшие просто отводили глаза, перестав шушукаться по углам, если Ханаби совершенствовала навыки проникновения в палату к сестре (и скрытности, чтобы не будить больную), то совету пришлось принять неприятную правду: их решения, разумные и взвешенные, создали чудовищную проблему. И раскол меж ветвями клана был лишь малой её частью. Но если с Хинатой было допущено столько ошибок, то как избежать повторения хотя бы части из них? Как снова выйти из потёмок сомнений на свет истины — и вернуть в него сородичей? Старейшины молчали, не в силах оправдать дарованное законом доверие. А значит, главе следовало исполнить долг.       Благо первый шаг был очевиден: выяснить, как его слабая (да, и сам Хиаши поддался общему мнению… в отличие от Ханаби) дочь добилась таких успехов. Для начала — поговорив с её командиром. И — запутавшись ещё больше, когда на вопрос, где же Хината отрабатывала джукен, Куренай-сан пожала плечами: «Так ведь ваша дочь разбойников с родичами не путает». Ответ был получен, вот только вопрос оказался явно не тот. Пришлось думать, лезть в архивы… и идти к дочери с жгучей надеждой на ошибочность догадки.       Не оправдавшейся.       Можно, конечно, кивать на то, что благословение бьякугана уже несколько поколений не проявлялось столь мощно… но и это было не совсем так. Последняя «лунная принцесса» вышла замуж за Ооцуцуки при деде Хиаши — но чуть позже «бесталанный» сводный брат главы стал помощником Хаширамы и основателем госпиталя Листа. Те же признаки: неспособность к освоению агрессивной стороны джукена, высокая чуткость к душевному состоянию окружающих… и ставшая известной практически постфактум невероятная чувствительность бьякугана. Способность с малых лет видеть на десятки ли, доступная не всякому целенаправленно развивавшему «зоркость» ветерану, неизбежная для ребёнка путаница в деталях и определении расстояния, из-за чего кажется, будто видящий воспринимает пространство хуже нормы. Дар охватить взглядом всю структуру кейракукей, на полную «глубину», в результате чего кажется, что каналы и тенкецу «двоятся» и «троятся» расположенными ниже узлами и линиями, «размываются» бахромой микроканалов, пронизывающих каждую клетку, из-за чего сложнее точно сфокусировать импульс чакры в нужной точке. Талант с рождения читать мельчайшие биения чакры, воспринимая настроение окружающих с точностью открывшего три томоэ Учиха или поверхностного сканирования Яманака… и ощущать их боль как свою! В сочетании с нежеланием причинять боль любимому, невзирая ни на что, родичу — мощнейшая преграда для спарринга среди своих… Ох и повеселеет племяннику, когда он узнает истинную причину «слабости» девочки… впрочем, поделом. Хорошо ещё, что воспитание в любом клане чётко делит мир на своих и чужих, на которых сочувствие не распространяется. Плохо, что обстоятельства за последний век изменились и одноклассники, а затем члены команды генинов имеют шанс стать не менее, если не более «своими», чем другие Хьюга. Ещё хуже, если чужаки помогают решить проблему, которой родные просто пренебрегли… потому что не знали. Не спросили. Не додумались.       Что ж, теперь он знал, что именно могло (и уже начало!) уничтожить его клан столь же окончательно, сколь Учиха — их нежелание контролировать свои страсти. Главная трудность — трудность, достойная главы — сформулировать решение так, чтобы его поняли и приняли. Или даже чтобы не поняли, но задумались и сами пришли к тем же выводам. Всё-таки он сам — Хьюга. А значит, не мастер говорить…       Проклятая и благословенная двойственность бытия, что таит семена проклятия в драгоценнейшем из даров. С того момента, как бьякуган впервые позволит увидеть реакцию чакры «изнутри» кейракукей, юным Хьюга втолковывают: то, что вы видите, не значит, что вы понимаете. Всплеск адреналина, вызванный леденящим ужасом, или же норадреналина от обращающей в камень ярости, порождает очень похожие оттенки чакры — практически за пределом разрешающей способности подавляющего большинства белооких. А цена ошибки — жизнь. В спешке, в самомнении, в гневе невероятно легко спутать направление вращения потоков, или распределение напряжения в меридианах, или характер пульсации тенкецу… да даже спутать предактивированную печать ловушки с замаскировавшимся мастером фуин! Не раз и не два бывало, что опытные сенсоры иных кланов обманывали восприятие слишком самоуверенного потомка Младшего. Да что уж там, один такой сейчас процветает в Тумане. Нельзя полагаться лишь на ощущения, пусть и подкреплённые клановым обучением, опасно полагать себя всезнающим, губительно путать уверенность с пониманием… но невозможно перестать быть человеком. И избавиться от лености ума.       