***
Марк с самого утра чувствовал необъяснимую тревогу, усилившуюся только к полудню. Тэён-хён поинтересовался о его самочувствии, когда Марк ударился ногой об диван (уже восьмой раз за утро), Юта-хён сказал что-то про «мамочку всея SMROOKIES», на что Ёнхо-хён дал ему подзатыльник, а Юно-хён, Джено и Джисон чуть не свалились на пол от смеха, потому что японец обиженно уставился на Ёнхо. Марк тогда лишь неопределённо повёл плечами, говоря что «Солнце в созвездии Рака, а Луна проходит через созвездие Рыб, поэтому Марс в Деве и ещё Регул можно увидеть теперь только ночью». Тэён понял, что на душе у тонсена не всё в порядке, раз он говорит о звёздах днём (но втайне проверил карту звёздного неба и очень удивился, когда увидел, что Марк знал об этом. Знал ли?). Неожиданно в дверь гостиной постучались, и вошёл менеджер, а за менеджером парень. Марк перевёл взгляд на Тэён-хёна, потому что обычно он знал всё, но по непонимающему взгляду понял, что не в этот раз. Пока менеджер говорил, Ли успел немного рассмотреть паренька. Низкий, чуть пухловат, видимо, стесняется, потому что голову опустил очень низко, что видна только макушка. Отчасти Марк понимал его, ведь испытывал то же самое, когда его с Джисоном представляли хёнам и Джено (его хёном называет только Пак, потому что мелочь. А кто из них двоих догадывайтесь сами). Он так сильно погрузился в воспоминания, что очнулся только тогда, когда Джисон пихнул его в бок. Чёрт, он прослушал его имя. Очередь дошла до него, неловкость тоже поторопилась и всё, что он мог сказать «добро пожаловать» и уйти, ссылаясь на несуществующие дела. Марк стыдил себя весь последующий день, не поддержал, хотя понимал его чувства.***
Донхёку всё ещё неуютно, но Джисон уверенно тащит его в кафетерий на первом этаже и говорит, что там продают «самое лучшее в мире мороженое со вкусом зелёного чая» и не верить этому солнышку нет смысла. Почему-то Пак ведёт себя не на тринадцать, а на все пять, но не Донхёку судить, потому что самому пятнадцать. Стоя возле прилавка, он замечает Марка, сильно увлечённого просмотром чего-то в телефоне. «Хён поддерживает связь с друзьями из Канады», — говорит Джисон, хотя Хёк его об этом не спрашивал. Ли кажется, что Пак понял это по его взгляду, но тонсен лишь смеётся и протягивает ему рожок мороженного. Донхёк пробует, и его глаза выражают все эмоции, которые только знал парень. Взгляд как-то неосознанно цепляет Марка, и сердце ёкает вновь, потому что Ли Марк смотрит на него… стыдливо?***
Марк сидел в кафетерии на первом этаже, потому что занятия по хореографии закончились, и он мог уделить несколько минут своим друзьям, ведь им интересны его успехи (не каждый день твой друг может стать знаменитым). На календаре восемнадцатое число седьмого месяца, на улице пекло, кондиционеры не спасают. На первом этаже агентства было прохладнее (намного прохладнее, чем на этажах выше, потому что солнце пекло именно туда). Его подруга Мерси как раз спрашивала его о погоде в Сеуле, не забывая в конце приписывать «Минхёна-а». Знает же как подбесить (он теперь немного жалеет, что вообще раскрыл своё корейское имя). Она одна из немногих (не считая родных), кто следит за его успехами в SMROOKIES, но в биасах у неё Тэён-хён и Юно-хён (конечно, кто бы сомневался), поэтому большую часть времени Марк рассказывает ей как можно больше о них (в пределах разумного, конечно же, не больше, чем написано на сайте). Но следующее сообщение от Мерси просто выбивает весь воздух из его лёгких: «Вчера прочитала, что к вам добавился новенький. Он такой лапочка и почти мой ровесник. Минхёна-а, ты же знаешь, что нужно делать?» Марк знает, но ничего делать не будет, потому что ему до сих пор стыдно и неловко, поэтому он пишет: «У нас с ним… некоторые сложности в общении?». На мерсино «ты умудрился накосячить перед ним?» Марк отвечает лишь: «Я попробую что-нибудь разузнать, но всё равно ты будешь для него старой нуной», отрывает глаза от телефона… и зависает. Потому что столько эмоций в глазах он давно не видел (если исключить Мерси, когда они впервые пошли на концерт SHINee). Джисон привёл новенького в кафетерий, где угостил мороженным со вкусом зелёного чая (давняя традиция посвящения всех новеньких, об этом ему рассказали Тэён и Джено, ведь «сам Бэкхён-сонбэнним угостил нас»). Он правда забавный, думает Марк, а потом новенький встречается с ним взглядом. И Ли резко становится стыдно, ведь он даже не знает его имени. Когда Джисон тащит новенького в зал для практик (а именно туда он его и тащит, Марк уверен), то Ли вводит в поисковик давно заученный адрес и пролистывает до имени «Донхёк», которое отпечаталось в его подсознании очень сильно.***
