Рана на теле

Ладно, эта игра зашла слишком далеко. И почему он понял это только сейчас, стоя на уже одинокой крыше и смотря вдаль, будто надеясь увидеть впереди небольшую фигурку. Напрасно. И чем он только думал, когда достал тот нож, с которого сейчас капали небольшие капельки бордовой жидкости. Чем он думал, когда впервые вёл себя не как Мистерион, а как подросток, у которого шалят гормоны и которому лишь бы повыпендриваться, а после выполнения обещания бояться за своё чужое состояние. А он вообще думал в тот момент? - Не льсти себе, Мистерион! - рокочет злой голос, который герой узнает из тысячи. - Ты приходишь сюда почти каждую ночь и всегда сталкиваешься со мной, надеясь на победу! Неужели ты специально поддаешься мне? - Я бы посоветовал тебе быть поосторожнее со словами, Хаос! - он хрипит, юрко оборачиваясь и встречаясь взглядом с глазом, не спрятанного под повязкой. Профессор Хаос выглядел странно - он был со своими "технологиями", в шлеме и плаще, но без обычного костюма - вместо него опять был смокинг, что насторожило героя города ещё сильнее. Этот хитрюга опять что-то задумал. - Что у тебя на уме, псих? - Я просто.. Собирался немно-ого приватизировать бедные районы. Так, под свои постройки. - голос того такой спокойный и насмешливый, что кровь закипала в жилах. - Я просто снесу пару домов, притонов бомжей и наркоманов и может быть у меня получится построить что-то... - Ни за что! - мысли о себе и не было. Была мысль о маленькой Карен, которую могут не успеть предупредить о масштабной сноске. Она пострадает, её завалит, с ней случится всё то, от чего её старший брат всегда оберегал. От желания защитить МакКормик не замечает медленную потерю самоконтроля. Он резко выдергивает небольшой нож из набедренного кармана, вертя его в руке и размеренными шагами подходя к хитрому и буквально издевающемуся злодею. - Я не позволю тебе вредить невинным людям, Хаос. Если ты вредишь им, то готовся после залечивать и свои раны. - Ой, ой, ну давай, герой, покажи мне, на что ты способен. Всегда ты останавливаешься на простых разговорах, не заходя дальше. Сил не хватает поднять руку? - буквально насмехается, унижает того Профессор, что Кенни не может. Не может контролировать себя больше и между ними завязывается драка. Лучше бы он бросил нож тогда, борясь на кулаках. Он помнит испуганный взгляд Хаоса, когда острое лезвие разрезает пиджак, рубашку и кожу с мясом, оставляя не глубокую, но болезненную рану. Почти мгновенно скинув с себя героя, тот поднимается, зажимая порез рукой и слабо, с той же насмешкой улыбаясь. - На этот раз ты выиграл.. Хоть когда-то, но верь моим словам, Мистерион. - слова даются с великой сложностью и видя весь гнев городского избранника, злодею приходится быстро скрыться. И не только из-за драки, которая намеревалась продолжиться - маска злодейства и напыщенности постепенно падала с того, оголяя обычного парня под ней. Он хотел плакать и кричать от раздирающей его боли, от очередного непонимания даже от его врага, от отсутствия половинки рядом. Он просто хотел разорваться на части. Даже когда он хотел сообщить о добрых намерениях, всё получилось "по старинке", что заставляла по пути через закаулки домой припадать головой к кирпичной стене и всхлипывать, кусая губу до крови и винить себя в своей тупости. Он опять вывел Мистериона на конфликт, он заслужил свою рану, которая горела от любого движения и его горячие слезы были оправданы. Он ужасен в обличии Хаоса и ничто в обличии Баттерса. Всё, за что бы тот не брался - становилось хуже. И это заставляло слезы горячим потоком только сильнее литься из глаз. Пыл подостыл, а с ним пришло и осознание. Кенни хватается за голову, роняя нож. Он такой дурак. Все их драки и баталии с Хаосом не заходили далеко - они максимум избивали друг друга до пары синяков, а потом долго сидели на крыше в общей тишине, не говоря ни слова. В этом был свой шарм, своя загадочность. Он испортил её, он по-настоящему навредил Хаосу, заставляя того уйти с поля боя, кое-как держа