***
Переместившись камином домой сразу после занятий, Гарри застал супруга с сыном на руках. Сегодня Северус ушел раньше него и сам кормил сына, вместо няни-домовички. — Северус, а ты уверен, что маленького ребёнка надо кормить именно так? — спросил Гарри, с подозрением рассматривая флакон для зелий №2 с дозатором капель. — До сих пор он не жаловался, — фыркнул Снейп, и сунул флакон в рот сыну, умильно наблюдая, как ловко он слизывает языком крупные густые капли. — А почему оно синее? Смесь же белой должна быть? — Потому, что там добавлено молоко единорога. — Но его нельзя употреблять в чистом виде, Северус! — Поттер, — ехидно прищурился Снейп, — ты считаешь, что лучше меня разбираешься в зельях? Разумеется, я нейтрализовал магический фон с помощью фиалки лунной. Такому маленькому ребёнку чужая магия может навредить. Или ты думаешь, что я, лучший зельевар магической Британии, не способен сварить детскую смесь? Закончив с кормлением, Снейп уверенно взял на руки сына и кивнул супругу. — Пойдём в сад, детям полезно спать на свежем воздухе. Сад Принц-мэнора напоминал, скорее, магический огород. Аккуратные грядки с китайской жующей капустой и прыгучей луковицей, клумбы с асфоделью, клещевиной и чемерицей. Чуть дальше — огромная абиссинская смоковница, растущая под климатическими чарами. Вокруг неё, в радиусе десяти метров, всегда было тепло и в меру влажно. А с высокой толстой ветки свешивалась детская люлька-качель. Уложив в неё сына, Снейп толкнул люльку и она медленно, будто нехотя, качнулась вперёд-назад. Гарри с гордостью посмотрел на своё творение и улыбнулся. Он почти три месяца делал эту люльку. А уж сколько рун самолично вырезано было на светлой древесине розового дерева! И в итоге вышел шедевр. Во-первых, её не надо было раскачивать. Заложенные чары всё делали сами. Тогда Гарри показалось, что она качается слишком быстро и его сына может укачать, поэтому он наложил замедление. Во-вторых, вся конструкция окружена статическим щитом. Он не позволит ребёнку упасть, даже если перевернуть люльку вверх ногами. В-третьих, она может увеличиваться по мере роста. А когда их сын, Доминик Принц, вырастет, её можно будет приспособить под качели… На улице уже стемнело. Домовики накрыли лёгкий ужин, после которого Северус занял своё любимое кресло под смоковницей и открыл очередной трактат о зельях. Гарри же попросту развалился на траве, закинув руки за голову, и принялся наблюдать за переливами климатического щита. — А знаешь, Сев, я только сейчас понял, что значит быть по-настоящему счастливым…***
— Эни, ну чего ты опять плачешь? — спросил молодой мужчина, глядя на сидящую у окна жену. — Этот дом такой пустой, как будто у нас детей нет. — Они растут, Эни. Хельгерту уже пятнадцать. Понятно, что он самостоятельный парень. Он таким всегда был. А Лиза просто старается быть похожей на брата. — Она даже не захотела сходить со мной в парк. Мы им больше не нужны, Брэд. — Ну вот и хорошо, — тихо вздохнул отец семейства. — А давай ещё одного ребёнка заведём? — предложила Анна Милтон. От этих слов жены Брэда бросило в дрожь. Он только на хорошую работу устроился — старшим менеджером в торговую компанию. Ему сейчас о карьере думать надо. Не будут же они до конца жизни с отцом жить. И тут снова головная боль? — Может, попозже, Эни, — нерешительно предложил он. — Брэд! Я хочу! Я не буду требовать от тебя, чтобы ты сидел с детьми. А с работы уволюсь, домом заниматься буду. Ну, Брэд, неужели ты не любишь меня? — Люблю, — выдохнул мужчина. — Если это так важно для тебя… — Очень важно! Спасибо, Брэд! — меланхоличная грусть мгновенно ушла с лица Эни. — А давай прямо сейчас? Молодая женщина схватила мужа за руку и утащила в спальню. А в корзине для бумаг, что стояла возле письменного стола, остался лежать положительный тест на беременность.***