Донхёк сидит на полу, дыша рвано и глубоко. Тэн-хён уже битый час помогает ему с одной ненавистной частью в танце, но ноги Хёка никак не могут вовремя перемещаться. Джено, за всем этим наблюдавший, поражается выдержке Тэна, про себя думая, что уже через полчаса Ли не было бы в живых. Когда Донхёк отдышался и готов был попробовать вновь, в дверях появился Юта-хён и позвал Тэна и Джено за собой, мол, Тэён что-то хотел обсудить. Хёк не вникает в это, потому что его не позвали, а значит, ему это знать не нужно. Он просто вновь включает музыку и прогоняет танец, но опять в том же самом месте ошибается и падает на пол. Ему хотелось лечь и не двигаться, но он понимал, что так нельзя, поэтому кое-как встал… и опять начал танцевать. Танцевал до тех пор, пока не услышал «ты слишком медлишь в этой части, поэтому не попадаешь» марковским голосом, а потом упал. Благо, он ничего не повредил, но сердце ёкает как ненормальное, когда «ты не ушибся?» и чувствует на лодыжке его пальцы… и это всё, клиника. Он одёргивает ногу, как ошпаренный (что не так далеко от истины), и быстро встаёт, бубня «я в порядке, хён» куда-то в сторону, чем вызывает усмешку у Марка. Марк предлагает помочь ему с этой частью, но Донхёк не верит в свои силы, потому что «Тэн-хён два часа пытался», а «я безнадёжен». Но Ли говорит что-то о «Тэн-хён просто не может найти подход» и включает музыку. Впервые за два часа Донхёк не ошибается…***
Вообще-то, Марк должен был с Ёнхо-хёном обсудить его позицию в будущей группе (все знали, что до дебюта как минимум ещё два года), но смех Джено затормозил его возле зала для практик. Обычно Джено наблюдал за Тэн-хёном, набирался опыта, да и просто дурачился с ним, но сегодня (если Марку не изменяет память) Донхёк попросил тайца помочь с сложной частью в танце. Конечно же, Читтапон не отказал, но возникли, как понял Марк, трудности. Судя по Тэну, они здесь не один час, так как таец пытается сохранить самообладание, а Донхёк дышит тяжело и… Боже, лучше бы Марк не смотрел на него (по крайней мере не сейчас, когда в его организме больше гормонов, чем здравого разума). Картина маслом: Ли сидит возле стены и глубоко дышит. Так глубоко, что капли пота лениво скатываются куда-то вниз, очерчивая чуть острые ключицы, на которых видна родинка (он заметил её даже при своём плохом зрении). Куда они скатываются — табу. Положение спасает Юта-хён (спасибо ему за это, а то здравствуй белая комната), который зовёт Личайяпорнкула и Ли-третьего (третий Джено потому, что Минхён — второй, Тэён — первый, а Донхёк — четвёртый. Слишком много Ли, вот по старшинству и распределили), ведь если зовёт «мамочка», то лучше идти сразу же. Юта как-то настороженно смотрит на Марка-который-не-подглядывает и улыбается странно, а зная японцев, можно сделать вывод — не к добру. Когда компашка уходит, Марк остаётся на том же месте и продолжает смотреть. Донхёк всё также делает ошибки, смотреть на это больно, поэтому на десятый раз он решает, что пора выйти в свет и предложить помощь. Марк совсем не ожидает, что Ли-четвёртый упадёт после его замечания, поэтому со словами «ты не ушибся?» осматривает его лодыжку на наличие травмы. Кожа на ощупь приятная и Марку бы подольше насладиться, но Донхёк одёргивает ногу, словно его ударило током, встаёт быстро и бубнит в сторону «я в порядке, хён». И от этого «хён», вроде как по канону, должно было ускориться сердце, но глупый орган решил иначе, поэтому Марк вспоминает всё то, что знает о планетах и звёздах: в каком созвездии сейчас Солнце, Луна, Меркурий — немного успокаивает. Донхёк на него не смотрит, что смешит, усмешку сдержать трудно. Марк, смотря на него, забывает зачем пришёл, но потом предлагает помощь и слышит «Тэн-хён два часа пытался» и «я безадёжен». «Безнадёжен» немного злит и заставляет окунуться в воспоминания, когда он говорил точно также, поэтому выдав ванильно-тупое «Тэн-хён просто не может найти подход», включает музыку и начинает танцевать, зная, что Ли-четвёртый подхватит. Донхёк не ошибается…***
Прошло больше полугода с появления Донхёка. Ли хорошо успел подружиться с неугомонным Джисоном, которому дай только повод и он тут как тут. Ёнхо-хён и Тэн-хён пропали куда-то (как позже объяснил Джено-хён, Тэн-хён был в Таиланде, а Ёнхо-хён в Америке), Тэён-хён и Юно-хён учили японский, а учителем был не безызвестный японец Накамото Юта (у которого вместо нормальных мыслей одни извращения, потому что слишком странные взгляды он посылал Донхёку), Джено-хён постоянно спрашивал у Донён-хёна (он присоединился в январе, все были рады) как правильно взять ту или иную ноту. Марк-хён всё также помогал ему с танцами и, как кажется Донхёку, они хорошо ладят. Ли-второй (это очень сильно забавляло его) нравился ему не только характером. Трудно не признать, но