Зачем говорить о чувствах, если они и так видны? Но вслед за словами уходят и образы, и новые поколения утрачивают понятие о том, что именно они чувствуют — а ведь даже ненависть невероятно многолика! Зачем рассуждать про и без того очевидные вещи вроде долга старшей ветви и прав младшей? Но сменяются поколения, и бывшее очевидным становится обыденным, затем традиционным, а там и как бы лишённым смысла… о котором просто забыли почти все даже среди старшей ветви. Отчего не принять простое, характерное для базовой ступени овладения бьякуганом «чёрно-белое» восприятие чакры только по интенсивности и направлениям потоков за единственно истинное, раз уж искусство истинного виденья не удаётся восстановить, а у прочих и того нет? Но монохромность мира порождает однозначность мышления, и шиноби — нет, человек! — однажды просто не увидит самого важного в жизни выбора, и останется лишь выбрать ад по себе.       А самое печальное, что это путь к одиночеству — есть ли клан, нет ли. Ведь порой мало видеть — надо и слышать; мало знать — необходимо верить. Откажись от этого, и жизнь станет проста… и конечна. Но чтобы верить, надо слушать, а чтобы слушать, надо кому-то говорить. А это не просто, не всякое дзюцу ранга "S" столь сложно в исполнении; если, конечно, говорить о важном. И добиваться понимания.       Чего ходить за примером, сам Хиаши подобрал слова для племянника только в созданной другим ситуации. А как говорить с дочерью, всё явственнее начинающей расцветать, непонятно до сих пор. Хорошо, что с Ханаби ещё не поздно принять меры — следующее поколение клана не будет молчать. Опять же, у клана наконец появились ресурсы для обновления учебной программы, единой для обеих ветвей… к разработке которой можно привлечь Неджи. В конце концов, вряд ли реформаторский зуд у подростка стих после одного разговора, а раз ему хочется носить имя «гения», пусть оправдывает делами. Не какими-то подвигами на арене, а важными для всего клана.       Сородичами тоже стоит заняться — всеми сразу. Не посылать на курсы ораторского искусства, конечно, но… кажется, Ханаби не так давно в Академии задали сочинение «Моя Коноха»? Вот, поручить всем написать что-то вроде «Кто такие Хьюга», скажем. Собрать листы и вывесить для всеобщего ознакомления. Стиль выражения мыслей вслух и на бумаге у сокланников разнится прямо-таки до неузнаваемости — кому как не главе, через которого все доклады проходят, это знать. Так что для сохранения анонимности достаточно лишь обработать записи лёгким гендзюцу — смазать вложенную при письме чакру, затуманить особенности почерка… заодно напомнить родичам, что бьякуган всё же не даёт абсолютной защиты от иллюзий. В архивах клана и фуиндзюцу для привязки иллюзии к листу, кстати, имеется, и даже запас бумаги, в которую печать вписали ещё при изготовлении (не забыть ограничить объём «сочинения»!) — осталось только внести само гендзюцу. Куренай-сан как раз должна справиться, а дочка потом присмотрит, чтобы её тайчо ничего лишнего не надумала… и не наговорила — с теми же Курама гарантий вообще нет…       А потом сидеть и слушать, как они всю эту чушь обсуждают. А самым активным поручить… да хотя бы доработать клановое тай! Ведь почему Хьюга не заняли место Учиха в полиции Конохи? Просто «мягкая рука», несмотря на название, состоит практически только из ударных техник и просто не умеет ничего, кроме как убивать и калечить; «всего лишь» оглушить для неопытного бойца уже проблема, а взять и скрутить противника — или, если уж говорить о полицейских, перепившего бузотёра — целым и в сознании не всякий ветеран сможет. Вот пусть вместо того, чтобы пускать слюни на старые секреты, и начнут создавать новые…       Печально, но Хинату придётся отпустить. Его солнышко уже нашло себе место вне клана… который, впрочем, не бросит. И, наверное, даже сумеет научить родичей, как заводить друзей среди чужаков. А там, глядишь, и молодой джинчурики присоединится — вот уж кто прорвётся куда пожелает, есть ли ключ, нет ли его; а воспитание… сильные средства всегда горчат, а слабые на Хьюга и не подействуют, пожалуй. Главное, не напутать с дозировкой, но тут уж иглы в руки Хинате, тем более, что она и не против… что-то его совсем не туда потянуло. Раньше Ооцуцуки попробуют разрушить Луну, чем его девочка выйдет за светловолосого баламута. Хотя кровь Узумаки это весьма достойно… мда, лучше бы он саке выпил. Хоть было бы на что приходящую в голову чушь валить.       Глава клана Хьюга отставил чашку и гибким движением скользнул вверх, вставая на ноги. Любование луной успокоило дух — и пришло время для тела и разума. Не стоит откладывать более сон; день будет долгий.        И он — будет.