Изъян

Это была наша горькая, грешная юность. Были кровавые, страшные, выматывающие битвы из нескольких миров. Но была дружба, было единство. Мы никогда не просили этой силы и власти, но она была нам дана вместе с обязанностью защищать вселенную. Сначала это волшебство искорками чудес вселяло свет и надежду в наши сердца, победы в трудных заданиях в незнакомых вселенных показывали нам, как мы сильны, смелы, всемогущи. Стражницы Кондракара избираются в каждом новом поколении, не методом рандома, более загадочными, и, видимо, мудрыми решениями Совета Кондракара. Тогда это были мы, пятеро юных девушек. Мы этого не просили. В нашем собственном мире творился хаос, но нас никогда не отправляли ему на выручку. Это началось в Фадден-Хиллз, в сороковые года. Моей лучшей подругой стала Ян Лин. Мы с ней обе были чужеродными этому времени и месту, возможно поэтому нам с ней быстрее всего далась адаптация к бытности стражницами, к новым обязанностям и психологическим встряскам. Мы научились мимикрировать, приспосабливаться. Выжидать и выживать. Ян Лин была самой старшей, ей было почти 17 лет, когда мы стали Стражницами. Ее семья переехала из Китая и крутилась, как могла, плотно взаимодействуя с пока еще небольшим местным этническим сообществом. Я практически сразу была полна восхищения к ней - ее сила воли, усердие и спокойствие позволили ей за считанные месяцы освоить новый язык в совершенстве. Для своей семьи она была связующим звеном и надежной опорой, к тому же к ней постоянно ходили местные китайцы всех возрастов за лингвистическими уроками. Первый год был очень тяжелым, но на следующий Ян Лин даже пошла в школу (на пару классов младше, чем полагалось бы по возрасту). Несмотря на отставание и языковой барьер, она упорно вгрызалась в учёбу. Я заприметила её, и мы быстро сблизились. У меня по крайней мере не было языкового барьера, но культурный фон поменять пришлось. Я - Нерисса, мои родители переехали из Британии в Америку, потому что в Европе становилось небезопасно. Мы были этническими евреями, и, повинуясь предчувствию опасности, отец решил, что нам нужно оставить всё - преуспевающий бизнес с сетью магазинов галантереи и ателье, более спокойных родственников и насиженное место. Он продал все имущество и попытался начать сначала в небольшом, тихом, отдалённом от европейской пляски смерти американском городке. Мне было 12. Он вкладывал средства в акции и доли в молодые и не особо развивающиеся компании. Мать выучилась на машинистку, но ее никуда не брали. Она работала оператором на телефонной линии. Вся наша обеспеченность, окружение успешными интеллигентами и поддерживающими членами семьи сошла на нет. Возможность изначально лёгкого старта была для меня аннулирована. Поэтому я очень рано уяснила, что должна прилагать все свои усилия к тому, чтобы быть лучшей. Никогда не отставать, не проигрывать, не проявлять слабость. В принципе, это было не сложно. Я всегда была красива, умна и способна. От родителей мне достались прекрасное воспитание, от природы - чутьё. Я могла угадывать, что люди от меня хотят и какой им нужно меня видеть. Милая, грациозная, эрудированная девочка с волнами чёрных волос. Я могу сыграть на пианино, флейте и арфе. Я могу сыпать фактами из истории искусств или помочь какому-нибудь однокласснику с домашней лабораторной по физике, если мне это, конечно, выгодно. Я была той, которую хотели видеть - красавица, отличница, помощница. Галинор была на домашнем обучении своей эксцентричной семейки вплоть до 14 лет. Видимо, формой ее подросткового бунта было желание влиться в какие-то еще коллективы, помимо цирковых. Её родители были потомственными цирковыми гимнастами, старшая сестра уже стала успешной дрессировщицей тигров и львов. Младший брат был увлечен то пантомимой и клоунадой, то чревовещанием. Сама же Галинор в детстве тяготела к глотателям шпаг и заклинателям огня, предвосхищая свое будущее предназначение. Потом ей надоело странствовать с труппой в шатрах по стране, ни к чему не прикрепляясь, ни к чему не привязываясь. Она добилась того, что ее оставили на попечение к старой тётке, живущей в Фадден-Хиллз, самой когда-то отринувшей свободную жизнь семьи и цирка. В молодости та вышла замуж за военного, а после его смерти годами работала кассиром в местной поликлинике. Ко времени появления племянницы она несколько лет тихо жила на пенсию в неплохом доме с камином и коллекцией военных трофеев в виде разнообразного огнестрельного и холодного оружия. И то, и другое были примиряющими фактами с новой излишне предсказуемой и оседлой повседневностью Галинор. Кадма была наполовину индианкой. Её мать жила в резервации, когда ее отец, чиновник и филантроп, с ней познакомился. Дальнейшая история оставила мало подробностей. Детство девочка провела с матерью и ее племенем. Мать со своими культурно-оккультными особенностями привила ей любовь к растениям, к земле, камням, лесу, ветру. Затем резервация стала разрушаться извне и изнутри; мать Кадмы, видимо, умерла от долгой болезни и отсутствия своевременной медицинской помощи. Еще пару лет совсем маленького ребенка волочило по различным приютам и опекунам, пока ее не нашел отец. Он обладал влиянием в своем городе, и никто не посмел перечить, когда он отдал не белого ребенка в общую школу с городскими детьми. Старшая же школа, где мы все и познакомились, была новой, и открывал её старый приятель отца Кадмы. Довольно передовое образовательное учреждение для тех лет - туда набирали абсолютно любых подростков - хоть из Китая, хоть из бродячего цирка. Кэссиди, самое благополучное дитя из всех нас. Тёплые и близкие отношения с мамой, которая пела ей ирландские песни на ночь, рассказывала легенды и готовила лучшее печенье на континенте. Желанное, любимое дитя, её назвали в честь девичьей фамилии матери, с которой отец сдувал пылинки. Он был моряком с рыжей бородой, добрыми глазами и заливистым смехом. С нарочитым ирландским акцентом травил бесподобные морские байки, мог починить любую сантехнику и всегда улыбался во весь рот. Раньше он работал на ирландский и британский флот, но ему предложили место в соединенных штатах, и вся семья переехала в Фадден-Хиллз. Большую часть года папа Кэссиди был в плавании, а мать выхаживала больных животных и находила им дом, помимо подработки помощницы ветеринара. Где-то тут берут корни её глубокое, искреннее сострадание и терпение к увечным. Такими нас застал призыв Кондракара, возложивший на наши плечи неминуемую ношу магии, ответственности и силы...