Марк-хён действительно красивый и будь Донхёк девушкой, то обязательно бы день и ночь молился на его фотки, но, увы, такое только в параллельной вселенной может быть, да и то не факт. А ещё Хёку нравилось слушать про звёзды, хоть он ничего не смыслил в астрономии (только самое основное: Луна — спутник Земли, Солнце — звезда, как выглядят на небосводе Большая и Малая Медведица). Но то, с каким увлечением ему об этом рассказывал Марк, заставило полюбить её, астрономию, и кивать каждый раз, когда он смотрел на него и «тебе точно интересно?». А Донхёк глупо улыбался и отвечал: «Конечно, хён, о чём ты?». Сердце ёкает каждый раз, когда Солнце заходит за горизонт и на небе восходит Луна, потому что тогда он может быть к Марку ещё ближе, ведь все… друзья так делают?***
Минхён рад. Правда рад, что эти полгода так быстро пролетели, потому что неловкость пропала, и они с Донхёком поладили. Но кое-что его всё-таки беспокоит: всё идеально. Прям идиллия, цветочки-ягодки и звёзды. Тэн-хён и Ёнхо-хён на родине, Тэён-хён и Юно-хён учат японский (к чему бы это?), а Юта-хён помогает им и постоянно делает двусмысленные намёки Ли-четвёртому, что почему-то неимоверно бесит. А ещё раздражает то, что Джисон постоянно отвлекает Донхёка от улучшения навыков, но, конечно же, Марк не будет об этом говорить. Джено, с которым Марк соревновался в читке, теперь погружается в вокал, потому что «Донён-хён просто обязан меня научить брать высокую ноту». Зачем ему брать высокую ноту — он так и не понял. Сегодня Донхёк вымотался хорошо, ведь Донён-хён и Юта-хён помогали ему взять ноту повыше, а «Марк, ты рэпер, так что кыш отсюда и не мешай». Минхён немного обиделся, но совсем чуть-чуть, потому что «Донён дело говорит» и «пойдём обсудим кое-какие нюансы». И Марк пошёл за Тэёном. Когда Минхён освободился и хотел пойти поесть с Донхёком мороженое, то его остановил Юно-хён и попросил сыграть с ним в «Tekken 7», ибо «моего Дьявол Дзина какой раз побеждает Лаки Хлоя, спасай». Что не сделаешь ради хёна. Вечером они с Донхёком выбираются на крышу, и Марк рассказывает ему о космосе. Просто Марк давно этим увлекается, а Донхёк не хочет оставаться с Накамото (под вечер обострения извращённости он терпеть не хотел, зато «терпел» Джисон, взахлёб слушая его). Марк рассказывает о Кассиопее, а сам украдкой смотрит на Донхёка, запоминая каждую чёрточку (просто чтобы не забыть). У Ли-четвёртого россыпь родинок на лице гораздо привлекательнее, чем мириады звёзд в Млечном Пути. И если звёзды нельзя сосчитать, то родинки можно, и он посчитал — четырнадцать. <i>«Эта информация тебе в жизни не пригодится, »— сказал бы Тэн-хён, но для Марка эта информация самая важная, важнее, чем знать, что у Сатурна шестьдесят два спутника. Минхён видит, что Ли клонит в сон, он устал, но упорно слушает про созвездие Змееносца. Тогда Марк спрашивает: «Тебе точно интересно?», на что получает ожидаемое «конечно, хён, ты о чём?» Сердце у Марка ёкает в тот момент, когда голова Донхёка падает на его колени, а сам обладатель этой головы сладко спит.***
Донхёк впервые позволил себе взорваться от эмоций тогда, когда менеджер объявляет о дебюте первого юнита. «NCT U» звучало классно, и Донхёк порадовался за хёнов, потому что те были, мягко говоря, в осадке и не верили в происходящее. Тэёна, Юно (Джехёна, если уж быть точнее), Тэна, Тэиля (вот он был хёном всех хёнов, а ещё часто защищал Донхёка. Золотой человек), Доёна («моё имя слишком трудно произносить», — объяснял Донён свой выбор, Тэн просто промолчал) он обнял так крепко, что Джисон забеспокоился о рёбрах хёнов. Марка же он обнял не так сильно, но позволил себе задержать его в объятиях чуть дольше положенного (сам себе объяснить он это не мог, но взгляд Юты, оставшийся без внимания, был красноречив). Так же он доступно объяснил Куну и Сычёну (ВинВину, по сути, но дела это не меняет. Они присоединились с разницей в месяц), что очень рад за них, ведь они тоже примут участие в записи китайской версии песен. Теперь же Донхёк виделся с хёнами реже, и его существование скрашивали Джено-хён, Юта-хён, Ёнхо-хён и Джисон, что не было таким уж плохим вариантом. Джисон проболтался ему, что компания готовит ещё несколько юнитов и «в какой-нибудь один мы точно попадём, хён». Джемин (хороший парень, он сразу понравился Джено, но и не только ему) дал подзатыльник «за неверие». Джисон обиженно пробубнил, что «когда же появятся трейни, которые будут младше меня?» и побежал к Юте, ведь «Юта-хён никогда не обидит и знает такие истории, что вам и не снились», но, кажется, всё же снились. Мемберам (красивое слово, которое теперь с гордостью могут носить хёны «NCT U») нельзя было смотреть видео до релиза, как и остальным. Они переживали, что выйдет не очень, но все, в том числе и Донхёк, успокаивали их и верили в успех. Когда парни дебютировали, то все остальные смотрели выступление по телевизору, и лучше бы Донхёк в это время практиковался, потому что смотреть на такого Марка было чистым мазохизмом. Юношеские гормоны (знаете в шестнадцать они всё ещё шалят) работают совсем не в том направлении, и под предлогом «проверить кое-что» Донхёк пулей выбежал в белую комнату — обитель всех парней. Все даже не обратили особого внимания на Ли-четвёртого, но японец до ужаса странно ухмыльнулся. Донхёк всерьёз готов пройти обследование у врача, потому что сердце нездорово ёкает просто так… или не просто?***
