Око бури

Тишина здесь неизменно поражала его. Привыкший всё объяснять рационально, Нолофинвэ неоднократно убеждал себя в том, что это просто последствие жизни в большом городе. Тирион всегда пребывал в движении, не успокаиваясь даже ночью. На побережье, где все улицы так или иначе упирались в море, мерный шум скрадывал, смывал чужое, лишнее. В стороне от порта, на окраине, море и вовсе властвовало безраздельно. Насмешка над цивилизацией, не иначе. Даже звук захлопнувшейся дверцы автомобиля казался слишком громким в этой шелестящей, сине-зелёной от воды и садов, пропитанной солнцем тишине. Стайка светлоголовых детей что-то увлечённо рассматривала в отдалении, у самой кромки прибоя. Где-нибудь на такой же окраине в Тирионе, подсказывала память, сорванцы не упустили бы возможность поразглядывать машину, важно пообсуждать модель и даже поспорить на эту тему. Нолофинвэ усмехнулся и устало, чисто символически, кивнул в ответ на приветствие: старший из мальчиков помахал приезжему и снова отвернулся к морю. Море всё ещё значило для этих детей непомерно много. Море и тишина были до нелепости странными вещами, по-прежнему необъяснимыми логически. Нолофинвэ сунул в карман ключи от машины и шагнул с асфальта на песчаную полосу. Нужно было побыстрее добраться до знакомой дорожки. Или, возможно, стоило просто снять туфли. Мотоцикл Эарвен выделялся ярким пятном на фоне белой стены дома, тени ветвей разрисовывали его причудливым узором. Иногда Нолофинвэ казалось, будто дом стоит здесь с начала мира и, возможно, так и будет стоять до самого его конца, со стареньким "кабом" хозяйки у стены и вертушкой на крыше. И безалаберно незакрытой дверью, ну разумеется. Всё осыпется и проржавеет, а он так и будет беспечно и немного раздражающе тут белеть. Чушь, безусловно. Нолофинвэ на ходу потёр переносицу. Это всё последняя безобразная неделя, очередная дурацкая ссора и бестолковое детское желание сохранить неизменным своё заколдованнное место. Желание, возможно, даже сбудется, в конце концов, Арьо в стороне от того, что происходит. Возможно, у Арьо получится. Это ведь его дом. "Только ты-то здесь при чём?" Он фыркнул и прибавил шагу. Резкое движение оказалось опрометчивым: нажать на кнопку звонка, как собирался в пику привычной беспечности младшего, не удалось — раньше выдал китайский колокольчик, какая-то сложная подвеска на двери. Нолофинвэ всё равно постоял на пороге. В луче света, пересекавшем коридор, плавали пылинки. — Кого там принесло и сразу заморозило! — ждать пришлось недолго. Нолофинвэ почувствовал желание отступить немного в сторону. Многолетний опыт: такие непохожие внешне, Артанис и Ириссэ имели общую привычку вылетать навстречу незадачливым посетителям со скоростью курьерского поезда. — Здравствуй, — Нолофинвэ всё же попытался на опережение обуздать этот ураган, который, кажется, немедленно заполнил весь коридор — не столько неизящным топотом, сколько самим присутствием. — Привет, дядя Ноло, — она тряхнула лохматой золотисто-серебрянной головой (по крайней мере, не зелёной, как в прошлый раз), и насторожённое, слегка воинственное выражение у неё на лице стремительно сменилось искренней улыбкой. Кольнуло смутно: так или иначе, Артанис, кажется, тоже чувствовала всю эту душную неправильность в отношениях их большой семьи. — Отец твой... — она снова тряхнула головой, на этот раз утвердительно, прежде чем он успел закончить: — Па-ап! — Нолофинвэ вздохнул. — Паа-ап, это Ноло... — Я тебя слышал, солнышко, тащи его сюда скорей,— донеслось из глубин дома. Арафинвэ был бесконечно терпеливым к чужим правилам — и имел свои собственные. Основное, кажется, состояло в нарушении приличной части негласных-но-общеизвестных «обязанностей достойного взрослого эрухини». Нолофинвэ уже успел убедиться, что тот памятный им с детства этикет кучи старых тётушек, какой-то бессчётной маминой и дальней отцовой родни, Арьо изживал по-своему. Поэтому сам он смиренно стащил туфли, а затем и носки, и позволил отбуксировать себя почти через весь дом в «летнюю рабочую» комнату брата. *** Белый кот, привалившийся к бедру сидевшего на диване Арафинвэ, презрительно сощурил на гостя золотистые глаза: даже, мол, не думай, что я его так просто отпущу, сам сюда иди. По словам Арафинвэ, кот был корабельный, потомственный — но это, кажется, не мешало ему считать своей собственностью и дом на берегу, и всё, что в доме находилось. — Ну-ка, — Арафинвэ убрал с колен ноутбук, а затем решительно взялся за кота. Водрузив его на спинку дивана, он каким-то непостижимым образом оказался совсем близко — и легко, но настойчиво обнял Нолофинвэ. Подобно дочери, он умел вот так заполнять собою всё пространство. Для Нолофинвэ оставалось загадкой, как Арьо удавалось с детства втискивать себя в чётко очерченные приличиями рамки — и всё равно столько лет спустя оставаться... таким. Феанаро тоже легко делалось сразу много, яркого, почти подавляющего, но это было совсем иначе. И привычно казалось, что вот оно — воплощённое движение, неостанавимое, сокрушающее, настоящее. Вызывающее желание сопротивляться. Восхищающее. Бесившее. С Арафинвэ было не так. С ним всегда было