За прошедший год Дамблдор трижды предпринимал попытки свалить от Фоукса — и трижды феникс возвращал его обратно в гнездо. Он находил его везде. Один раз вытащил даже из Хогвартской совятни, куда сунулся попугай, желая сбить Фоукса со следа. А вот теперь… — Сгорел, к мордредовой бабушке! — потрясённо выдохнул попугай, глядя на кучку пепла, из которой медленно формировалось яйцо. Вот теперь действовать надо быстро. Новорождённый феникс — существо неразумное. Именно поэтому привязка фамильяра делается в тот момент, пока он ещё в яйце. В этом случае, вылупляясь, птенец будет предан своему хозяину. Сделать привязку может даже сквиб, не проблема. Привязал же Филч к себе миссис Норрис. Вот только надо ли? Связь хозяин-фамильяр и так аукнулась Дамблдору тремя выводками птенцов. А всё потому, что у этой тупой птицы так мало мозгов — одни инстинкты. Вот они и заставляли феникса оберегать самку. Но теперь он свободен! — Плевать на Волдеморта! На всех плевать! Я не собираюсь больше высиживать яйца! — ворчливо ругался попугай, работая крыльями. — Я лучше в фамильяры подамся. Там хоть кормят нормально и не будут трахать после каждого полёта. Вот только к кому? Идею устроиться в Хогвартсе Дамблдор отмёл. Не так много времени прошло с тех пор, как за магическим попугаем гонялось всё министерство. Наверняка вспомнят и проверят. А после — голову открутят. Нет, надо найти преданного человека. Того, кто так же сильно ненавидит Волдеморта, как и он сам. — Аластор? Нет, от этого параноика только проблемы одни будут. К Уизли я второй раз не сунусь: мне одной дуры хватило! Грейнджер не простит. Скорее, лично в министерство сдаст. Лонгботтомы в аристократы подались, предатели! Люпин… К оборотню можно было бы, да только нищий он, как пёс подзаборный! Хм, пёс… А не наведаться ли мне к Сириусу? Родовой особняк и кое-какие деньги имеются. И мальчик всегда был предан Светлой стороне… До Лондона Дамблдор долетел за сутки. Всё-таки хорошо, что он магическая птица. Особняк на Гриммо, 12 хоть и был скрыт чарами, но для почтовых птиц был доступен. Как и для него. Влетев в круглое чердачное окно, попугай приземлился на поломанную груду досок, бывшую когда-то комодом, и хмыкнул: — А Сириус ничуть не изменился. По-прежнему недолюбливает наследие своих предков. А ведь неплохой шкаф был. В холле стоял вместе с тролльей ногой. Устроившись поудобней, попугай прикрыл глаза. Длительный перелёт утомил, да и погода не баловала. Отдохнуть, отогреться, поспать, а потом и с хозяином дома побеседовать можно будет. Закемаривший в тепле, Дамблдор не заметил хитрую мордочку, высунувшуюся из-под наброшенной на кресло старой портьеры. Хадар Блэк прятался. Играть с младшими братьями ему было неинтересно. Они вечно ябедничали на него матери. А он что? Он ничего! В отличие от остальных своих братьев, Хадар прекрасно помнил вечно недовольного бывшего отца. И разваливающийся сарай, что толстая крикливая бабка называла домом. И вдруг такой поворот в жизни. Его маменька оказалась не «ленивой грязнокровкой», а настоящей Леди. И забрала их в настоящий родовой особняк, где у каждого была своя комната и домовики. Домовые эльфы — это тебе не садовые гномы. От них не вред — польза одна. Если правильно попросить, то могут и вкусненького принести, и тыквенный сок заменить в стакане на апельсиновый. Вот и гордился Хадар своим новым родом. И очень хотел быть его достойным. А как можно быть достойным темнейшего рода? Только занятием некромантией! Вот только в силу возраста нужную литературу никто Хадару не давал. Даже тётя Андромеда, которая всегда хвалила его за рвение изучать Родовые книги. А после того ритуала, когда их сюзерен скормил алтарю какого-то сумасшедшего, Хадар понял, что со смертью шутить нельзя. Но если к ритуалам нужно относиться с уважением, то кто может запретить ему попрактиковаться умерщвлять крыс? Всё равно на чердаке их полно. Выпросив у мистера Блэка магическую сеть-ловушку, Хадар затаился с ней на чердаке, для верности прикрыв своё убежище старой шторой — чтоб крысы не заметили. Но время шло, а эти паразиты ловиться для умерщвления не желали. И вот, когда Хадар уже совершенно потерял терпение, точнее минут через пятнадцать, в чердачное окно влетел попугай. Этих экзотических птиц Хадар видел один раз, когда с маменькой ходил в маггловский зоопарк. И вот сейчас крупный, яркий, откормленный попугай уселся на разломанный шкаф всего в двух метрах от него. «Попугай — он лучше, чем крыса!» — однозначно решил Хадар и отогнул портьеру, прикидывая, дотянется магическая сеть до птицы или нет.***