Марк кажется выпал из реальности, когда им сказали дату дебюта и тех, кто будет дебютировать. Эта новость свалилась как снег на голову, а потом очнулся в объятиях Донхёка и от такой тёплой улыбки, что снег немедленно растаял. Он только сейчас осознал, что времени у него будет мало, а значит, космос отменяется. Судя по Донхёку, его это ничуть не расстроило, потому что он рад настолько, что во Вселенной не хватит галактик, чтобы распространить его радость. Именно поэтому он отвечает Донхёку на объятия, позволяя себе чуть больше, чем можно друзьям. Тренировки были изнуряющими, и весь день проходил в режиме студия-хореография-перерыв-студия-хореография-съёмки-спать. Конечно же, были ещё несколько перерывов, но они были короткими. Никто особо не жаловался, все понимали важность и ответственность, пришли сюда не просто так (Марк считался макнэ, потому что ему только восемнадцать, а всем остальным уже двадцать и чуть больше, но Марка это совсем не волнует). Между перерывами к ним забегал Джисон, и в один из таких моментов, он спросил у всех: «Хёны, а вы знаете что такое Боку, но Пико?» Марк ничего подобного не знал, но Тэён-хён и Джехён-хён пообещали оторвать голову несносному японцу, потому что «он слишком много болтает не по теме». На вопросы «что это такое» оба краснели и говорили, что узнаете, когда станете совершеннолетними, и Сычен-хён озвучил мысли всех: «Но ведь Джехён-хён несовершеннолетний». Тэиль-хён наклонился к ВинВин-хёну и что-то прошептал ему, а потом, похлопав по плечу, произнёс «Теперь живи с этим» и отошёл подальше. Больше ВинВин-хён вопросов не задавал, тем самым подогревая интерес остальных. В таком темпе они работали вплоть до дебюта. Иногда Марк пересекался с Донхёком в кафетерии, но его почти сразу уводил Джисон, Джемин или Джено. Мысли в его голове долго не задерживались, а «СПАТЬ» едва ли можно считать сейчас мыслью, потому что это цель. В конце концов, весь сон пропал перед сценой, когда тремор бодрил, а в голове, раз за разом прокручивались мысли о «хоть бы не лажануть». Когда их объявили, всё в голове стихло, и они просто отдались своей работе на все сто, и даже больше. Как потом сказал Тэиль-хён: «Мы поработали даже сверх нормы, продолжаем в том же духе», эта мотивация просто окрылила всех мемберов. Промоушен был длительным и изматывающим, но таким приятным, а ещё и фансайны грели душу, ведь они встречались с фанатами, которые выражали свою любовь и «следили за ними с самого начала». Телефон Марк держал от силы два раза и то, чтобы проверить время. Сердце ёкнуло, когда он увидел сообщение от Донхёка (оно было отправлено в день первого выступления на Music Bank) и его «Ты был на высоте, хён».***
Новость о дебюте второго юнита была встречена так же радостно, как и первая. «NCT 127» — новая глава у нео-мальчиков. Юта-хён чуть не убил его, когда узнал, что они тоже дебютируют. Тэён-хён решил взять на себя ответственность и рассказать о подготовках (вообще, Тэиль-хён попросил его поговорить о «некоторых неприемлемых вещах», которые японец может выкинуть фанаткам во время фансайна). Кстати, Донхёк заметил, что Накамото начал донимать бедного Сычёна, потому что «юная и непорочная китайская душа должна познать хентай». Донхёк впервые познал испанский стыд за японского хёна. Джисон негодовал почему его не выбрали, а Джемин ответил, что «в твоей голове пока нет ничего путного, кроме ветра, так что ты всё испортишь». И доводы о том, что «я стажируюсь три года» не подействовали на На и Пак искал поддержки у Донхёка, потому что «Донхёк-хён, поддержи своего самого любимого тонсена». И ведь, зараза, не поспоришь — припомнит то, как он познакомил его с мороженным со вкусом зелёного чая. А на такие жертвы, как терять мороженное с этим божественным вкусом, он не готов. Милая продавщица пойдёт на поводу у этого дьявольского ангелочка и шанс того, что она не продаст ему, Донхёку, сладость очень велик. Впервые за всё это время Донхёку удалось вырваться на крышу с Марком. Только разговаривали совсем не о звёздах. Донхёк хотел взять сценическое имя, и