спокойно, но вот это снова — подумал Нолофинвэ, обнимая брата в ответ. Это движение. Эта его собственная свобода, эти странности, это заколдованное место. Эта его непонятная уверенность и детские порывы. Младший бесцеремонно повертел брата туда-сюда, серые глаза смеялись: — А пиджак зачем по жаре не снял? Нолофинвэ устало пожал плечами. — Куда я его дену? — Так. Артанис! — ответом был быстрый удаляющийся топот, а затем рядом стремительно просвистела и шлёпнулась на диван простая пластиковая вешалка. Кот покосился на неё со спинки, недовольно мотнув хвостом, но слезать со своего места даже не подумал. Нолофнвэ чуть слышно фыркнул. — Как у тебя всё быстро. Что ж, я теперь никуда не денусь от этого? — Раз пришёл, то да, — Арафинвэ отвернулся, передвигая стоявшую у выхода на веранду качалку, пока Нолофинвэ стаскивал пиджак и методично, по давней привычке, расправлял его. Артанис дождалась, пока они устроятся каждый на своём месте, и плюхнулась к отцу на диван. "Разговор не означает общение" — сообщала всему миру многоцветная надпись на её футболке. Почему-то вспомнилась прошедшая неделя — и многие перед ней. Все эти разговоры и споры, которые были не сильно лучше попыток избегать всякого взаимодействия. Попытки эти, впрочем, не клеились, потому что шли вразрез с отчаянным желанием отца сохранить мир в семье, настоящий, как понимал Нолофинвэ, а не тот, который был между ними сейчас. Разговор не означает общение. Они двое были гораздо старше Артанис, и это был не просто подростковый девиз. Самое смешное — для Артанис это уж точно не относилось к её братьям. "Докатился, обижаешься, что не можешь быть как подросток". — Если я не вовремя... — начал он. — Ты о чём? — Арафинвэ поднял глаза, со щелчком ставя точку в каком-то предложении. — Я думал, ты хоть остыл немного. Он поправил очки и подмигнул дочери: — Так что главное, солнышко, не попадись дядюшке Синголло и не забывай про защиту, всё остальное поправимо. Артанис сгребла его в объятье тем же порывистым жестом, который Нолофинвэ недавно испытал на себе. И, видимо, с той же силой. — Я позвоню, а если не позвоню... — То Белег позвонит, вы собираетесь у него, я знаю, солнышко, я немножко не могу дышать... Артанис смилостивилась и, отпустив отца, легко сорвалась с дивана. Вернулась, махнула рукой — «Пока, дядя Ноло» — бухнула где-то в доме чем-то тяжёлым и была такова, только подвеска в прихожей опять зазвенела. *** — Ты слишком просто относишься к её увлечениям, — заметил Нолофинвэ. — Да и... — Ну, в этот раз это мальчик, — отмахнулся Арафинвэ, —он славный, и я уже объяснил ей, как... Нолофинвэ устало прикрыл лицо локтем. — Нет. Не говори таких вещей. Эру, я не об этом. То есть как раз об этом, но... давай без подробностей. Тебе не кажется, что в её возрасте... На футболке Арьо Нолофинвэ со своего места мог разглядеть только знакомое "...не войной". В этом был весь младший. Арафинвэ улыбнулся и, встав за креслом, принялся настойчиво ерошить волосы брата. — Я в неё верю. В них всех, если хочешь. И в тебя тоже. Нолофинвэ усмехнулся, откидывая голову назад. — Неисправим, лорд Фаунтлерой. Но что сказали бы тётушки... — О, я представляю. И не называй меня так, — по склонённому над ним лицу Арьо склользнула гримаса. Нолофинвэ опустил веки, позволяя чужим пальцам всё так же бесцеремонно уничтожать его причёску. — Извини. Тётушки и Фаунтлерой — это слишком — Точно. Но я не то чтобы злюсь. — Просто воспоминания, а? — Нолофинвэ сильнее смежил веки, зажмурился. — Даже он тебе сочувствовал тогда и прятал от старых куриц, чтобы они тебя не тискали. — Я был благодарен. — Очень на свой манер, делал вот как сейчас. Под веками поплыли цветные круги. В прежние времена Арафинвэ героически терпел бесконечные сюсюканья над своими золотыми кудряшками — пока на помощь не приходил Феанаро. Им любоваться тётушки предпочитали исключительно издалека. — ...У него тогда были длинные волосы. Это было удобнее, чем с тобой сейчас, — вздохнул Арафинвэ. Нолофинвэ до сих пор помнил неподражаемое выражение лица мрачного и молчаливого Феанаро, отбывающего добровольное наказание в виде переплетения кос. — Ну извини. Он их тоже отрезал, если тебе интересно, — ровно обронил куда-то в пространство. Тогда всё ещё не зашло так далеко. Но что было, то прошло — Вы похожи больше чем ты думаешь, — Арафинвэ наконец оставил волосы в покое, и теперь его пальцы просто мягко сжимали виски. Это успокаивало. "Вы тоже. Вы двое тоже." — Пойдём к морю? *** Арафинвэ осторожно вытянул вёсла из воды и бросил якорь. Им пришлось довольствоваться гребной лодкой, потому что у Эарвен опять были какие-то исследования, и катера на месте не оказалось, но Нолофинвэ не возражал. Море сливалось с небом. И звёзды отсюда были видны гораздо лучше — свет уличных фонарей и вывесок в Тирионе практически скрывал их даже в хорошую погоду. "Ему бы понравилось. Если бы только он хоть однажды действительно захотел здесь побывать, чёрт возьми. Если бы только." — Хочешь, я с ним поговорю, если уж вы поссорились? Нолофинвэ покачал головой. Он не был уверен, что это обычная ссора. Но, так или иначе, прямо сейчас ему казалось, что стало немного легче.