Новый учебный год принёс мне новые проблемы: необходимость учиться. Из пятнадцати предметов пятого курса я мог сейчас сдать СОВы только по пяти. Разумеется, это зельеварение, где я в своё время натаскался с Красавчиком до уровня подмастерья. Боевая магия — тут ещё и Томми приложился. А также травология, родовая магия и ритуалистика. За последнее — отдельное спасибо Томми и гоблинам. Этикет, астрономию, маго- и маггловедение я за предметы не считал вовсе. Да и нет их в СОВах. А вот всё остальное придётся учить. Если в заклинаниях, трансфигурации, и нумерологии я ещё что-то понимал, то рунология и алхимия для меня были величиной неизвестной. С рунами я сталкивался лишь поверхностно, а вот алхимия была на пятом курсе предметом новым. Но если она хоть чуть-чуть похожа на химию, то проблем у меня быть не должно. Вот только учиться всё равно придётся, а значит – свободное время будет сильно ограничено. Да ещё и староста… В новом учебном году Лиззка щеголяла в мантиях от «Твилфитт и Таттинг» и заметно поднаторела в манерах. Видимо, «погружение в среду» сделало своё дело. Нет, за полгода Лиззи не приобрела светского лоска, но хотя бы стала похожа на воспитанного человека. Правильно говорят, что дети учатся быстро. Как и то, что они, будто губка, впитывают в себя своё окружение. Не нужно кричать на ребёнка за то, что он ругается матом. Сначала пусть взрослые уберут его из лексикона. То же самое с бардаком в комнате, ответственностью за поступки и ложью. Ребёнок повторяет то, что видит. Да, те или иные черты могут быть усугублены характером, но основу закладывает именно среда вращения. — Что скажешь, Йорик? — обратился я к черепу, заваливаясь на кровать в своей комнате в гриффиндорской башне. — Стоит мне копать по своему происхождению в сторону Гриндевальда или ну его нах? — Стоит посетить Нурменгард, — каркнул ворон. — Даже так? Я подумаю. Домашнее задание делать не хотелось, от слова вообще. Хотелось спуститься в подземелье к Драко и… Нет, об этом лучше не думать. А то ведь, и правда, пойду. Лучше я про Нурменгард выясню. Где взять инфу? Лучше у Томми спросить. А ещё лучше — затащить его с собой. Мне одного простого особнячка хватило, чтобы без сознания свалиться. Кто знает, что там во владениях прапрадеда приключиться может. — Выжигание из рода — это одно из самых страшных наказаний, которому может быть подвергнут представитель рода, — Драко неспешно прохаживался по кабинету, пока все остальные усиленно скрипели перьями. — И страшно оно не только тем, что такой человек лишается семьи и рода, но и тем, что он лишается всех родовых даров. А в самых серьёзных случаях — магии вообще. То есть такой человек становится даже не сквибом, а магглом. Потому что родовая магия уничтожается в нём полностью, а другой он попросту не имеет… Так, стоп, что?! — Профессор Слизерин, позвольте вопрос, — протянул я руку. — О, мистер Милтон соизволил вспомнить, что находится на уроке, а не в своих фантазиях? — ехидно хмыкнул Драко. — Так что же вас заинтересовало? — А в каких случаях при выжигании родовой магии сохраняются родовые дары? — Ни в каких, мистер Милтон. Это исключено самим ритуалом. — А если гипотетически предположить, что после выжигания они всё-таки сохранились? — Такое возможно лишь тогда… — задумался он. — Есть только один совершенно невероятный ответ. Это возможно лишь в том случае, когда сам глава выжигает себя из рода. Род перестает существовать в своём изначальном виде, родовая магия сжигает родовой камень, но все носители крови продолжают нести её в себе. В случае с магически сильными родами после такого события все представители наверняка станут сквибами… — Драко замолчал, и по его взгляду я понял, что до него дошел истинный смысл моего вопроса. — Мистер Милтон, пишите лекцию! — грубо оборвал меня Драко и вернулся к теме. Так, кажется я знаю, чем займусь ближайшее время…