оно должно нести какой-то смысл. Марк поддержал его идею, но обсуждение прервал звонок. Ли-второму позвонила мама и, чтобы связь не терялась, он остался на месте. Донхёк слышал весь разговор, хоть и делал вид, что в голове у него мыслительный процесс в самом разгаре. Госпожа Ли поздравляла сына с дебютом, спрашивала о здоровье, девушке (стандартно, хотя она должна была понимать ситуацию), он же ответил ей что-то на английском (Хёк в нём плавал), в конце сказала: «Спокойной ночи, Минхён», что удивило Донхёка. Было неудобно спрашивать об этом, ведь Марк может подумать, что тот подслушивал, но Ли-второй сам начал разговор с «до сих пор не могу привыкнуть к этому». И тогда он узнал, что его настоящее имя Минхён (что было сердцу милее, чем западное Марк), но он привык к Марку, потому что его называли так друзья, с кем большую часть времени он и проводил (Донхёк готов называть его Марком только потому, что сам привык, да и ему, Минхёну, так привычнее). Марк делился впечатлениями от дебюта, фансайнов и просто эмоциями. Его глаза сияли, как звёзды (Полярная Звезда самая яркая — Донхёк знает это, но Марк знает больше звёзд). Он говорил искренне, ничего не приукрашивая и ничего не утаивая. Смотря на него, в голове взорвалась идея (он сравнил её с Большим Взрывом, потому что Марк как-то про него рассказывал). «Придумал, — прерывает Марка Хёк, — хён, я придумал имя», — продолжает он, а Минхён просто сгорает от любопытства. Донхёк обязательно придумал что-то со смыслом, потому что Хёк умный и находчивый. Он не прогадал, ведь Хэ — честность, Чан — сиять. «Буду упорно трудиться, чтобы праведно сиять», — поясняет тонсен. Сердце ёкает, когда Марк говорит «Хэчан… Но для меня ты всё равно Донхёк».***
Марк удивился, когда узнал, что дебютирует ещё и в «NCT 127», но радовался он не столько самому дебюту, сколько тому, что рядом будет Донхёк. Юта-хён, по мнению Минхёна, слишком озабоченный, а вкупе с возбуждённостью от новости начинает бросаться словами, которые «не совсем понятны мне хён, объясни», тем самым Сычен подписал себе хента… Кхм, смертный приговор. Смелости Тэён-хёна он может только позавидовать (а ещё настойчивости Тэиль-хёна), потому что лидер решил спасти «непорочную китайскую душу от познания хентая». Все были солидарны с ним, кроме того самого гуру хентая, который обиженно бросил «это всё из-за Боку, но Пико. Сами же просили», и скрылся за дверью. Марк хотел поздравить Донхёка, но тонсены подсуетились раньше него, и утащили куда-то бедного Ли. Пришлось Минхёну засесть в гостиной и переписываться с Мерси, чья активность сегодня превосходит все ожидания. Она рассказывала о том, что Марк «конечно, горяч, но до Тэёна и Джехёна ему далеко, но, бро, есть у кого поучиться сексуальности», а ещё «ты засматривался на фанаток? Тебе кто-нибудь приглянулся?» Минхён хотел уже было написать «вообще-то мне нравится другой», но одёрнул себя, написав «ты серьёзно думаешь, что мой мозг тогда индетифицировал лица?» Мерси ответила, что «случаем, ты в радужную нацию не записался?», и Минхён конкретно так удивился, что подруга вообще об этом вспомнила. «Пабо», — послужило ей ответом. Пусть сидит и ломает голову, что это значит на-корейском. Вечером Донхёк затаскивает его на крышу. В мыслях проскакивает непристойность, и Марк кастерит Мерси с её «радужной нацией». Хёк просит рассказать о дебюте, ощущениях на сцене, фансайнах и многом другом. И он рассказывает, потому что понимает его чувства. Он боится неизвестности, боится оступиться. Марк чувствует себя героем до тех пор, пока не звонит мама. Связь и так не сахар, поэтому он остаётся рядом с Донхёком, молясь, чтобы мама не спрашивала смущающие вещи. Она поздравляет с дебютом, спрашивает о здоровье, девушке (хоть оно прекрасно знает о его планах касательно личной жизни). Минхён отвечает на английском: «А что если я из радужной нации?», и впервые благодарен Мерси за подкинутую идею, потому что мама «мог и сразу сказать об этом, дорогой, я же не буду ругаться», и переводит тему на «спокойной ночи, Минхён». Ли рад, что этот ад закончился и продолжает разговор с Хёком. У того вид был такой, будто он узнал тайну Бермудского треугольника, но, как казалось Марку, всё дело в его настоящем имени. Он решил разъяснить всё сразу. Начинает: «До сих пор не могу привыкнуть к этому», и видит, как у тонсена глаза благодарностью светятся. А потом продолжает делиться впечатлениями, не замечая пристального взгляда Донхёка. Останавливает его сам Хёк со словами «придумал» и «хён, я придумал имя», подогревая интерес старшего. Донхёк обязательно придумал что-то со смыслом, потому что Хёк умный и находчивый. Он не прогадал, ведь Хэ — честность, Чан — сиять. «Буду упорно трудиться, чтобы праведно сиять», — поясняет тонсен, а Марку хочется добавить «для тебя, хён», но он вовремя одёргивает себя и кастеря всю ту же Мерси. Сердце ёкает, когда его Донхёк обнял за то, что Марк одобрил выбор.***