улыбку на лице. Он заставил по-настоящему себя бояться. Хотя он должен был быть героем и надеждой для каждого. Этой ночью они оба не спят нормально. Кенни от угрызений совести, а Лео залечивает руку, а после пытается не плакать слишком громко от своей ничтожности. На остановке они всё равно сонно улыбаются друг другу и обмениваются поцелуями. Тогда Кенни замечает странное. Его парень говорит, что просто сильно ударился, так что ему не удобно и больно работать левой рукой. Левой. Вчера Мистерион своими руками повредил Хаосу левую руку. Больше совпадений находятся, когда на раздевалке на плече виден бинт. Большой, идущий чуть ли не от шеи к предплечию. Его явно заматывали на руке так, чтоб никто не мог увидеть - что за ним. Конечно МакКормик, как любящий парень, без стыда и совести интересуется об этом, а как старающийся не подавать сомнений Стотч отвечает, что просто синяк настолько большой и противный, что лучше людям не показывать. Он врал, он нагло врал, пока в блондинистой голове складывалось решение задачи. Он прекрасно различал ложь от правды. Венди врала Стэну о новом маникюре - она знала, что её парень не слушает, поэтому могла заливать повторы информации тоннами. Твик врал Крейгу об "аккуратности", когда сам всё ещё не мог застегнуть рубашку нормально. Хотя Такер умный, не слепой, сам понимает о беспокойстве его парня о нем самом больше, чем о своей блондинистой персоне. Кенни отлично понимал, когда Лео ему врал. Врал с такой улыбкой и натужным смехом, стараясь закрыться руками от его испытующего взгляда. Особенно это было заметно на фоне складывающихся частичек пазла воедино. Хаос носит повязку на глаз - Баттерс комплексовал по поводу своего глаза и шрама. У Лео сегодня заштопана рубашка под свитером - "порвал вчера случайно". Порвал там, где Мистерион её порезал. Рука болит - болит там, где Кенни опять оставил на теле его любимого раны. И он неимоверно сильно узнавал ту боль в глазах, когда МакКормик интересовался и случайно дотрагивался до руки. Резкая вспышка, заменяемая тихим шипением и больной улыбкой, просящий "лапку" больше не трогать левую руку. Кенни нравится показывать свою "собственность" - он обожает ставить на своем бойфренде засосы, по количеству которых, разве что, могут сравниться только Твик и Крейг, которые были будто похотливыми кроликами. Он обожает целоваться с Баттерсом у всех на глазах и приобнимать его за талию. Он обожает держать его руки и греть в своей парке, обожает пропитывать его волосы запахом табачного дыма и прочее. Но он не любит оставлять на том побои. От слова совсем. Ему всё ещё было стыдно за шрам на глазу своего ангела, а за эту рану, ужасную рану, он хотел упасть на колени перед его парнем и просто извиняться, извиняться и извиняться. Что, почти в таком же описании и случается. Задержав после физкультуры своего возлюбленного, МакКормик аккуратно подманивает того к скамейке и когда тот послушно оказывается на ней, блондин моментально сползает на пол, получая "Кенни, что ты делаешь? " и прочее. Он обнимает побитые коленки того и выдает из себя тихое: "Прости меня, Хаос". Молчание давит на мозг, заставляя серо-голубые глаза подняться и встретиться с тихим и всхлипывающим его ангелочком, которого он поклялся защищать, а в итоге только травмировал и травмировал с каждым разом всё сильнее. Он жадно тянет руки, обнимая Кенни и утыкаясь носом в рыжую парку, рыдая взахлеб и стараясь подобрать слова. Он ведь просто хотел рассказать тому о небольшой перестройке лично для дома МакКормиков и ещё парочки, чтоб у них было хоть какое-то подобие дома, а не стоящий на подкашивающихся палках "дом". Они оба принимают ошибки. Его руки с мозолям зарываются в светлые волосы, которые пахнут вишневым шампунем, а его слезы скатываются по щекам и впитываются в рыжую ткань. Им обоим нужно выплеснуть эмоции, понять, что делали не так и исправиться. Но теперь вместе им будет легче. Они будут делать больше обдуманных шагов и кто знает.. Может в один момент они придут к идеальному исходу?