Подготовка к дебюту и правда отнимает много сил, поэтому Хэчан верил Тэён-хёну, когда тот рассказывал о том, что «все твои мысли будет занимать сон, а не что-то другое». Юта-хён не был согласен с заявлением и «для хентая всегда найдётся время, да, Джехён?» Хэчан мысленно сделал пометку «узнать о загадочном хентае, который проповедует Юта-хён». Сегодня была запись песни. Присутствие Хэчана, Юты и Тэиля там обязательно, так как записывались их партии. Марка там быть не должно, но он «пришёл поддержать своего любимого тонсена, а ты против?» Мун тактично (читай: методично, потому что Тэиль-хён выступает в роли защитника чести «непорочных мемберов», а Юта-хён проповедует хентай и этим всё сказано) пихает Накамото под рёбра, когда с его уст готова была сорваться пошлая фразочка. «Тэиль-хён, больно же», — ноет японец, а «хён всех хёнов» улыбается, давая понять, что «ещё раз и в глаз», Юта сдаётся… на этот раз. Хэчана позвали записывать партию. Его немного трясло, но успокаивающий взгляд хёна придал ему сил. Выложиться на все сто — задача выполнимая, но трудоёмкая. Донхёк понимает это, когда горло начинает саднить, потому что «я в этой части не вытянул ноту» и «нота слишком высокая для этой части». Под конец звукооператор благодарит Минхёна, который насильно толкает Хэчана из студии, обещая угостить того бабл-ти, если он выйдет отсюда живым. Донхёк обижается, ведь «всё ужасно, меня возненавидят за мой вокал». Сердце ёкает, когда Марк обнимает его и «ты серьёзно? Я влюбился в твой вокал»(хотя немного обидно, что только в вокал…)***
Марк не знал, почему ноги привели его в звукозаписывающую студию, где сейчас находился вокал-лайн. Войдя в комнату, он увидел Донхёка, чей взгляд спрашивал: «Что ты здесь делаешь, хён?» Смотря на похабный взгляд Накамото, Марк понял, что так и так залетел по полной (шуточки про радужную нацию Мерси ещё актуальны, чем Юта-хён и пользуется, хоть и не знает про них; Минхён всерьёз задумывается над тем, что у Мерси с Ютой слишком сильная ментальная связь, успокаивает только то, что она видит его через экран, а он даже не догадывается о её существовании). Так как стёба от хёна не избежать, то он отвечает на мнимый вопрос тонсена: «Пришёл поддержать любимого тонсена, а ты против?», чем вызывает тот самый взгляд у Накамото, но старший хён одним ловким ударом локтя выбивает воздух из лёгких японца, предотвращая смущающие последствия. Тэиль-хён — золотой человек. Хёны о чем-то спорят, но Марк уже не слушает их, подсаживается к Хёку и ждёт, чего — не знает, потому что, по идее, его здесь быть не должно. Он должен быть с Сычен-хёном и Юно-хёном и отрабатывать танец. Когда зовут Донхёка, Марк напрягается, как и Ли-четвёртый. Он видит его подрагивающие руки и чуть заметную панику во взгляде, но Донхёк смотрит на Тэиля и успокаивается (а вот Марк негодует, что за несправедливость творится?). Хёку тяжело, он хочет сто процентного результата, но его «я в этой части не вытянул ноту» и «нота слишком высокая для этой части» раздражают всех, кроме него и Муна (потому что он сам по себе спокойный человек). Но Минхён правда очарован его голосом. Раньше (чёрт, на минуточку, Хёк без месяца второй год в команде) он не замечал этого легкоузнаваемого тембра, но сейчас он открылся ему с новой стороны. Те ноты, которые он «не вытягивал», казались ему просто нереальными, как и сам Донхёк, профиль которого виднелся в стекле. Хёк очарователен не только голосом, но и внешностью, характером, всем. И Марк готов подать заявление на гражданство в радужную нацию, потому что «Ли Минхён, кажется, тебе нравится мембер из твоей группы». Приплыли, думает Марк, когда выталкивает Донхёка из студии, ибо «заберите его уже, пока не прибил» от звукооператора звучало решительно. Пообещав бабл-ти, Минхён вытащил Ли на улицу, где тонсен запричитал: «Всё ужасно, меня возненавидят за мой вокал». Видит Бог, Минхён терпел, но всякому терпению приходит конец, поэтому он обнимает Донхёка и произносит слова, за которые радужная дорожка, по его мнению, ему обеспечена: «Ты серьёзно? Я влюбился в твой вокал». Сердце ёкает, когда Донхёк отвечает на объятия и шёпотом «спасибо, хён» обжигает шею.***
Впервые за все свои семнадцать лет, Хэчан чувствует себя красным помидором (Юта-хён и его хентай не в счёт, потому что он только говорит о нём, но не показывает). Фанатка, пришедшая на фансайн, спросила у Донхёка: «Оппа, а тебе нравится Марк-оппа?», и достаёт фотографию, явно фотошоп, где они с Марком в провокационной позе целуются. Так он впервые столкнулся с понятиями фансервис, ОТП и шипперинг. Марк, сидевший по правую руку от него, лучезарно улыбнулся той фанатке и ответил что-то в духе «а ты не знала? Мы с Хэчаном любим друг друга со времён SMROOKIES, только тс-с». Та самая фотография была подарком от фанатки, не принять её — накликать на себя шквал хейта, поэтому он принял подарок с красным лицом и натянутой улыбкой. Зоркий глаз Юты-хёна всё подметил, но он отвлёкся от лицезрения помидора-Хёка, когда Сычён обнял его за шею и с еле заметным акцентом оповестил «ЮВины в действии» и прижался губами к щеке японца, а затем щелчок камеры. Юта теперь понимал своего тонсена. Хэчану плохо, ему стыдно смотреть в глаза канадца, потому что перед глазами эта фотография с подписью «МаркХёки», обведённой сердечком. Марк, конечно, нравился ему, но это было чем-то сокровенным, интимным что ли, а тут на тебе. И это ютино «расслабься, ты ещё фанфики не читал» не успокоило. Сердце не ёкает, а бьётся в конвульсиях, когда, непосвящённый в дела фанфикшена Хэчан, читает работу по «МаркХёкам» с рейтингом NC-17.***
Марк тоже не сразу привык к вопросам: «Оппа, а правда, что ты и Тэён-оппа встречаетесь?» или «Оппа, скажи, пожалуйста, а ДаблТэ реальны?», но чем больше проходило фансайнов, тем закаленнее он становился и отвечал на эти вопросы с улыбкой, потому что знал о натуральности каждого (хотя в последнее время сомневался в своей). В общем-то, все хёны забыли посвятить юного Донхёка в это, поэтому и получился тот казус. Хотя признаться, Марк тоже зарделся от пикантности этого качественного фотошопа, но быстро взял себя в руки и с улыбкой произнёс: «Ты не знала? Мы с Хэчаном любим друг друга со времён SMROOKIES, только тс-с», а фанатка заговорщически подмигнула и двинулась дальше. Красный Донхёк очень хорошо запомнился Марку. Марк думал, что абсолютно неуязвим ко всем этим шипперским штучкам фанатов, но ютино «расслабься, ты ещё фанфики не читал» заставило залезть в интернет, после всех мероприятий, и кликнуть на первую ссылку по «МаркХёкам» с рейтингом NC-17. Сердце не ёкает от прочитанного, но Марк ловит себя на мысли, что не прочь повторить то, о чём пишут фанаты.***
Перед самым дебютом «NCT DREAM» к ним присоединились Ренчжун и Ченлэ. Стоял июль, до дебюта чуть меньше месяца. Счастью Джисона не было предела, когда менеджер рассказывал про концепт юнита и его состав. Джено-хён постоянно лип к Ренчжуну, каждый раз жалобное «хён, ну что тебе стоит научить меня китайскому?» нагло пресекалось вопросом: «Пф, я один китаец в группе? А Сычён-геге и Кун-геге кто? Филиппинцы?» Джемин сразу проникся симпатией к новому хёну, потому что «так мастерски отшивать Джено-хёна может только он». На ломанном корейском языке Ченлэ общался с Джисоном, а свою измену Хёку объяснял тем, что «хён, он почти мой ровесник, так что он должен меня понять». Хёк-то понимал, но просто так простить одного из любимых тонсенов не готов. Марк постоянно что-то обсуждал с Джонни-хёном, на звёзды они не смотрели очень давно. Сычен-хён ходил мрачнее тучи. На все расспросы отвечал односложным «настроение». Хэчан думает, что это настроение японского происхождения и совсем не обращает внимания на тонсена Дуна только потому, что зазывает в свою секту Ренчжуна (но проваливается, ибо этот китаец не промах и «вообще, кто в наше время смотрит хентай, Юта-хён?», чем оскорбил его честь) и Ченлэ (собственно, «Юта-хён, я тебя даже с переводчиком не понимаю, что ты говоришь?»). ЛэЛэ, как окрестил его Джисон (за что был бит Чжоном), усиленно занимается корейским с Джемином, а Ренчжун присутствует в качестве переводчика, чем вызывает ревность у, кажется, пожизненного тонсена всея NCT. Хэчан не глупый, а вот Пак очень, поэтому однажды отводит его в укромное место и проводит беседу о «любви между мальчиками и девочками». Джисон не глупый, а Хэчан-хён тупой, так он думает, когда «хён, ты в каком веке живёшь? Радужные флаги везде, а ты про классику». И Хэчану хочется оглохнуть, ослепнуть, отупеть (по мнению Джисона, у него это блестяще получилось), потому что «когда ты стал таким?». «Каким?» — вторит вопрос, «толерантным?..» — мнётся Ли, «геем?» — не унимается младший, — «Боже, Джисон, да». Джисон думает недолго и выдаёт: «Ты видел Ченлэ-хёна?». «Конечно, видел, о чём ты?» — не догонял старший. «Быть натуралом рядом с Ченлэ-хёном — преступление. А ты, хён, пабо, потому что сам из той же оперы». Джисон убегает ревновать дальше. Из какой оперы Хэчан и почему он пабо — так и не догадался, но увидев сцепленные руки Накамото и Дуна, немного прозрел. Ему стало стыдно перед Марком, потому что тот точно натурал, а Хэчан будет лезть со своей дефектной ориентацией, мешая ему жить. Сердце вновь ёкает, когда Хэчан признаёт в себе гражданина радужной нации, глупо влюблённого в натурала.***
Марк не очень наблюдательный, но офигевает по-энситидримовски, когда видит Тэён-хёна, прижимающего Джехён-хёна к стенке. Не, он, конечно, догадывался, но чтоб на столько. Хёны просят молчать, но Марк как-то и не хотел распространяться об этом, тем более ему не поверят. Минхён офигевает по-энситидримовски второй раз, когда видит Тэн-хёна на коленках у Джонни-хёна, что-то мило воркующего второму на ухо. Те не замечают офигевшего тонсена, поэтому он остаётся незамеченным. Третий раз он офигевает по-энситидримовски, когда японец и китаец без стеснения (хотя какое стеснение может быть у проповедника хентая?) целуются в гостиной. Ладно бы в комнате, но не здесь же, но Юта-хён лишь «желает тонсену скорейшего вступления в ряды голубых панамок» и прогоняет прочь. Почему-то сейчас (когда он всё взвесил в своей голове) всё это кажется ему до безобразия правильным. Неправильным кажется лишь то, что Донхёка сейчас нет рядом. Сердце стремительно разгоняется, когда Минхён идёт искать Донхёка… ну, вы поняли.***
Хэчан точно спас планету в прошлой жизни, потому что не заслужил поцелуя от звёздного хёна, не заслужил его руки на своей талии, не заслужил дышать с ним одним воздухом, просто не заслужил. Но когда хён ворвался на крышу со словами «Хёк, я задолбался» и впился в него поцелуем, то у Донхёка просто крышу сорвало. Как назло в голову лезли отрывки из того злополучного фанфика, но Ли-четвёртый стоически отгонял их, сосредотачиваясь на губах Марка. Он чувствует то, что обычно описывают в девчачьих книжках (если Накамото проповедует хентай, то Мун проповедует «розовые сопли», которые просто берут за душу. Тэиль-хён — золотой человек). Тихое «люблю» между поцелуями выбивают воздух из лёгких. Сердце Ли Донхёка ухает вниз, взрываясь мириадами звёзд, когда рука Ли Минхёна спускается ниже допустимой границы.***
Когда Марк шёл к Донхёку, то точно не планировал его целовать. Планировал поговорить о предстоящем дебюте юнита, но Джисон, зажимающий непонимающего Ченлэ в углу, подтолкнул к более решительным действиям (чем он хуже семнадцатилетнего подростка?). Он точно знал, что Донхёк на крыше, потому что больше не было других мест. Толкнул дверь, выкрикнул те заветные слова и просто набросился на Донхёка. Плевать ему тогда на его реакцию, ибо он делал то, что давно хотел сделать. А потом удивился — младший ответил, и ладно бы неумело, но нет, словно с детства практиковался. «Люблю», — успевает говорить томным голосом, пытаясь запустить больше воздуха в лёгкие. Разбираться с вопросом «где Донхёк учился так хорошо целоваться?» он будет потом, а сейчас спускается рукой ниже и не чувствует сопротивления. Сегодня как раз звёзды хорошо встали. Марк не чувствует сердца, зато чувствует жар чужого (родного) тела и ему этого достаточно (недостаточно).***
Тэиль-хён, хён всех хёнов, конечно, рад, что «любовь-морковь и все дела», но на каждом шагу спотыкаться о милующихся мемберов было не в кайф. И это не потому, что он завидовал, ибо у него была только правая рука, нет (ладно, было немного завидно). Просто вся эта ванильная атмосфера мешает сосредоточиться на работе (которой не было, потому что у них был заслуженный отдых). Даже новички Юкхэй и Чону спелись, хотя они здесь только полгода. Ладно, эти и другие хоть совершеннолетние, но молодёжь куда прёт? Джисон вообще стал хуже Юты (который почётно передал ему свой пост проповедника), и Муну жаль бедного Чжона, хотя тот не сильно сопротивляется. НаНа и Ли-третий (Джено, если не забыли) мало того, что организовали «дуэт», так активно пытаются создать «трио» с Ренчжуном, который сопротивляется чисто из принципа, потому что «в этом голубом царстве должны же быть натуралы», но позорно сдаётся (попробуй против Джено пойти, шкаф, да и только). Доён думает (нет, знает), что Тэиль-хён не глупый в любой сфере (всё-таки он поступил в университет, о котором Ким может лишь мечтать), но тупой в любовной, потому что он уже два года за ним бегает, а тот только «Доён-а, как хорошо, что мы с тобой поддерживаем островок натуральности», а Ким думает в это время, что Мун хорошо бы смотрелся на этом кухонном столе, под ним, но в ответ мило улыбается и «конечно, хён, о чем речь». Ну тупой и всё тут, Доён отчаялся, Доён почти сдался. Менеджер говорит, что ещё трое мемберов на подходе, они [NCT 127] только недавно выпустили альбом и его репак. Тэиль скромно интересуется «натуралы?», а менеджер непонимающе «натуралы». Тэиль тяжело выдыхает, говорит о «несносных тонсенах, которые быстро исправят их ориентацию» и орёт на всё здание: «Доён-а, в бездну эту натуральность, нас уже ничто не спасёт, иди сюда!» Менеджер так и продолжает стоять, не понимая, что происходит.